§ 3. состав норм международного частного права и метод правового регулирования

§ 3. состав норм международного частного права и метод правового регулирования

3.1. Коллизионное право

К изучаемым в международном частном праве коллизиям законов относятся прежде всего и главным образом коллизии, возникающие из действия законов в пространстве (пространственные правовые коллизии). Интертемпоральные коллизии, содержание которых является результатом действия законов во времени, рассматриваются в настоящей работе преимущественно в аспекте применения законодательства бывшего СССР на территории РФ. Тема “интертемпоральные коллизии в международном частном праве”, разумеется, значительно шире и нуждается в отдельном исследовании.

Специального исследования заслуживают также проблемы, относящиеся к интерперсональным коллизиям в правовой сфере, основанным на принадлежности физических лиц к определенной национальности, религии и пр.

Пространственные правовые коллизии подразделяются (с позиций международного частного права) на коллизии законов разных государств (“международные”, “интернациональные” коллизии) и коллизии законов внутригосударственных образований (членов федерации) одного и того же государства (“внутренние”, “межобластные” коллизии). Изучение вопроса о том, подчиняется ли решение пространственных правовых коллизий — “международных” и “внутренних” — одним и тем же общим началам или каждому роду коллизий соответствуют особые правила их регулирования, позволяет сделать вывод о несовпадающих подходах государств к этой проблеме.

В СССР различение “международных” и “внутренних” коллизий было традиционным. Принадлежали они к разным сферам права и рассматривались в разных областях правоведения. Существенными оставались расхождения в составе и содержании самих коллизионных правил — как в Основах гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 г. (правила ст. 18 о применении гражданского законодательства одной союзной республики в другой союзной республике и раздела VIII о правоспособности иностранных граждан и лиц без гражданства, применении гражданских законов иностранных государств и международных договоров), так и в Основах законодательства Союза ССР и союзных республик о браке и семье 1968 г. (правила ст. 7 о законодательстве Союза ССР и союзных республик о браке и семье, применении законодательства союзных республик о браке и семье и раздела V о применении советского законодательства о браке и семье к иностранным гражданам и лицам без гражданства, применении законов о браке и семье иностранных государств и международных договоров). Впрочем, в Основах гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. содержание “внутренних” и “международных” коллизионных норм (норм ст. 8 и раздела VII) было сближено.

С прекращением существования СССР коллизии законов бывших союзных республик, ставших независимыми государствами, приобрели “международный” характер и составили область международного частного права.

Конституция РФ (п. “о” ст. 71) отнесла гражданское законодательство к ведению Российской Федерации. Тем самым в принципе исключается правотворческая деятельность субъектов Российской Федерации в области гражданского законодательства, а следовательно, и возможность возникновения “внутренних” коллизий законов в этой области.

Семейное законодательство и трудовое законодательство отнесены к совместному ведению Российской Федерации и субъектов РФ (п. “к” ч. 1 ст. 72 Конституции РФ). Законы и иные нормативные правовые акты субъектов РФ не могут противоречить федеральным законам, принятым по предметам ведения Российской Федерации и совместного ведения Российской Федерации и субъектов Федерации.

В США практическое решение коллизионных проблем связано прежде всего с рассмотрением “межштатных” коллизий, что явилось основанием для выводов об однотипности подходов, применяемых в этой стране к “межштатным” и “международным” правовым коллизиям. В то же время в литературе по международному частному праву высказывались сомнения в справедливости утверждений о полной идентификации применяемых в США правил решения “межштатных” и “международных” коллизий. Отмечались различия в конституционных основах решения “межштатных” и “международных” коллизий: если положения ст. IV Конституции США — “оговорка о полном доверии и уважении” (Full Faith and Credit Clause) и “оговорка о привилегиях и льготах” (Privileges and Immunity Clause) применяются к “межштатным” коллизиям, то положения XIV поправки — “оговорка о надлежащей правовой процедуре” (Due Process Clause) и “оговорка о равной защите” (Equal Protection Clause)” — действуют в области и “межштатных”, и “международных” коллизий. Принцип “международной вежливости” (comity) является основанием для признания иностранных решений.

