§ 4. конфискация орудия совершения или предмета административного правонарушения как мера административного наказания

§ 4. конфискация орудия совершения или предмета административного правонарушения как мера административного наказания

Помимо возмездного изъятия орудия совершения или предмета административного правонарушения другой формой административного вмешательства в правовой статус личности, затрагивающей имущественное положение правонарушителя, КоАП РФ предусматривает конфискацию орудия совершения или предмета административного правонарушения.

Конфискация как мера административной ответственности известна с первых лет Советской власти, когда она послужила одним из главных средств революционного давления на собственность как основу имперской государственности <1>. Она применялась рядом административных органов, являясь, по сути, мерой "административного и экономического воздействия", способствующей "ликвидации экономической мощи свергнутых эксплуататорских классов" <2>. Пожалуй, первым документом, определенно закрепившим компетенцию по применению конфискации, было Постановление Народного комиссариата юстиции РСФСР от 18 декабря 1917 г. "О Революционном трибунале печати", которым революционным трибуналам предоставлялось право определять виновным в совершении преступлений и проступков путем использования печати наказания, в том числе и конфискацию. Чуть позже подобные полномочия в порядке управления были предоставлены Советам рабочих, солдатских, крестьянских и батрацких депутатов для целей проведения в жизнь декретов и постановлений центральной власти посредством принятия мер к самому широкому оповещению населения об этих постановлениях, издания обязательных постановлений, произведения реквизиции и конфискации, наложения штрафов и т.д. <3>. Впоследствии начинает развиваться тенденция определения, хотя и в рафинированном виде, составов правонарушений, за совершение которых предусматривалась конфискация <4>.

-------------------------------<1> См.: Декреты СНК РСФСР от 7 декабря 1917 г. "О конфискации и объявлении

собственностью Российской Республики всего имущества Акционерного Общества Богословского Горного Округа" // СУ РСФСР. 1917. N 6. Ст. 95; от 16 декабря 1917 г. "О конфискации и передаче в собственность Российской Республики всего имущества "Общества электрического освещения 1886 года" // СУ РСФСР. 1917. N 9. Ст. 140.

<2> Якуба О.М. Указ. соч. С. 168.

<3> См.: § 2 Инструкции СНК РСФСР от 24 декабря 1917 г. "О правах и обязанностях Советов" (СУ РСФСР. 1917. N 12. Ст. 180).

<4> Например, сельские хозяева за несдачу к установленному сроку причитающегося на них количества хлеба-фуража подвергались безвозмездному принудительному отчуждению обнаруженных у них запасов; упорствующие из них и злостно скрывающие свои запасы подвергались более суровым мерам, вплоть до конфискации имущества и лишения свободы по приговорам народного суда (см. ст. 10

Декрета СНК РСФСР от 11 января 1919 г. "О разверстке между производящими губерниями зерновых хлебов и фуража, подлежащих отчуждению в распоряжение государства" (СУ РСФСР. 1919. N 1. Ст. 10)).

Между тем самого понятия "конфискация" не было, и первым нормативным правовым актом, закрепившим понятие "конфискация", был Декрет СНК РСФСР от 16 апреля 1920 г. "О реквизициях и конфискациях" <1>, где конфискацией считалось "безвозмездное принудительное отчуждение государством имущества, находящегося в обладании частных лиц и обществ" (ст. 3). В развитие указанных нормативных правовых актов был издан Декрет СНК РСФСР от 3 апреля 1921 г. "О реквизициях и конфискациях"

<2>, а затем Декрет СНК РСФСР от 17 октября 1921 г. "О порядке реквизиции и конфискации имущества частных лиц и обществ" <3>, которым запрещалась конфискация имущества по основаниям, законом не предусмотренным. Кроме того, Декретом "О порядке реквизиции и конфискации имущества частных лиц и общества" подробно определялись порядок осуществления конфискации, ее судебного обжалования, правоприменяющие органы, судебная ответственность должностных лиц за нарушение правил проведения конфискации. Помимо сводных декретов законодателем издавались и другие документы, в большей части регламентирующие случаи применения конфискации

<4> и порядок реализации конфискованного имущества <5>. Затем для целей урегулирования порядка производства конфискации в рамках единого документа законодателем принимается Сводный закон о реквизиции и конфискации имущества, которым под конфискацией понималось "принудительное и безвозмездное отчуждение имущества в пользу государства, производимое по приговорам суда, а равно в случаях, особо указанных в Законе, по распоряжениям уполномоченных на то государственных органов" (ст. 2). Данный Закон был основным по вопросам конфискации в административном порядке на протяжении длительного времени. Однако к следующей кодификации административно-деликтного законодательства (1980 г.) наряду с этим Законом накопилось множество нормативных правовых актов, разрозненность которых создавала лишь неразбериху и мешала приведению административно-карательной политики государства в части применения конфискации в единое русло. В ряде случаев при установлении санкции в виде "административной" конфискации применительно к некоторым составам правонарушений законодатель прибегал к формулированию ее содержания иначе, чем это придавало бы ей смысл карательной санкции. Например, за нарушение обязательных постановлений предусматривалась возможность наложения в административном порядке взыскания с отобранием незаконно добытого леса или без такового <6> либо в других случаях за нарушения установленных правил рыболовства штраф до 100 или до 300 руб. с отобранием незаконного улова и сдачей его на рыбозаводы <7>. Другой пример: в соответствии с Положением об охране рыбных

