Глава 68. право, подлежащее применению к имущественным и личным неимущественным отношениям

Глава 68. право, подлежащее применению к имущественным и личным неимущественным отношениям

Статья 1205. Общие положения о праве, подлежащем применению к вещным правам

1. Коллизионные нормы, относящиеся к вещным правам, являются одним из элементов правового регулирования имущественных отношений в сфере МЧП. Круг вопросов, охватываемых этими нормами, достаточно широк. Он включает в себя: определение самого понятия "вещные права"; содержание вещных прав; определение имущества в качестве недвижимого или движимого; условия и порядок осуществления, а также защиты имущественных прав.

2. Комментируемая статья вводит общие положения о праве, подлежащем применению к вещным правам, что является новым по сравнению с положениями, содержащимися в Основах гражданского законодательства. Однако наиболее важная новелла состоит в указании статьи на то, что она применяется к отношениям по поводу как права собственности, так и иных имущественных прав.

3. Коллизионное право большинства стран включает положения, касающиеся права собственности. Коллизионные вопросы права собственности, наряду с вопросами статуса иностранца, исторически относятся к исходным началам МЧП. Многосторонние договоры, заключенные в рамках СНГ, Киевское соглашение 1992 г. и Минская конвенция 1993 г. также содержат упоминание о праве, применимом к вопросам права собственности. Однако появление новых форм и элементов имущественных отношений как внутри государства, так и в условиях международного сотрудничества, побуждает к развитию соответствующего законодательства. Российская коллизионная норма полностью восприняла подход, содержащийся в гл. 13 ГК, указывающей не только на право собственности, но и на иные вещные права лиц, не являющихся собственниками. Таким образом, комментируемая статья применяется при выборе права к отношению, предметом которого являются не только вопросы права собственности, например объем правомочий собственника, но и вопросы вещного права, в частности постоянное (бессрочное) пользование земельным участком, сервитуты, хозяйственное ведение имуществом, оперативное управление им.

4. В целом в комментируемой статье решается вся совокупность коллизионных вопросов, относящихся к праву собственности и иным вещным правам, кроме тех, которые связаны с их возникновением и прекращением (проблемам возникновения и прекращения права собственности и иных вещных прав посвящена ст. 1206 ГК).

5. Универсальный характер положений комментируемой статьи выражается в том, что она применима к вещным правам как на движимое, так и на недвижимое имущество. Вместе с тем для целей специального коллизионного регулирования в ст. 1207 ГК выделяется такое имущество, как суда и космические объекты. От коллизионного регулирования имущественных прав на недвижимость следует отличать коллизионное регулирование договорных отношений по поводу недвижимости, чему посвящена ст. 1213 ГК.

6. В п. 1 комментируемой статьи содержится двусторонняя коллизионная норма, определяющая, что ко всем вопросам вещных прав, кроме касающихся их возникновения и прекращения, и к вещным правам на любое имущество, за исключением судов и космических объектов, применяется право страны места нахождения имущества. Данная привязка, как правило, не вызывает вопросов, если речь идет об объектах недвижимости, поскольку место их нахождения неизменно. Что касается движимого имущества, свойством которого является возможность его перемещения, то определение места его нахождения сопряжено с необходимостью доказывания фактических обстоятельств.

7. Квалификация имущества в качестве движимого или недвижимого осуществляется по месту его фактического нахождения. Такой подход позволяет избежать возможности конфликта между квалифицирующими признаками, установленными ГК, и законом страны места фактического нахождения имущества.

Статья 1206. Право, подлежащее применению к возникновению и прекращению вещных прав

1. В комментируемой статье содержатся специальные коллизионные нормы, применимые исключительно к вопросам возникновения и прекращения вещных прав. Ее особенность по сравнению с аналогичной статьей Основ гражданского законодательства состоит в том, что она относится к вопросам возникновения и прекращения как права собственности, так и иных вещных прав.

2. ГК и другие законодательные акты, например законодательство о приватизации, содержат положения, касающиеся оснований, условий, а также момента возникновения и прекращения имущественных прав. В праве других государств, возможно, имеются иные правила, нежели установленные российским законодательством. Однако эти различия не могут служить основанием для непризнания за лицом имущественных прав, возникших за рубежом. Таким образом, перед коллизионными нормами стоит задача определить право, подлежащее применению к вопросам не только содержания, осуществления и защиты имущественных прав, но и их возникновения и прекращения. Следует также отметить, что с момента возникновения у лица имущественных прав на вещь место ее нахождения может многократно меняться, в то время как собственник или лицо, имеющее на нее другие вещные права, оставаться прежним. Это в полной мере относится как к движимым вещам, так в отдельных случаях и к недвижимым. В силу материального права государства отдельные объекты, юридически связанные с недвижимостью, но обладающие объективными свойствами перемещения, могут квалифицироваться как объекты недвижимости. Например, по праву Англии и канадской провинции Онтарио право ипотечного залогодержателя считается недвижимым имуществом*(133). В отдельных случаях национальный закон может определить вещь в качестве недвижимой вне зависимости от ее физических характеристик. Так, в силу ст. 130 ГК к недвижимым вещам относятся подлежащие государственной регистрации воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты. Таким образом, возможное несовпадение места возникновения и прекращения имущественных прав с местом нахождения вещи требует специальной коллизионной нормы, обеспечивающей применение судом права, имеющего наиболее тесную связь с правопорядком, под действием которого возникло или прекратилось имущественное право.

