§ 3. квазиадминистративные наказания (методология вопроса)

§ 3. квазиадминистративные наказания (методология вопроса)

Ранее проведенный анализ признаков административного наказания и связующих его компонентов в их системном разнообразии позволяет экстраполировать содержательную суть исследуемого явления, т.е. то, что наполняет форму и из чего она наполняется. Материальная природа административного наказания показывает глубинные пласты сущности понимания данного явления, характеризующие определенный (достигнутый) уровень развития человеческого познания, и является специфической формой его отражения в сознании человека, формой усвоения его объективных свойств и законов бытия.

Из принципа наибольшего сочетания содержания и формы объекта материального мира (принципа гилеморфизма) вытекает логика диалектического согласия его содержания с формой, и наоборот. Содержание как отражение сути объекта в многочисленных и разнообразных его проявлениях предопределяет форму этого объекта, в то время как сама форма объекта выступает внешним выразителем его содержания. Иначе говоря, "любая форма содержательна, равно как и любое содержание оформлено"

<1>. Таким образом, содержание и форма любого предмета, явления или процесса обладают имманентными связями, соотношением и взаимодействием <2>. Это в равной мере касается и такого сложного социально-правового образования, каким является административное наказание и его проявления, в частности в законодательстве.

-------------------------------<1> Керимов Д.А. Методология права (предмет, функции, проблемы философии

права). С. 175.

<2> В связи с этим, как верно подчеркивает В.Н. Протасов, содержание и форма "ориентируют исследователя на изучение предметов и процессов действительности в их диалектической связи, взаимопереходах, противоречивости..." (Протасов В.Н. Указ. соч. С. 69); см. также: Казимирчук В.П. Право и методы его изучения. М., 1965. С. 66 69.

Содержательные показатели объекта, формально облаченные в единое понятие "административное наказание", уже исследовались ранее при рассмотрении признаков административного наказания. Степень и качество согласованности его содержания и формы получили свое резонное взаимодействие при определении административного наказания как установленной государством меры ответственности за совершение административного правонарушения, применяемой только к лицу, признанному

виновным в совершении такого правонарушения, и заключающейся в обусловленном ею лишении или ограничении прав и свобод нарушителя.

Вместе с тем стремление к не столько формальной (поверхностной), сколько содержательной (качественной) оценке административного наказания как объекта правовой действительности позволяет апробировать (посредством проецирования) его свойства на других абстрактно схожих с ним и исследуемых в природе права объектах (мерах юридической ответственности). Более того, связь "административного наказания" как понятия, "помечающего" сложный объект, и конкретного объекта (конкретной меры юридической ответственности) обнаруживается в том, что дефиницию "административное наказание" можно как бы "надевать" на конкретный объект или "облачать" этот объект в рамки административного наказания. И этому в большей степени способствует подобие объективных признаков отдельных мер юридической ответственности признакам административного наказания <1>. Их родовидовая разобщенность обусловлена в большей степени раздробленностью системы законодательства России на отрасли, причем комплексного характера <2>. Образование последних в результате искусственного соединения норм различных отраслей права во многом формально, чего не скрывают и сами авторы <3>, и не предрешает вопрос об их естестве как самостоятельной предметно и методически обособленной отрасли права. Отсутствие сколь-либо весомой доказательственности наличия у каждой образованной указанным образом отрасли своего специфического метода правового регулирования в ряде случаев вынуждало некоторых ученых прибегать к поиску новых, дополнительных критериев, к числу которых предлагалось в том числе наличие самостоятельной ответственности. На ущербность лишь отраслевого подхода к делению видов юридической ответственности указывал еще О.Э. Лейст. Он, в частности, писал, что "это деление не совпадает с отраслевой структурой права уже по той причине, что видов ответственности меньше, чем отраслей права, причем за нарушение норм различных отраслей права может применяться ответственность одного и того же вида... и наоборот" <4>. По-видимому, именно стремление к обоснованию специфичности отрасли права через другие, помимо предмета и метода правового регулирования, признаки и вызвало к жизни необходимость поиска в рамках каждой отрасли права присущей только ей разновидности юридической ответственности <5>.

-------------------------------<1> Эту методологическую функцию административного наказания, как и любого

другого абстрактного понятия, и попытаемся реализовать при последовательном построении исследования тематически предопределенных объектов.

<2> Кстати, здесь мы абсолютно солидарны с высказываниями, данными в юридической литературе о том, что "в системе права, где классификационным основанием служат специфические для каждой отрасли предмет и метод правового регулирования, не может быть комплексных образований" (Полента С.В. Система законодательства как необходимая предпосылка укрепления законности в Российской Федерации // Государство и право на рубеже веков. Проблемы теории и истории: Материалы всерос. конф. М., 2001. С. 62); сами же "комплексные отрасли" права не существуют. А что же существует? Комплексные отрасли законодательства (см.: Киримова Е.А. Правовой институт: понятие и виды: Учеб. пособие / Под ред. И.Н. Сенякина. Саратов, 2000. С. 8).

<3> Например, активно критикуя тех, кто не признает критерии выделения новых видов юридической ответственности (теоретиков права и административистов), Ю.В. Другова пытается оперировать собственной аргументацией, полученной в результате использования ею лишь формально-юридического метода (см.: Другова Ю.В. Ответственность за нарушения бюджетного законодательства // Журнал российского права. 2003. N 3. С. 19).

<4> Лейст О.Э. Санкции и ответственность по советскому праву (теоретические проблемы). С. 128; см. также: Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении. М., 1974. С.

333 334.

<5> В начале 80-х гг. XX в. научную известность получила позиция о наличии у каждой отрасли права "самостоятельной ответственности, возможности своими отраслевыми способами обеспечить действенность собственных велений" (Система советского права и перспективы ее развития (круглый стол журнала "Советское государство и право") // Советское государство и право. 1982. N 8. С. 97). Кроме того, общеизвестным показателем существования отрасли права является ее самостоятельность, во многом предопределенная степенью однородности (взаимообусловленности предмета) общественных отношений. Отличие же общественных отношений от правовых видится в том, что последние обладают качеством защищенности государством (см.: Сырых В.М. Введение в теорию образовательного права. М., 2002. С. 17 18). Следовательно, защищенность общественных отношений вполне может выступать отличительным признаком отрасли права, критерием ее фундаментальности.