запасов и о регулировании рыболовства в водоемах СССР "незаконно добытая рыба и другие водные животные и растения отбираются как на месте лова, так и в пунктах их приемки, обработки и реализации и сдаются на рыбозаводы или торгующим организациям" <8>. Как правильно замечает А.П. Шергин, не соглашаясь с позициями отдельных авторов <9>, "характерной особенностью рассматриваемого взыскания является то, что оно связано с переходом права собственности на конфискуемое имущество от нарушителя к государству... Поэтому административная конфискация не может быть обращена на государственное... имущество" <10>. Более того, содержание законодательной формулы последнего из приведенных состава правонарушения и связанной с ним санкции в виде конфискации имеет, на наш взгляд, более упречный характер и для того, чтобы определить, относится ли в данном случае сама конфискация к административному наказанию, необходимо увидеть за провозглашенными целями этой меры ее реальные результаты. Стремясь конфисковать только незаконно полученную прибыль, независимо от того, имело ли место какое-либо личное обогащение, такая санкция не вышла за рамки понятий возмещения и превенции и тем самым не возымела карательного воздействия.

-------------------------------<1> СУ РСФСР. 1920. N 29. Ст. 143.

<2> СУ РСФСР. 1921. N 5. Ст. 37.

<3> СУ РСФСР. 1921. N 70. Ст. 564.

<4> Например, при таможенном досмотре почтовых отправлений обнаруженные в посылках и письмах предметы, показанные не своим наименованием или не показанные вовсе в декларации или надписи на конверте, конфисковывались, о чем составлялся акт, копия которого посылалась адресату через почту (см. ст. 271 Таможенного устава Союза ССР); в местностях, объявленных на военном положении, революционным военным комитетам предоставлялось право устанавливать за нарушение обязательных постановлений взыскания в административном порядке в виде штрафа до 50 тыс. руб. золотом, конфискации всего или части имущества и административной высылки на все время действия военного положения (см. ст. 16 Декрета ВЦИК и СНК РСФСР от 8 марта

1923 г. "Положение о чрезвычайных мерах охраны революционного порядка" (СУ РСФСР. 1923. N 21. Ст. 249)).

<5> Конфискованное в административном порядке имущество подлежало продаже с торгов, за исключением: изделий из благородных металлов, драгоценных камней и жемчуга, признанных по экспертизе имеющими высокохудожественное или антикварное значение, а также имеющих большую ценность вследствие их редкости; золотой и серебряной монеты дореволюционной чеканки; драгоценных металлов в слитках (золота, серебра, платины и металлов платиновой группы); иностранной валюты; памятников старины и произведений искусства, подлежащих на основании особых постановлений специальному учету; предметов, изъятых из свободного оборота; предметов, в получении которых ввиду их специального назначения заинтересованы государственные учреждения, ведающие их использованием (см. ст. 1 Постановления СНК СССР от 22 сентября 1925 г. "О порядке использования конфискуемых имуществ" (СЗ СССР. 1925. N

71. Ст. 526)).

<6> См.: ст. 2 Постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 2 января 1928 г. "Об обязательных постановлениях местных исполнительных комитетов об охране лесов и насаждений от хищений и истреблений и о наложении за их нарушение взысканий в административном порядке".

<7> См.: ст. 25 Постановления СНК СССР от 25 сентября 1935 г. N 2157 "О

регулировании рыболовства и охране рыбных запасов" (СЗ СССР. 1935. N 50. Ст. 420).

<8> Постановление Совета Министров СССР от 15 сентября 1958 г. N 1045 "О

воспроизводстве и об охране рыбных запасов во внутренних водоемах СССР" // СП СССР.

1958. N 16. Ст. 127.

<9> См., в частности: Гнетов А.Т. Производство по делам об административных нарушениях. Омск, 1967. С. 61.

<10> Шергин А.П. Указ. соч. С. 285.

Трудности, связанные с пониманием природы конфискации как меры административной ответственности, имели еще и чисто терминологическое объяснение. В частности, непонятной представлялась ситуация с отсутствием единого подхода к категориально-понятийному определению содержания рассматриваемой меры ответственности в санкциях статей законодательства, определяющих составы административных правонарушений. В одних актах законодатель прибегал к термину "конфискация" <1>, в других - просто "изъятие" <2>, в третьих - "изъятие... без возмещения стоимости" <3>. Такая, хотя и в большей степени формальная, ситуация между тем вызывала неопределенность в вопросе отграничения конфискации (как безвозмездного изъятия) от других в не меньшей степени неопределенных форм изъятия (например, возмездное изъятие).

-------------------------------<1> См.: Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 15 декабря 1972 г. "Об

усилении ответственности за нарушение правил охоты, уклонения от обязательной сдачи государству, незаконную продажу, скупку и переработку пушнины" // ВВС РСФСР. 1972. N 51. Ст. 1210.

<2> См.: Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 8 мая 1961 г. "Об усилении ответственности за самогоноварение и изготовление других спиртных напитков домашней выработки" // ВВС РСФСР. 1961. N 18. Ст. 274.

<3> См.: Указы Президиума Верховного Совета РСФСР от 14 октября 1963 г. "Об усилении ответственности за нарушение правил охоты" // ВВС РСФСР. 1963. N 41. Ст.

718; от 14 октября 1963 г. "Об усилении борьбы с нарушениями порядка хранения и использования огнестрельного оружия" // ВВС РСФСР. 1963. N 41. Ст. 719.