3. Пункт 1 комментируемой статьи предусматривает применение к вопросам возникновения и прекращения вещных прав права страны, где вещь физически находилась, когда совершалось действие или появилось обстоятельство, послужившее основанием для возникновения или прекращения вещных прав. При этом российский суд должен оценивать юридическую значимость и последствия упомянутых действий или обстоятельств, руководствуясь не законом места их совершения, а законом места нахождения вещи в момент, когда они совершались, если место совершения действия или наступления обстоятельства и место нахождения вещи не совпадают. Так, момент возникновения права собственности у приобретателя по договору должен определяться не по месту страны, где заключен договор, т.е. совершилось юридически значимое действие, а по праву страны, где находилось имущество, являющееся предметом договора. Этим же правом будет определяться и законность других, альтернативных оснований возникновения вещных прав. Комментируемая статья не предусматривает возможности для сторон договора выбрать право, подлежащее применению к вопросам возникновения и прекращения вещных прав. Однако в отношении сделок с недвижимостью такая возможность предусмотрена п. 1 ст. 1210 ГК (см. коммент. к ней). Коллизионное регулирование, подлежащее применению к договору в отношении недвижимости, допускающее автономию воли сторон (ст. 1213 ГК), не содержит специального положения, касающегося возникновения и прекращения вещных прав, по аналогии со ст. 1210 ГК. Более того, принимая во внимание значение императивных норм любого национального закона, где расположена недвижимость, круг вопросов, к которым может применяться иностранный закон без риска нарушить императивные предписания закона страны места нахождения недвижимости, достаточно велик. В этой связи следует отметить, что сделки с недвижимостью, как правило, подлежат государственной регистрации, что предопределяет регулирование вопросов, связанных с возникновением и прекращением прав на нее законодательством страны места ее нахождения. Отмечая ограниченность в возможности использования автономии воли в вопросах возникновения и прекращения вещных прав, п. 1 комментируемой статьи содержит оговорку о допустимости иного коллизионного регулирования, но только в силу закона.

4. В п. 2 комментируемой статьи содержится коллизионная норма, относящаяся к весьма специальным, однако достаточно распространенным на практике вопросам, получившим в литературе по МЧП условное название "вещь в пути". В ст. 164 Основ гражданского законодательства определялось право, подлежащее применению к вопросам возникновения и прекращения права собственности на имущество, находящееся в пути, лишь по внешнеторговой сделке. В п. 2 комментируемой статьи закреплен более широкий подход. Во-первых, следуя общей концепции имущественных прав, действие его распространяется на отношения по поводу как права собственности, так и иных вещных прав. Во-вторых, действие нормы не ограничивается отношениями лишь по внешнеэкономическим сделкам как основаниям возникновения и прекращения вещных прав. Данное положение имеет в виду и внешнеэкономические сделки, и сделки некоммерческого характера, но отягощенные иностранным элементом. Увеличение числа последних в современных условиях стало актуальным и в России. Развитие потребительского рынка через систему заказов по каталогу, включая использование системы Интернет, способствует тому, что некоммерческие сделки купли-продажи, по которым товар перемещается из одной страны в другие страны, становятся обычной практикой, и это, естественно, порождает в том числе проблемы возникновения и прекращения права собственности на продаваемый товар.

Распространение действия данной нормы на любые по своему характеру сделки в вопросах, касающихся возникновения и прекращения имущественных прав, тем не менее не меняет положений норм, указывающих на то, как должен быть выражен иностранный элемент: объект имущественных прав должен находиться в пути, пересекая границы различных государств или находясь вне границ, например в открытом море. По устоявшейся практике под этим понимается ситуация, при которой с продаваемым товаром может совершаться несколько последовательных операций во время его следования из страны в страну, и при этом невозможно определить место нахождения товара на момент совершения по поводу него сделки. В этой связи закон в качестве места нахождения вещи и соответственно права страны формально определяет страну, из которой имущество было отправлено.

Пункт 2 комментируемой статьи не предусматривает возможности для сторон договора выбрать право, подлежащее применению к вопросам возникновения и прекращения вещных прав. Однако, как и в случае с п. 1 комментируемой статьи, стороны договора могут при заключении договора или в последующем выбрать по соглашению между собой право, которое будет применяться к возникновению и прекращению права собственности и иных вещных прав на движимое имущество, находящееся в пути. Таким образом, в случае перепродаж имущества, находящегося в пути, при неизменности статута, определяющего содержание вещных прав, их осуществление и защиту, статут, регулирующий возникновение и прекращение имущественных прав, может каждый раз меняться по усмотрению сторон сделки. Оговорка о допустимости иного коллизионного регулирования в силу закона также предусмотрена п. 2 комментируемой статьи.

