Глава ii. общеправовые условия, предопределяющие характер административных наказаний

Глава ii. общеправовые условия, предопределяющие характер административных наказаний

§ 1. Конституционные основы юридической ответственности,

определяющие характер административных наказаний

Часть 2 ст. 1.1 КоАП РФ закрепляет, что КоАП РФ и принимаемые в соответствии с ним законы субъектов РФ об административных правонарушениях основываются на Конституции РФ. Для правового и тем более конституционного государства данное положение более чем аксиоматичное, если юридически непререкаемо то условие, что легитимная конституция обладает высшей юридической силой, имеет прямое действие и применяется на всей территории государства непосредственно. В России, где дело обстоит таким образом, правовая система строится по принципу отраслевой специализации правовых норм. Роль Конституции РФ здесь фундаментальна постольку, поскольку ею определяются общие (универсальные) правила праворегулирования, правореализация предусмотренных ею же предписаний, не устанавливаются при этом какие-либо открытые требования к отраслевой принадлежности какой-либо юридической нормы. Иными словами, Конституция РФ выполняет задачи организационной консолидации указанных норм и упорядочения их формальных носителей (источников права) в структуре российской правовой системы <1>, а ее нормы как конституционные по сути имеют универсальное для любого отраслевого правового регулирования значение <2>.

-------------------------------<1> Причем, как правильно замечает Е.В. Колесников, Конституция РФ - это

"единственный национальный правовой акт, который сам определяет свою особую юридическую силу" (Колесников Е.В. Источники российского конституционного права: вопросы теории и методологии: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Саратов, 2000. С. 15).

<2> О Конституции РФ как основном источнике норм административно-правового значения см.: Романов М.Л. Источники административного права: Учеб. пособие. Астрахань, 2007. С. 51 57.

Именно такой подход и предопределил особенности источников права по вопросам административной ответственности и характер Конституции РФ, когда основная нагрузка по непосредственному регулированию данных вопросов падает на КоАП РФ, а сама Конституция РФ посвящена созданию организационно-правовой системы, обеспечивающей правовой характер общественных отношений по указанным вопросам. Конституция РФ содержит, таким образом, положения, имеющие принципиальный характер для определения способов регулирования вопросов административной ответственности на уровне "подконституционных" актов.

Вместе с тем, как показывает анализ юридического значения Конституции РФ, предрешающим для последующих тематических рассуждений является вопрос о соотношении конституционных норм и норм отраслевого (текущего) законодательства, в том числе административно-деликтного законодательства. Если основываться на разделяемой нами концепции логической нормы, обоснованной С.С. Алексеевым <1>, то конституционные и отраслевые нормы законодательства соотносятся как категории общего и особенного. Однако логика нормативных связей правовых предписаний различной юридической силы не аналогична результату в случае коллизии актов или норм одинаковой юридической силы. Если в последнем случае (в случае коллизии общей и особенной (специальной) нормы) решение принимается в пользу специальной нормы, то при условии непротиворечивости нормативных правовых актов или норм различной юридической силы вопрос решается последовательным образом, когда правильный выбор модели правоприменения осуществляется посредством соизмерения, приемлемого наложения и размежевания юридических норм. В тех же случаях, когда имеет место противоречие между общей нормой, занимающей в иерархии правовых норм приоритетное положение, и специальной (особенной), обладающей в силу своего положения в правовой системе меньшей юридической силой, то, безусловно, должна применяться общая норма независимо от степени ее абстрактности и декларативности. Таким образом, соотношение конституционной нормы и нормы отраслевого законодательства строится по принципу приоритета конституционных норм во всех случаях правоприменения (при наличии либо отсутствии коллизий). Следовательно, юридическая действительность Конституции РФ не может оказаться заблокированной ни при каких условиях, а ситуация, связанная с пробельностью в правовом регулировании, во всяком случае, может быть преодолена посредством законодательной процедуры <2>, восполнения указами Президента РФ <3>, толкования конституционных норм <4>, материально-правовой (процессуальной) аналогии в правоприменительной практике <5> и т.д.

-------------------------------<1> См.: Алексеев С.С. Право: азбука теория философия: Опыт комплексного

исследования. М., 1999. С. 59.

<2> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 8 января 1998 г. N 3-О // ВКС РФ. 1998. N 2. С. 2 5.

<3> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 30 апреля 1996 г. N 11-П //

СЗ РФ. 1996. N 19. Ст. 2320.

<4> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 16 июня 1998 г. N 19-П // СЗ РФ. 1998. N 25. Ст. 3004.

<5> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 28 мая 1999 г. N 9-П // СЗ РФ. 1999. N 23. Ст. 2890.

Таким образом, переходя к непосредственному предмету исследования, постулируем, что сфера влияния Конституции РФ, бесспорно, распространяется на содержание административных наказаний как мер административного принуждения, но не напрямую, а посредственно через целую систему административно-деликтных отношений. Своего рода "буфером" на пути конституционного воздействия выступает институт административной ответственности. Но собственно в Конституции РФ категория "административная ответственность" в ее традиционном значении не используется. Между тем определенное количество конституционных норм в абстрактной форме регламентируют институт юридической ответственности вообще и административной ответственности в частности.

По отношению же к институту административного наказания административная ответственность играет таксономическую роль рода на формальном уровне административно-деликтных отношений, являющихся составляющей (частью) административно-правовых отношений. Административное наказание как имманентная категория административной ответственности и административного принуждения черпает из них материальные и процессуальные качества. Но юридически признано все же рассматривать административное наказание в структуре административной ответственности; формально оно рассматривается как мера административной ответственности, ее итог. Отсюда "вертикаль" правовой связи Конституции РФ с административным наказанием опосредуется институтом административной ответственности, сквозь призму свойств которого и предстоит раскрыть конституционную цепь детерминации присущих черт административного наказания.

Таким образом, административная ответственность, как непосредственно черпающий свою легитимную сущность из Конституции РФ правовой институт, выступает в роли проводника конституционных принципов юридической ответственности, предопределяя характер и свойства административного наказания. Именно об административной ответственности и пойдет речь в дальнейшем с презюмированием того, что центральным объектом конституциализации административной ответственности является прежде всего административное наказание.