Последующее законодательное регулирование не изменило ситуацию коренным образом, пока законодатель не осознал необходимость регламентации административноделиктных отношений в рамках единого союзного законодательного акта, от которого последовала бы "реформация" на местах. Таким законом были призваны стать Основы законодательства Союза ССР и союзных республик об административных правонарушениях, которые в ст. 16 закрепили дефиницию конфискации как принудительного безвозмездного обращения предмета, явившегося орудием совершения или непосредственным объектом административного правонарушения, в собственность государства. Учитывая, что названные Основы закрепили общие положения, согласно которым порядок применения конфискации, перечень предметов, не подлежащих конфискации, устанавливался законодательством СССР и союзных республик, республиканский кодекс не только продублировал положения данных Основ, но и уточнил сферу ее применения (ст. 29 КоАП РСФСР).

КоАП РФ под конфискацией орудия совершения или предмета административного правонарушения понимает принудительное безвозмездное обращение в федеральную собственность или в собственность субъекта РФ не изъятых из оборота вещей (ч. 1 ст.

3.7). Такая конфискация может устанавливаться и применяться в качестве как основного, так и дополнительного административного наказания. Юридическим же фактом, который является основанием для применения "административной" конфискации, всегда служит административное правонарушение, совершенное собственником. Данная мера административной ответственности предусмотрена санкциями 68 статей (99 составов) Особенной части КоАП РФ.

Конфискация может быть обращена лишь на собственность правонарушителя, что отвечает признаку личного характера административного наказания. Иное говорило бы о

применении конфискации, означающей, кстати, частный случай реализации административной ответственности, к лицу, не совершившему административное правонарушение, посредством лишения его права собственности на имущество, использованного в порядке незаконного владения действительным правонарушителем

<1>. Отчуждение имущества, не являющегося собственностью последнего, означало бы также нарушение основного принципа административной ответственности, согласно которому наказание может быть применено только к лицу, виновному в совершении административного правонарушения. Поэтому в плане размежевания многолетних теоретических споров относительно объекта правоограничительного воздействия "административной" конфискации <2> законодатель ввел некоторые уточнения. Согласно ч. 3 ст. 3.7 КоАП РФ не признается конфискацией изъятие из незаконного владения лица, совершившего административное правонарушение, орудия совершения или предмета административного правонарушения, подлежащего в соответствии с федеральным законом возвращению их законному собственнику. В тех случаях, когда орудие совершения или предмет административного правонарушения изъяты из оборота либо находятся в противоправном владении лица, совершившего административное правонарушение, по иным причинам (например, когда собственник имущества неизвестен), они в силу гражданско-правовых установлений подлежат обращению в собственность государства или уничтожению, что также не является конфискацией в смысле КоАП РФ. Более того, государственно-властное изъятие имущества у правонарушителя, не являющегося его собственником, лишило бы конфискацию такого главного свойства административного наказания, как кара, поскольку очевидно, что такой правонарушитель объективно не лишается того, в обладании, использовании и распоряжении чем зиждился бы его законный интерес. Следовательно, указанное изъятие, как не затрагивающее интересы правонарушителя, не являющегося собственником изымаемого у него имущества, не представляет собой карательную санкцию в традиционном ее понимании, т.е. административное наказание, а проявляется в большей степени как мера восстановительного характера.

-------------------------------<1> Мы согласны с Д.Н. Бахрахом в том, что "конфисковать имущество, не

являющееся личной собственностью правонарушителя, значит наказать собственника имущества, не совершившего правонарушений" (Бахрах Д.Н. Административная ответственность / Отв. ред. А.В. Рыбин. Пермь, 1966. С. 140), и не присоединяемся к критике его позиции И.А. Галаганом, который для показательности приводил пример с обнаруженными и не разрешенными к пользованию, пересылке, перевозу предметами: "На практике правонарушители нередко бросают на месте совершения проступка такие предметы, а сами скрываются, чтобы избежать наказания... выходит, что эти предметы нельзя конфисковать. В действительности же они также подлежат конфискации" (Галаган И.А. Указ. соч. С. 247). Вместе с тем И.А. Галаган не учитывал того, что конфискация как мера административной ответственности должна нести в себе негативный потенциал, реализуемый в отношении виновного. Для того же, кто еще в момент совершения правонарушения фактически "отказывается" от своего имущества, его конфискация не принесет ожидаемого от наказания результата, хотя применение такой конфискации само по себе уже решает вопрос административной ответственности правонарушителя и не может за собой влечь каких-либо дополнительных обременений.

<2> См.: Бахрах Д.Н. Административное принуждение в СССР, его виды и основные тенденции развития: Дис. ... д-ра юрид. наук. Пермь, 1971. С. 415 419; Галаган И.А. Указ. соч. С. 246 247; Гнетов А.Т. Указ. соч. С. 61; Шергин А.П. Указ. соч. С. 285 287.

