Второе десятилетие

Второе десятилетие

Позволю себе подойти к описанию второго десятилетия до некоторой! степени автобиографически, поскольку именно в этот период приобщился к социальной психологии я сам. И сейчас мой рассказ пойдет главным образом о социальной психологии в Гарварде. Такой подход кажется мне вполне оправданным, поскольку я уверен в том, что, несмотря на все свои странности, Гарвард действительно отражал время, дух и судьбу амери-S канской социальной психологии в течение последних пятидесяти лет.

Первый курс по социальной психологии был прочитан в Гарварде вес-j ной 1917 года Эдвином Бисселом Холтом. Мы столкнулись с самой стран-, ной их всех смесей, которые когда-либо существовали в рамках социаль-J ной психологии. Работы, которые нам пришлось изучать, это «Подражание» Тарда и «Первичность воли в самосознании» Шопенгауэра. Учебники Мак-Даугалла и Росса были проигнорированы. Целевая теория Мак-Даугалла раздражала бихевиористскую душу Холта, а поскольку Росс был в некотором роде переложением Тарда, то почему бы не почитать оригинал?

На лекциях Холт распространялся только о своих актуальных интересах. Ему нравилась идея голландского физиолога Бока о циркулярное рефлексе. Эта идея в сочетании с концепцией Павлова привела Холта к формулированию его «эхо-принципа», который он рассматривал как ключевой принцип всей психологии. Хотя лично я никогда не мог согласиться с тем, что он объясняет хоть что-либо, за исключением разве что первых этапов научения ребенка языку.

Другой прилив энтузиазма вызывала у Холта новая книга Феликса Ле Дантека «Эгоизм». На лекциях он, бывало, цитировал ее целыми страницами, радуясь радикальному обращению автора с социальными институтами. Все они, включая «Десять заповедей», считались сущим лицемерием, используемым индивидом для выживания во враждебном окружении. И я до сих пор уверен, что никто из мыслителей, будь то Гоббс, Штирнер, Фрейд или Бертран Рассел, не предложил столь критического толкования своекорыстия человеческой природы. А поскольку корыстных людей огромное множество и в современном благоденствующем государстве, книга Ле Дантека остается классикой, неизвестной, к сожалению, большинству современных социальных психологов.

Курс Холта был весьма сумбурным; однако тем не менее это было началом моего собственного пути. И два основных импульса, которые я получил, — это воодушевление от попыток великих умов прошлого решить загадки социальной природы человека и осознание необходимости исследований. Для развития социальной психологии необходим баланс двух сил — изучения опыта прошлого и прогрессивного расширения границ опыта. Первое без второго ведет к регрессу, второе без первого — безграмотно.

Преподавание социальной психологии в Чикаго началось, безусловно, раньше, чем в Гарварде. Благодаря Кули, Миду, Парку, Бургессу, Фари-су чикагская школа склонялась к социологическому подходу, тогда как в Гарварде в течение по меньшей мере трех десятилетий социальные психологи придерживались общей академической традиции индивидуальной психологии. Говорят, я грешу этим до сих пор. Действительно, меня неоднократно обвиняли в том, что я не уделяю достаточно внимания культуре, обществу и социальным институтам, но мне кажется, что мои грехи в этом отношении слишком уж преувеличены.

В начале 20-х в Гарварде на меня сильно повлияли два события. Первое — выход учебника по социальной психологии моего брата (4); в этом учебнике сочетались бихевиористский и фрейдистский подходы. Другое — семинар Мак-Даугалла по социальной психологии, из которого я почерпнул понимание некоторых исторических этапов и благодаря которому стал приверженцем теории цели. Я упоминаю эти обстоятельства, поскольку они могут объяснить мою склонность к эклектизму, которая еще более усилилась за то время, пока я изучал структурализм, гештальт-психологию и персонализм в Германии и вместе с Бартлеттом исследовал культуральные факторы в Британии (5).

Теоретическое брожение во втором десятилетии заключалось главным образом в полемике о значении «группового разума», о месте идей Фрейда и пригодности жестких схем бихевиоризма к изучению социального поведения. Кроме того, это было десятилетие важных методологических находок. Была введена в обращение методика измерения установок, разрабатывавшаяся главным образом Терстоуном. В Германии Мёде предложил программу экспериментального исследования процессов, протекающих в малой группе; в Гарварде эта программа была поддержана и внедрена Мюнстербергом, и в ее разработке принимали участие Ф. X. Олпорт, Дэшьелл, Гудвин Уотсон и другие (6). Там же, в Германии, Курт Левин разрабатывал свои искусные экспериментальные методы, хотя они и не оказывали особого влияния на американскую социальную психологию до конца третьего десятилетия.