Административная ответственность один из ключевых институтов в административном праве. Обладая собственной инфраструктурой, она является самодостаточным правовым регулятором, имеющим материальную и процессуальную обеспеченность в праве и законодательстве. Вместе с тем, обладая регулирующим воздействием на права и свободы человека и гражданина, институт административной ответственности обретает конституционное значение (признание). Конституция РФ способна посылать сильные импульсы в сферу законодательного регулирования административной ответственности, формируя ее конституционную основу последовательно конституционализируя ее.

Конституционную основу административной ответственности составляют юридически концентрированные, обладающие высшей степенью нормативной обобщенности и носящие универсальный характер положения Конституции РФ, определяющие правовой статус личности и допустимые условия его ограничения, обусловленные реакцией государства на административное правонарушение <1>. Учитывая, что любая отрасль права черпает свою легитимную сущность из Конституции РФ (не исключением здесь является и административное право, и административная ответственность в частности), фундаментальную роль Основного Закона государства в правовой системе предопределяет существование в нем основных правовых идей отправных начал последующего законодательного регулирования. Вытекающие, таким образом, из Конституции РФ общие принципы юридической ответственности, определяя как пределы усмотрения законодателя в процессе административно-правового регулирования, так и конституционно-правовой статус гражданина, привлекаемого к административной ответственности, по своему существу составляют основу

взаимоотношений государства и личности в сфере государственно-властного, т.е.

административного, преследования.

-------------------------------<1> Иными словами, речь, конечно же, идет о конституционных принципах

административной ответственности, но в той части, в которой они предопределяют характер административных наказаний. В этом контексте и определяется смысл и основное русло дальнейшего исследования в рамках данного параграфа.

Применительно к данному положению такие основы базируются на важнейших общеправовых принципах юридической ответственности, а именно уважение человеческого достоинства; справедливость мер юридической ответственности; соразмерность дифференциация и индивидуализация мер юридической ответственности; равенство всех перед законом и судом. Собственно же Конституция РФ закрепляет такие юридически значимые для законодательного регулирования административной ответственности принципиальные конструкции:

1) как соразмерность ограничения прав и свобод граждан конституционно значимым интересам и целям;

2) наличие вины как элемента субъективной стороны состава правонарушения;

3) презумпция невиновности;

4) определенность правовой нормы, устанавливающей ответственность;

5) недопустимость повторного привлечения лица к ответственности за одно и то же правонарушение;

6) недопустимость придания обратной силы закону, устанавливающему или отягчающему ответственность;

7) придание обратной силы закону, устраняющему либо смягчающему ответственность;

8) всеобщность и гарантированность судебной защиты;

9) недопустимость использования доказательств, полученных с нарушением федерального закона.

Учитывая, что в рамках данной работы не представляется возможным дать подробный анализ каждого из них, остановимся лишь на тех конституционных конструкциях, которые специфически воздействуют на институт административной ответственности, и прежде всего на административные наказания.

Административная ответственность как вид государственно-властной санкции берет свое начало из общих положений Конституции РФ о признании человека, его прав и свобод высшей ценностью (ст. 2) и об уважении человеческого достоинства и недопустимости его умаления ни при каких обстоятельствах (ст. 21). Указанные ценностные ориентиры, выступая нравственными категориями, формализованными в конституционном тексте, имеют всеобъемлющее значение, и их правовой эффект прослеживается на основе качественных характеристик заданного правового явления. В то же время связь конституционных положений с административно-деликтным законодательством имеет и обратный характер. Это проявляется, в частности, в тех задачах, которые составляют само конституционное существо правовой охраны и выступают своеобразным идеологическим ориентиром всего законодательства об административных правонарушениях. Задачи такового позволяют в общих чертах оценить конституционность обособленного блока правоохранительных норм по крайней мере в той части, в какой они служат достижению тех целей, которые конституционно определены как оправдывающие введение каких бы то ни было ограничений прав и свобод человека и гражданина.

Впрочем, уже из сопоставления ч. 3 ст. 55 Конституции РФ и ст. 1.2 КоАП РФ очевидно некоторое ad litteram совпадение, что показывает главным образом функциональную взаимосвязь указанных норм. Таким образом, то, что на

конституционном уровне определяется в качестве целей (защита основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечение обороны страны и безопасности государства), на отраслевом уровне выражается более дробно и развернуто в следующих задачах: защита личности, охрана прав и свобод человека и гражданина, охрана здоровья граждан, санитарно-эпидемиологического благополучия населения, защита общественной нравственности, охрана окружающей среды, установленного порядка осуществления государственной власти, общественного порядка и общественной безопасности, собственности, защита законных экономических интересов физических и юридических лиц, общества и государства от административных правонарушений, а также предупреждение административных правонарушений. Такая во многом количественная разница объясняется тем, что в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ речь идет о федеральном законе, т.е. категориях правового регулирования, и, следовательно, о самом правовом регулировании, в то время как в ст. 1.2 КоАП РФ вопросы правового регулирования не ставятся, а определяется суть практического приложения норм законодательства об административных правонарушениях.

Отправными являются также конституционные положения, определяющие федеративную природу Российского государства. Решая вопрос о компетентности государства и его субъектов в сфере регулирования административной ответственности, Конституция РФ отнесла к совместному ведению Российской Федерации и субъектов РФ защиту прав и свобод человека и гражданина; административное, административнопроцессуальное законодательство (п. п. "б", "к" ч. 1 ст. 72). Относя вопросы правового регулирования административных отношений к совместному ведению Российской Федерации и субъектов РФ, Конституция РФ вовсе не ставит их в конкурентное положение <1>, как может показаться на первый взгляд, поскольку вопрос о том, кто и в какой мере определяет возможность ограничения прав и свобод личности, уже имеет конституционное решение (п. "в" ст. 71 и ч. 3 ст. 55 Конституции РФ). Административная ответственность, выступая публично-правовым "мерилом" принуждения, связана с правоограничениями, характер (степень) которых предопределяется (измеряется) конкретным видом административного наказания (как меры административной ответственности) и связан с правилами его применения. Отсюда установление видов административных наказаний, их исчерпывающего перечня и правил применения не могло быть осуществлено вне поля федерального законодательного регулирования. В данной связи примечателен уже тот факт, что в КоАП РФ указанные конституционные требования были учтены (п. 2 ч. 1 ст. 1.3, ч. 1 и ч. 3 ст. 3.2).

-------------------------------<1> По данному поводу весьма показательной представляется позиция А.С.