Конституцией РФ (п. “п” ст. 71) в российское законодательство впервые введено понятие “федеральное коллизионное право”. Вряд ли можно сомневаться в том, что законодатель, обращаясь к этому понятию, имел в виду не только коллизионные нормы международного частного права. Скорее всего, можно предположить, что в центре внимания законодателя находились правовые предписания, позволяющие преодолевать противоречия при определении предметов ведения Российской Федерации и ее субъектов, полномочий государственных органов, решать коллизии между актами законодательства Федерации и ее субъектов, равно как и между отдельными нормативными правовыми актами. Но образуют ли эти правовые предписания систему норм — коллизионное право?

Если этот вопрос отнести к коллизионным нормам, формирующим международное частное право, то утвердительный ответ на него представляется бесспорным. Коллизионные нормы международного частного права объединяются в систему норм, образующую коллизионное право. К этой системе относятся и правила, как бы “обслуживающие” коллизионные нормы, образующие механизм их применения (правила о квалификации юридических понятий коллизионных норм, об обратной отсылке и отсылке к закону третьей страны, об оговорке о публичном порядке, о значении “сверхимперативных” норм в международном частном праве и другие).

Единой общеобязательной для всех государств системы коллизионных норм не существует, и каждое государство руководствуется своим коллизионным правом, источниками которого являются в основном международные договоры и внутреннее право (отметим, что роль обычая в становлении коллизионной нормы в настоящее время незначительна).

Более обстоятельно о коллизионных нормах, их видах, строении и применении будет сказано в последующих главах. Здесь ограничимся общей характеристикой коллизионной нормы, представим ее, так сказать, “визитную карточку”.

Во-первых, как уже было отмечено, коллизии законов, разрешаемые международным частным правом, возникают в области частноправовых отношений. В условиях международной жизни вещные, обязательственные, иные гражданско-правовые, семейные, трудовые отношения как бы пересекают государственные границы, образуя ситуации, когда субъективные права их участников, возникшие под действием национального закона по одну сторону границы, реализуются и/или нуждаются в правовой защите по другую ее сторону. В случае отказа признать такие права и — как следствие — применить иностранный закон, под действием которого они возникли, возможность беспрепятственного, безущербного осуществления международного общения, международных контактов ставится под угрозу. Подобное иногда, к сожалению, случается: например, заключаются браки, оказывающиеся “хромающими”, не пользующимися правовой защитой за пределами страны, где они были оформлены. Надо ли говорить о том, сколь опасны эти ситуации как для самих участников отношений, так и для общества в целом.

Отраслевая принадлежность коллидирующих разнонациональных законов может не совпадать, но зачастую общей для них является частноправовая природа отношений, к которым обращено действие этих законов. В каждом государстве применяется свое государственное, административное, уголовное, финансовое, процессуальное право, и “вторжение” в эти области иностранного законодателя по широко распространенному правилу не допускается или ограничивается. Вместе с тем нарушение субъектами частноправового отношения, требований, скажем, валютного или таможенного законодательства может повлечь деформацию такого отношения, его изменение или прекращение.

Во-вторых, понятия “коллизия законов”, “применение иностранного закона”, “выбор закона”, несмотря на широкое и постоянное употребление (используются эти понятия и в настоящей работе), в определенной степени неточны, условны, что сознательно допускается в основном по соображениям редакционного характера. На самом деле коллизионная проблема выражается в необходимости выбора не между отдельными правовыми нормами, а между правовыми системами, включающими наряду с позитивным правом и иные компоненты — к примеру, правоприменительную практику, доктрину, которые принимаются во внимание при определении и установлении содержания подлежащего применению права.

Государства в своих законах или заключенных ими международных договорах могут сузить рамки коллизионной отсылки, оговорив, что она не распространяется на коллизионные нормы применимого права (см. в главе 5 об обратной отсылке и отсылке к закону третьей страны). Но это не меняет общего подхода к пониманию коллизионной нормы как правила, посредством которого осуществляется выбор между коллидирующими правовыми системами.