5. Положения п. 3 комментируемой статьи представляют собой специальную коллизионную норму, которая должна применяться к отношениям по поводу возникновения вещных прав в силу действия института приобретательной давности. Однако содержание нормы, лаконично определившей лишь объем отношения и коллизионную привязку, указывающую на право страны, где имущество находилось в момент окончания срока приобретательной давности, по сути, не содержит универсальных правил, применимых к любым возможным ситуациям, связанным с перемещением вещей из страны в страну. Практически рассматриваемая норма содержит четкие предписания в отношении имущества, как недвижимого, так и движимого, если место нахождения такового ограничивалось территорией только одной страны.

Однако, если владелец движимого имущества на протяжении определенного времени перемещался с ним из страны в страну, возможно, что ни в одном из государств владение не было столь продолжительным, чтобы владелец мог претендовать на признание за ним права собственности. Применительно к такой категории дел полностью на судейское усмотрение остается проблема суммирования сроков владения имуществом до момента, когда заинтересованное лицо сошлется или заявит о возникновении у него права собственности или иных прав в силу приобретательной давности. В данном случае российский суд может, собрав доказательства о фактах и условиях владения лицом движимым имуществом, с учетом действия принципа добросовестного приобретателя, применить право той страны, в которой находилось имущество и суд которой мог бы признать право собственности или иное вещное право в силу приобретательной давности к моменту рассмотрения соответствующего дела. При этом, однако, важно, чтобы иностранный суд также применял концепцию суммирования сроков владения имуществом, перемещавшимся из страны в страну.

Статья 1207. Право, подлежащее применению к вещным правам на суда и космические объекты

1. Комментируемая статья императивная норма, определяющая право, подлежащее применению в отношении объектов, которые являются недвижимыми вещами в соответствии со ст. 130 ГК.

В соответствии с коллизионным принципом lex loci rei sitae ("закон местонахождения имущества") к праву собственности и иным вещным правам на указанные объекты применяется право страны, где эти объекты зарегистрированы. Данная норма на практике является крайне важной, в частности в связи с часто возникающей необходимостью установления правообладателя в отношении указанного в комментируемой статье транспортного средства за пределами страны регистрации такого транспортного средства. Установление прав иностранного юридического или физического лица на транспортное средство необходимо, например, для решения судом вопроса об обращении взыскания на такое транспортное средство. Кроме того, коллизионная норма комментируемой статьи гарантирует субъекту права собственности и иных вещных прав на транспортное средство неизменность его прав в случае пересечения таким транспортным средством границы другого государства.

Комментируемая статья охватывает не только право собственности на указанные объекты недвижимого имущества, но и иные вещные права на перечисленные в статье объекты, подлежащие государственной регистрации. Этим комментируемая статья отличается от применявшейся до вступления в силу части третьей ГК ст. 164 Основ гражданского законодательства, определявшей право, применимое к праву собственности на транспортное средство, подлежащее внесению в государственный реестр. Статья 216 ГК устанавливает перечень вещных прав, не являющийся исчерпывающим. Помимо права собственности одним из важнейших вещных прав, к которому в соответствии с комментируемой статьей применяются правовые нормы страны регистрации, относящиеся, в частности, к морским и речным судам, является ипотека. Также положения комментируемой статьи распространяются на такие важнейшие вещные права на вышеуказанные объекты недвижимости, как право хозяйственного ведения и право оперативного управления.

2. В Российской Федерации, как и в других государствах, обязательна регистрация воздушных судов. Регистрация воздушных судов обеспечивает возможность определения национальности воздушного судна, что является одним из принципов международного воздушного права. Чикагская конвенция о международной регистрации воздушных судов от 4 апреля 1944 г., к которой присоединился СССР, устанавливает в ст. 17, что воздушные суда имеют национальность того государства, в котором они зарегистрированы.

В Российской Федерации нормы об обязательной регистрации воздушных судов установлены, в частности, гл. V ВК, в которой для целей регистрации воздушные суда подразделены на гражданские, государственные и экспериментальные. Каждая группа воздушных судов подлежит регистрации в особом порядке, установленном ст. 33 ВК.

Следует констатировать необходимость дальнейшего развития специального законодательства о регистрации вещных прав на воздушные суда и сделок с ними. Указанная регистрация в условиях рыночной экономики в Российской Федерации служит одним из важнейших факторов стабилизации гражданского оборота воздушных судов, легализации сделок с ними, прав и обязанностей, порождаемых этими сделками, гарантом прав и законных интересов кредиторов. Как отмечается в постановлении коллегии Минтранса России от 19.09.01 "О проекте федерального закона "О государственной регистрации прав на воздушные суда и сделок с ними", существующие в настоящее время механизмы учета правообладателей воздушных судов не обеспечивают должного уровня официального удостоверения действительности прав на воздушные суда и сделок с ними. В настоящее время в соответствии с постановлением Правительства РФ от 05.12.01 N 848 в рамках Федеральной целевой программы "Модернизация транспортной системы" готовится проект Федерального закона "О государственной регистрации прав на воздушные суда и сделок с ними".

3. Требование обязательной государственной регистрации морских судов, как в национальном законодательстве в большинстве развитых стан, так и международном праве, одно из наиболее разработанных. Согласно ст. 91 Конвенции ООН по морскому праву, к которой Российская Федерация присоединилась в 1997 г., каждое государство определяет условия регистрации судов на его территории.