Автономова, который пишет, что в рамках совместных сфер публично-правовой деятельности важно "распределить полномочия органов федерального и регионального уровня таким образом, чтобы они могли сотрудничать, а не мешали бы друг другу в одних случаях и не оставляли бы одновременно без внимания какие-то вопросы в других" (Федерализм: теория, институты, отношения (сравнительно-правовое исследование) / Отв. ред. Б.К. Топорнин. М., 2001. С. 179 180).

Наряду с вышеизложенным считаем важным дать правовую оценку некоторым другим положениям КоАП РФ, допускающим, в частности, установление административной ответственности законами субъектов РФ. Например, указанием на то, что к ведению Российской Федерации в области законодательства об административных правонарушениях относится установление административной ответственности по вопросам, имеющим федеральное значение, в том числе административной ответственности за нарушение правил и норм, предусмотренных федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации, КоАП РФ отнес по остаточному принципу круг вопросов в указанной области к полномочиям субъектов РФ в

пределах совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов, а именно установление административной ответственности за нарушение правил и норм, предусмотренных региональным законодательством. В этой связи рядом законов субъектов РФ небезосновательно определяются их предметы ведения в области законодательства об административных правонарушениях <1>.

-------------------------------<1> См., например: ст. 1.3 Закона Ленинградской области от 2 июля 2003 г. N 47-ОЗ

"Об административных правонарушениях" // Вестник правительства Ленинградской области. 2003. N 15; ст. 1 Закона Еврейской автономной области от 6 декабря 2006 г. N 27ОЗ "Об административных правонарушениях" // Биробиджанская звезда. 2006. N 92.

В то же время еще при разработке проекта КоАП РФ ставилась проблема допустимости установления административной ответственности законами субъектов РФ, причем "здесь столкнулись две диаметрально противоположные точки зрения" <1>. Одни считали и до сих пор придерживаются того, что административная ответственность может устанавливаться законами субъектов РФ в силу п. "к" ч. 1 ст. 72 Конституции РФ, относящего административное и административно-процессуальное законодательство к сфере совместного ведения Российской Федерации и субъектов РФ <2>. Другие что законодательство об административных правонарушениях должно быть "монополией" Российской Федерации; при этом "сама попытка закрепить право субъектов Федерации на издание законов об административной ответственности представлялась как антиконституционная" <3>, противоречащая ч. 3 ст. 55 Конституции РФ <4>.

-------------------------------<1> Студеникина М. Основные новеллы Кодекса РФ об административных

правонарушениях // Закон. 2002. N 7. С. 4.

<2> В административно-правовой науке большинство авторов соглашаются с тем, что вопросы административной ответственности должны регулироваться федеральными законами и законами субъектов РФ, однако различными были их точки зрения на возможные варианты системы законодательства об административных правонарушениях (см.: Административное принуждение и административная ответственность: Сб. норм. актов / Сост. Ю.Н. Старилов. М., 1998. С. XXIX; Бахрах Д.Н. Административное право России: Учебник. М., 2000. С. 480 484; Демин А.В. Актуальные проблемы регионального законодательства об административных правонарушениях // Административное право на рубеже веков: Межвуз. сб. науч. тр. Екатеринбург, 2003. С. 241 243; Кузьмичева Г.А., Калинина Л.А. Указ. соч. С. 14 15; Рогачева О.С. Указ. соч. С. 9 10; Россинский Б.В. О разграничении компетенции Российской Федерации и ее субъектов в области укрепления административной ответственности // Журнал российского права. 2001. N 7. С. 17 23; Тарнапольский Р.И. Правовые проблемы разграничения компетенции Российской Федерации и ее субъектов в области законодательства об административной ответственности // Институты административного права России: Сб. ст. / Отв. ред. И.Л. Бачило, Н.Ю. Хаманева. М., 1999. С. 238 241; Якимов А.Ю. Статус субъекта административной юрисдикции и проблемы его реализации. М., 1999. С. 44; и др.).

<3> Цит. по: Студеникина М. Основные новеллы Кодекса РФ об административных правонарушениях. С. 4.

<4> См., например: Агапов А.Б. Административная ответственность. С. 32 34; Князев С.Д. Некоторые вопросы законодательного обеспечения административноправового статуса российских граждан // Административно-правовой статус гражданина: Сб. науч. ст. / Отв. ред. Н.Ю. Хаманева. М., 2004. С. 17; Шергин А.П. Административноделиктное законодательство России: состояние, проблемы, перспективы // Административное право и административный процесс: актуальные проблемы / Отв. ред. Л.Л. Попов, М.С. Студеникина. М., 2004. С. 170 171.

М.С. Студеникина (член комиссии по разработке КоАП РФ), возражая против федеральной "монополии", пишет, что "вряд ли возможно в самом установлении административной ответственности, которое является адекватной реакцией государства на совершенное правонарушение, видеть ограничение прав и свобод граждан" <1>. С данным доводом довольно трудно согласиться, и это объясняется рядом причин.

-------------------------------<1> Студеникина М. Основные новеллы Кодекса РФ об административных

правонарушениях. С. 5.

Во-первых, что "касается ограничений основных прав и свобод в собственно конституционно-правовом смысле, то в этом случае имеются в виду, пишет Б.С. Эбзеев,

допускаемые Конституцией и установленные федеральным законом изъятия из конституционного статуса человека и гражданина" <1>. В качестве ограничения основных прав им предлагается рассматривать различные варианты изъятий из круга правомочий, составляющих нормативное содержание основных прав и свобод личности, в том числе посредством умаления, под которым имеется в виду уменьшение материального содержания основных прав, объема социальных, политических и иных благ, причитающихся их обладателю, минимизацию их гарантий.

-------------------------------<1> Эбзеев Б.С. Указ. соч. С. 231 232.

Во-вторых, ограничительный аспект в контексте правового регулирования (т.е. на этапе установления) каких-либо исключений из правового статуса лица признан непосредственно Конституцией РФ и со всей очевидностью вытекает уже из таких ее положений, как, например: "Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом..." (ч. 3 ст. 55) <1>.

-------------------------------<1> См. также: Лапаева В.В. Проблема ограничения прав и свобод человека и

гражданина в Конституции РФ (опыт доктринального осмысления) // Журнал российского права. 2005. N 7. С. 14 20. В этой статье обоснованно предлагается различать понятия "ограничение" и "умаление", связанные с правами и свободами человека и гражданина.

