Личностно-психологический аспект

Личностно-психологический аспект

Как я уже говорил, существуют совершенно разные прихожане. Какое самое очевидное различие между ними? Некоторые из них посещают церковь часто и регулярно, некоторые редко или от случая к случаю. На первый взгляд, это различие может показаться совершенно демографическим — «регулярные» и «нерегулярные». Но в действительности, процесс формирования привычки посещать церковь регулярно или же обуславливать посещение погодой, обстоятельствами и настроением, безусловно, зависит от мотивов и установок личности. Да, замечено, что протестанты посещают церковь менее регулярно, чем католики, хотя гораздо более регулярно, чем иудеи. В Детройте 30 процентов протестантов ходят в церковь каждое воскресенье, 20 процентов — от одного до трех раз в месяц, 30 процентов только от случая к случаю и 14 процентов — никогда (l5). Но для нашего исследования наиболее важным является то обстоятельство, что в каждой основной религиозной группе, если рассматривать с точки зрения частоты посещаемости церкви, есть ядро и есть маргинальные члены. Самую крайнюю позицию среди маргиналов занимают те, кто посещает церковь крайне редко — на собственных крестинах, собственной свадьбе и, собственных похоронах.

Многие современные исследования показывают, что те, кто посещает церковь регулярно и часто, в целом менее склонны к проявления этнической и расовой враждебности, чем те, кто посещает церковь от случая к случаю. В качестве иллюстрации можно назвать работу Струнинга, где в роли респондентов выступили около девятисот преподавателей университета одного из штатов Среднего Запада (16). Помимо показателей по шкале предрассудков его интересовали привычки, касающиеся посещения церкви. Почти треть респондентов вообще никогда не посещала церковь, и у них был низкий балл по шкале предрассудков (14,7). Многие посещали церковь раз в месяц, и у них средний балл по данной шкале равнялся 25, что почти вдвое больше. Этот факт подтверждает то, о чем мы говорили выше, — тот, кто не ходит в церковь, менее склонен к предрассудкам, чем тот, кто туда ходит (или, по крайней мере, чем тот, кто ходит туда изредка). Балл по шкале предрассудков у тех, кто посещает церковь один, два, три раза в месяц также высок. У тех, кто посещает церковь каждую неделю, этот балл немного снижается, и резко снижается у тех, кто бывает в церкви от пяти до одиннадцати раз в месяц или чаще. У последней группы средний балл равнялся 11,7, что несколько меньше, чем у тех, кто не ходит в церковь вообще. Эти данные представляют собой отчетливую криволинейную зависимость: те, кто не посещает церковь вообще или посещает ее часто, имеют низкий балл по шкале предрассудков, а те, кто находится в середине этого континуума, высокий.

Эти данные хорошо согласуются с классификацией, предложенной Ленски (социальная и духовная религиозность). Для того чтобы поддерживать номинальное членство или получать выгоды от социальных контактов, не требуется частое посещение церкви. С другой стороны, религиозно мотивированная личность, которая ищет духовной близости, стремится бывать в церковном братстве чаще и регулярнее. Это обстоятельство и эту его интерпретацию мы встречаем во многих исследованиях (17).

Жизнь маргинальных прихожан, видимо, регулируется тем, что мы можем назвать «получением религиозных жетонов». «Жетон» членства в церкви — вот все, что им нужно; это случайная гавань, в которой можно спрятаться, если судьба уготовила шторм. Такое получение «жетонов» может оказаться крайне важным. Святоши могут углядеть в законе Верховного Суда, отменяющем обязательные молитвы в государственных школах, большую угрозу. Религия выродилась в символ. Один политик с Юга жаловался, что когда благодаря Верховному Суду в школы пришли негры, оттуда ушел Бог — как если бы Бог был еще одним подобным «жетоном».

Хотя теперь нам известны данные о частоте посещения церкви и ее связи со склонностью к предрассудкам, они не объясняют ни природу религиозного чувства, которое благоприятствует появлению предрассудков, ни природу противоположного чувства, терпимости и уважения к человеку.

Чтобы сделать этот дополнительный шаг, нам стоит позаимствовать из аксиологии понятие внутренней и внешней ценности. Разница между ними поможет нам отличить тех, чей социальный тип религиозной принадлежности служит другим (нерелигиозным) целям, от тех, для кого религия самоценна, когда она окончательное, а не инструментальное, благо.