Положения об обязательной государственной регистрации морских судов закреплены в большинстве правовых систем иностранных государств. Зачастую решение собственника морского судна о регистрации его в той или иной стране обусловливается экономическими факторами, например такими, как налоговые льготы, предоставляемые в ряде стран, на территории которых созданы оффшорные зоны. При этом во многих странах для государственной регистрации морских судов установлены ограничения в зависимости от возраста, вместимости морских судов и др. Так, по законодательству Либерии для регистрации судна необходимо, чтобы его вместимость превышала 1600 т. Только по специальному разрешению Министерства общественной безопасности и транспорта судно вместимостью ниже 1600 т или возрастом более 12 лет может быть зарегистрировано в соответствующем реестре на Багамах.

Нормы, определяющие особенности регистрации морских судов в портах, помимо Конвенции ООН по морскому праву 1982 г., содержатся и в ряде других международных документов, таких как Международная конвенция об условиях регистрации судов 1986 г. (Российская Федерация подписала Конвенцию в 1987 г., но до настоящего момента Конвенция не вступила в силу), Международная конвенция о морских залогах и ипотеках 1993 г., Соглашение о трансграничных рыбных запасах далеко мигрирующих видов рыб 1995 г., ратифицированных Российской Федерацией, и др.

В этой связи особый интерес представляет собой норма международного права, закрепленная в ст. 8 Конвенции об условиях регистрации судов 1986 г., согласно которой государство флага предусматривает в своих законах и правилах положения о праве собственности на суда, плавающие под его флагом.

Статья 33 КТМ устанавливает, что судно подлежит регистрации в одном из реестров судов РФ: в Государственном судовом реестре, в судовой книге, в бербоут-чартерном реестре. В соответствии со ст. 33 КТМ правила регистрации судов и прав на них в морских торговых портах утверждаются федеральным органом исполнительной власти в области транспорта; правила регистрации судов и прав на них в морских рыбных портах федеральным органом исполнительной власти в области рыболовства. Во исполнение указанной статьи КТМ приказом Минтранса России от 29.11.2000 N 145*(134) утверждены Правила регистрации судов и прав на них в морских торговых портах, а приказом Госкомрыболовства России от 31.01.01 N 30*(135) Правила регистрации судов рыбопромыслового флота и прав на них в морских рыбных портах (в ред. от 05.06.03).

Регистрация осуществляется капитаном соответствующего морского торгового или рыбного порта на основании заявления правообладателя с приложением таких документов, как правоустанавливающие документы, анкеты судового реестра, мерительное свидетельство, свидетельство о годности к плаванию.

Ипотека морских судов в Российской Федерации регулируется общими нормами ГК, Закона о залоге в части, не противоречащей ГК, Закона об ипотеке. Специальное регулирование ипотеки морских судов содержится в § 2 гл. XXII КТМ. Кроме того, в соответствии с Федеральным законом от 17.12.98 N 184-ФЗ "О присоединении Российской Федерации к Международной конвенции о морских залогах и ипотеках 1993 года"*(136) Российская Федерация присоединилась к одноименной Конвенции, нормы которой в силу п. 4 ст. 15 Конституции имеют на территории РФ приоритет перед всеми иными нормами внутреннего законодательства об ипотеке морских судов.

Национальное законодательство во многих зарубежных странах содержит детально разработанные правовые положения об ипотеке морских судов. В их числе кодифицированные иностранные законодательные акты в области морского права, например морские кодексы скандинавских стран 1994 г. Так, Норвежский морской кодекс в § 113, 119 содержит специальные нормы, регулирующие возможность ипотеки части морского судна, в случае, если такое судно находится в общей собственности, и удовлетворения требований, вытекающих из обязательств, обеспеченных ипотекой соответствующей части морского судна.

4. Регистрация речных судов в Российской Федерации предусмотрена нормами КВВТ и соответствующими Правилами государственной регистрации судов, утвержденными приказом Минтранса России от 26.09.01 N 144*(137). В соответствии с указанными нормативными правовыми актами государственная регистрация речных судов осуществляется в зависимости от типа судна государственными речными судоходными инспекциями бассейнов, капитанами речных портов, расположенных в устьях рек (для судов смешанного (река-море) плавания), либо капитанами морских торговых портов, а также специальными органами, уполномоченными Правительством РФ. Регистрация речных судов осуществляется в Государственном судовом реестре РФ или судовой книге, за исключением иностранных судов, которые регистрируются в реестре арендованных иностранных судов, по заявлению правообладателя с приложением необходимых документов.

5. В соответствии со ст. 17 Закона РФ от 20.08.93 N 5663-1 "О космической деятельности"*(138) космические объекты в Российской Федерации подлежат обязательной государственной регистрации и маркировке, удостоверяющей их принадлежность Российской Федерации.

Статья 1208. Право, подлежащее применению к исковой давности

1. Комментируемая статья говорит о праве, применимом к исковой давности. Из нее следует, что то право, которое применимо к правам и обязанностям сторон из договорных или внедоговорных отношений (lex causae), регулирует также и исковую давность по требованиям, вытекающим из таких отношений.