В-третьих, устанавливаемые законом субъекта РФ запреты посредством формулирования состава административного правонарушения и административная ответственность за его нарушение, без сомнения, являются юридически-властными односторонними исключениями той или иной правовой возможности из правового статуса лица, т.е. правовыми ограничениями <1>. В силу этого положения КоАП РФ о праве субъектов РФ принимать собственные законы об административных правонарушениях, безусловно, затрагивают существо многих прав и свобод человека и гражданина, которые посягают на реальное содержание юридического статуса личности. Такого рода ограничения, причем конкретно неопределенного круга лиц, вводятся не законодательным решением федерального органа государственной власти, а в силу закона субъекта РФ, что, хотя и при соблюдении прочих условий (в частности, положений КоАП РФ), не укладывается в установленные ч. 3 ст. 55 Конституции РФ требования. В последних же речь идет именно об ограничении прав и свобод человека и гражданина федеральным законом, а не об установлении ограничений прав и свобод человека и гражданина в соответствии с федеральным законом.

-------------------------------<1> См. также: Малько А.В. Стимулы и ограничения в праве. М., 2004. С. 87 88.

Подчеркнем также, что совершенно недопустимо, и в этом присоединяемся к правовой позиции Конституционного Суда РФ <1>, вопрос об уровне законодательного регулирования административной ответственности ставить в зависимость от статуса

субъекта ответственности <2>. Никаких объективных правовых оправданий различного (с точки зрения уровня) регулирования административной ответственности, скажем, юридических лиц и должностных лиц не существует, поскольку форма реализации конституционного статуса личности не меняет само существо составляющих ее прав. Например, должностные лица тех или иных публичных органов по своей сути являются лицами, наделенными нормативным правовым актом правом действовать властнообязывающим образом по отношению к кому-либо, и в силу этого реализуют такие конституционные права, как право участвовать в управлении делами государства и право свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию.

-------------------------------<1> Правовая позиция Конституционного Суда РФ, сформулированная в ряде его

решений, сводится к тому, что, затрагивая права и законные интересы, в частности, юридических лиц, являющихся по своей сути объединениями, созданными гражданами для совместной реализации конституционных прав на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом деятельности, тем самым затрагиваются и интересы человека и гражданина (см.: Постановления Конституционного Суда РФ от 24 октября 1996 г. N 17-П // СЗ РФ. 1996. N

45. Ст. 5202; от 17 декабря 1996 г. N 20-П // СЗ РФ. 1997. N 1. Ст. 197).

<2> Например, Б.В. Россинский, анализируя КоАП РФ, отклоненный Президентом РФ 22 декабря 2000 г., предлагал к ведению субъектов РФ отнести установление административной ответственности юридических и должностных лиц за совершение ими тех правонарушений, ответственность за которые не установлена на федеральном уровне, в силу того что требования ст. 55 Конституции РФ о возможности ограничения прав и свобод только федеральным законом касаются лишь прав и свобод граждан (см.: Россинский Б.В. Указ. соч. С. 20).

В то же время напряженность в вопросе не снижается и допустимостью постановки тезиса о том, что установлением административной ответственности субъекты РФ не вводят новых запретов, ограничений прав, если учесть, что такие правовые изъятия устанавливаются регулятивными нормами, а охранительные своими санкциями обеспечивают их действие. Установление административной ответственности определением административно-правового запрета и ответственности за его несоблюдение, безусловно, носит обеспечительный (охранительный) характер по отношению к регулятивным, позитивным мерам. Вместе с тем следует отталкиваться от того, что ограничительный аспект в контексте правового регулирования (т.е. на этапе установления) каких-либо исключений из правового статуса лица ч. 3 ст. 55 Конституции РФ не ставится в зависимость от того, в каких целях (регулятивных либо охранительных) они вводятся. Более того, именно охранительные отношения нуждаются в более строгом сопоставлении с общеправовыми критериями обоснованности, допустимости и необходимости государственного вмешательства, поскольку ими во многом определяется существо ограничений конституционных прав. Рассматривая же проблему административно-деликтного регулирования на региональном уровне, наилучшим образом следует исходить из более общего анализа вопросов установления административной ответственности, не замыкающихся лишь на административных наказаниях.

Таким образом, вопросы регулирования и защиты прав и свобод человека и гражданина составляют ведение Российской Федерации (п. "в" ст. 71 Конституции РФ), субъекты же РФ, реализуя свои полномочия в сфере защиты прав и свобод, находящейся в совместном ведении Российской Федерации и субъектов РФ (п. "б" ч. 1 ст. 72

Конституции РФ), не могут снижать уровень гарантий прав, обеспечиваемый

Конституцией РФ. Более того, компетенция, касающаяся вопросов регулирования и

защиты прав и свобод человека и гражданина посредством установления каких-либо правовых ограничений, также не может быть делегирована федеральным законодателем (равно как и диспозитивные методы решения этого вопроса неприемлемы <1>, как конституционно изъятые из его дискреции) субъектам РФ иначе как путем пересмотра самой Конституции РФ. Отсюда представляется, что регулирование и защита прав и свобод человека и гражданина в части установления административно-правовых запретов (определения составов административных правонарушений) и введения правовых ограничений в форме административных наказаний субъектами РФ в лице их органов государственной власти недопустимы как в силу закрепленного непосредственно в Конституции РФ принципа соразмерности ограничения прав и свобод человека и гражданина конституционно значимым целям (ч. 3 ст. 55), так и установленного ею же разграничения предметов ведения и полномочий между Российской Федерацией и субъектами РФ (п. "в" ст. 71) <2>.

-------------------------------<1> Как следует из правовой позиции Верховного Суда РФ, правомочия, отнесенные

к исключительному ведению Российской Федерации, а также полномочия Российской Федерации в пределах ее совместного ведения с субъектами РФ не могут быть переданы субъекту РФ на основании договора (см.: Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 29 апреля 1998 г. (извлечение) // БВС РФ. 1998. N 11. С. 1).

<2> В связи с этим не можем согласиться с правовой позицией высших судебных органов Российской Федерации, согласно которой региональным законотворчеством могут охватываться вопросы административной ответственности: в ситуации отсутствия федерального закона в опережающем порядке, а в случае его принятия и вступления в силу в части, не противоречащей ему (см.: Определение Конституционного Суда РФ от 1 октября 1998 г. N 145-О // СЗ РФ. 1998. N 49. Ст. 6102; Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за I квартал 2001 г., утвержденный Постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 4 июля 2001 г. // БВС РФ. 2001. N 10. С. 22).