Таким образом, исходя из практической целесообразности и удобства в правоприменении, законодатель при формулировании тех или иных юридических установлений применяет, как следовало бы понимать, прием комплексного правового регулирования, в результате использования которого происходит систематизирование не только позитивных, но и негативных правоотношений. Именно применением законодателем указанного приема и обусловливается формирование и существование комплексных отраслей законодательства (например, финансового, налогового, земельного, градостроительного и т.д.). Таким образом, за пределами не столько ординарных процедур, сколько признаков общепризнанных и тем более "открытых" <1> видов юридической ответственности, в частности и административной, оказались многие меры ответственности. По этой же причине представляется небезосновательным появление на страницах юридической литературы высказываний относительно природы тех или иных формально находящихся за пределами административно-деликтного регулирования мер юридической ответственности <2>. Эту проблему не сняла и последняя кодификация административно-деликтного законодательства на федеральном уровне, хотя дискуссия по ней неизменно и на пороге реформы, и в процессе ее последующего осмысления выделялась наличием противоборствующих правовых воззрений.

-------------------------------<1> Данный термин используется как противопоставление такому виду юридической

ответственности, как уголовная, отношения в рамках которой традиционно носят замкнутый характер.

<2> См., например: Килясханов И.Ш. Права и свободы граждан в учетнорегистрационной и лицензионно-разрешительной деятельности милиции. Омск, 1997. С.

86, 91 95; Петров М.П. Указ. соч. С. 14 15; Салищева Н.Г. Проблемные вопросы Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях // Административное и информационное право (состояние и перспективы развития): Сб. ст. М., 2003. С. 143; Теоретические вопросы систематизации советского законодательства. М., 1962. С. 441; Хангельдыев Б.Б. Основы кодификации советского административного права (опыт систематизации норм по институту административной ответственности): Дис.

... д-ра юрид. наук. Свердловск, 1967. С. 226 231.

При рассмотрении таких мер одни авторы называют их квазиадминистративной ответственностью <1>, другие говорят о формально самостоятельных мерах юридической ответственности административного характера <2>, а третьи о поглощении указанных мер институтом административной ответственности, не отождествляя ее пределы лишь с

административно-деликтным законом <3>. Противоположную вышеперечисленным точку зрения занимает группа авторов, рассматривающая указанные меры как образующие самостоятельный (автономный) вид юридической ответственности (например, налоговой, финансово-правовой) <4>.

-------------------------------<1> См.: Адушкин Ю.С. Квазиадминистративная ответственность (старые и новые

проблемы реформирования законодательства об административных правонарушениях) //

Административное право на рубеже веков: Межвуз. сб. науч. тр. Екатеринбург, 2003. С.

209 220.

<2> См., например: Дымченко В.И. Указ. соч. С. 20; Зимин А.В. Специфика налоговой ответственности российских организаций // Правоведение. 2001. N 6. С. 34 41; Карасева М.В. Финансовое право. Общая часть: Учебник. М., 2000. С. 60, 181 200; Кононов П.И. Административно-процессуальное законодательство и проблемы его кодификации: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2001. С. 50; Липинский Д.А. Указ. соч. С. 280, 285.

<3> См., например: Административное право: Учебник / Под ред. Ю.М. Козлова, Л.Л. Попова. М., 1999. С. 349 350, 363; Бахрах Д.Н. Административное право России: Учебник. М., 2000. С. 504; Додин Е.В. Основания административной ответственности: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1965. С. 5 6; Масленников М.Я. Порядок применения административных взысканий: Учеб.-практ. пособие. М., 1998. С. 207 216; Пепеляев С.Г. Общие положения об ответственности за совершение налоговых правонарушений (комментарий к главе 15 части первой Налогового кодекса Российской Федерации) // Налоговый вестник. 2000. N 1. С. 34 35; Самощенко И.С., Фарукшин М.Х. Указ. соч. С. 183; Старилов Ю.Н. Нарушение налогового законодательства и юридическая ответственность. Воронеж, 1995. С. 49 52; Студеникина М.С. Состав административного проступка // Учен. зап. ВНИИСЗ. Вып. 15. М., 1968. С. 73 75.

<4> См., например: Винницкий Д.В. Субъекты налогового права. М., 2000. С. 53; Крохина Ю.А. Теоретические основы финансово-правовой ответственности // Журнал российского права. 2004. N 3. С. 87 95; Саттарова Н.А. Принуждение в финансовом праве / Под ред. И.И. Кучерова. М., 2006. С. 311 334; Тернова А.В. Налоговая ответственность самостоятельный вид юридической ответственности // Финансы. 1998. N 9. С. 27 28; Финансовое право / Отв. ред. Н.И. Химичева. М., 2000. С. 294.

Не разделяя в принципе вышеприведенные позиции на правые и неправые и учитывая специфику темы нашего исследования, предполагаем обоснованным, как уже неоднократно подчеркивалось, исходить не из формальной, а из содержательной оценки природы мер юридической ответственности, из чего определяем, что отнесение к тем или иным отраслям законодательства не меняет их правовой сути как мер соответствующего вида юридической ответственности <1>. Кроме того, небезызвестно, что наказание как чисто юридическая категория по истокам возникновения имеет более длительную историю, чем институт юридической ответственности, распадающийся на четыре классических вида: уголовную, административную, гражданско-правовую и дисциплинарную ответственность.

-------------------------------<1> Считаем верным, что противопоставление существу явления качества, присущее

ему лишь в силу наименования, прием методологически порочный, ибо нельзя объективно неизменному качеству противопоставлять то, что имеет конвенциональную (субъективную) природу, термин или определение (см.: Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. М., 2002. С. 27).

В то же время определенную тревогу вызывает наметившаяся в последнее время тенденция неосновательного "размножения" видов юридической ответственности по ряду иных, искусственных (формальных, отраслевых) по природе своего образования

признаков <1>. Причем их использование посредством функционально-операционального сращения категорий, составляющих содержание классических видов юридической ответственности, не создает нового и тем более самостоятельного вида юридической ответственности, ибо при комплексном правовом регулировании общественных отношений, значимость которого объяснима лишь различными практическими потребностями законодателя и правоприменителя, не происходит превращения правовых категорий одного вида в другой или какого-либо их слияния <2>, иначе вся идея комплексности с появлением нового качества утратила бы всякий смысл.