В-третьих, коллизионная норма вместе с той материально-правовой нормой, которая в результате решения коллизионного вопроса будет признана подлежащей применению к конкретному отношению, образует для его участников единое правило поведения. Поиск, определение и применение этого правила представляют собой сложный многостадийный процесс, и каждая стадия, каждое продвижение в этом процессе заслуживают того, чтобы сказать о них особо.

В-четвертых, двусторонняя коллизионная норма внутреннего права отсылает к праву любого государства, исключая какую-либо дискриминацию в этой области. Таковы, например, двусторонние коллизионные нормы раздела VII Основ гражданского законодательства 1991 года, применяемые к отношениям с иностранным элементом. Разумеется, они не предназначались для разрешения коллизий между гражданским законодательством союзных республик. Но когда Союз ССР прекратил свое существование, бывшие союзные республики стали независимыми государствами, а Основы вступили в силу на территории Российской Федерации, коллизионные нормы раздела VII, обладающего “международным радиусом действия” стали рассматриваться и как основание для применения в соответствующих случаях права этих государств.

Если коллизионные нормы включаются в международный договор, обязательство обеспечить их применение связывает государства, заключившие договор. Такие нормы рассматриваются как подлежащие применению в частноправовых отношениях граждан и юридических лиц этих государств, но в силу договора могут применяться и к субъектам частного права других государств. Унифицированная коллизионная норма может быть имплементирована в национальное законодательство и стать национально-правовой нормой, отсылающей к праву любого государства.

В-пятых, коллизии между нормами национального права и международного публичного права изучаются наукой международного частного права постольку, поскольку такие нормы применяются для регулирования частноправовых отношений с иностранным элементом. В целом же проблема соотношения внутригосударственного и международного публичного права носит самостоятельный характер и не ограничивается вопросами, изучаемыми в международном частном праве. Соответственно и решается она за рамками международного частного права иными (по сравнению с механизмами международного частного права) средствами.

К международному публичному праву как отрасли права и отрасли правоведения относятся вопросы соотношения норм международных договоров (например, двусторонних и многосторонних). Разумеется, эти вопросы исследуются также в международном частном праве, если международные договоры являются источниками его норм (например, соотношение правил многосторонней Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. и двусторонних договоров о правовой помощи, указанной Конвенции и Соглашения о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности, 1992 г.). Один из аспектов проблемы связан с взаимодействием многосторонних договоров, регулирующих международную куплю-продажу. Так, в ст. 90 Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г. зафиксировано, что она не затрагивает действия любого международного соглашения, которое уже заключено или может быть заключено и которое содержит положения по вопросам, являющимся предметом регулирования Конвенции, при условии, что стороны имеют свои коммерческие предприятия в государствах — участниках такого соглашения. Действие этой нормы в отечественной литературе по международному частному праву рассматривалось, в частности, в связи с применением общих условий поставок, заключенных СССР.

С названной темой связан и вопрос о соотношении норм универсальных и региональных международных договоров о правах человека и механизмов их обеспечения. Не совпадают, к примеру, перечни прав, закрепленных в Международном пакте о гражданских и политических правах 1966 г. и Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. “Оба документа содержат положения о контрольных механизмах, каждый из которых обладает собственной юрисдикцией, иными словами, потенциально может возникнуть и проблема выбора процессуальных норм международного права”.

3.2. Материальное право

Наряду с коллизионным составной частью международного частного права является материальное право. Материально-правовые нормы в отличие от коллизионных непосредственно регулируют поведение участников частноправовых отношений и определяют их права и обязанности.

Следует сразу же уточнить: к международному частному праву принадлежат лишь те материально-правовые нормы, которые специально регулируют частноправовые отношения с иностранным элементом. Это их предназначение вытекает из самого содержания соответствующих норм.

