2.6. правда и ложь в коммуникационной деятельности

2.6. правда и ложь в коммуникационной деятельности

Смыслы (знания, умения, эмоции, стимулы), которые коммуниканты сообщают реципиентам, не всегда бывают правдивыми, искренними, достоверными. Ложь, обман, иллюзия, коварство — это коммуникационные явления, они не существуют вне социальной коммуникации. Звери не предают и не обманывают друг друга; у них нет «инстинкта лжи и коварства», а разум их недостаточно развит, чтобы изобретать то, чего нет на самом деле. Правда, они практикуют в межвидовой борьбе различные «военные хитрости», чтобы сбить с толку врага и сохранить свою жизнь, например мимикрия, запутывание следов и т. п., но в целом зоокоммуникация всегда правдива.

Простодушные хомо сапиенс в эпоху каменного и бронзового века не знали воровства и вероломства, они наивно верили каждому слову, а уж тем более клятве, не имели запоров на дверях, не ревновали своих жен и доверительно общались с одухотворенной природой. Однако в военном деле допускались провокации, засады, даже клятвопреступления (вспомним удельную Русь), а мифы, сказки и фольклор служили источниками художественного вымысла и воображаемых миров. Развитие цивилизации и коммуникации, появление городов, торговли, ростовщичества, чиновничества, письменности, изобразительного искусства способствовали развращению мудреющего человечества. Маркиз Л. Вовенарт (1715—1747), современник Вольтера, весьма им ценимый, горестно заметил: «все люди рождаются искренними и умирают лжецами». Граф Оноре Мирабо (1749—1791) объяснил, почему так получается: «Быть искренним в жизни — значит вступить в бой с неравным оружием и бороться с открытой грудью против человека, защищенного панцирем и готового нанести вам удар кинжалом». Оскар Уайльд ту же мысль выразил более лаконично «немного искренности — опасная вещь, много же искренности — безусловно роковая». Возникает безотрадная картина социальных коммуникаций, насыщенных обманом, клеветой, фальшью, заблуждениями, лицемерием. Но не будем поддаваться унынию, а попытаемся разобраться в запутанной проблеме правды и лжи.

Как показано в разделе 2.4, коммуникационная деятельность есть духовное общение социальных субъектов, которое включает два духовных процесса: устную коммуникацию и перцепцию. Кроме того, к общению относится совместная материально-трудовая деятельность партнеров по общению. Отсюда следует, что источниками лжи могут быть:

· речь — недостоверная коммуникационная деятельность;

· имидж партнера — результат ошибочной перцепции;

· нарушение сотрудничества — результат злонамеренной интеракции.

Злонамеренная интеракция или коварство — это участие в материальной деятельности с целью не допустить успешного ее завершения, например шпионаж, провокация, предательство. Злонамеренная интеракция предполагает маску (личину), скрывающую подлинные намерения шпиона или предателя и обеспечивающую ошибочную перцепцию, а также вводящие в заблуждение коммуникационные действия, прежде всего речь, исключающую разоблачение. Разновидностью коварства является вероломство (клятвопреступление) — нарушение принятых на себя обязательств, использование во вред доверия реципиента. Коварство и вероломство — это социальные действия, выходящие за рамки коммуникационной деятельности, хотя и включающие в свой состав некоторые коммуникационные действия. Мы обратимся к правде и лжи как характеристикам именно коммуникационной деятельности.

Следует различать истину как бесстрастное и адекватное отражение событий и явлений реального мира и правду, связанную с осознанием коммуникантом моральной ответственности за свои высказывания. Надо отметить, что это различение не свойственно западноевропейским народам, но издавна бытует в сознании русских людей. В русском менталитете укоренилось представление о том, что истина, не связанная с добром и справедливостью, это ущербная истина и даже, может быть, вообще не истина. Разумеется, речь идет об истине не в естественных науках или математике, а об истине в социальной жизни, где истина, точнее правда, служит мотивом тех или иных поступков. Не случайно русские этические философы Н. К. Михайловский и Н. А. Бердяев использовали в своих трудах понятия «правда-истина» и «правда-справедливость», отдавая предпочтение последнему. Подытоживая мнения, можно констатировать следующие различия между «правдой» и «истиной»:

