Акцент на динамичность, целенаправленность, произвольность и добровольность

Акцент на динамичность, целенаправленность, произвольность и добровольность

В отличие от большинства американских психологов, которые весьма критичны и экономят мотивационные концепты, избирая для применения в своей работе минимальное их количество, Штерн использовал все, что существовало в науке на этот счет, — инстинкт, импульс, мотив, потребность, диспозицию, целенаправленность, побуждение, интерес, намерение, желание, волю, драйвер, и даже рудиментарные принципы энтелехии и «личной энергии»; в его системе место находилось абсолютно всему.

Но если мы скажем, что персоналистическую психологию характеризует акцент на динамичность и целенаправленность, этого будет недостаточно, поскольку в дополнение к этим характеристикам ее неотъемлемой особенностью является акцент на добровольность. И мы делаем вывод о наличии этой особенности не просто потому, что слова «воля», «волевой акт» регулярно встречаются на протяжении всей книги (поскольку в немецкой психологии у них более общее значение, чем в американской). В нашей стране эти термины приводят в ужас большинство психологов, потому что они напоминают нам о существовании проблемы свободы, которую никак не удается решить. Профессора Штерна отличало неуважение к табу по отношению к этим терминам, он засучил рукава и атаковал эту проблему со всех сторон. В результате возник принцип добровольности, о котором я веду речь. Личность — не просто pеактивное создание, продукт биологической адаптации к окружающей среде. Она сама является создателем; помимо набора биологических нужд, у нее есть и другие потребности, например, потребность в мышлении, отражающая ее способность как к реактивному, так и к спонтанному поведению. Штерна нельзя назвать представителем эволюционистской школы или сторонником организменной психологии, поскольку эти теории делают акцент только на биологическом единстве реактивного (а не созидательного) организма. Смело включив понятие воли в свою психологическую теорию, Штерн выявил большое количество проблем, которые никогда не попадали в сферу рассмотрения большинства психологов; он принимал в расчет такие феномены, как намерение, попытка, усилие, а в особенности специфически человеческую способность сознательно планировать собственное будущее.

Тенденция живого организма защищать и улучшать свою собственнную жизнь считалась в персоналистике не требующей дополнительных доказательств. Неорганическая субстанция при определенных обстоятельствах может, подобно живым организмам, казаться реактивной, но разница между ними непреодолима. Все принципиальные сферы существования — жизненно важные функции, опыт и интроцепция (принятие, созидание и усиление ценностей) — не имеют аналогов в нежи природе. Эти сферы отражают реактивность и спонтанность человеческой природы. Но персоналистика не является просто еще одним выражением биологического витализма, потому что в этой научной системе человек принципиально отличается от других представителей животного мира. Вторые, несомненно, тоже имеют некоторый набор жизненно важных функций и рудиментарных функций сознания (эмпирических), наличие интроцептивных способностей у низших животных отрицается. В жизни человеческих существ существует две системы, находящиеся на противоположных полюсах: системы жизнеобеспечения и ценностей; у животных имеется только один из этих полюсов, а именно система жизнеобеспечения. И таким образом, мы видим, что эта теория не может считаться биологизмом. Но это не простое повторение некоторых выхолощенных принципов витализма, поскольку каждая страница книги фактически, является описанием и определением важных жизнеобеспечивающих и ценностных специфически человеческих функций.