Не будет преувеличением сказать, что взгляд на международное частное право как на право, структура которого не ограничивается коллизионными нормами, образует одно из традиционных положений отечественной доктрины. Не вдаваясь в исследование концепций цитируемых здесь авторов, заметим, что они оспаривают (хотя и с позиций, не во всем совпадающих) определение международного частного права как права исключительно коллизионного.

Так, В. М. Корецкий в 1928 г. писал: “Но потому же, что обе группы норм (конфликтных и “права иностранцев”) регулируют одну и ту же область отношений, нет необходимости обособлять их друг от друга...” И далее: “Во всяком случае все советские авторы... признают связь “права иностранцев” и конфликтного права”.

С. Б. Крылов указывал, что “содержание “международного частного права” шире содержания права коллизионного”.

Более определенно высказались по этому поводу И. С. Перетерский и С. Б. Крылов в 1940 г.: “...мы можем сказать, имея в виду СССР, что международное частное право есть совокупность: а) норм, непосредственно выражающих, регулирующих и закрепляющих гражданско-правовое положение иностранцев в СССР или советских лиц за границей; б) норм коллизионных...”. И далее: “...рассматривать международное частное право лишь как “коллизионное”, т. е. посвященное только “разграничению” различных законодательств, — значит... суживать... действительный характер международного частного права”.

Доводы в пользу включения в состав международного частного права унифицированных материально-правовых норм международных договоров были приведены Л. А. Лунцем.

Состав материальных норм, включаемых в международное частное право, неоднороден. Наиболее значителен блок унифицированных материально-правовых предписаний — единообразных правил, создаваемых путем принятия многосторонних международных договоров. Международный унификационный процесс, начавшийся во второй половине прошлого века, приобрел на исходе нынешнего столетия широкие масштабы. Особенно значительны достижения унификации в таких сферах международного частного права, как купля-продажа товаров, морские и воздушные перевозки, вексельное и чековое право, интеллектуальная собственность, гражданская ответственность за вред, причиненный ядерным ущербом.

В многосторонних соглашениях по морскому праву разветвленная система унифицированных материальных норм послужила первоосновой для выделения международного частного морского права. Сопоставляя объемы унифицированных материальных и коллизионных норм в многосторонних соглашениях по морскому праву, А. Л. Маковский обращал внимание на преобладание первых и немногочисленность вторых, причем последние нередко относятся к сравнительно второстепенным вопросам и построены преимущественно по принципу lex fori.

Следует различать унификацию посредством международных договоров материальных норм гражданского права и материальных норм международного частного права, т. е. норм, специально предназначенных для регулирования отношений гражданско-правового характера, осложненных иностранным элементом. Так, с восстановлением института векселя во внутреннем гражданском обороте России Конвенция, устанавливающая единообразный закон о переводном и простом векселях, 1930 г. перестала рассматриваться в качестве акта, значение которого для России ограничивается лишь сферой внешнеэкономической деятельности, и обрела “статус” источника гражданского права. В регулируемых Конвенцией отношениях отсутствует, за небольшим исключением, “международный фактический состав”, характерный для отношений, подпадающих под действие норм международного частного права.

Еще один блок материальных норм, включаемых в международное частное право, охватывает вопросы правового положения иностранных субъектов частноправовых отношений, решаемые на основе внутреннего законодательства. Признание за иностранцами гражданской правоспособности является необходимым условием возникновения коллизионного вопроса. “Коллизионная проблема применительно к отношению с участием иностранца возникает лишь потому, что данные отношения рассматриваются как правоотношения, что иностранец рассматривается у нас как правоспособное лицо или как субъект права”.

По вопросу о принадлежности к международному частному праву иных внутренних материальных норм сложились разные точки зрения. Обсуждение велось в основном по поводу отраслевой природы материально-правовых предписаний законодательства о внешней торговле. И. С. Перетерский полагал, что к области международного частного права надо относить также и внутренние материальные нормы, которые регулируют отношения с иностранным элементом непосредственно, без обращения к коллизионной норме. Напротив, Л. А. Лунц отмечал, что в условиях международного гражданского и торгового оборота коллизионный вопрос ставится по всякому правоотношению с иностранным элементом, если в данной области не достигнуто единообразие законов. Им было высказано опасение, что выделение источников материального права, предназначенных регулировать внешнюю торговлю, из сферы гражданского права с отнесением их к международному частному праву приведет к стиранию граней между этим правом и гражданским правом.

