Аргумент в пользу личностного подхода

Аргумент в пользу личностного подхода

А сейчас самое время вновь вступить в полемику стороннику личностного подхода. Психолог может добиться многого, если согласится с убедительными доказательствами пользы демографического, экологического или социологического подхода, и включит их, насколько это возможно, в свою научную концепцию.

Рассмотрим сначала принципиальный вопрос. Очевиден тот факт, что предрассудок-установка не ведет к предрассудку-поведению. Столь же очевидно, что человек с установкой на равноправие может быть вовлечен в несправедливую дискриминацию. Поведение в «ситуации из опросника» может противоречить поведению в реальной жизненной ситуации. Мы часто говорим одно, а делаем другое — это традиционная привычка человеческого рода.

И именно в этом кроется суть вопроса. Все, что бы ни сказал или ни сделал человек, определенным образом связано с тем, что у него «внутри» — с его личностью, его привычками, или ожиданиями, или установками; называйте это как хотите. Некоторые внутренние диспозиции побуждают его разговаривать как ангел и поступать как дьявол или, наоборот, разговаривать как дьявол и при этом вести себя как ангел. Не только возможно, но даже вполне обычно, что в личности человека уживаются контрастирующие и конфликтующие диспозиции. Мне кажется, что наши критики увещевают нас снять со счетов личность как фактор предрассудков именно потому, что феномен личности слишком сложен для понимания. А кто же думает, что это просто?

Какая-то из конфликтующих тенденций становится доминирующей в зависимости от имеющейся ситуации. Наша целостная нервная система работает по тому принципу, что для всего есть свое время и свое место. Мы скрываем собственное нездоровье от друзей и признаемся в нем своей семье. Мы можем подозрительно относиться к продавцам-неграм, однако если нам позарез нужно что-то купить, то мы подавляем собственные чувства. Если существует настоятельное и недвусмысленное юридическое предписание на этот счет, мы принимаем школьную десегрегацию, даже если это идет вразрез с нашими установками. Однако я хотел бы отметить, что мы поступаем таким образом потому, что актуализируется другая доминирующая установка, а именно наша привычка к подчинению требованиям закона.

Позволю себе обобщить мою позицию. Между внешними социальными силами и очевидными поведенческими проявлениями (на которых фиксируют свое внимание наши критики) неизбежно и неизменно есть посредник — единая и поддающаяся определению личность. Без нее социальные силы были бы просто иллюзорным фактором.

Действительно, мы можем, если хотим, провести параллели, как это обычно делают историки и социологи, между уровнем урбанизации и уровнем десегрегации. Но решая проблему таким образом, мы рискуем упустить из виду важные звенья причинной цепи; мы играем в чехарду с опосредующей переменной — с личностью. Естественно, уровень урбанизации в какой-то степени отражает формирование этого процесса и в какой-то степени является причиной создания определенных привычек, ожиданий и ценностей (и, соответственно, разрушения других привычек, ожиданий и ценностей) в жизни конкретных индивидов. Окончательный результат заключается в том, что эти индивиды будут в большей степени готовы принять десегрегацию, чем противостоять ей.

Критики могут возразить: «Ну хорошо, а почему бы и не поиграть в чехарду с личностью? Если мы можем предсказать ситуацию на основе таких переменных как урбанизация, плотность населения, избирательная активность, экономические тенденции, для чего нам возиться с личностью?». ,

На этот вопрос есть два ответа. Во-первых, полное научное объяснение требует, чтобы во внимание были приняты как основные, так и периферийные причины. Во-вторых (что кажется мне более важным), прогнозы на основе истории, социальных сил и ситуации грубы и зачастую неточны. Причина тому — в имплицитном допущении того, что социальные и экономические силы всегда влияют на всех людей одним и тем же образом, иными словами, что личность — константа социальных изменений.

И в этой связи нельзя не вспомнить о феномене девиантной личности. Практически все в Алабаме выступали в поддержку сегрегации, но появился Мартин Лютер Кинг, бросивший вызов всей структуре. История Литл Рока была бы совершенно иной, если бы губернатор Фаубус не был оппортунистом по натуре. А что мы скажем о стойкости белых и негритянских родителей, подвергавшихся тотальному социальному остракизму за свои принципы? А где заложены эти принципы, если не в структуре личности? Десегрегированные школы в штате Теннесси были взорваны фанатиками, на которых не смогла повлиять превалирующая в обществе тенденция к интеграции. Синагоги были взорваны там, где юридические, экономические, исторические, ситуационные силы, вроде бы, минимизировали вероятность подобных преступлений. Как мы видим, личность не просто подвержена влиянию истории, она может творить историю.