Заметим однако, что ранее Конституционный Суд РФ счел допустимым установление федеральным законодателем конфискации имущества, явившегося орудием совершения или предметом административного правонарушения, независимо от того,

находятся ли они в собственности совершившего его лица, а также независимо от того, установлено это лицо или нет. Суть вопроса не меняет и презюмирование добросовестности собственника либо приобретателя конфискованного имущества <1>. Дело в том, что свободный оборот товаров, в том числе составных компонентов сложных товаров <2>, ввезенных на таможенную территорию Российской Федерации, возможен только после завершения таможенного оформления в режиме выпуска для свободного обращения. Игнорирование же такого режима "фактически означало бы их выпуск в свободное обращение без таможенного оформления и контроля, что в конечном счете разрушило бы таможенный режим, сделало бы невозможным само таможенное регулирование и достижение тех конституционно защищаемых ценностей и целей, для которых оно предназначено, со всеми вытекающими последствиями, в том числе криминогенного характера... При этом речь идет не о лишении лица перемещаемого имущества, а о соблюдении специального, разрешительного порядка перемещения товаров и транспортных средств через таможенную границу. Эта административная мера принудительного характера направлена на защиту конституционных ценностей, таких как суверенитет и экономическая безопасность России, права и законные интересы граждан, законные интересы отечественных производителей и потребителей, жизнь и здоровье человека, окружающая природная среда и др., что само по себе не может рассматриваться как недопустимое ограничение конституционных прав и свобод и не нарушает требований Конституции Российской Федерации" <3>. В то же время изложенное не может быть истолковано как предусматривающее возможность конфискации товаров и транспортных средств, ввезенных с нарушением таможенных правил, у лиц, которые приобрели их в ходе оборота на территории РФ, если эти лица не могли каким-либо иным образом быть причастными к подобного рода нарушениям <4>.

-------------------------------<1> Как указывает Конституционный Суд РФ, в таких случаях у данных лиц

сохраняется право предъявления регрессного требования на условиях, предусмотренных гражданским законодательством (см.: решения Конституционного Суда РФ от 21 апреля

2003 г. N 6-П // СЗ РФ. 2003. N 17. Ст. 1657; от 19 ноября 2002 г. N 331-О).

<2> Например, как следует из правовой позиции судов, требование обязательности таможенного оформления распространяется также на товары, ввезенные на территорию Российской Федерации в составе комплексного имущества как его составляющей части (см.: Постановление Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 11 ноября

2004 г. N А72-5581/04-9/529).

<3> Постановление Конституционного Суда РФ от 14 мая 1999 г. N 8-П // СЗ РФ.

1999. N 21. Ст. 2669.

<4> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 27 ноября 2001 г. N 202-О // СЗ РФ. 2001. N 50. Ст. 4823.

Таким образом, Конституционный Суд РФ фактически подчеркнул приоритет в таможенных правоотношениях публично-правовых интересов над частными. "В случае таможенного правонарушения, говорится в одном из итоговых решений Конституционного Суда РФ, конфискация применяется к имуществу, использование которого носит противоправный характер и нарушает публичные интересы. В этом смысле конфискация как способ защиты публичных интересов выступает в качестве санкции за противоправное деяние, субъектами которого являются не только собственники имущества, но и иные лица" <1>. Однако при этом, как правильно замечает Г.А. Гаджиев, "Суд не стал вдаваться в обсуждение проблемы о том, что из себя представляет конфискация с точки зрения конституционного права означает ли она допустимое ограничение, или же при конфискации происходит отмена основного права частной собственности" <2>. В Конституции РФ сказано, что в Российской Федерации признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и

иные формы собственности (ч. 2 ст. 8); каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами (ч. 2 ст. 35). Ни в публично-правовых, ни тем более в частноправовых отношениях данное конституционное положение не утрачивает и не должно утрачивать своей актуальности <3>. Конфискация же как допустимая мера ограничения конституционного права частной собственности имеет смысл лишь тогда, когда она прямо и недвусмысленно воздействует на непосредственного носителя этого права собственника. Иное не возымело бы долженствующего согласия с сущностью и целями правоограничительного воздействия на права и свободы человека и гражданина и приводило бы, по сути, к другой крайности, на которую, по-видимому, не обратил внимание Конституционный Суд РФ, сделало бы невозможным достижение тех юридически значимых ценностей и целей, на службу которым поставлен институт допустимого и соразмерного правоограничения в правовом государстве (ч. 3 ст. 55 Конституции РФ).

-------------------------------<1> Постановление Конституционного Суда РФ от 20 мая 1997 г. N 8-П.

<2> Комментарий к постановлениям Конституционного Суда РФ / Отв. ред. Б.С.

Эбзеев: В 2 т. Т. 2. Защита прав и свобод граждан. С. 368.

<3> Кстати, на общерегулирующий характер данных конституционных предписаний обращал внимание и сам Конституционный Суд РФ, указывая, в частности, что ст. 35

Конституции РФ "распространяется на отношения частной собственности независимо от того, в какой сфере публичноили частноправовой они имеют место" (Постановление Конституционного Суда РФ от 20 мая 1997 г. N 8-П).

Как представляется, Конституционный Суд РФ рядом своих равнозначных решений внес терминологическую путаницу в проблему разграничения конфискации как меры юридической ответственности и изъятия (ареста) имущества как превентивной и чисто процессуальной меры, обеспечивающей лишь возможность рассмотрения дела и вынесения решения. Преодолеть такой противовес целесообразно путем ревизии расходящихся правовых позиций палат Конституционного Суда РФ <1> в порядке ст. 73

Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" <2>. Вместе с тем такая несогласованность и вытекающие отсюда разночтения в понимании административной конфискации, встречающиеся даже в юридической литературе <3>, кроме как к разнобою в правоприменительной практике ни к чему более не приведут. Отсюда очевидно, что суть проблемы разграничения административной конфискации и изъятия (ареста) имущества заключается не в вопросе сопоставления характерных черт указанных мер, а в определении тождественных или расходящихся гарантий их применения к собственнику. В этой связи представляется целесообразным предложить законодателю четче определить в формулировке конфискации орудия совершения или предмета административного правонарушения, данной в ст. 3.7 КоАП РФ, вопрос с применением такого административного наказания лишь к собственнику, что на данном этапе позволяет установить более высокие, чем предусмотренные конституционно, юридические гарантии, и это во всяком случае не будет противоречить Конституции РФ.