1. Истина — это категория логики и теории познания, выражающая соответствие наших знаний о мире самому миру. Правда — категория психологии взаимопонимания, выражающая не только соответствие знаний миру, но и отношение человека к истинному знанию. Истину мы познаем, а правду понимаем (не только умом, но и чувствами). Правда всегда содержит зерно истины, без этого она не может быть правдой. Но этого зерна еще недостаточно. Правда — это такая истина, которая получила субъективную оценку, моральную санкцию общества. Это обстоятельство приводит к тому, что при осмыслении одной и той же истины возможно появление различных вариантов правды.

2. Мотивы высказывания истины и правды различны. Мотив обнародования истины: очищение общественного знания от заблуждений. Мотивы высказывания правды зависят от личных целей коммуниканта, которыми могут быть: а) корыстная цель — получение каких-либо благ — славы, ореола «правдолюбца», уничтожение соперника; б) самоутверждение, выражение своего кредо, «лучше горькая правда, чем сладка ложь»; в) педагогическо-воспитательная цель: искреннее убеждение, что правда будет способствовать нравственному совершенствованию реципиента; г) самосовершенствование посредством высказывания правды, несмотря на возможные неблагоприятные последствия.

3. Для русского человека правдой является только та истина, в которую он верит; как бы ни были убедительны доказательства истинности сообщаемого факта, факт не воспринимается русским как правда, пока он в него не поверит. Главное препятствие для веры в правдивость сообщения заключается в том, что оно не соответствует представлениям о должном, т. е. о том, что может и должно произойти в данной ситуации. Противоречие между разумом и чувствами становится психологическим барьером из-за которого истина воспринимается как ложь.

4. Многие реципиенты предпочитают оценивать правдивость сообщения в первую очередь по критерию справедливости, т. е. с точки зрения собственных идеальных отношений между людьми, а не по критерию объективной истинности.

В метатеории социальной коммуникации можно принять следующую дефиницию: правда — достоверное и субъективно мотивированное сообщение коммуниканта, не противоречащее этическим представлениям реципиента. Это сообщение может представлять собой текст («сказать правду») или действие («поступить по правде»). Понятие истина приложимо только к тексту.

Антипод правды — неправда (фальшь) проявляется в трех разновидностях. Во-первых, неправда как заблуждение: коммуникант верит в реальность существования чего-то, но ошибается; в результате он говорит неправду, вовсе этого не желая. Во-вторых, полуправда — сообщение, сочетающее верные и неверные сведения вследствие ограниченности знания, неполноты владения ситуацией, доверия ненадежным источникам, например слухам. В-третьих, ложь — умышленное искажение сведений. По словам Августина, «ложь — это сказанное с намерением сказать ложь». Обратим внимание на то, что с формально-логической позиции все три разновидности неправды равноценны в том смысле, что не соответствуют реальному положению дел; иное дело этика: с этической позиции ложь осуждается как аморальный поступок, а заблуждение может быть оправдано.

В коммуникационной деятельности правда используется при управлении и диалоге, имеющих мотивацию сотрудничества; ложь применяется в конфликтных ситуациях нечестного спора или корыстного управления реципиентами. Обман (мошенничество) — коммуникационное управление посредством лжи или полуправды. Например, реципиенту сообщается полуправда с расчетом на то, что он сделает ошибочные, но соответствующие намерениям мошенника выводы. Говорится, что в финальном забеге советский спортсмен занял почетное второе место, а его соперник пришел предпоследним, но не сообщается, что всего было два участника. Следовательно, мошенник-коммуникант может избегать откровенной лжи, но дать реципиенту искаженную картину действительности. Обман — близкий родственник коварству и вероломству, но он относится к сфере текстов, а не действий.

Успешный обман обычно основывается на эффекте обманутого ожидания. Обманщик учитывает ожидания реципиента, подбрасывая ему ложную, но ожидаемую информацию.