-------------------------------<1> В ряде случаев в правовой литературе говорится даже о выделении видов

юридической ответственности не только посредством их "горизонтального", но и "вертикального" (например, муниципально-правовой) размежевания, в результате которого им придается специфическое содержание (см.: Колесников А.В. Правовой статус исполнительных органов местного самоуправления. Саратов, 2004. С. 180 181). По вопросу об искусственности выделения, в частности, муниципально-правовой ответственности см.: Князев С.Д. Конституционная ответственность в муниципальном праве: вопросы теории и практики // Журнал российского права. 2005. N 6. С. 82 84.

<2> Более того, как точно подчеркивается в научной литературе, с юридической точки зрения о комплексности той или иной отрасли права и соответствующей отрасли законодательства свидетельствует отсутствие единого метода и механизма правового регулирования при наличии особых принципов, специфических подходов к правовому урегулированию обособленных общественных отношений (см.: Алексеев С.С. Теория права. С. 254 256).

Объективное же существование института юридической ответственности обусловлено наличием в нем трех составляющих (деликта, его правовых последствий и процессуально связующего их механизма), природа каждой из которых и качество взаимодействия которых как раз-таки и предопределяют характер как правовой ответственности в целом, так и названных выше ее видов. Иными словами, характер того или иного вида юридической ответственности не может существовать в отрыве от образующих его компонентов, на данном этапе государственно-правового развития подчиненных единым правилам существования и находящихся в постоянно повторяющемся взаимовоздействии, что является основой формирования, развития и функционирования правовой надстройки. Поэтому, как представляется, был бы непоследовательным поиск интересующего момента на основе анализа более абстрактной категории (в нашем случае это институт юридической ответственности и ее виды) без учета опережающих (как в историческом, так и логическом смысле) ее более конкретных и содержательных компонентов.

Таким образом, если допустить, что юридическая ответственность в своем действии обусловливается необходимостью реализации санкции правовой нормы, определяющей наступление для субъекта противоправного деяния неблагоприятных последствий в виде правоограничений, то первичным для нее моментом, а именно первопричиной и поводом, выступают сами противоправные проявления. Из прочтения специальной литературы можно увидеть, что юридической наукой на протяжении длительного периода деление противоправных деяний осуществлялось в зависимости от их социальной сущности на два вида: преступления и проступки. Отличительный характер этих видов обусловливается различным уровнем оценки государством (из совокупного учета интересов личности, общества и собственно государства) охраняемых от их посягательства общественных отношений и степенью ущербности наступаемых в результате нарушения таких отношений последствий, юридическая значимость которых определяется качеством общественной опасности (вредности) указанных деяний. В зависимости от того, на какого рода общественные отношения осуществляется противоправное посягательство, чей

интерес в их охране превалирует и какова сфера их действия, общепринято делить дальше противоправные деяния на преступления, административные правонарушения, гражданско-правовые деликты и дисциплинарные проступки.

Адекватно тому, как и насколько то или иное противоправное проявление умаляет общественно значимые интересы, их блюститель избирает надлежащие средства защиты. Применяемые на практике к нарушителям меры юридического воздействия также рознятся друг с другом в зависимости от видов противоправных деяний. Соответствие указанных мер противоправному поведению обусловливается заложенной в них степенью государственного порицания (осуждения) противоправного деяния, их способностью преодолеть последствия такого поведения с учетом тех ожиданий, которые возлагаются обществом на соответствующие меры. Кроме того, общенормативное содержание мер юридической ответственности основано на началах избирательного воздействия на виновного через его интересы, умаление которых признается уместным и достаточным для целей исправления и воспитания нарушителя. Отсюда в правовой науке изначально все меры юридической ответственности разделяют на имущественные и карательные. В дальнейшем с учетом того, с какими противоправными проявлениями связывается наступление правовых последствий, чей интерес в их наступлении превалирует и какую цель они преследуют, общепринято все меры юридической ответственности классифицировать на уголовные наказания, административные наказания, гражданскоправовые санкции и дисциплинарные взыскания.

Реальность юридической ответственности обусловлена существованием в ее содержании не столько таких категорий, как деликт и его правовые последствия, сколько процессуально реализующего ее механизма, устанавливаемого в целях рационального сочетания, гармонии интересов личности, общества и государства. Значение процессуального порядка определяется тем, что он позволяет глубже раскрыть материальное содержание и процессуальную форму движения тех или иных составляющих юридическую ответственность категорий, а также показать их специфику. Здесь же основой действия процессуального порядка является необходимость обеспечения неизбежности, справедливости и целеобусловленности юридической ответственности. Поэтому процессуальный порядок приведения к юридической ответственности выступает и в качестве известного средства ограничения правовых возможностей преследуемых. Категоризация процессуального регулирования юридической ответственности обусловлена рядом признаков, производных от характера как самих противоправных деяний и их правовых последствий, так и от достигнутого уровня политико-правового, социально-экономического развития общества и государства. Такие признаки выражают лишь отдельные, менее существенные, зачастую формальные стороны юридической ответственности, и их рассмотрение является для исследователя содержательным лишь в рамках анализа конкретного вида указанной ответственности.

Как следует из вышеизложенного, в основу деления юридической ответственности на виды положены иные (в отличие от классификации отраслей права и законодательства) критерии, причем не столько предметного, сколько функционального характера. Однако проведенный выше анализ видов юридической ответственности, носящий общий (предварительный) характер, завершает лишь первый этап рассмотрения в рамках данного параграфа природы тех мер ответственности, которые оказались вне "поля притяжения" административно-деликтного регулирования. Последующую систему аргументов представляется правильным построить на основе "сквозного" анализа признаков мер юридической ответственности через признаки административного наказания, содержание которых позволяет преодолеть как трудности соотношения их с природой противоправного деяния, так и те условности, которые имеют в большей степени формальную ценность.

Если обобщить всю мотивацию, положенную учеными-юристами в основу признания автономности (обособленности от административных наказаний) мер

"нетрадиционных" видов юридической ответственности, то можно увидеть, что в пользу этой теории ими выдвигаются следующие аргументы, характеризующиеся circulus vitiosus упречной относительностью. Первый сводится к тому, что указанные меры предусмотрены не КоАП РФ, а законами иных отраслей законодательства (юридическое отличие); второй они применяются за иные нарушения норм других отраслей законодательства (фактическое отличие); третий их применение носит иной, т.е. отличный от КоАП РФ, характер производства по делам о правонарушениях (процессуальное отличие).