-------------------------------<1> Первое из числа таких итоговых решений Конституционного Суда РФ (от 17

декабря 1996 г. N 20-П) было принято палатой в составе судей Э.М. Аметистова, Н.Т. Ведерникова, Ю.М. Данилова, В.Д. Зорькина, В.Г. Стрекозова, В.А. Туманова, О.С. Хохряковой, второе (от 20 мая 1997 г. N 8-П) палатой в составе судей Н.В. Витрука, Г.А. Гаджиева, А.Л. Кононова, Н.В. Селезнева, О.И. Тиунова, Б.С. Эбзеева и В.Г. Ярославцева и третье (от 14 мая 1999 г. N 8-П) палатой в составе судей Н.Т. Ведерникова, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, В.Д. Зорькина, В.О. Лучина, В.Г. Стрекозова, О.С. Хохряковой.

<2> См.: Кряжков В.А., Кряжкова О.К. Правовые позиции Конституционного Суда

Российской Федерации в его интерпретации // Государство и право. 2005. N 11. С. 15.

<3> См., например: Российский Б.В. Административная ответственность: Курс лекций. М., 2004. С. 29.

Конфискация орудия совершения или предмета административного правонарушения является специальной, т.е. в отличие от общей конфискации может производиться только в отношении строго определенных имущественных объектов. В нашем случае такими имущественными объектами являются вещи, непосредственно связанные с административным правонарушением, указание на которые имеется как в наименовании данного вида административного наказания, так и в санкциях соответствующих статей Особенной части КоАП РФ.

Рассматриваемая конфискация относится к "судебным" административным наказаниям. В структуре применения административных наказаний удельный вес конфискации составил: в 2001 г. 0,8\%, в 2002 г. 0,8 <1>, в 2003 г. 0,3 <2>, в 2004 г. 0,2 <3>, в 2005 г. 0,7 <4>, в 2006 г. 0,7\% <5>. В Конституции РФ закрепляются две конституционные гарантии права собственности. Первая из них, называемая Г.А. Гаджиевым "судебной", гласит, что никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда; вторая "стоимостной" принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения (ч. 3 ст. 35 Конституции РФ) <6>.

-------------------------------<1> То есть соответственно в 2001 г. - 10,4 тыс. лиц от общего числа

правонарушителей, подвергнутых административным наказаниям, 1376,5 тыс. лиц, а в

2002 г. 14,6 тыс. лиц от общего числа правонарушителей, подвергнутых административным наказаниям, 1741,9 тыс. лиц (см.: Судебная статистика за 2001 год // Российская юстиция. 2002. N 8. С. 70; Работа судов в Российской Федерации в 2002 году // Российская юстиция. 2003. N 8. С. 76 78).

<2> То есть 7,6 тыс. лиц от общего числа правонарушителей, подвергнутых административным наказаниям, - 2819,7 тыс. лиц (см.: Работа судов Российской Федерации в 2003 году // Российская юстиция. 2004. N 4. С. 74 75).

<3> То есть 6,7 тыс. лиц от общего числа правонарушителей, подвергнутых административным наказаниям, 3174,4 тыс. лиц (см.: Обзор деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей в 2004 году // Российская юстиция. 2005. N 6. С. 39, 41).

<4> То есть 23,7 тыс. лиц от общего числа правонарушителей, подвергнутых административным наказаниям, 3493,0 тыс. лиц (см.: Обзор деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей в 2005 году // Российская юстиция. 2006. N 10. С. 68 69).

<5> То есть 30,4 тыс. лиц от общего числа правонарушителей, подвергнутых административным наказаниям, 4086,1 тыс. лиц (см.: Обзор деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей в 2006 году // Российская юстиция. 2007. N 5. С. 69, 71).

<6> См.: Комментарий к постановлениям Конституционного Суда РФ / Отв. ред. Б.С.

Эбзеев: В 2 т. Т. 2. Защита прав и свобод граждан. С. 314.

КоАП РФ допускает лишь судебный порядок конфискации орудия совершения или предмета административного правонарушения. В отраслевом же законодательстве, которое формировалось на протяжении длительного периода, а сегодня базируется на конституционных предписаниях, положение Конституции РФ о судебном порядке лишения собственника имущества получило неоднозначное закрепление. В ГК РФ указано, что в случаях, предусмотренных законом, конфискация имущества может быть

произведена в административном порядке, а решение, принятое в административном порядке, может быть обжаловано в суд (п. 2 ст. 243). Отсюда возникает вопрос, насколько данное правило соответствует конституционным нормам о недопустимости несудебного порядка лишения граждан своего имущества. Заметим, что ранее этот вопрос относился не только к ГК РФ, но и к ряду других актов, допускающих конфискацию в административном порядке (например, ст. ст. 24, 29, 146.7, п. 1 ч. 2 ст. 203 КоАП РСФСР).