Вспомним А. С. Пушкина:

Ах, обмануть меня нетрудно!..

Я сам обманываться рад!

Обманутый в этом случае становится невольным соучастником обмана, жертвой собственных неадекватных представлений о действительности.

Иллюзия — это добровольный самообман, когда реципиент соглашается верить тому, что сообщает коммуникант. Если обман — это коммуникационное управление во вред реципиенту, то иллюзия — это коммуникационное управление во благо реципиента. Иллюзорными, фантастическими картинами оперируют художественная литература, изобразительное искусство, опера, театр, кино, компьютерные мультимедиа. Несмотря на очевидные условности, зрители, читатели, слушатели поддаются обаянию правды искусства и наслаждаются этой «правдой». Так, И. А. Бунин восхищался тем, что у Льва Толстого за всю жизнь во всех его книгах не было ни одного фальшивого слова. Кстати заметим, что ирония, метафора, шутка, гротеск — это не обман, а иллюзорная «правда искусства».

В результате выполненного нами понятийно-терминологического анализа вырисовываются следующие оппозиции:

Правда — Истина;

Истина — Неправда, в том числе Заблуждение, Полуправда, Ложь,

Иллюзия;

Правда — Обман, Вероломство, Коварство.

Обратим внимание, что Правда, в русском ее понимании, может оправдать не только заблуждение или полуправду, но и прямую ложь («ложь во спасение» например), но не совместима с действиями обмана, вероломства, коварства («поступки не по правде»). Отметим также, что Правда выходит за пределы коммуникационной деятельности (правда-справедливость), как и ее антиподы: обман, вероломство, коварство.

Желательно, чтобы во всех видах коммуникационной деятельности, на межличностном, групповом и массовом уровнях соблюдался принцип правдивости. Но понимается этот принцип по-разному. Есть три точки зрения.

Истина ради истины (этический пуризм). Требуется полное освобождение коммуникационных сообщений от заблуждений, полуправды, лжи, обмана. Так, академик Д. С. Лихачев писал: «Полуправда есть худший вид лжи: в полуправде ложь подделывается под правду, прикрывается щитом частичной правды». Л. Н. Толстой заявлял: «Эпиграф к истории я бы написал: «Ничего не утаю». Мало того, чтобы прямо не лгать, нужно стараться лгать, отрицательно-умалчивая».

Люди, придерживающиеся правила «истина любой ценой», в обыденной жизни часто травмируют психику других людей. Они не задумываются о возможной реакции реципиента, руководствуясь догматически затверженным убеждением, что «лучше горькая истина, чем сладкая ложь». Мотивом действия пуриста-правдолюба часто служит удовлетворение от якобы выполненного долга («раскрыл людям глаза»). Бестактность — это истина ради истины в устах глупого человека.

Однако, несмотря на призывы этических пуристов, содержащиеся еще в библейских заповедях, в реальной коммуникации идеал абсолютной правдивости достичь невозможно по четырем причинам:

· добросовестные заблуждения коммуниканта, который может не владеть полным и истинным знанием об обсуждаемых фактах, сам того не подозревая;

· субъективизм отбора фактов, включаемых в сообщение. Например, правдолюбу-историку в принципе невозможно рассказать обо всем, что имело место в действительности, и в этом случае осужденное Л. Н. Толстым «умолчание» практически неизбежно;

· неравноправие социальных статусов коммуниканта и реципиента. Так, родителям на вопрос ребенка «откуда берутся дети?» не обязательно говорить чистую правду; военачальник не должен откровенно рассказывать солдатам боевую обстановку; директор фирмы не обязан раскрывать фирменные секреты и т. п.

· психологические ограничения. Психология в принципе отрицает возможность истинного описания какого-либо факта из-за непредумышленных, бессознательных, непроизвольных искажений, вносимых добросовестными свидетелями и наблюдателями.