Отсюда видно, что общей ошибкой здесь является рассмотрение деликта и мер ответственности за его совершение как внутренне зависимых от института ответственности, не учитывая того, что не последний проецирует свои качества на составляющие его компоненты (на что указывалось выше), а наоборот. Более того, структурно-функциональный срез юридической ответственности как института в целом показывает, что характер самих мер ответственности за совершение правонарушения вытекает из содержания такого института, но имеет свое основание вне его. Кроме того, если представляющий собой лишь формальную оценку первый аргумент не может решающе повлиять на существо вопроса, поскольку имеет относительную ценность и объясняет юридико-техническое содержание регулирования общественных отношений, что ставит решение этой задачи в зависимость прежде всего от выраженной в законе воли законодателя, то третий аргумент основан на объяснении ряда признаков, производных как от характера самих нарушений и мер ответственности за их совершение, так и от достигнутого уровня социально-экономической "зрелости" государства. Единственно существенной в приведенном перечне аргументов представляется мотивация связи меры ответственности с природой правонарушения, что, однако, еще не предвосхищает вывода о правильности известной позиции в целом.

Набор мер ответственности, находящихся за пределами административноделиктного регулирования, многообразен, и их связь с нарушениями административных правил, не называемыми административными правонарушениями лишь по формальным соображениям, обусловила формирование в науке административного права теории ответственности в административном порядке, что не тождественно понятию административной ответственности в собственном смысле. Ю.С. Адушкин, называя юридическую ответственность с санкциями, налагаемыми в административном порядке за совершение проступков, формально не отнесенных законодательством к категории "административных правонарушений", квазиадминистративной <1>, причины существования таковой связывает в целом с коренным изменением содержания административно-карательной политики государства, когда законодатель, с одной стороны, изначально стремился персонифицировать административную ответственность

<2> и провел тем самым размежевание между административной ответственностью в отраслевом смысле и ответственностью юридических лиц в административном порядке

<3>, а с другой стороны, с появлением и усилением роста частного сектора в экономике страны наметил тенденцию к признанию юридических лиц субъектами административной ответственности <4>. Другие авторы объясняют эту тенденцию настоятельной необходимостью государства сосредоточить в своих руках определенные механизмы "административно-правового воздействия на хозяйствующие субъекты, которые перестали находиться в непосредственном государственном ведении и подчинении" <5>. Предполагалось, что федеральный законодатель обеспечит последовательную реализацию намеченной тенденции и решит весь спектр проблем ответственности юридических лиц в административном порядке в рамках единого кодифицированного акта <6>. Однако за рамками действующего КоАП РФ остался солидный пласт мер ответственности, применяемых в административном порядке не только к юридическим, но и к физическим лицам.

--------------------------------

<1> См.: Адушкин Ю.С. Новый КоАП Российской Федерации все ли учтено на стадии доработки? // Журнал российского права. 2000. N 11. С. 37.

<2> Еще в 1961 г. Президиум Верховного Совета своим указом упразднил практику взыскания штрафов в административном порядке с предприятий, учреждений и организаций и запретил отнесение наложенных на должностных лиц штрафов на счет соответствующих учреждений, предприятий и организаций (см.: ВВС СССР. 1961. N 35. Ст. 368).

<3> См.: Указ Президиума Верховного Совета СССР от 19 февраля 1981 г. N 3942-X "О порядке введения в действие Основ законодательства Союза ССР и союзных республик об административных правонарушениях" // ВВС СССР. 1981. N 8. Ст. 178.

<4> Начиная с 1991 г. был принят ряд законов, установивших для юридических лиц административную ответственность (см., например: Закон РСФСР от 22 марта 1991 г. N

948-1 "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках" // ВВС РСФСР. 1991. N 16. Ст. 499; Закон РФ от 27 декабря 1991 г. N 2118-1 "Об основах налоговой системы в Российской Федерации" // ВВС РФ. 1992. N 11. Ст. 527; Закон РФ от 17 декабря 1992 г. N 4121-1 "Об административной ответственности предприятий, учреждений, организаций и объединений за правонарушения в области строительства" // ВВС РФ. 1993. N 2. Ст. 58).

<5> Овчарова Е.В. Материально-правовые проблемы административной ответственности юридических лиц (к проекту Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях) // Государство и право. 1998. N 7. С. 14.

<6> Кодекс РСФСР об административных правонарушениях / Вступ. ст. Ю.М.

Козлова. М., 1996. С. 2.

В то же время в науке административного права среди ученых до сих пор нет единого мнения по количественно-качественной характеристике существующей в России системы административных наказаний. Например, И.Ш. Килясханов еще до принятия КоАП РФ считал близкими по своей природе к мерам административной ответственности такие, как отзыв, приостановление или аннулирование лицензии у лицензиата, осуществляющего предпринимательскую деятельность, подлежащую лицензированию; запрет на обращение в инстанции за лицензией в течение установленного законом времени, если предыдущая лицензия была аннулирована за допущенное правонарушение

<1>. В целом с данной позицией солидарны и другие ученые <2>.

-------------------------------<1> См.: Килясханов И.Ш. Указ. соч. С. 91 95.

<2> См.: Чермянинов Д.В. К вопросу об административных наказаниях, применяемых таможенными органами Российской Федерации к нарушителям лицензионно-разрешительной системы в таможенном деле // Юрист. 2003. N 1. С. 20; Морозова Н.А. Административная ответственность юридических лиц: история, теория, практика: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2004. С. 21.

Свое видение перечня административных взысканий, применяемых в отношении юридических лиц, дает М.П. Петров, включая в него такие меры, как взыскание стоимости; пеня; отзыв или аннулирование лицензии (разрешения); ограничение действия лицензии (разрешения); разделение, выделение юридического лица; лишение специальной правоспособности (отзыв банковской, страховой лицензии); ликвидация структурного подразделения (например, через аннулирование свидетельства о регистрации); отмена государственной регистрации и ликвидация юридического лица, организации <1>. Вместе с тем М.С. Студеникина полагает, что отзыв лицензии нельзя считать административным наказанием, поскольку по своей правовой природе, определяемой целевой направленностью, он является не карательной санкцией, а мерой восстановительного характера или мерой пресечения правонарушения <2>.

--------------------------------

<1> См.: Петров М.П. Указ. соч. С. 14 15.

<2> См.: Студеникина М.С. Государственный контроль и применение административной ответственности как формы государственного регулирования экономическими процессами // Административно-правовое регулирование экономических отношений / Отв. ред. И.Л. Бачило, Н.Ю. Хаманева. С. 43.