Вопреки этому сохраняется правовая ситуация, при которой лица, совершившие тождественные по смыслу административные правонарушения, привлекаются к различным по степени суровости административным наказаниям <1>, равно как и в разных субъектах РФ за аналогичные административные правонарушения к одному и тому же по степени суровости административному наказанию привлекаются различные по статусу субъекты ответственности <2>. Такой явно недифференцированный подход к установлению административной ответственности по так называемым вопросам, имеющим региональное значение, в том числе и часто встречающиеся в региональных законах "штампы" федерального законодательства <3>, лишний раз свидетельствуют о том, что каких-либо стандартов оформления регионального законодательства не существует, и одними из главных причин этого являются сохраняющиеся тенденции к децентрализации правового регулирования, уменьшению роли и объема деятельности федеральных органов правотворческой компетенции <4>, необусловленность законодательного регулирования на региональном уровне местной спецификой <5>, да и попросту слабая законодательная техника <6>. Судебная практика явное тому доказательство. Например, Верховный Суд РФ при рассмотрении в судебном заседании гражданского дела о признании недействующими отдельных положений Закона Алтайского края от 10 июля 2002 г. "Об административной ответственности за совершение правонарушений на территории Алтайского края" оставил решение Алтайского краевого суда без изменения, указав в своем решении, что, признавая, в частности, недействующей ст. 48 Закона края, Алтайский краевой суд правомерно пришел к выводу, что данные правоотношения урегулированы ст. 14.7 КоАП РФ <7>.

-------------------------------<1> Например, незаконные действия по отношению к государственным символам

субъекта РФ влекут наложение административного штрафа: в Курганской области на

граждан в размере от 200 до 500 руб.; на должностных лиц в размере от 500 до 1000 руб.; на юридических лиц в размере от 1000 до 2000 руб. (см. ст. 18 Закона Курганской области от 20 ноября 1995 г. N 25 "Об административных правонарушениях на территории Курганской области" // Новый мир. 2002. N 122); в Ростовской области на граждан в размере от 500 до 2000 руб.; на должностных лиц от 1000 до 5000 руб.; на юридических лиц от 5000 до 10000 руб. (см. ст. 9.2 Закона Ростовской области от 25 октября 2002 г. N 273-ЗС "Об административных правонарушениях" // Наше время. 2002. N 214 215).

<2> Например, совершение действий, нарушающих тишину и спокойствие граждан в ночное время, влечет наложение административного штрафа в Хабаровском крае на граждан: в размере от 300 до 500 руб. (ст. 2.3 Кодекса Хабаровского края об административных правонарушениях от 26 мая 2004 г. N 185 // Приамурские ведомости.

2004. N 108); в Алтайском крае на должностных лиц от 200 до 500 руб. (п. 1 ст. 61 Закона Алтайского края от 10 июля 2002 г. N 46-ЗС "Об административной ответственности за совершение правонарушений на территории Алтайского края" // Алтайская правда. 2002. N 193 196).

<3> Явно выходящими за пределы действующего федерального законодательства могут быть признаны положения целого ряда законов субъектов РФ, закрепляющих аналогичные предусмотренным КоАП РФ составы административных правонарушений, и, более того, не только дублирующих, что отмечается в судебной практике (см., например, решения: Верховного суда Республики Саха (Якутия) от 14 сентября 2004 г. N 3-62/04; Верховного суда Республики Коми от 22 декабря 2004 г. N 3-66/04 // Республика. 2005. N

26; Хабаровского краевого суда от 29 апреля 2005 г. N 3-96/), но и устанавливающих вопреки существующим в КоАП РФ иные размеры штрафных санкций. Например, если федеральное законодательство за нецелевое использование бюджетных средств (представляющее собой нарушение правил и норм, изданных по вопросам федерального значения) предусматривает санкцию в виде административного штрафа на должностных лиц в размере от 4000 до 5000 руб.; на юридических лиц от 40000 до 50000 руб. (ч. 1 ст.

15.14 КоАП РФ), то, в свою очередь, региональные в виде административного штрафа на должностных лиц в размере от 100 до 5000 руб.; на юридических лиц от 1000 до 50000 руб. (ст. 15 Закона Новгородской области от 13 июня 2006 г. N 688-ОЗ "Об административных правонарушениях" // Новгородские ведомости. 2006. N 85).

<4> См.: Систематизация законодательства в Российской Федерации / Под ред. А.С.

Пиголкина. СПб., 2003. С. 25 29.

<5> См.: Масленников М.Я. Законодательство субъектов Российской Федерации об административной ответственности: правотворчество и центробежные импровизации // Государство и право. 2005. N 10. С. 36; Махина С.Н. Административная децентрализация в Российской Федерации. Воронеж, 2005. С. 239.

<6> См. также: Малько А.В. Формы реализации и виды правовой политики //

Российская правовая политика: Курс лекций / Под ред. Н.И. Матузова, А.В. Малько. М.,

2003. С. 165 166.

<7> См.: Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 20 декабря 2002 г. N 51-Г02-53; Определения Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 15 июня 2005 г. N 9-Г05-8 и от 13 июля 2005 г. N 44-Г05-13

.

Установление субъектами РФ различных по объему и суровости административноправовых запретов и ответственности за их нарушение приводит, по сути, к такому положению, когда содержание правового статуса лица дифференцируется на законодательном уровне в зависимости от места совершения административного правонарушения. Отсюда возникает ситуация, при которой объем правового статуса лица меняется (как в негативных, так и позитивных правоотношениях) в зависимости от его

нахождения в том или ином субъекте РФ и от того, установлены либо нет аналогичные административно-правовые запреты и условия ответственности за их нарушение. Тем самым нарушается равенство прав и свобод человека и гражданина, которые ввиду наличия либо отсутствия в законодательстве субъектов РФ об административных правонарушениях как негативных, так и позитивных ограничений получают различное реальное содержание вопреки установленному Конституцией РФ единству юридического режима правоограничений (ст. 2, ч. 2 ст. 6, ч. 2 ст. 19, ч. ч. 2, 3 ст. 55).