Тем не менее трудно оспорить наличие в действующем российском законодательстве материально-правовых норм (помимо норм о правовом положении иностранцев), которые: 1) специально предназначены для регулирования частноправовых отношений, осложненных иностранным элементом, и 2) “исключают возможность применения для решения соответствующего вопроса иностранного права и делают беспредметной в этой части постановку коллизионной нормы”. А. Л. Маковский, исследуя состав норм международного частного морского права, выделил так называемые нормы “прямого” действия, которым присущи упомянутые особенности. К таким нормам он отнес, в частности, правило ст. 77 Кодекса торгового мореплавания Союза ССР, согласно которому по требованиям имущественного характера не подлежат задержанию суда, находящиеся в собственности иностранного государства. Имеются такие нормы и в ряде других законов, включая Закон РСФСР “Об иностранных инвестициях в РСФСР”, “О соглашениях о разделе продукции”, “О государственном регулировании внешнеторговой деятельности”.

На наш взгляд, не отвечают названным признакам и не принадлежат к международному частному праву нормы, аналогичные правилам, составившим главное содержание Основных условий регулирования договорных отношений при осуществлении экспортно-импортных операций, утвержденных постановлением Совета Министров СССР от 25 июля 1988 г.№ 888. Предметом регулирования Основных условий являлись договорные отношения между советскими предприятиями — поставщиками товаров для экспорта или заказчиками импортных товаров, с одной стороны, и советскими внешнеэкономическими организациями, с другой.

Источником материально-правовых норм, относящихся к сфере международного частного права (и притом в основном материально-правовых, а не коллизионных), может быть (и нередко им становится) обычай.

Как уже было замечено, международное частное право не знает единой, обязательной для всех или большинства государств системы коллизионных норм. То же следует повторить и в отношении материальных норм международного частного права, несмотря на очевидные успехи международно-договорной унификации.

Объединение в составе международного частного права коллизионного и материального права объясняет особенности метода регулирования, отличающего эту отрасль права.

3.3. Метод правового регулирования

Из всего сказанного выше можно заключить, что международному частному праву свойственны свои, особые средства и приемы регламентации прав и обязанностей участников международного гражданского оборота. Своеобразие этих средств и приемов наиболее полно и ярко проявляется во взаимодействии материально-правового и коллизионного способов регулирования, обеспечивающих преодоление коллизионной проблемы, обычно “сопутствующей” частноправовым отношениям с иностранным элементом.

Соотношение материально-правового и коллизионного способов регулирования в международном частном праве нуждается в рассмотрении, по крайней мере, в двух аспектах. Один из них определяется тем, что коллизионная норма вместе с внутренней материально-правовой нормой, к которой она отсылает, образуют правило поведения для участников гражданского оборота. Другой аспект связан с включением материально-правовых норм в международное частное право в качестве его неотъемлемой составной части, основанной (как и коллизионные предписания) на внутреннем законодательстве, международных договорах и обычаях. Об этом последнем аспекте проблемы и идет речь.

“Объединение в составе международного частного права коллизионных и унифицированных материально-правовых норм, — считал Л. А. Лунц, — основывается на том, что речь здесь идет о двух различных методах регулирования отношений с иностранным элементом. Нет оснований рассматривать один из этих двух способов регулирования (коллизионные нормы) в международном частном праве, а другой (унификацию норм в порядке международно-правовых соглашений) — в гражданском. Ведь речь здесь идет, как сказано, о двух юридических методах регулирования однородных отношений”.