В свою очередь, А.П. Стуканов относил к числу мер административной ответственности обязательные работы, заключающиеся в выполнении лицом, признанным виновным в совершении административного проступка, бесплатных общественно полезных работ в свободное от основной работы или учебы время <1>. Кстати, данное предложение и сегодня, несмотря на правовые условия интеграции нашего государства в Совет Европы, находит поддержку среди ученых <2> и ряда законодателей <3>. Однако такое предложение, заслуживающее внимания и даже полезное в практическом смысле (особенно учитывая современные экономические реалии), вместе с тем не имеет легитимного макрооснования (на международном и конституционно-правовом уровнях)

<4>.

-------------------------------<1> См.: Стуканов А.П. Прокурорский надзор за исполнением законов органами

административной юрисдикции Российской Федерации. СПб., 2000. С. 74.

<2> См.: Васильев В.Н. Административный арест как мера административного наказания: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2005. С. 10 11; Дугенец А.С. Указ. соч. С. 114.

<3> См.: проект Федерального закона N 341774-3 "О внесении дополнений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях"; Постановление Волгоградской областной Думы от 22 мая 2003 г. N 6/227 "Об обращении Волгоградской областной Думы к Государственной Думе Федерального Собрания Российской Федерации с предложением о внесении изменений и дополнений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях".

<4> Дело в том, что согласно Конвенции о защите прав человека и основных свобод обязательный труд допустим исключительно в условиях законного задержания или нахождения лица, совершившего правонарушение, в заключении под стражей (ареста) по решению суда (подп. "а" п. 3 ст. 4). Из этого следует, что предлагаемые к включению в КоАП РФ обязательные работы могут рассматриваться лишь как дополнительное условие отбывания административного ареста, но не как самостоятельный вид административного наказания. См. также: Конвенция Международной организации труда от 25 июня 1957 г. N 105 "Об упразднении принудительного труда" // СЗ РФ. 2001. N 50. Ст. 4649.

Довольно широкий перечень мер квазиадминистративной ответственности был предложен Ю.С. Адушкиным. В него вошли лишение журналиста аккредитации; письменное предупреждение неоднократно в течение года регистрирующего органа учредителю, редакции, главному редактору, последствием вынесения которого может быть прекращение или приостановление деятельности средства массовой информации; решение антимонопольного органа о принудительном разделении (выделении) организации-монополиста; лишение права заниматься определенными видами внешнеэкономической деятельности; запрещение или ограничение отдельных операций на рынке ценных бумаг сроком до шести месяцев; приостановление лицензии и разрешений, а также их лишение (прекращение, отзыв, аннулирование) <1>.

-------------------------------<1> См.: Адушкин Ю.С. Указ. соч. С. 40 41.

Вместе с тем обзор доступного массива правовой информации позволяет в общих чертах выделить некоторые из указанных мер, поскольку уровень и качество правового регулирования и степень формальной определенности большинства из них пока

оставляют желать лучшего <1>. Однако оговоримся, что в контексте данного исследования не преследуется цель выявления исчерпывающего круга названных мер: это бесспорно новейшая, архиважная и трудоемкая задача, но отдельного научного исследования. В рамках же данной работы попытаемся лишь выявить наиболее типичные квазиадминистративные наказания и предложить методику определения (выявления) таких мер по ряду содержательных признаков, тем более что в ряде случаев уже при визуальном обзоре вытекает их терминологическое тождество с мерами, закрепленными в КоАП РФ. Что же касается содержания квазиадминистративных наказаний, то и здесь можно наблюдать их не меньшую общность с административным наказанием, но уже лишь при ближайшем (детальном) рассмотрении их в связи с признаками административного наказания.

-------------------------------<1> Возьмем, к примеру, такую меру, как отзыв квалификационного аттестата,

которая обозначается рядом ученых близкой к административным наказаниям (см., например: Административная ответственность (часть общая): Учеб. пособие / Под ред. Д.Н. Бахраха. С. 56; Манохин В.М., Адушкин Ю.С. Указ. соч. С. 208). Однако представление отзыва квалификационного аттестата в качестве карательной санкции имеет ряд объективных трудностей. Во-первых, анализ действующего законодательства показывает, что отзыв квалификационного аттестата в большинстве случаев имеет место по основаниям, не носящим деликтный характер, в частности по медицинским показаниям, ввиду несоответствия лица квалификационным условиям пребывания в той или иной должности и т.д. Даже если и представить гипотетически возможность формулирования нарушений, совершение которых может влечь за собой отзыв квалификационного аттестата, правовые последствия не будут иметь решающего значения для определения социально-трудовых прав предполагаемого нарушителя, поскольку реализация последних носит служебный (внутриорганизационный) характер.

Напомним, что при анализе категориально-понятийной природы административного наказания выделялись следующие его содержательные признаки: это установленная государством мера ответственности; применяется лишь за совершение административного правонарушения; может быть применено только к лицу, признанному виновным в совершении административного правонарушения; есть кара, которая заключается в обусловленном им лишении или ограничении прав и свобод правонарушителя; носит личный характер и не должно затрагивать интересы третьих лиц.

Положение о том, что предлагаемые учеными-административистами меры установлены государством, не вызывает каких-либо сложностей по причине их предусмотренности законом. Что же касается их характеристики как мер ответственности, то ее уяснение зависит уже от того, с какими правовыми реалиями связано их применение, каковы содержание и цели применения этих мер. Первичным доказательством природы любых мер ответственности является факт их привязки (причинной связи) к противоправному деянию, которое признается таковым по материальным и формальным соображениям <1>.

-------------------------------<1> Как правильно писал И.Е. Фарбер, "с точки зрения видов ответственности

различают... ответственность субъектов права, наступающую прежде всего тогда, когда имеется правонарушение" (Фарбер И.Е. О сущности права / Отв. ред. К Б. Зейдер. Саратов, 1959. С. 57 58).

Административным правонарушением признается противоправное, виновное действие (бездействие) физического или юридического лица, за которое законами об административных правонарушениях установлена административная ответственность. По своему правовому содержанию административное правонарушение выражается в нарушении предписаний публично-правового характера <1>, но не всяком, а лишь таком,

которое по своему характеру и степени ущербности для общественно значимых интересов не отнесено к сфере уголовно-правовой охраны. В то же время следовало бы заметить, что не всякое нарушение правовых установлений может считаться правонарушением ввиду отсутствия ряда объективно присущих последнему признаков. Поэтому в науке административного права традиционно выделяют такие признаки административного правонарушения, как деяние (действие или бездействие), антиобщественный характер, противоправность, виновность, наказуемость <2>. Причем деяние (действие или бездействие) и виновность присущи любому противоправному деянию, а остальные административному правонарушению и отражают его специфику. При этом указание на природу деяния как административного правонарушения должно быть сформулировано законодателем прямо и недвусмысленно, т.е. закреплено в законе непосредственно с определением прежде всего состава административного правонарушения как объективной формы выражения его признаков.