С исследуемым вопросом столкнулся и Конституционный Суд РФ при проверке конституционности отдельных положений Таможенного кодекса РФ. Он признал указанные нормы в части, касающейся права таможенных органов выносить постановление о конфискации имущества как санкции за совершенное правонарушение, при наличии гарантии последующего судебного контроля за законностью и обоснованностью такого решения, соответствующими Конституции РФ <1>. В обоснование этого вывода Конституционный Суд РФ сослался на то, что, поскольку решение о конфискации имущества, вынесенное в административном порядке, может быть обжаловано в суд, лишение лица принадлежащего ему имущества происходит в тот момент, когда свое решение по данному вопросу выносит суд. Аргумент более чем ненадежный, поскольку решение административных органов о конфискации имущества, хотя бы это решение и было незаконным, заинтересованное лицо может и не обжаловать в суд. Попытка внести большую ясность в этот вопрос на основе состоявшихся решений Конституционного Суда РФ была предпринята и Верховным Судом РФ. Однако, думается, мотивация такого рода ("...положение Конституции Российской Федерации, являясь гарантией права собственности, обязывает органы, рассматривающие дела о таможенных и административных правонарушениях, при привлечении граждан к ответственности обеспечивать соблюдение судебной процедуры" <2>) не сдвинула правовую ситуацию с мертвой точки. Другим решением Верховный Суд РФ, указав, по сути, на то, что предписание ч. 3 ст. 35 Конституции РФ о лишении имущества не иначе как по решению суда является обязательным во всех случаях, когда встает вопрос о применении санкции в виде конфискации имущества <3>, вроде бы решил вопрос в пользу конституционных предписаний. Между тем общая осведомленность о природе судебных решений <4> не позволила придать такому установлению нормативное значение.

-------------------------------<1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 20 мая 1997 г. N 8-П. К

вопросу о возможности применения принудительных мер по изъятию имущества в административном порядке Конституционный Суд РФ возвращался неоднократно при рассмотрении самых различных дел (см.: решения Конституционного Суда РФ от 17 декабря 1996 г. N 20-П; от 11 марта 1998 г. N 8-П; от 12 мая 1998 г. N 14-П; от 1 июля

1998 г. N 97-О // СЗ РФ. 1998. N 35. Ст. 4464; от 4 февраля 1999 г. N 17-О // СЗ РФ. 1999. N 13. Ст. 1648; от 27 апреля 2001 г. N 7-П).

<2> Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за IV квартал 1998 года, утв. Постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 19 апреля 1999 г. (извлечение) // БВС РФ. 1999. N 8. С. 16.

<3> См.: Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 22 сентября 1999 г. (извлечение) // БВС РФ. 2000. N 2. С. 8.

<4> По вопросу юридической природы решений судов общей юрисдикции см.: решения Конституционного Суда РФ от 16 июня 1998 г. N 19-П; от 11 апреля 2000 г. N 6П // СЗ РФ. 2000. N 16. Ст. 1774; от 8 февраля 2001 г. N 15-О // СЗ РФ. 2001. N 11. Ст.

1070; от 27 января 2004 г. N 1-П // СЗ РФ. 2004. N 5. Ст. 403.

Напомним, что в ч. 3 ст. 35 Конституция РФ однозначно устанавливает, что "никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда". Указанная норма органически связана с другими положениями Конституции РФ о равном признании и

защите всех форм собственности (ст. 8) и об охране законом именно права частной собственности (ч. 1 ст. 35). Она предусматривает специально оговоренные конституционные гарантии судебной защиты частной собственности, устанавливая исключительную компетенцию судов в решении вопросов лишения собственников их имущества. Это означает, во-первых, что никакой иной орган, кроме суда, не может принять такие решения, и, во-вторых, они не могут быть приняты в ином процессуальном порядке, кроме судебного. Какое-либо другое толкование в силу предельной императивности данной конституционной формулировки здесь невозможно. Поэтому сложившееся сегодня парадоксальное положение, когда конституционное предписание, предполагающее его высшую силу по отношению к отраслевому законодательству, получило ограничение в производном законе (ГК РФ), является неестественным. Подобный путь ведет к обесценению конституционных норм, превращению их в бессодержательные декларации. В связи с этим автор неоднократно подчеркивал, что, если реалии жизни требуют применения конфискационных мер в административном (внесудебном) порядке, необходимо это "в режиме исключительности" закрепить вначале в Конституции РФ, а затем системно выстраивать ограничения прав собственника на соответствующее имущество.

Вместе с тем положение ч. 3 ст. 35 Конституции РФ касается прежде всего частных собственников физических и юридических лиц и принадлежащего им имущества, если оно не изъято из оборота. Само же лишение лица принадлежащего ему имущества в виде конфискации есть принудительное прекращение права собственности. По смыслу указанной конституционной нормы конфискация имущества может быть применена к собственникам физическим и юридическим лицам лишь после того, как суд вынесет соответствующее решение. Статья 35 Конституции РФ, закрепляя гарантии охраны частной собственности законом и возможности лишения имущества не иначе как по решению суда, распространяет их как на сферу гражданско-правовых отношений, так и на отношения государства и личности в публично-правовой сфере. Поэтому, исходя из конституционно-правового понимания гарантий права собственности и, по-видимому, здравого смысла, федеральный законодатель, принимая КоАП РФ, отказался от внесудебного (административного) порядка лишения права собственности.

Связанные с конфискацией орудия совершения или предмета административного правонарушения правоограничения содержательно выражаются в тех границах, которые дифференцируются законодателем относительно того объема и качества имущества, которое входит в описательную часть состава конкретного административного правонарушения. Иными словами, если, скажем, использование на сетях связи несертифицированных средств связи либо предоставление несертифицированных услуг связи, при том, что законом предусмотрена их обязательная сертификация (ст. 13.6 КоАП РФ), сопряжено с применением несертифицированных средств связи и, таким образом, является необходимым элементом состава данного административного правонарушения, то указанные средства и определяются законодателем в качестве овеществленного объекта конфискации, тогда как связанное с ним право собственности входит в сферу нематериальных ограничений. Отсюда следует, что итоговым решением вопроса о лишении лица его имущества является акт суда, и, следовательно, только с его вынесением конфискация может рассматриваться как мера юридической ответственности, влекущая утрату собственником его имущества.