Правда и ложь во благо (нравственно обоснованная коммуникация). Коммуникант, сообщая известную ему правду, стремится прежде всего принести пользу (благо) реципиенту или другому человеку, о котором идет речь, руководствуясь критериями справедливости и добра, а не прямолинейным правдолюбием. Если жестокая правда может быть использована кому-то во вред или психически травмировать не подозревающего ее человека, предпочтительнее умолчание.

В случае этически оправданной лжи требование правдивости преодолевается более сильным этическим императивом, известным из Нового Завета как «ложь во спасение». Примеры подобной гуманной лжи: введение в заблуждение пациента врачом, руководствующимся медицинской этикой; сокрытие аварии самолета ради избежания паники; молчание пленного перед лицом врага.

Умнейшая Н. Я. Мандельштам писала в своих воспоминаниях: «Без лжи я не выжила бы в наши страшные дни. И я лгала всю жизнь — студентам, на службе, добрым знакомым, которым не вполне доверяла, а таких было большинство. И никто мне при этом не верил — это была обычная ложь нашей эпохи, нечто вроде стереотипной вежливости, этой лжи я не стыжусь...». У кого хватит совести упрекнуть ее за эту ложь?

Правда и ложь по расчету (корыстный прагматизм) имеет место тогда, когда правду раскрывают для того, чтобы скомпрометировать кого-либо, извлечь пользу лично для себя. Ложь по расчету — это обман в своекорыстных, партийных, государственных интересах, но не ради этических соображений. Обусловленная внеморальными соображениями ложь представляет собой коммуникационное насилие.

Как реализуются на практике различные понимания правдивости? Этический пуризм абсолютно истинной коммуникации, как уже отмечалось, практически не достижим. Даже наука, всегда считавшаяся цитаделью истинного знания, отказывается от его достижения. Сохраняют актуальность слова основоположника афинской философской школы Анаксагора (ок. 500—428 г. до н. э.): «Ничего нельзя вполне узнать, ничему нельзя вполне научиться, ни в чем нельзя вполне удостовериться: чувства ограничены, разум слаб, жизнь коротка». П. Лаплас (1749—1827) 2200 лет спустя констатировал: «то, что мы знаем, — ограничено, а то, чего мы не знаем, — бесконечно». Видный философ XX века Карл Поппер провозгласил принципом движения научного познания не подтверждение (верификацию) научных истин, а напротив, их фальсификацию, т. е. опровержение. Итак, этический пуризм иллюзорен и его можно отбросить. Остальные интерпретации принципа правдивости используются на разных уровнях социально-коммуникационной деятельности.

Межличностная коммуникация

Правда и ложь во благо проявляется в повседневном этикете, в стереотипной вежливости, о которой Н. Мандельштам писала как об «обычной лжи нашей эпохи». Прославленное женское кокетство и капризность, склонность к притворству и благосклонность к лести не раз служили мишенью для мужского остроумия. Стендаль утверждал категорически: «Быть вполне искренней для женщины — то же, что показаться на людях без платья». Д. Дидро: «Женщины пьют льстивую ложь одним глотком, а горькую правду — каплями». Галантный Г. Флобер находит для прекрасного пола оправдание: «Женщин приучают лгать, никто никогда не говорит им правды, а если иногда и приходится им услышать ее, то они поражены ею как чем-то необыкновенным». Конечно, женская доля в начале XXI века значительно отличается от образа жизни женщин XIX столетия, но разве психология женственности изменилась коренным образом? Э. Рязанов, написавший: «Любовь — обманная страна, где каждый человек — обманщик», так же прав, как О. Бальзак, сказавший: «Любовь — это игра, в которой всегда плутуют».