-------------------------------<1> Этим административное правонарушение отличается от гражданско-правового

деликта, представляющего собой нарушение частноправового характера, что обусловлено частноправовым содержанием отношений, основанных на юридических принципах равенства сторон и договорных началах.

<2> Свое мнение по данному вопросу высказал также и Верховный Суд РФ, указав, в частности, что "в соответствии со ст. 2.1 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях... при совершении административного правонарушения присутствуют обязательные признаки: противоправность, виновность и наказуемость" (Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 18 апреля 2003 г. N 51-В02-19).

Как видно, не все из указанных требований соблюдаются законодателем, в силу чего мы и имеем картину с квазиадминистративными наказаниями. Например, при проверке конституционности отдельных положений Федерального закона от 21 июля 1997 г. N 119ФЗ "Об исполнительном производстве" <1> Конституционный Суд РФ признал исполнительный сбор мерой административной ответственности по признаку ее связи с правонарушением, прямо в законе не сформулированным <2>. Между тем, как видно из содержания п. 1 ст. 81 Федерального закона "Об исполнительном производстве", исполнительный сбор взыскивается судебным приставом-исполнителем в случае неисполнения исполнительного документа без уважительных причин в срок, установленный для добровольного исполнения данного документа. Причем административно-правовое содержание такого нарушения вытекает из признания в самом законе того, что само по себе оно посягает на публично-правовой порядок принудительного исполнения судебных и иных актов. Здесь существует легальная основа неравенства сторон, при которой одна сторона (соблюдает непосредственно конституционно значимый публично-правовой интерес государства и общества в осуществлении эффективного правосудия в целях защиты и восстановления нарушенных прав) по отношению к другой (должнику) действует властно-обязывающим образом <3>.

-------------------------------<1> СЗ РФ. 1997. N 30. Ст. 3591 (утратил силу).

<2> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 30 июля 2001 г. N 13-П.

<3> Верховный Суд РФ по данному поводу придерживается следующей правовой позиции. Властно-обязывающий характер отношений, возникающих между судебным приставом-исполнителем и должником в связи с неисполнением последним исполнительного документа без уважительных причин в добровольном порядке в установленный срок, сохраняется и в рамках отношений по взысканию исполнительного сбора, что требует, в свою очередь, соблюдения всех правил производства по делам об административных правонарушениях (см.: Определение Судебной коллегии по

гражданским делам Верховного Суда РФ от 15 февраля 2002 г. N 3-впр02-3 (извлечение) //

БВС РФ. 2002. N 10. С. 7 8).

Такой же, по сути, подход применим и к налоговым правонарушениям и нарушениям бюджетного законодательства, которые с объективной стороны очерчивают деяния, посягающие на публично-правовой порядок подчинения соответственно налоговой и финансовой дисциплине <1>. В этой связи представляется ошибочным утверждение Д.В. Винницкого по поводу характеристики налогового правонарушения как нарушения дополнительного имущественного обязательства <2>. По-видимому, автор при анализе решений Конституционного Суда РФ не учел ряд других его правовых позиций, обосновывающих публично-правовую природу конституционной обязанности платить законно установленные налоги и сборы <3>. Более того, властная (публично-правовая) природа налоговых правоотношений вытекает из непосредственного указания об этом в Налоговом кодексе РФ (далее НК РФ) и выражается в том числе в привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения (ст. 2) <4>.

-------------------------------<1> Указание на административно-правовой характер данных видов ответственности

встречается как в юридической литературе (см., например: Брызгалин А.В., Берник В.Р., Головкин А.Н. Виды налоговых правонарушений: теория и практика применения. Екатеринбург, 2004. С. 34 41), так и в судебной практике высших судебных органов (см., например: Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 24 июля 2001 г. N 6850/00 // ВВАС РФ. 2001. N 11. С. 9).

<2> См.: Винницкий Д.В. Российское налоговое право: проблемы теории и практики.

СПб., 2003. С. 313.

<3> См.: решения Конституционного Суда РФ от 17 декабря 1996 г. N 20-П; от 21 декабря 1998 г. N 190-О // ВКС РФ. 1999. N 2. С. 35 37; от 5 июля 2002 г. N 203-О // ВКС РФ. 2003. N 1. С. 89 93.

<4> СЗ РФ. 1998. N 31. Ст. 3824.

Необходимая связь мер ответственности с правонарушением, их материальная и процессуальная адекватность последнему предполагают, таким образом, и признание формы государственного порицания (осуждения) в виде определенной меры ответственности, лишь если порицание имеет свое обоснование в правонарушении, связано с ним и является реакцией на него. В определенных случаях и суды придерживаются принципиальной позиции относительно "наказательной" характеристики мер государственного воздействия по их связи с правонарушением. В этой связи интересной и неординарной представляется, например, правовая позиция Конституционного Суда РФ относительно объективной природы мер, применяемых вследствие государственного порицания (осуждения) лица, но непосредственно не носящих в то же время охранительный характер. Например, в своем Постановлении от 21 ноября 2002 г. N 15-П Конституционный Суд РФ пришел к выводу относительно "наказательной" природы такой меры, как лишение гражданина статуса вынужденного переселенца. По признаку того, что такое лишение, оформляемое решением органа миграционной службы (т.е. применяемое в административном порядке), имеет место в связи с фактом осуждения за совершенное преступление (но, заметим, не предусматривается уголовным законом), законодатель, по сути, объективно вменяет ей характер дополнительной меры ответственности <1>.

-------------------------------<1> Закон РФ от 19 февраля 1993 г. N 4530-1 "О вынужденных переселенцах" //

Ведомости РФ. 1993. N 12. Ст. 427.