Однородный характер упомянутых отношений является объективной предпосылкой объединения регламентирующих их материально-правовых и коллизионных норм в единый правовой комплекс. Общее здесь заключается также в том, что и материально-правовые, и коллизионные нормы, воздействуя на соответствующие отношения, обеспечивают регулирование их не иначе, как преодолевая коллизионную проблему. В одном случае (материально-правовой способ) коллизионный вопрос устраняется с помощью специального прямого предписания, непосредственно определяющего права и обязанности участников отношения, в другом (коллизионный способ) — решается на основе коллизионной нормы.

Сравнительное изучение материально-правовых и коллизионных норм, образующих международное частное право (и соответственно материально-правовых и коллизионных способов регулирования), обнаруживает, что различие между ними отнюдь не всегда столь принципиально, как может показаться на первый взгляд. Это проявляется и в юридико-техническом плане: В. М. Корецкий указывал на “случаи переплетения материально-правовых и конфликтных приемов в одной норме”.

Выявление общих свойств, объясняющих принадлежность материально-правового и коллизионного способов регулирования к особому правовому режиму, отличающему международное частное право, не должно приводить к умалению самостоятельного значения каждого из них. Своеобразие материально-правового и коллизионного способов регулирования достаточно велико, чтобы можно было в каком-либо отношении пренебречь им.

Едва ли можно утверждать, что какому-либо виду гражданских отношений с иностранным элементом отвечает только один из названных способов регулирования. Равным образом, трудно провести разграничительную линию, позволяющую размежевать области их применения. Отмечая успехи унификации материального права, нельзя недооценивать значение единообразных коллизионных норм, как и коллизионного способа регулирования в целом.

Коллизионный способ регулирования оказывается необходимым:

во-первых, в качестве общего субсидиарного начала, позволяющего восполнять пробелы, образующиеся при унификации материально-правовых норм;

во-вторых, в качестве основы для урегулирования вопросов, возникающих на отдельных участках сотрудничества, исходя из потребностей сотрудничества и с учетом конкретных условий его реализации;

в-третьих, в случаях, когда применение единообразных материально-правовых предписаний по тем или иным причинам встречает затруднения.

Традиционно считалось, что коллизионные нормы отсылают к правовым установлениям, составляющим сферу частного права. В п. 4 ст. 1194 раздела VII “Международное частное право” модели Гражданского кодекса для стран СНГ закреплен иной подход: применение нормы иностранного права не может быть ограничено лишь на том основании, что данная норма имеет публично-правовой характер. Этот подход отражает положения Резолюции УНИДРУА, принятой в 1975 г. в Вейсбадене, и Резолюции 63-й Конференции Ассоциации международного права (Варшава, август 1988 г.), а также ст. 13 закона о международном частном праве Швейцарии. Автор еще не раз будет возвращаться к теме о значении для международного частного права публично-правового начала. Охватывает она ряд проблем: определение предмета и понятия международного частного права; взаимодействие международного частного права, международного права и гражданского права; применение таких институтов, как императивные нормы страны суда и третьей страны, ограничивающие действие коллизионных норм, оговорка о публичном порядке; соотношение международного частного права и международного гражданского процесса.

* * *

Своеобразие предмета регулирования международного частного права (частноправовые или гражданско-правовые в широком смысле слова отношения, осложненные иностранным элементом) и свойственного ему метода регулирования (преодоление коллизионной проблемы, на основе материальных и коллизионных норм) позволяет определять международное частное право как самостоятельную отрасль права и отрасль правоведения.

Международное частное право, несмотря на то, что к его источникам наряду с национальным законодательством (в ряде стран — судебными прецедентами) и обычаями принадлежат международные договоры, продолжает оставаться отраслью внутригосударственного права. Это предопределяется как содержанием отношений, регулируемых международным частным правом, так и отсутствием в настоящее время, что уже отмечалось, обязательной для всех государств системы материальных и коллизионных норм, которые могли бы составить единое международное частное право. Все сказанное объясняет существование международного частного права отдельной страны — международного частного права России, международного частного права Франции, международного частного права Швейцарии и т. д.

Как уже отмечалось, настоящий Курс лекций посвящен в основном проблемам международного частного права России, отношению к ним отечественной доктрины и практики.