Такое различие частично совпадает с классификацией, которую предложил отец Джозеф Фихтер в своем исследовании городских прихожан-католиков (18). То, что он назвал «маргинальной» и «модальной» религиозностью, свойственно выделенному нами внешнему типу. Тот, кого он назвал «нуклеарным» прихожанином (человек, чья жизнь целиком подчиняется идеям церкви), — это внутренний тип. В целях нашего исследования важно отметить, что отец Фихтер приписывает к нуклеарной, или внутренней, группе только 10 процентов прихожан. И если я не ошибаюсь, мы обнаружим то же самое соотношение, взяв любую другую христианскую (или иудейскую) выборку.

Каждый священник знает о преобладании внешней религиозной ориентации среди своих прихожан, и этот факт вызывает его сожаление. Для некоторых из таких прихожан пожертвования и участие в благотворительных базарах — это всего лишь способ самовыражения и средство от одиночества. Они далеки от понимания истинных религиозных функций церкви. Другие до определенной степени принимают духовную направленность религии, но все же остаются дилетантами, поскольку их посещение церкви обусловлено настроением или личностным кризисом. Многие из тех, кому свойственна внешняя ориентация, конечно, тоже испытывают некоторые религиозные потребности, но они не чувствуют себя обязанными ни регулярно посещать церковь, ни интегрировать религию в свой образ жизни. Ленски считает изолированность социорелигиозных групп основной характеристикой современной религии. Религия — это то, о чем мы вспоминаем иногда утром в воскресенье, или перед Пасхой, или в моменты жизненного кризиса. Поскольку цель такой религиозности — служить прочим целям, мы определяем ее как внешнюю ценность человеческой жизни.

В то время как большинство тех, кому свойственна внешняя религиозность, ходят в церковь от случая к случаю, существуют и идеологические экстремисты. С равным рвением они используют как политически уловки, так и догматы какой-то религиозной (чаще всего фундаменталистской) секты. В таких случаях религиозный экстремизм — это апект той жизненной философии, которой присущи предрассудки. В этой. связи можно вспомнить о реакционных группировках, самое страстное желание которых — избежать сложностей современной жизни. Они стремятся не столько сохранить статус-кво, сколько вернуться к прежней образу жизни, присущему маленьким городкам и деревням, где единственными добродетелями являются личные достижения и ответственности! Бог играет важную роль в этой идеологии — Он раздает вознаграждение за личные достижения. Современная жизнь представляет угрозу для этой идиллии, иммигранты угрожают ей; негры, евреи, католики рассматриваются как опасность. Крайне правая идеология всегда предполагает нетерпимость такого рода, и поддерживающая ее религия оправдывает рационализирует предрассудки, как правило, посредством выдергивания созвучных цитат из Библии.

Тот же самый феномен мы наблюдаем, хотя и не так часто, в крайне левой идеологии. Ральф Рой рассказывал о священниках, которые на основе отдельно взятых из отрывков Библии оправдывали ненависть к состоятельным людям, экспроприацию и крайне левую политику (19).

Итак, хотя и существуют различные варианты внешней религиозной ориентации, мы можем сказать, что все они свидетельствуют об абсолютно утилитарном типе религиозности. Такая религиозность удобна для обеспечения чувства безопасности, социального статуса, утешения и одобрения выбранного образа жизни. Она представляет собой хорошую почву для развития всех форм предрассудков, будь то расовые, национальные, политические или религиозные. Поскольку внешняя религиозная ориентация превалирует среди прихожан, мы находим здесь объяснение нашей загадке.

Человек, имеющий внутреннюю религиозную ориентацию рассматривает веру как высшую ценность, принимая всерьез призывы к братству и стремясь к трансцендентности всех эгоистических потребностей. Догма смягчена смирением и терпимостью. Религия не ограничена отдельными частными интересами; такого рода религиозное чувство наполняет мотивацией и смыслом всю жизнь. (20).

Святой Франциск, Джон Уэсли, Махатма Ганди и сам Христос -— разве они не были внутренне религиозными, и разве их намерения не входили за рамки обычной умеренности? Да, существуют и внутренне религиозные, и внешне религиозные фанатики. Обычно мы проводим между ними такое различие: вторые имеют скрытые мотивы личной или политической выгоды, первые борются только за убеждения — они уверены, что на земле должно воплотиться царство Божье.