Аналогичное правило содержалось в ч. 1 ст. 159 Основ гражданского законодательства и п. 1 ст. 1223 Модельного ГК для стран СНГ. Вместе с тем в комментируемой статье отсутствует ранее действовавшее предписание об определении требований, на которые исковая давность не распространяется, по российскому праву (см. ч. 2 ст. 159 Основ гражданского законодательства, п. 2 ст. 1223 Модельного ГК для стран СНГ). Упомянутое предписание представляло собой изъятие из общей нормы по одному из возникающих в связи с исковой давностью вопросов. Невключение данного указания в разд. VI ГК свидетельствует о намерении законодателя разрешать на основе общей нормы и вопрос о требованиях, на которые исковая давность не распространяется (см. также ст. 1192 и коммент. к ней).

Зафиксированный в комментируемой статье подход широко признан в странах континентальной Европы. Он нашел отражение в Римской конвенции 1980 г. (подп. "d" п. 1 ст. 10).

С юридико-технической точки зрения можно обнаружить некоторое сходство между комментируемой статьей и ст. 1218 ГК.

Материально-правовые нормы об исковой давности содержатся, в частности, в гл. 12 ГК (см., например, ст. 195 о понятии исковой давности, ст. 208 о требованиях, на которые исковая давность распространяется, и др.).

2. Исковая давность является одним из часто указываемых характерных примеров, иллюстрирующих проблему так называемого "конфликта квалификаций".

В странах континентальной системы права, в том числе и в России, исковую давность относят к институтам материального права. В праве Великобритании и США традиционно исковая давность считалась институтом гражданского процесса. Общепринято, что к процессуальным вопросам подлежит применению закон страны суда.

Из какой квалификации (материально-правовой или процессуальной) должен исходить, например, российский суд в вопросе исковой давности, если к отношению применимо право страны, где давность квалифицируется как процессуальный институт? При использовании процессуальной квалификации суд не мог бы применить нормы права такой страны о давности, поскольку суд не применяет иностранные процессуальные нормы*(139).

Комментируемая статья нацелена на разрешение изложенной проблемы на основе материально-правовой квалификации. Практически это означает, что российский суд должен применить нормы об исковой давности страны, право которой регулирует существо отношения, даже если право такой страны придерживается процессуальной квалификации этих норм (см. ст. 1187 и коммент. к ней).

Попутно заметим, что отмеченные расхождения в трактовке исковой давности постепенно смягчаются в свете эволюции права Великобритании и США в направлении ее квалификации как материально-правового института. Из данной квалификации исходят принятые в Великобритании в 1984 г. законы об исковой давности (действующие в Англии, Уэльсе и Шотландии), вступивший в силу в некоторых штатах США Единообразный закон о конфликте норм об исковой давности 1982 г. Великобритания участвует в Римской конвенции 1980 г., придерживающейся той же позиции.

3. Значение комментируемой статьи не исчерпывается содержащимся в ней ответом на проблему "конфликта квалификаций". Независимо от наличия этой проблемы исковая давность является весьма важным правовым институтом и указание, на основе какого права она определяется, позволяет внести надлежащую ясность в коллизионное регулирование.

Если в деле возникает вопрос об исковой давности, то российский суд должен установить, право какой страны регулирует существо отношений сторон, и затем на базе этого права решить вопрос об исковой давности. К примеру, если речь идет о правах и обязанностях сторон договора, то применимое право будет определяться, в частности, по ст. 1210-1214, п. 1 ст. 1216 ГК.

Можно утверждать, что комментируемая статья в пределах своего содержания затрагивает и круг вопросов, разрешаемых на основе права, применимого к существу отношения, включая в этот круг исковую давность. Показательно, что в Римской конвенции 1980 г., касающейся лишь договорных обязательств, сходное по смыслу с комментируемой статьей указание включено в ст. 10 о сфере действия применимого права. Известным аналогом ст. 10 в разд. VI ГК служит ст. 1215. Здесь можно говорить о разных юридико-технических приемах. Напомним, что комментируемая статья охватывает не только договорные отношения.

4. Если допускается выбор сторонами права, применимого к их отношениям, на основе избранного сторонами права подлежат разрешению и вопросы исковой давности (см. ст. 1210, п. 3 ст. 1219, абз. 2 п. 1 ст. 1223 ГК). Данное правило действует несмотря на то обстоятельство, что нормы об исковой давности законодательства различных государств обычно носят императивный характер. Здесь применимость норм об исковой давности избранного сторонами правопорядка является следствием выбора ими права к соответствующему отношению.

Допустим ли выбор сторонами права, касающегося только исковой давности? В п. 3 ст. 1219 и абз. 2 п. 1 ст. 1223 ГК говорится о возможности для сторон договориться о применении права страны суда к соответствующим обязательствам, а не к специальным вопросам или, точнее, к особым институтам, каковым является исковая давность. Поэтому в том, что касается названных статей, на поднятый вопрос следует ответить отрицательно. Вместе с тем в п. 4 ст. 1210 ГК предусматривается, что контрагенты могут выбрать подлежащее применению право как для договора в целом, так и для отдельных его частей. Представляется, что исковая давность не может рассматриваться как "отдельная часть" договора по смыслу п. 4 ст. 1210. С учетом изложенного и в этом случае на поставленный выше вопрос ответ должен быть отрицательным (см. коммент. к ст. 1210).