Правда и ложь по расчету доставляют массу огорчений в обыденной жизни: от профессиональных мошенников, обманщиков и шулеров типа Соньки Золотой Ручки до изощренного манипулирования сознанием ближнего по рецептам Дейла Карнеги. Кому не приходилось сталкиваться с лицемерием, двуличием, клеветой, хитростью, хамством и глупостью, засоряющими повседневную коммуникацию? Все это — плоды коммуникационного насилия в межличностной коммуникации. Как тут не вспомнить М. М. Зощенко, который писал в свое время: «Что касается коварства, то — увы! — оно у нас несомненно еще есть, и не будем закрывать глаза — его порядочно... И даже у нас специальные названия подобрали для обозначения этого — двурушники, комбинаторы, авантюристы, аферисты, арапы и так далее. Из этого вполне видать, что у нас этого добра еще достаточно. Но только у нас именно то хорошо, что есть полная уверенность, что с течением времени этого у нас не будет. И с чего бы ему быть, раз на то никаких причин не останется». Зощенко, конечно, лукавил. Но ведь он сам жаловался на «слишком мягкое перо господ писателей, которые иной раз писали далеко не то, чего думали. И наоборот».

Групповая коммуникация

Правда и ложь во благо творится людьми верующими, и рассадниками их являются миссионеры и проповедники, маги, гадалки, астрологи. Утопии, сочиненные благородными мечтателями (Т. Мор, Т. Кампанелла, А. Сен-Симон, Ш. Фурье, Р. Оуэн, К. Маркс и Ф. Энгельс) — это ложь во благо. А. С. Пушкин мечтал о торжестве правды-справедливости, когда восклицал:

Тьмы низких истин мне дороже

Нас возвышающий обман.

«Правда искусства», о которой уже говорилось, конечно, служит во благо различным группам его почитателей. Медицинские призывы типа «Минздрав предупреждает: курение опасно для вашего здоровья» — проявление искренней заботы о благе курящих граждан, но этим призывам доверяет всего лишь четвертая часть курильщиков.

Правда и ложь по расчету распространяется не только на военное дело, разведку, контрразведку и прочие силовые структуры, но и на сферу бизнеса, предпринимательства и торговли, где этически чистые взаимовыгодные сделки столь же редки, как неподкупные суды. Недаром американский миллионер Морган говорю!: «То, чего нельзя сделать за деньги, можно сделать за очень большие деньги».

Борьба политических партий, научных школ, течений в искусстве не обходится без клеветы, оскорблений, обмана и прямого насилия. Вспомним борьбу «карамзинистов» и «шишковистов» в начале XIX века; гонения на «нигилистов», якобы поджигавших лавки в Санкт-Петербурге; провокаторов царской охранки С. Дегаева, Е. Азефа, Р. Малиновского; наконец, лысенковщину и репрессированные в Советском Союзе науки — педологию, генетику, кибернетику, теорию социальной коммуникации.

Массовая коммуникация

Массовые аудитории всегда рассматривались честолюбивыми и властолюбивыми индивидами и активными социальными группами как объект коммуникационного управления. Мало кто заботился о благе народа и поэтому торжествовал принцип правда и ложь по расчету. Наше время особенно богато профессионалами в деле коммуникационного насилия. Реклама, имиджмейкерство, паблик рилейшенз — это области искусного манипулирования доверчивой публикой. Разве были бы возможны финансовые пирамиды типа МММ без рекламной деятельности? Особенно мощным потенциалом располагают средства массовой коммуникации, обслуживаемые армией талантливых технологов. Они умело используют умолчание, селекцию и искажение фактов, конструирование версий, распространение слухов. Ими создается отталкивающий образ врага и привлекательный образ своего «хозяина», оплачивающего коммуникационные услуги. Культ личности вождя был создан советскими писателями и газетчиками в соответствии с партийным заказом, а не возник самопроизвольно в народной среде.

Впрочем, стремящиеся к правде народные массы легко поддаются лжи во благо. Древнейшей «ложью во благо» была мифология, которая выродилась сейчас в слухи, социальную мифологию, иногда умышленно распространяемую хитроумными технологами. Секрет воздействия мифа на массовое сознание заключается в следующем:

· миф убедителен, т. к. он одновременно воздействует на рациональную и

эмоциональную сферу;

· миф мобилизует на действия: он рисует привлекательный частный

пример, вселяя иллюзию его общедоступности;

· миф соответствует чаяниям, ожиданиям, привычным стереотипам

социальной среды.