Кроме того, и существующее положение дел в административно-деликтном регулировании компетенции субъектов РФ показывает неэффективность в распределении правомочий по установлению административной ответственности. В законопроектных материалах отмечается, что возможность субъектов РФ за совершение правонарушений, в частности, применять только предупреждение и административный штраф, например, без административной конфискации сводит к нулю эффективность применения закона субъекта РФ на практике <1>. При этом же не нарушается конституционный принцип возможности лишения имущества не иначе как по решению суда. Однако, отклоняя подобного рода региональные законотворческие инициативы <2>, федеральный законодатель ссылается на необходимость "обеспечения единства системы наказаний и унификации системы мер административно-юрисдикционного воздействия, применяемых на территории Российской Федерации", в силу которой "наказания, существенным образом ущемляющие интересы субъекта правоотношений, могут устанавливаться лишь на федеральном уровне" <3>. Вместе с тем аргументация с точки зрения единства системы мер административно-юрисдикционного воздействия фрагментарна и не охватывает собою всю систему мер ограничения прав и свобод человека и гражданина, конституционный режим которых обеспечивается федеральным регулированием (ч. 3 ст.

55 Конституции РФ). В другом случае, отклоняя <4> внесенный парламентом Республики Башкортостан законопроект, которым предлагалось предоставить субъектам РФ право устанавливать административную ответственность за нарушение федеральных законов и нормативных правовых актов федерального уровня <5>, федеральные парламентарии отметили, что наделение субъектов РФ такими полномочиями приведет к нарушению принципов верховенства федеральных законов, единства правового и экономического пространства, а также единства правового положения граждан и организаций на всей территории Российской Федерации, что не позволит обеспечить соблюдение закрепленного ч. 2 ст. 19 Конституции РФ принципа равенства прав и свобод граждан, установленных федеральными законами, независимо от места жительства <6>. Видимо, законодатель допускает отнесение прав и свобод лица к тому или иному уровню правового регулирования в зависимости от степени их значимости, чем руководствуются иногда и регионы <7>. Между тем подчеркнем, что из принципа равенства не следует равенство лишь в правах и свободах, установленных федеральными законами, тем более тогда, когда Конституция РФ вовсе не делит права и свободы лица на "федеральные" и "иные", а предусматривает права и свободы человека и гражданина вообще, регулирование, а значит, и установление, ограничение которых составляет исключительное ведение Российской Федерации (ч. 3 ст. 55 и п. "в" ст. 71).

-------------------------------<1> См.: Постановление Законодательного Собрания Оренбургской области от 17

сентября 2003 г. N 444 "О законодательной инициативе по внесению проекта Федерального закона "О внесении изменения в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях" // Бюллетень Законодательного Собрания Оренбургской области. 2003. N 13.

<2> См.: Постановление Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 2 апреля 2004 г. N 340-IV ГД "О проекте федерального закона N 372309-3 "О внесении изменения в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях" // СЗ РФ. 2004. N 15. Ст. 1389.

<3> Заключение Правового управления Аппарата Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 18 декабря 2003 г. N 2.2-1/8252 "По проекту Федерального закона N 372309-3 "О внесении изменения в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях".

<4> См.: Постановление Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 20 октября 2004 г. N 1042-IV ГД "О проекте Федерального закона N 47499-4 "О внесении изменения в статью 1.3 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях" // СЗ РФ. 2004. N 44. Ст. 4295.

<5> См.: Постановление Государственного Собрания Курултая Республики Башкортостан от 22 апреля 2004 г. N ГС-369 "О законодательной инициативе Государственного Собрания Курултая Республики Башкортостан по внесению в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации проекта Федерального закона "О внесении изменения в статью 1.3 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях" // Ведомости Государственного Собрания Республики Башкортостан. 2004. N 9. Ст. 506.

<6> См.: Заключение Комитета Государственной Думы Федерального Собрания РФ

по конституционному законодательству и государственному строительству от 23 сентября

2004 г. "На проект Федерального закона N 47499-4 "О внесении изменения в статью 1.3

Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях".

<7> Не оценивая правомерность конкретного решения, отметим, что, признавая содержащиеся в п. 3 примечания к ч. 2 ст. 4 Закона "Об административной ответственности в Республике Коми" положения необоснованным правовым принуждением, Конституционный Суд Республики Коми обозначил аналогичный подход отнесением права на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности к числу основных, наиболее значимых конституционных прав и потому не подлежащих регулированию на региональном уровне (см.: Постановление Конституционного Суда Республики Коми от 12 апреля 2005 г. // Республика. 2005. 19 апр.).

Таким образом, приходим к выводу о допустимости установления административноправовых запретов и ответственности за их нарушение только федеральным законом, в нашем случае КоАП РФ. В то же время не исключается возможность регулирования законами субъектов РФ компетенции органов государственной власти субъектов РФ, уполномоченных КоАП РФ рассматривать дела об административных правонарушениях. Данная оговорка имеет более чем принципиальное значение, поскольку закон субъекта РФ как таковой уточнением компетенции собственных органов даже в области реализации административной ответственности не порождает и не отменяет прав и обязательств и потому не может в качестве lex posterior (последующего закона) изменять положения федеральных законов и тем более лишать их юридической силы. Из этого следует, что такое исключение не противоречит, а скорее, наоборот, развивает положения п. "к" и п. "н" ч. 1 ст. 72 Конституции РФ, закрепляющих, что административное и административно-процессуальное законодательство, общие принципы организации системы органов государственной власти и местного самоуправления находятся в совместном ведении Российской Федерации и субъектов РФ, поскольку, как указывалось ранее, лишь вопросы установления административной ответственности изъяты из сферы его определения (п. "в" ст. 71, ч. 3 ст. 55 Конституции РФ), а система органов государственной власти субъектов РФ и, следовательно, конкретное содержание их компетенции устанавливаются ими самостоятельно (ч. 1 ст. 77 Конституции РФ). Таким образом, считаем, что наделение субъекта РФ возможностью устанавливать своими законами компетенцию органов государственной власти субъектов РФ в сфере реализации административной ответственности правомерно в той мере, в какой такое установление, во-первых, остается в рамках именно регулятивных административных отношений

(преследует цель конкретизации), а не приобретает характер административно-правовых изъятий из общего режима процессуального регулирования административно-деликтных отношений <1>, и, во-вторых, не отменяет и не умаляет права и свободы человека и гражданина <2>.

-------------------------------<1> Подчеркнем, что данный режим не обязательно связан только с установлением

принципов, задач и порядка производства по делам об административных правонарушениях или компетенции федеральных органов административной юрисдикции, но и обусловлен необходимостью регулирования (санкционирования) компетенции региональных органов административной юрисдикции в той части, в какой ею затрагиваются права, свободы лица и другие вопросы общефедерального значения (подробнее об этом см.: решение Ярославского областного суда от 20 декабря 2004 г. N 3113/04 // Губернские вести. 2005. N 15).