Между тем наряду с таким административным наказанием, как конфискация орудия совершения или предмета административного правонарушения, государство использует в арсенале правовых средств государственного принуждения и ряд других, на первый взгляд аналогичных мер.

Согласно ст. 243 ГК РФ в случаях, предусмотренных законом, имущество может быть безвозмездно изъято у собственника по решению суда в виде санкции за совершение преступления или иного правонарушения. Определяя, таким образом, конфискацию, ГК

РФ допускается две формы ее реализации (применения): по решению суда и в административном порядке (по решению уполномоченных органов административной юрисдикции, их должностных лиц). В то же время, как указал Верховный Суд РФ, норма п. 2 ст. 243 ГК РФ, допускающая возможность применения конфискации в административном порядке в случаях, предусмотренных законом, носит отсылочный характер, т.е. сама по себе не имеет регулирующего значения <1>, а следовательно, и не является определяющей для допустимого отклонения правоприменителя от норм КоАП РФ. Конфискация в качестве меры ответственности, предусмотренной КоАП РФ, может быть применена в отношении как движимого имущества, так и недвижимых объектов, в то время как объектом "административной" конфискации могут быть только орудия совершения или предметы административного правонарушения, специально указанные в санкциях соответствующих статей Особенной части КоАП РФ. Кроме того, в отличие от конфискации как административного наказания гражданско-правовая конфискация носит репарационный (компенсационный) характер и устанавливается на основе принципа эквивалентности исходя из вида и объема негативного воздействия гражданского деликта на договорные отношения. При этом эквивалентно-возмездный характер имущественных отношений, регулируемых гражданским правом, означает, что реализация конфискации как гражданско-правовой санкции обусловливается удовлетворением интересов любых участников гражданских правоотношений, а не только государства, т.е. возможностью перехода права собственности на конфискуемое имущество как к физическим, юридическим лицам, так и Российской Федерации, субъектам РФ, муниципальным образованиям как равноправным субъектам гражданского права.

-------------------------------<1> БВС РФ. 2000. N 2. С. 8.

С административной конфискацией не совпадала и публично-правовая разновидность конфискации имущества по уголовному закону. Однако ранее состоявшееся законодательное решение, исключающее конфискацию имущества из системы уголовных наказаний, с одной стороны, сделало неактуальным сравнительный анализ известных мер, а с другой стороны, позволяет по-новому взглянуть на перспективы применения административной конфискации. Отказ законодателя от конфискации имущества как уголовного наказания объясняется либерализацией репрессивной функции государственной уголовно-правовой политики Российской Федерации <1>, что выражается учетом государством "весьма низкой эффективности такого вида наказания"

<2>. Вместе с тем понятны опасения некоторых ученых <3> и парламентариев относительно того, что "отмена правового института конфискации имущества в УК РФ создаст предпосылки для ухода от реального наказания" <4>, поскольку штраф как дополнительное наказание (заменивший уголовную конфискацию) не всегда может быть соразмерен вреду, причиненному преступлением <5>. Наряду с этим отказ государства от конфискации имущества как именно уголовного наказания по мотиву ее неэффективности на фоне сохранения положений об административной конфискации в системе административных наказаний в какой-то степени является показателем сравнительной эффективности последней не только в контексте административного, но и государственного принуждения в целом. Думается также, что уход государства от чрезмерных форм карательного воздействия на имущественные интересы нарушителей в не меньшей мере свидетельствует о смещении фискальных интересов государства в область применения административной конфискации. В то же время полагаем, что законодатель не пойдет по пути исключения конфискации из системы карательных средств, учитывая, что такая мера находит свое признание в международном праве <6>.

-------------------------------<1> См.: Заключение Правового управления Государственной Думы по проекту

Федерального закона N 304898 "О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс

Российской Федерации", внесенному Президентом РФ (первое чтение) //

asozd.duma.gov.ru/intranet/kom01.nsf.

<2> Пояснительная записка к проекту Федерального закона "О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации" // asozd.duma.gov.ru/addwork/rd.nsf.

<3> Например, Н. Кузнецова пишет, что "следовало не исключать конфискацию имущества, а модифицировать ее согласно международно-правовым актам". Академиком В.Н. Кудрявцевым совместно с Н. Кузнецовой по этому поводу предлагалось определить конфискацию имущества как уголовно-правовую меру и ввести для этого в УК РФ новую гл. 15.1 "Иные меры уголовно-правового характера" (см.: Кузнецова Н. Мнение ученых о реформе УК (или Qui prodest?) // Уголовное право. 2004. N 1. С. 26).

<4> Заключение Комитета по делам женщин, семьи и молодежи по проекту Федерального закона N 304898 "О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации", внесенному Президентом РФ // asozd.duma.gov.ru/intranet/kom01.nsf.

<5> Все это помимо чисто формальных причин (см.: Федеральный закон от 20 апреля 2006 г. N 56-ФЗ "О ратификации Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма" // СЗ РФ. 2006. N 17. Ч. I. Ст. 1785) дало основание вернуть конфискацию имущества в уголовный закон, но уже в качестве меры уголовно-правового характера, применяемой помимо наказания и в отношении более широкого перечня случаев и имущества (см.: Федеральный закон от 27 июля 2006 г. N 153-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона "О ратификации Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма" и принятием Федерального закона "О противодействии терроризму" // СЗ РФ.