Другим немаловажным признаком всякой меры ответственности является известность того, что она применяется к лицу лишь за виновное совершение им

правонарушения. Связь вины с мерой ответственности является общим признаком и не предопределяет типовой характер юридического воздействия, проявляющегося в конкретной мере. Однако следовало бы презюмировать, что применение мер ответственности к невиновным в совершении правонарушения лицам не только искажало бы социальное назначение самого института юридической ответственности, но и превращалось бы в таком случае из легитимной и легальной реакции на правонарушение в орудие произвола и подавления человеческого достоинства, в свете которых сама деятельность государства утрачивает социальное признание и обоснование. Актуальность принципа виновной ответственности обретает особое значение при регламентации мер публично-правовой ответственности в условиях неравноправия сторон. Именно вследствие этого обязательный учет вины нарушителя имеет характер особой гарантии от произвола преследующей его власти.

Из признания публично-правовой (административной) природы правонарушений, за совершение которых предусматривается применение квазиадминистративных наказаний, следует также вывод о необходимой предусмотренности законодателем вины нарушителя как обязательного условия привлечения и к квазиадминистративной ответственности. Например, вина как общеправовое условие применения названных мер предусмотрена в качестве обязательного элемента составов налоговых правонарушений, но не явствует из характеристики многих других правонарушений (нарушения бюджетного, лесного законодательства, законодательства об экспортном контроле, о средствах массовой информации, об исполнительном производстве и т.д.), за совершение которых предусмотрено наложение квазиадминистративных наказаний. Однако такая реальность нисколько не влияет на выводы о необходимости обоснования вины нарушителя при его привлечении к публично-правовой ответственности, которые последовательно проводятся и в практике Конституционного Суда РФ. Конституция РФ, требуя безусловного соблюдения предусмотренных ею гарантий личности и исходя из необходимости обеспечения справедливости соответствующих ограничений, их соразмерности защищаемым конституционным ценностям, предполагает установление публичноправовой ответственности лишь за виновное деяние <1>. Отсутствие же вины при нарушении обязательств в публично-правовой сфере является одним из обстоятельств, исключающих применение санкций, поскольку свидетельствует об отсутствии самого состава правонарушения <2>. Причем указанные правовые позиции Конституционного Суда РФ в равной мере относятся к физическим и юридическим лицам.

-------------------------------<1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 15 июля 1999 г. N 11-П.

<2> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 25 января 2001 г. N 1-П.

Таким образом, квазиадминистративные наказания находятся (должны находиться) в непосредственной связи с условием об их уместности лишь к ситуациям виновного нарушения публично-правовых установлений государства. Такой подход предполагает к тому же не только учет принципа виновной ответственности, но и четкую дифференциацию законодателем критериев и форм вины правонарушителя физического лица, особенности вины правонарушителя юридического лица, а также адекватные их характеру степень и качество правоограничительного воздействия, что влияет уже не на общую (административно-правовую) суть мер ответственности, а на их классификацию по ряду родовидовых признаков.

Пожалуй, одним из определяющих и в то же время отличительных признаков любых мер публично-правовой ответственности является качественное и количественное содержание их правоограничений, т.е. признак их содержательной обусловленности карой. Как уже указывалось ранее, правоограничительный потенциал присущ не только мерам публично-правового содержания. Правоограничения несут в себе и гражданскоправовые санкции. Однако правоограничения последних в отличие от карательных

санкций эквивалентны вреду, нанесенному нарушителем правоотношениям, что и позволяет именовать такие санкции восстановительными <1>. Что же касается карательных санкций, то их содержание выходит за рамки возмещения вреда и аккумулирует в себе превосходящие сумму такого возмещения правоограничения, которые по своему характеру не однородны содержанию противоправного деяния <2> и переходят в сферу наказания.

-------------------------------<1> Причем оговоримся, что восстановительный эффект гражданско-правовых

санкций не обязательно заключается в наложении на нарушителя лишь имущественных обременений. Эквивалентность не однородность, она может обходиться использованием переходящих (свободно поддающихся имущественной оценке) нематериальных категорий возмещения вреда.

<2> Однородный с нарушением характер мер ответственности хорошо известен древнерусскому праву и его принципу талиона. Возмездие с древних времен иногда принимали за справедливое основание наказания. В самой мести видели имманентное человеку чувство справедливости, вполне инстинктивное, не ведающее границ и не руководствующееся другим принципом, кроме уравнения мести, с тем злом, которое вызвало ее (см.: Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. Т. 12. С. 867).

Современная правовая мысль выработала доктринально обоснованную позицию относительно природы карательных мер ответственности, подразделив их на группы в зависимости от степени суровости правоограничений. Применительно к административным наказаниям кара выражается в причинении нарушителю обусловленных правоограничением страданий, не превышающих уровень уголовной кары, традиционно определяемый уголовным законом. Если обратимся к квазиадминистративным наказаниям, то сделаем однозначный вывод об отсутствии у них характера уголовного наказания. В то же время их нельзя отнести к восстановительным санкциям, поскольку по своему содержанию они представляют собой возложение на нарушителя обременений публично-правового значения с тем, чтобы в административном порядке подвергнуть ограничениям его правовой статус для целей исправления, частной и общей превенции, причем их применение не обусловлено совершением нарушителем реабилитирующих его действий. И наконец, карательный характер квазиадминистративных наказаний аргументирован также тем, что все они (за исключением штрафа) предусматривают в своем содержании режим длящегося правоограничения. В принципе одномоментное изъятие права не может считаться мерой ответственности, поскольку такая мера будет носить не карательный, а пресекательный характер в целях принуждения к соблюдению (выполнению) условий, обязательств, обязанностей из публично-правовых отношений, но в то же время без установления срока действия таких изъятий представлять собой чрезмерное и несоразмерное ограничение прав в силу их абсолютного и бессрочного исключения из правового статуса субъекта отношений. Что же касается штрафных (карательных) санкций, то их размер определяется в виде фиксированного денежного выражения, что, в свою очередь, исключает возможность установления правоприменителем в конкретной ситуации эквивалента между величиной причиненного правонарушением ущерба и размера имущественной санкции. Кроме того, такие штрафы сами по себе не идут в счет удовлетворения частных интересов (т.е. интересов тех лиц, которым действиями (бездействием) нарушителя был причинен вред), а зачисляются в бюджет и во внебюджетный фонд, средства которых находятся в государственной собственности.

Таким образом, квазиадминистративные наказания по своему характеру, как и административные наказания, являются карательными, т.е. предусматривают превалирующие над вредом, причиненным правонарушением, ограничения правовых возможностей нарушителя. Сами правоограничения для целей их карательной

характеристики имеют длящиеся (в то же время срочные) и фиксированные в количественном плане параметры.