<2> При этом следует учитывать правовые позиции Конституционного Суда РФ, из содержания которых следует, что предоставлением субъектам РФ полномочий по конкретизации условий реализации гражданами соответствующих прав федеральный законодатель обязан обеспечить соразмерность их ограничения. Если же региональный законодатель выходит за рамки делегированных полномочий, четко определенных федеральным законом, то тем самым он также нарушает ч. 3 ст. 55 Конституции РФ (см.: Постановление Конституционного Суда РФ от 27 апреля 1998 г. N 12-П // СЗ РФ. 1998. N

18. Ст. 2063).

Конституционную основу административной ответственности как вида юридической ответственности составляют положения Конституции РФ о равенстве всех перед законом и судом (ч. 1 ст. 19). Применительно к законодательному регулированию административной ответственности такое равенство выражается в том, что лица, совершившие административные правонарушения, равны перед законом; физические лица подлежат административной ответственности независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств; юридические лица подлежат административной ответственности независимо от места нахождения, организационно-правовых форм, подчиненности, а также других обстоятельств (ч. 1 ст. 1.4 КоАП РФ). В то же время нельзя не отметить, что вопросы административной ответственности отдельных субъектов, например должностных лиц государственных и муниципальных органов, характеризуются в юридической науке как дискуссионные <1>.

-------------------------------<1> См., например: Мироненко М.Б. Принципы юридической ответственности.

Тольятти, 2001. С. 106 111.

Однако КоАП РФ с позиций качества наказательного воздействия не делает никаких оговорок по ответственности такого вида субъектов, допуская тем самым применение к ним общего режима административной ответственности должностных лиц и военнослужащих. И в принципе при характеристике административных наказаний мы исходим из идеи единства материальных условий административно-наказательного воздействия и его независимости от специального статуса субъекта ответственности. Поэтому для целей дальнейшего развития правовых позиций по тематике конституционных основ установления и применения административных наказаний необходимо уточнить, что особенности правового статуса в той мере, в какой они обусловлены характером выполняемых лицом функций, могут влиять лишь на процессуальную сторону вопроса о привлечении подобной категории лиц к административной ответственности либо на квалификацию противоправных деяний <1>,

что влечет в каждом случае дифференциацию и индивидуализацию административного наказания, но не затрагивает общую природу мер административной ответственности.

-------------------------------<1> См.: Постановления Конституционного Суда РФ от 12 апреля 2002 г. N 9-П // СЗ

РФ. 2002. N 16. Ст. 1601; от 20 февраля 1996 г. N 5-П // СЗ РФ. 1996. N 9. Ст. 828.

В частности, Конституция РФ допускает также особые условия привлечения к административной ответственности должностных лиц, выполняющих определенные государственные функции. Ею закрепляется неприкосновенность (иммунитет) членов Совета Федерации и депутатов Государственной Думы (ст. 98), а также неприкосновенность Президента РФ (ст. 91) и судей (ст. 122). В соответствии с ч. 1 ст. 1, ч. ч. 1, 2 и 3 ст. 3, ч. 3 ст. 5, ст. ст. 10, 11, 66, 72, 73, ч. 1 ст. 77, ст. 134 и ст. 136

Конституции РФ в России как демократическом федеративном правовом государстве указанные лица являются выразителями интересов и воли народа (судьи отправителями правосудия), осуществляющими государственно-властные функции; особым положением и их функциями как должностных лиц государства обусловлены их самостоятельность в системе разделения властей и независимость от чьих бы то ни было указаний. Из этого вытекает необходимость специальных гарантий беспрепятственного осуществления своих полномочий, к числу которых, обусловленных природой государственно-властного мандата, характером выполняемых задач, относится публично-правовой институт неприкосновенности, призванный оградить депутатов, судей и иных вышеуказанных лиц от неправомерного вмешательства в их деятельность по осуществлению полномочий, от попыток оказать на них давление путем привлечения или угрозы привлечения к административной ответственности <1>. Однако следует обратить внимание на то, что особые условия привлечения к административной ответственности вышеуказанных категорий граждан имеют ярко выраженную процессуальную направленность: на характер самого административного наказания они никак не влияют, т.е. в случае преодоления "процессуального вопроса" административной ответственности такие граждане наравне с другими несут все предусмотренные определенным видом административного наказания обременения.

-------------------------------<1> См.: Витрук Н.В. Указ. соч. С. 424 439; Поддубный А.О. Административноделиктные иммунитеты // Журнал российского права. 2003. N 6. С. 67 70.

Конституционную основу административной ответственности как вида юридической ответственности составляют также вытекающие из Конституции РФ общепризнанные принципы юридической ответственности, которые по своему существу относятся к основам правопорядка и оказывают непосредственное влияние на конституционноправовой статус физических и юридических лиц в Российской Федерации (ст. ст. 49, 50,

54 и 64). В частности, как следует из ч. 2 ст. 54 Конституции РФ, юридическая ответственность может наступать только за те деяния, которые законом, действующим на момент их совершения, признаются правонарушениями. Наличие состава правонарушения является, таким образом, необходимым основанием для всех видов юридической ответственности; при этом признаки состава правонарушения, прежде всего в публично-правовой сфере, как и содержание конкретных составов правонарушений, должны согласовываться с конституционными принципами демократического правового государства, включая требование справедливости, в его взаимоотношениях с физическими и юридическими лицами как субъектами юридической ответственности, что относится и к ответственности за нарушение правил административно-правового характера. К основаниям ответственности исходя из общего понятия состава правонарушения относится и вина, если в самом законе прямо не установлено иное.

Отсутствие вины при административном правонарушении является, таким образом,

одним из обстоятельств, исключающих производство по делу о данном правонарушении,

поскольку свидетельствует об отсутствии самого состава административного правонарушения. Иная трактовка состава административного правонарушения как основания ответственности противоречила бы и природе административной юрисдикции: правоприменитель, обеспечивающий в связи с привлечением к ответственности за административное правонарушение защиту прав и свобод физических и юридических лиц посредством производства по делу об указанном правонарушении, не может ограничиваться формальной констатацией лишь факта административного правонарушения, не выявляя иные связанные с ним обстоятельства, в том числе наличие или отсутствие вины соответствующих субъектов, в какой бы форме она ни проявлялась и как бы ни было распределено бремя ее доказывания.