5. В понятие исковой давности для целей комментируемой статьи включаются в том числе следующие вопросы: общие и сокращенные сроки исковой давности; возможность их изменения по соглашению сторон; порядок применения (по инициативе суда или по заявлению стороны); начало и окончание течения; допустимость приостановления, перерыва и восстановления; последствия истечения сроков исковой давности; требования, на которые исковая давность не распространяется. Приведенный перечень носит здесь примерный и неисчерпывающий характер. Различия возможны в зависимости от применимого права.

6. Коллизионные нормы касательно исковой давности включены в Киевское соглашение 1992 г. (п. 3 ст. 11) и Минскую конвенцию 1993 г. (ст. 43). По сути эти нормы аналогичны комментируемой статье.

Коллизионная норма об исковой давности помещена в Женевскую конвенцию 1930 г. (ст. 5), в которой участвует Россия.

Материально-правовые предписания об исковой давности по договорам перевозки содержатся в ряде конвенций в сфере международного транспорта, в которые входит Российская Федерация*(140).

Статья 1209. Право, подлежащее применению к форме сделки

1. Комментируемая статья включает в себя коллизионные нормы по вопросам формы сделок, осложненных иностранным элементом (см. п. 1 ст. 1186 ГК). В п. 1 помещены общие предписания касательно таких сделок, в п. 2 и 3 находятся специальные правила в отношении отдельных категорий сделок.

В комментируемой статье с некоторыми уточнениями сохранены основные подходы ранее действовавшего российского законодательства (см. п. 1 и 3 ст. 165 Основ гражданского законодательства), нашедшие отражение и в Модельном ГК для стран СНГ (ст. 1216 и 1217). Для этих подходов традиционно характерна известная строгость предписаний касательно коллизионных аспектов формы сделок по сравнению с правилами, которые нередко можно встретить за рубежом.

Комментируемая статья распространяется как на односторонние сделки, так и на двуили многосторонние сделки (договоры). Коллизионные вопросы формы завещания и акта его отмены урегулированы в п. 2 ст. 1224 ГК. Коллизионные аспекты формы договора о залоге регламентируются также п. 5 ст. 10 Закона о залоге (см. п. 12 коммент. к настоящей статье).

Раздел VI ГК не предусматривает возможности выбора сторонами договора права, применимого к форме сделки (см. ст. 1210 и коммент. к ней).

2. Согласно п. 1 комментируемой статьи форма сделки определяется по праву места ее совершения (lex loci actus). Далее дается альтернативная коллизионная привязка, применимая в случае совершения сделки за пределами территории РФ. Такая сделка не может быть признана недействительной из-за наличия пороков формы, коль скоро она является действительной по праву Российской Федерации. Таким образом, в данном случае достаточно соблюдения требований в отношении формы хотя бы одного из двух правопорядков: иностранного (закона места совершения сделки) или российского.

Из-за практической важности и в целях достижения большей ясности регулирования в абз. 2 п. 1 комментируемой статьи уделено особое внимание форме доверенности, являющейся односторонней сделкой. На доверенности также распространяются изложенные выше правила абз. 1 п. 1 комментируемой статьи. Коллизионный вопрос в отношении срока действия доверенности и оснований ее прекращения урегулирован в ст. 1217 ГК.

3. По сути, наиболее значимый вопрос, встающий по поводу формы сделки, это последствия несоблюдения установленной формы. В п. 1 комментируемой статьи с юридико-технической точки зрения находит известное проявление принцип возможного альтернативного применения права разных стран в целях содействия стабильности гражданского оборота путем признания достаточным соблюдения менее строгих требований касательно формы сделки одного из поименованных правопорядков (принцип favor negotii). Другими словами, подлежит применению то право, которое более благоприятно для целей признания сделки действительной.

Названный принцип широко укоренился за рубежом, где, однако, в качестве альтернативной коллизионной привязки (наряду с некоторыми иными), как правило, используется отсылка к праву, регулирующему существо обязательства (lex causae), а не к праву страны суда (lex fori), каковым в рассматриваемом случае является российское право (см., например, ст. 9 Римской конвенции 1980 г.). Такой подход позволяет избежать некоторых дополнительных проблем, связанных с выделением вопросов формы из сферы действия права, регламентирующего права и обязанности сторон по сделке (см. далее). Данный подход закреплен в Договоре между Российской Федерацией и Республикой Польшей о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским и уголовным делам от 12 сентября 1996 г. (п. 1 ст. 34).

Тенденция к использованию альтернативных коллизионных привязок к форме сделки вызвана еще и тем соображением, что традиционная привязка к месту совершения сделки сама по себе небезупречна, в частности поскольку такое место может носить достаточно случайный характер по отношению к сделке в целом. Более того, оно может быть и трудноопределимым.

4. В связи с комментируемой статьей может возникать необходимость уяснения содержания понятия "форма сделки". Это важно с точки зрения надлежащего понимания сферы действия права, применимого к форме сделки, т.е. вопросов им охватываемых, а также для разграничения с вопросами, которые определяются на основе иных коллизионных привязок. Речь идет о толковании (квалификации) названного юридического понятия (см. ст. 1187 ГК и коммент. к ней).

