§ 5. регулятивная функция коллизионных норм

§ 5. регулятивная функция коллизионных норм

Характеристика коллизионных норм как вспомогательных, отсылочных, не отражает их действительного назначения в международном частном праве. Коллизионная норма вместе с материально-правовой нормой, обращение к которой венчает выбор применимого права, образуют правило поведения для участников соответствующего частноправового отношения. Осуществление коллизионной нормой регулятивной функции охватывает таким образом: 1) установление применимого права, т. е. определение статута отношения; 2) применение к отношению конкретных материально-правовых предписаний этого статута.

Отечественная доктрина международного частного права исходит из того, что коллизионная норма отсылает не к отдельной, изолированной иностранной правовой норме, а к иностранной правовой системе в целом. “В случаях отношений с иностранным элементом, — писал Л. А. Лунц, — коллидируют не отдельные нормы разных государств, а их правовые системы”. Сведение определения компетентного закона лишь к выбору между изолированными нормами различных правопорядков означало бы, что “применяется не живая норма права какого-либо государства, а норма, которая в сущности не имеет нигде действия. Ведь норма права, выделенная из состава правовой системы, к которой она принадлежит, мертва и во всяком случае лишается в значительной мере своего содержания”.

Установление содержания норм применимого иностранного права, образуемого им статута отношения (статута договора, статута обязательства вследствие причинения вреда; статута отношения по наследованию и т. д.) осуществляется в соответствии с законом (ст. 157 Основ гражданского законодательства, ст. 12 АПК РФ, ст. 166 Семейного кодекса РФ). Суды и иные правоприменительные органы, устанавливая содержание норм иностранного права, следуют их официальному толкованию, практике применения и доктрине в соответствующем иностранном государстве.

Справедливо подчеркивая необходимость широкого понимания коллизионной отсылки, авторы, исследующие проблемы коллизионного права, не всегда выделяют то обстоятельство, что выбор применимого права не является, в свою очередь, результатом применения отдельной, изолированной коллизионной нормы. Разумеется, коллизионная норма — наиболее важная часть в механизме определения применимого права, но в осуществлении его участвуют и другие элементы этого механизма. Нельзя недооценивать при этом значения отечественной доктрины международного частного права, к которой в этих целях обращалась правоприменительная практика.

Твердо усвоенной традицией отечественной науки международного частного права называл Л. А. Лунц сравнительное рассмотрение и сопоставление соответствующих норм, действующих в различных странах. Обращаясь к институтам сравнительного правоведения, доктрина и практика вырабатывали подходы к наиболее сложным проблемам применения коллизионной нормы, в числе которых проблема квалификации ее юридических понятий. Выражением таких подходов является обоснование возможности автономной, не подчиненной праву какой-либо одной страны (в том числе и праву страны суда), квалификации, осуществляемой на основе обобщения понятий разнонациональных правовых систем.

Поиски оптимальных коллизионных решений, которые позволяли бы учитывать разнообразие фактических обстоятельств, устранять пробелы в правовом регулировании, с наибольшей полнотой учитывать интересы “слабой стороны”, сопровождались существенными изменениями в конструкции коллизионных норм, их усложнением, приданием им новых, более гибких форм.

Коллизионные нормы, представленные рассмотренными выше формулами прикрепления, нередко называют классическими, “жесткими”, т. е. предписывающими один и тот же стандарт для решения коллизионных проблем в различных, не похожих друг на друга ситуациях, в отличие от коллизионных правил “нового поколения”, так называемых “гибких” коллизионных норм, допускающих широкое судейское усмотрение, но исключающих какой-либо шаблон.

К середине XX столетия в доктрине и практике США, Великобритании, стран европейского континента усиливается критика классических, “жестких” коллизионных правил. Международно-правовая практика, законодательство, судебные и арбитражные решения, отражая потребности интернационализации гражданского обмена, широких интеграционных процессов, все чаще отказываются от традиционных коллизионных решений, предпочитая адаптированные к условиям международного оборота, его нестандартным ситуациям подходы. Суть этих процессов (если иметь в виду конструкцию коллизионных норм, механизм осуществления правового регулирования на их основе) можно было бы выразить следующей формулой: 1) от простых форм к сложным; 2) от одиночных, обособленных норм к их сочетаниям, объединениям, системам; 3) от “жестких” правил к “гибким”, “эластичным”.

Коллизионные нормы могут быть императивными и диспозитивными.

Основные начала российского гражданского законодательства — равенство субъектов права, приобретение и осуществление ими гражданских прав своей волей и в своем интересе, свобода в установлении прав и обязанностей на основе договора, в определении любых его условий, не противоречащих законодательству — предопределяют диспозитивность нормативно-правового регулирования в этой области материального права. Наиболее широко диспозитивность нормативно-правового регулирования проявляется в сфере договорных отношений. В случаях, когда условие договора предусмотрено нормой, которая применяется постольку, поскольку соглашением сторон не установлено иное, стороны могут своим соглашением исключить ее применение либо установить условие, отличное от предусмотренного в ней (п. 4 ст. 421 ГК РФ). Стороны могут заключить договор, как предусмотренный, так и не предусмотренный законом или иными правовыми актами, а также договор, в котором содержатся элементы различных договоров, предусмотренных законом или иными правовыми актами.

Правила Гражданского кодекса РФ отражают сложившиеся в мировой практике подходы к регулированию частноправовых отношений. Характерны они и для международного частного права. Пример практически ничем не ограниченной автономии воли при заключении договора — правила Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г., являющиеся в целом материально-правовыми нормами. Стороны, решая вопросы, связанные с заключением, исполнением договора и ответственностью за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств, могут исключить применение Конвенции, отступить от любого ее положения или изменить его действие. Единственное изъятие из начала диспозитивности касается соблюдения ст. 12 Конвенции, устанавливающей требования к форме договора.

Иным образом (нежели в области материально-правовых предписаний) выглядит соотношение императивных и диспозитивных норм в коллизионном праве. Сдержанное отношение к диспозитивности коллизионных норм (за рамками правил, относящихся к договорным обязательствам) объясняется стремлением законодателя (участника международного договора) четко определить пределы применения коллидирующих законов и, следовательно, права, подлежащего установлению на их основе. В российском законодательстве начало диспозитивности выражено в коллизионных нормах о сделках (п. 3 ст. 164, п. 2 ст. 165, п. 1, 2 и 6 ст. 166 Основ гражданского законодательства).