Абсолютно новым для законодательства об административных правонарушениях является наличие в нем принципа презумпции невиновности. Учитывая известную новизну данного вопроса для административно-деликтного законодательства и принимая во внимание его посредственное воздействие на существо административных наказаний, полагаем невозможным оставить эту тему без определенного внимания.

Конституционные начала презумпции невиновности в законодательном регулировании административной ответственности слабо прослеживаются, однако системный анализ положений ст. ст. 49, 50, 54, 64 Конституции РФ и корреспондирующих им общеправовых принципов справедливости, индивидуализации и соразмерности мер юридической ответственности позволяет сделать некий общий и положительный вывод. Статья 49 Конституции РФ закрепляет презумпцию невиновности применительно к сфере уголовной ответственности, т.е. возлагает обязанность по доказыванию вины в совершении противоправного деяния на соответствующие государственные органы. В процессе правового регулирования других видов юридической ответственности законодатель вправе (на что неоднократно указывал Конституционный Суд РФ) решать вопрос о распределении бремени доказывания вины самостоятельно, учитывая при этом особенности соответствующих отношений и их субъектов (в частности, предприятий, учреждений, организаций и лиц, занимающихся предпринимательской деятельностью без образования юридического лица), а также требования неотвратимости ответственности и интересы защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и свобод других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (ч. 2 ст. 15, ч. 3 ст.

55 Конституции РФ) <1>. Поэтому, как верно замечают Н.И. Матузов и А.В. Малько, презумпция невиновности должна согласовываться с принципом неотвратимости наказания таким образом, чтобы не "впасть в другую крайность - плодить безнаказанность, которая является питательной средой всякой преступности" <2>.

-------------------------------<1> См.: Постановления Конституционного Суда РФ от 25 января 2001 г. N 1-П // СЗ

РФ. 2001. N 7. Ст. 700; от 27 апреля 2001 г. N 7-П // СЗ РФ. 2001. N 23. Ст. 2409.

<2> Матузов Н.И., Малько А.В. Указ. соч. С. 454 455.

Положения ст. 49 Конституции РФ о принципе виновной ответственности, презумпции невиновности и бремени доказывания, которое возлагается на органы государства и их должностных лиц, выражают общие принципы права при применении государственного принуждения карательного (штрафного) характера в сфере публичной ответственности как в уголовном, так и в равной мере в административном праве, что общепризнано в отечественной правовой доктрине. Ответственность за административное правонарушение имеет публичный и именно административно-правовой характер. Здесь в отличие от гражданско-правовой ответственности существует неравноправие сторон, действуют отношения власти и подчинения между государственным органом, налагающим наказание, и субъектом ответственности, и именно поэтому презумпция невиновности имеет характер особой конституционной и общеправовой гарантии от произвола обвиняющей власти, гарантии соблюдения прав и свобод <1>.

--------------------------------

<1> Последняя позволяет представить данную презумпцию как своеобразный внешний механизм сдерживания власти, которая "всегда стремится к саморасширению и усилению своего присутствия во всех сферах человеческой жизни" (Административное право Российской Федерации / Отв. ред. Н.Ю. Хаманева. М., 2004. С. 81), тем более в условиях, по сути, публично-правового спора.

Между тем в отличие от уголовного судопроизводства, где решения по существу любого уголовного дела выносятся судом (судьей), не осуществляющим уголовное обвинение, административное преследование и применение административных наказаний

функции преимущественно одних и тех же административно-юрисдикционных органов, должностных лиц, что может показаться на первый взгляд противоречащим презумпции невиновности, поскольку административно-деликтное производство, бесспорно, сопряжено с доказыванием виновности лица в совершении административного правонарушения и свидетельствует о сложившейся у правоприменителя тенденциозной позиции и тем самым о его необъективности и небеспристрастности. Более того, одним из очевидных проявлений презумпции невиновности является требование того, что судьба итогового решения по вопросу о виновности либо невиновности преследуемого должна разрешаться лицами, которые не заинтересованы в итогах доказывания и выводах по делу.

Однако, учитывая специфику дел об административных правонарушениях (невысокая степень общественной опасности административных правонарушений) и необходимость оперативного воздействия на правонарушителей, следует допустить особое отличное от классического содержания и действия презумпции невиновности проявление таковой в производстве по указанным делам. Во-первых, следует признать одним из достижений КоАП РФ существенное расширение сферы судебного применения административных наказаний: из девяти лишь два административных наказания применяются во внесудебном порядке. Во-вторых, даже при применении последних установлен альтернативный порядок обжалования (вышестоящий орган или суд). Втретьих, вступление постановления о применении административного наказания и, следовательно, его реальное исполнение могут иметь место только по истечении срока, установленного для обжалования. Таким образом, следует констатировать, что во всех случаях, когда лицо, привлекаемое к административной ответственности, не согласно с постановлением о применении к нему административного наказания, а равно считает себя невиновным в совершении административного правонарушения, оно сохраняет право судебного (т.е. независимого, беспристрастного свободного от административного "обвинения") рассмотрения или иного пересмотра вопроса о реальном применении к нему наказания <1>.

-------------------------------<1> Такое же понимание осуществления правовой защиты граждан находит

поддержку и в зарубежной юридической литературе (см., например: Burnham W. Introduction to the Law and Legal System of the United States, West Publishing Co. St. Paul,

1995. P. 230 232).

Весьма важным логически выводимым из Конституции РФ критерием справедливости и соразмерности мер административной ответственности является требование определенности правовой нормы, устанавливающей юридическую ответственность. Любая неопределенность нормы, особенно нормы, регулирующей материально-правовые и процессуальные предпосылки существования административных наказаний, абсолютно недопустима как с точки зрения ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, сообразно которой всякое ограничение прав и свобод может быть осуществлено только федеральным законом, так и с учетом того, что она влечет вероятность произвольного применения <1>. Общеправовой критерий определенности, ясности, недвусмысленности правовой нормы вытекает из конституционного принципа равенства всех перед законом и

судом (ч. 1 ст. 19 Конституции РФ), поскольку, как правильно указывает Конституционный Суд РФ, такое равенство может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания и толкования нормы всеми правоприменителями <2>. Неясность правовой нормы, определяющей меру юридической ответственности, может привести к не согласующемуся с конституционным принципом правового государства произвольному и дискриминационному ее применению государственными органами и должностными лицами в их отношениях с субъектами ответственности и тем самым к нарушению конституционного принципа юридического равенства и вытекающего из него т