В ГК (наряду с нормами по отдельным видам обязательств) форме сделок посвящены, в частности, ст. 158-165, 434. В них оговорено, в том числе, что понимается под той или иной допустимой формой сделки, когда требуется совершение сделки в определенной форме, и последствия ее несоблюдения. Проблематика указанных статей дает основное представление о предметной сфере действия права, применимого к форме сделки.

Под формой сделки для целей комментируемой статьи, по нашему мнению, надлежит понимать требования к оформлению сделки. К этим требованиям могут быть отнесены не только совершение на бланке определенной формы, скрепление печатью и т.п., но и требование о регистрации сделки в надлежащих случаях. Конкретный перечень таких требований здесь может носить только примерный характер. Они могут различаться в зависимости от применимого права.

5. По какому праву надлежит определять последствия признания сделки недействительной из-за пороков формы?

Следует различать последствия несоблюдения формы сделки, могущие выразиться в ее недействительности, и последствия признания сделки недействительной. Последствия несоблюдения формы сделки определяются на основе закона, применимого к форме сделки (см. далее). В российском законодательстве общие материально-правовые положения о последствиях недействительности сделки изложены в ст. 167 ГК. Последствия недействительности договора прямо отнесены в ст. 1215 ГК к сфере действия права, регулирующего существо договорных обязательств. Вместе с тем в комментируемой статье специально урегулирован вопрос о праве, подлежащем применению к форме сделки.

С практической точки зрения, если в деле возникают лишь вопросы недействительности сделки из-за пороков формы и сделка признается недействительной по праву, применимому к форме сделки, то обращение для установления последствий ее недействительности к иному праву (регулирующему существо обязательства и подлежащему определению по ст. 1210-1214, 1216, 1217 ГК) может создать дополнительные сложности. С другой стороны, в деле могут одновременно возникать вопросы о признании сделки недействительной по различным основаниям, в том числе и тем, которые комментируемой статьей не затрагиваются (пороки субъектного состава, воли, содержания). В случае признания сделки недействительной по ряду оснований будет, очевидно, неоправданным допустить применение к ней норм права разных стран относительно последствий признания ее недействительной.

Думается, что возможное и даже неизбежное применение нескольких правопорядков вследствие использования несовпадающих коллизионных привязок по тем или иным основаниям недействительности сделок (в частности, коллизионных норм касательно правоспособности и дееспособности физических и юридических лиц, формы сделки, ее содержания) должно компенсироваться применением единого статута в отношении последствий признания сделки недействительной.

Поднятая проблема выходит за рамки комментируемой статьи. Она возникает при признании сделки недействительной по праву иному, чем то, которое регулирует существо обязательства. Варианты ее решения могут, в частности, быть следующими. Первый определять последствия недействительности сделки по праву, по которому она признана недействительной. Второй определять последствия недействительности сделки по праву, регулирующему существо обязательства. По нашему мнению, в целом более предпочтительным вариантом является последний. Реально нормы о последствиях недействительности сделки затрагивают существо отношений по обязательствам. Нормативные основания такого подхода могут быть найдены в ст. 1215 и 1217 ГК путем их толкования.

Может быть высказан и общий довод о целесообразности уменьшения числа случаев регулирования единой сделки правом разных стран ввиду возможного несовпадения содержания национальных норм материального права и трудностей их одновременного согласованного применения (см. также п. 5 ст. 1211 ГК, где, хотя и несколько в другом ракурсе, отражен данный принцип). Как представляется, второй вариант в большей степени соответствует указанному принципу.

Таким образом, правильнее считать, что вопрос о последствиях недействительности сделки не входит в сферу действия права, которому подчинена ее форма.

6. Проблема квалификации может вставать и в отношении использованного в п. 1 комментируемой статьи понятия "место совершения сделки". С учетом включения в разд. VI ГК отдельной статьи о квалификации юридических понятий (ст. 1187) указание п. 2 ст. 165 Основ гражданского законодательства об определении места совершения сделки по отечественному праву не воспроизведено в этом разделе.

Сама необходимость прибегать к квалификации понятия "место совершения сделки" вызвана, в частности, расхождениями в позиции права разных стран в отношении того, что считать моментом заключения договора между отсутствующими: момент отправки акцепта или момент его получения лицом, направившим оферту. Последний подход является господствующим. Первый, хотя и утрачивает свое значение, все же отчасти сохраняется, например, в праве Англии и США. С моментом заключения связывается, как правило, и место совершения договора. Отмеченные различия не являются единственными. Дополнительные вопросы возникают и в связи с включением в ГК специальной статьи о месте заключения договора (см. далее).

В разд. VI ГК наряду с комментируемой статьей понятие "место совершения сделки" упоминается в п. 2 ст. 1197 ГК, связанном по смыслу с п. 3 ст. 1202 ГК, где используется сходное обозначение: страна, в которой совершена сделка. О стране, где была выдана доверенность, говорится в п. 2 ст. 1217 ГК.