2006. N 31. Ст. 3452).

<6> См.: Минимальные стандартные правила Организации Объединенных Наций в отношении мер, не связанных с тюремным заключением (Токийские правила), принятые Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 14 декабря 1990 г. N 45/110; Резолюция Комитета министров Совета Европы от 9 марта 1976 г. N 76 (10) "О некоторых мерах наказания, альтернативных лишению свободы" // Сб. документов Совета Европы в области защиты прав человека и борьбы с преступностью. М., 1998. С. 264 265.

В сфере административно-деликтных отношений можно встретить и ряд аналогичных конфискации орудия совершения или предмета административного правонарушения мер административного принуждения, в частности таких, как административный штраф, возмездное изъятие орудия совершения или предмета административного правонарушения и изъятие вещей и документов.

Рассмотрим положения, отличающие конфискацию орудия совершения или предмета административного правонарушения от административного штрафа. Как и административный штраф, конфискация орудия совершения или предмета административного правонарушения предусмотрена административно-деликтным законом в качестве самостоятельной меры административной ответственности имущественного характера. Но в отличие от конфискации орудия совершения или предмета административного правонарушения административный штраф является менее суровой формой карательного воздействия. Эти санкции сходны по степени обременения, возлагаемого на правонарушителя. При взыскании сумм административных штрафов лицо претерпевает, по существу, такие же неблагоприятные имущественные последствия, как и при конфискации орудия совершения или предмета административного правонарушения, однако не в натуральной, а в денежной форме. Кроме того, конфискация орудия совершения или предмета административного правонарушения является неделимой санкцией, что отличает ее от административного штрафа, являющегося делимой санкцией, размер которой определяется по усмотрению налагающего ее органа с учетом конкретных

обстоятельств дела. В процессуальном смысле конфискация назначается только в судебном порядке, а административный штраф как в судебном, так и несудебном. Конфискация в отличие от административного штрафа, выражающегося в принудительном денежном взыскании, представляет собой принудительное безвозмездное изъятие из собственности нарушителя орудия совершения или предмета административного правонарушения. И наконец, если административный штраф является основным административным наказанием, то конфискация орудия совершения или предмета административного правонарушения может быть как основным, так и дополнительным административным наказанием.

Наиболее близким по своей природе к конфискации является такое административное наказание, как возмездное изъятие орудия совершения или предмета административного правонарушения. Согласно ч. 1 ст. 3.6 КоАП РФ под последним понимается принудительное изъятие и последующая реализация с передачей бывшему собственнику вырученной суммы за вычетом расходов на реализацию изъятого предмета. В отличие от возмездного изъятия орудия совершения или предмета административного правонарушения конфискация может быть осуществлена в отношении движимого имущества, а также недвижимых имущественных объектов. Ну и вполне очевидным отличием конфискации от возмездного изъятия является то, что при реализации последнего переход права собственности на орудие совершения или предмет административного правонарушения к государству происходит на возмездной, но не обязательно эквивалентной основе, что свидетельствует о меньшей степени его суровости по сравнению с конфискацией. Кроме того, если конфискация может быть обращена только на тот имущественный объект, собственник которого является субъектом административного правонарушения, то возмездное изъятие уместно и там, где предмет, подлежащий принудительному изъятию, может находиться у нарушителя на незаконных основаниях.

От конфискации как меры юридической ответственности за совершенное правонарушение, приводящей к лишению собственника прав на определенное имущество, отличается и изъятие вещей и документов как процессуальная мера обеспечения производства по делам об административных правонарушениях, применяемая в том числе для обеспечения последующей конфискации (ст. 27.10 КоАП РФ). Как указывал Конституционный Суд РФ, изъятие вещей и документов, осуществляемое административно-юрисдикционными органами, тоже "в определенной степени ограничивает право собственника владеть, пользоваться и распоряжаться им, но не порождает перехода права собственности к государству" <1>. Поэтому такое изъятие рассматривается как превентивная и чисто процессуальная мера, обеспечивающая возможность рассмотрения дела об административном правонарушении и вынесения по нему решения. Хотя и изъятие вещей и документов, и конфискация имеют один и тот же имущественный объект (орудия совершения или предметы административного правонарушения), первое применяется в административном порядке, поскольку не связано с лишением права собственности, а вторая - только в судебном порядке, поскольку является итогом, результатом административного преследования в форме привлечения к административной ответственности посредством лишения права собственности на определенное имущество.

-------------------------------<1> Постановление Конституционного Суда РФ от 11 марта 1998 г. N 8-П.

Таким образом, конфискация орудия совершения или предмета административного правонарушения имеет место при наличии следующих критериев ее реализации:

1) конфискуемое или подлежащее конфискации имущество является собственностью, т.е. имеет законного собственника;

2) такое имущество не могут составлять вещи, которые по закону изъяты из оборота либо находятся в противоправном владении, пользовании или распоряжении;

3) субъектом административного правонарушения, влекущего в случае его совершения конфискацию, может быть собственник, но не любое иное лицо, в чьем владении, пользовании или распоряжении оказалось это имущество, хотя бы и на законном основании;

4) лишение собственника его имущества производится принудительно, т.е. вопреки его воле и согласию;

5) лишение имущества означает безвозмездный переход права собственности на него к государству;

6) переход права собственности при конфискации (момент лишения собственника права на имущество) считается допустимым лишь с вынесением соответствующего судебного решения.