Квазиадминистративные наказания имеют, как и всякие меры государственного принуждения (и административные наказания, в частности), личный характер. Личный характер таких мер обусловлен легальной ограниченностью вмешательства органов государства при осуществлении государственно-властного преследования в правовой статус граждан и их объединений, в том числе по кругу лиц. Различное, даже публичноправовое вмешательство должно быть жестко выборочным, а не всеобщим. Такие требования имеют общеправовой характер и в силу этого актуальны и для исследуемых мер ответственности. Ну а о личном характере квазиадминистративных наказаний говорит прежде всего тот факт, что их бремя в отличие от гражданско-правовых санкций не перекладывается на других лиц. В качестве основания применения этих наказаний предусматривается поведенческий акт физического лица и деятельность юридического лица, причем они несут такую ответственность только за то противозаконное деяние, которое было совершено ими лично. Личный характер таких мер предопределяется также содержанием общественных отношений, входящих в предмет правового регулирования соответствующего закона, и кругом их участников.

Проведенный раздельный анализ признаков квазиадминистративных наказаний содержателен лишь в общем плане и условен, так как не один признак, а их система, взаимообусловленность и взаимосогласованность способны в большей степени раскрыть природу определенной группы мер ответственности. Квазиадминистративным наказаниям присущи все материальные (сущностные) признаки административного наказания постольку, поскольку, во-первых, они применяются в случае совершения правонарушения, во-вторых, они применяются уполномоченными административноюрисдикционными органами и их должностными лицами принудительно, в-третьих, они имеют фиксированное, установленное законом материальное или нематериальное выражение и, в-четвертых, их применение связано с удовлетворением публичноправовых, а не частных интересов.

Таким образом, квазиадминистративные наказания в большей степени согласуются с этими признаками, но их включение в КоАП РФ возможно и необходимо на основе правовой аналогии, возможности которой для целей данного исследования представляются очевидными. Трудности же, с которыми может столкнуться всякий исследователь природы квазиадминистративных наказаний, носят производный от реалий законодательного регулирования характер, они формальны и не представляют собой непреодолимых преград.

По вопросам установления и сравнительного анализа мер административной ответственности показательным может быть и опыт ряда зарубежных стран. Вместе с тем считаем возможным определиться, в чем именно и в какой мере опыт законодательного регулирования и применения мер административной ответственности в зарубежных странах может быть полезен для нашего государства. Известно, что административная сфера деятельности государственных институтов всегда и по большей части развивалась по присущему государству "сценарию". Это вполне объясняется тем, что из всех сфер деятельности и отраслей правового регулирования государств наиболее автономной (менее подверженной межгосударственной интеграции, заимствованию) считалась, считается и будет считаться именно административная (исполнительнораспорядительная). Но даже и те страны, где административное регулирование развито, не всегда могут быть показателем в силу простого отсутствия в их правовых системах административно-деликтного законодательства. Таким образом обстоит дело в США, Канаде и ряде других стран англосаксонской правовой семьи. В ряде стран Европы наблюдается процесс постепенного "поглощения" административно-деликтных отношений уголовно-правовыми.

Что касается соизмерения законодательства государств бывших республик СССР, устанавливающего административную ответственность, отметим, что национальная (российская) система административных наказаний является в целом и относительно этих республик в частности более устойчивой. В связи с этим несомненно то, что Россия не должна прибегать к игнорированию имеющихся прежде всего в экстерриториальном пространстве национальных достижений административно-деликтного регулирования, учитывая тем самым общность геополитических и правовых интересов сопредельных с ней государств. Именно поэтому считаем, что в КоАП РФ могут и должны существовать меры юридической ответственности, административно-правовой характер которых не признан лишь по формальным соображениям, и в этом как раз показателен опыт ряда стран участниц СНГ <1>.

-------------------------------<1> Подробнее об этом см.: Максимов И.В. Система административных наказаний:

понятие и признаки // Государство и право. 2005. N 4. С. 24 26.

В действующем КоАП РФ система административных наказаний должна быть дополнена (в том числе посредством включения в характеристику существующих видов административных наказаний) такими мерами, как предупреждение; штраф; лишение специального права, предоставленного юридическому лицу; принудительное прекращение деятельности или принудительная ликвидация юридического лица либо его обособленного подразделения.

Однако, как следует предположить, отнесение к видам административных наказаний вышеперечисленных мер бесспорно повлечет за собой mutatis mutandis ряд совокупных поправок в КоАП РФ. Например, включение предупреждения потребует дополнительной деликтации деяний, т.е. включению в Особенную часть КоАП РФ тех действий (бездействия), с которыми ныне действующее законодательство связывает применение таких мер. Включению же в КоАП РФ таких мер административной ответственности, как штраф, лишение специального права, предоставленного юридическому лицу, принудительное прекращение деятельности или принудительная ликвидация юридического лица либо его обособленного подразделения, будут сопутствовать более существенные поправки, начиная от изменения количества видов административных наказаний, качественных характеристик существующих мер административной ответственности и заканчивая пересмотром ряда условий назначения и исполнения административных наказаний. Рассмотрим каждую из этих ситуаций отдельно.

Формулируя характер и условия применения такой меры, как предупреждение, законодатель в ряде случаев придает ей то карательное (как это имеет место, например, в КоАП РФ), то чисто профилактическое значение <1>, что является немаловажным для целей раскрытия природы указанной меры в каждой конкретной ситуации (как ее установления в законодательстве, так и правореализации). Иногда же определение характера предупреждения требует дополнительных доктринальных усилий либо вообще не представляется возможным в силу "скудного" его выражения в самом законе. Отсюда в рамках данного исследования задача выявления карательной природы некоторых мер, именуемых в законодательстве предупреждением, ставится в зависимость от ряда формальных условий, анализ которых позволяет прийти к более объективному результату. Рассмотрение федеральных законов, устанавливающих предупреждение и формулирующих его характер и целевую направленность неотчетливым образом <2>, показало, что применение предупреждения является, в частности, промежуточным, не исключающим в рамках взаимосвязанных процедур наступление более суровых правовых последствий. Таким образом, законодательство вводит предупреждение в качестве обязательного элемента единой процедуры административного воздействия, что уже говорит о самодостаточности этой меры. По существу же вынесение предупреждения в описываемых законодательством случаях в адрес какого-либо объединения граждан

выступает профилактической мерой, которая призвана побудить данное объединение к добровольному исправлению допущенных нарушений, способствовать выполнению им законных обязанностей и одновременно создает дополнительную гарантию в процедуре применения административного воздействия. Вместе с тем предупреждение как карательная