Статья 444 ГК признает договор заключенным в месте жительства гражданина или месте нахождения юридического лица, направившего оферту, если иное место заключения не указано в самом договоре. Правила об определении места жительства гражданина содержатся в ст. 20, а места нахождения юридического лица в ст. 54 ГК.

Представляется, однако, что уяснение смысла рассматриваемого понятия, как оно использовано в разд. VI ГК, должно осуществляться прежде всего с учетом содержания соответствующих коллизионных норм российского права. Материально-правовая норма ст. 444 ГК о месте заключения договора, по нашему мнению, не во всех случаях адекватно отражает смысл указанного понятия, вкладываемый в него в коллизионном регулировании. В ней говорится о том, что признается местом заключения договора, в то время как реальное место заключения договора может не совпадать с местом жительства гражданина или местом нахождения юридического лица, направившего оферту. Реально заключение договора может произойти в стране, которая не является местом жительства или местом нахождения ни одного из контрагентов. Анализ же содержания п. 2 ст. 1197 и п. 3 ст. 1202 ГК показывает, что там по смыслу имеется в виду именно реальное место совершения сделки.

Возникает дилемма: либо пытаться исходить из единообразного понимания содержания понятия места совершения сделки в рамках всего разд. VI ГК или же допустить возможность различного толкования названного термина для целей отдельных статей этого раздела. Последний подход представляется более правильным.

По нашему мнению, с отдельными оговорками можно руководствоваться ст. 444 ГК о месте заключения договора для целей ст. 1209 ГК.

Тем не менее ст. 444 ГК не дает ответа на некоторые возникающие вопросы. Так, ввиду возможных трудностей определить, какая из сторон является оферентом, например, при заключении договора в результате переговоров путем одновременного подписания его текста присутствующими сторонами, может потребоваться поиск иных дополнительных критериев для установления места совершения договора и опять не исключено, что таковым надо будет считать место его фактического заключения.

На основе ст. 444 ГК непросто дать ответ и на вопрос о месте совершения односторонней сделки (см. ст. 156 ГК). Думается, что с учетом ч. 1 ст. 1217 ГК таким местом можно считать место жительства или основное место деятельности стороны, принимающей на себя обязательства по односторонней сделке (см. также ст. 155 ГК).

Вместе с тем в рамках толкования рассматриваемого понятия для целей коллизионного регулирования и, в частности, достижения большего соответствия коллизионных привязок к праву, регулирующему существо обязательства заслуживает анализа возможность использования критерия основного места деятельности стороны вместо привязки к месту нахождения юридического лица (см. п. 2 ст. 1211 ГК) и при определении места заключения договора.

В связи с использованным в комментируемой статье понятием "место совершения сделки" могут возникать и иные вопросы, в том числе касающиеся других статей ГК и его разд. VI. Они требуют отдельного рассмотрения, выходящего за рамки данного комментария.

7. Должен ли коллизионный вопрос о форме договора ставиться отдельно в отношении оферты и акцепта или же в отношении договора в целом? В зарубежной практике доминирует последний вариант. Применение права разных стран к форме оферты и акцепта может создать дополнительные сложности из-за их возможного несовпадения. Кроме того, существуют и требования к форме договора как такового. Целесообразнее решать эти вопросы на основе использования единого статута, т.е. права, применимого к договору в целом*(141). Представляется, что данным подходом следует руководствоваться и при определении на основе комментируемой статьи права, которому подчиняется форма сделки.

8. Нередко нормы, касающиеся формы сделки, затрагивают и вопросы доказывания наличия сделки и ее условий (см., например, п. 1 ст. 162 ГК). В таком случае эти предписания являются неотъемлемой составной частью материально-правового регулирования, куда они включены. Поэтому при подчинении иностранному праву формы сделки подлежат применению и соответствующие иностранные правила по вопросам доказывания, коль скоро в этом праве они составляют часть материально-правовой регламентации. В данном случае решение этих вопросов как процессуальных на основе закона страны суда было бы неправильным, поскольку тем самым игнорировалось бы содержание иностранного закона, после того как коллизионный вопрос разрешен в его пользу*(142).

9. В п. 2 комментируемой статьи содержится специальная императивная односторонняя коллизионная норма о форме внешнеэкономических сделок, субъектный состав которых связан с Россией. Такие сделки подчинены российскому праву. Место совершения сделки здесь уже не влияет на применимое право.

Согласно ГК внешнеэкономические сделки должны совершаться в простой письменной форме под страхом их недействительности (п. 3 ст. 162 ГК). Ранее выдвигавшееся нормативное требование о подписании внешнеторговых сделок от имени отечественных организаций двумя лицами (см. постановление Совета Министров СССР от 14.02.78 N 122 "О порядке подписания внешнеторговых сделок"*(143)) утратило силу. Коллизионная норма п. 2 комментируемой статьи призвана обеспечить соблюдение материально-правового предписания п. 3 ст. 162 в отношении сделок, имеющих связь с Россией по составу участвующих в ней сторон.

Термин "внешнеэкономическая сделка" в разд. VI ГК употребляется только в п. 2 комментируемой статьи. Российское законодательство не содержит легального определения понятия "внешнеэкономическая сделка". Это понятие разрабатывалось, однако, в доктринальном плане. К внешнеэкономическим могут быть отнесены совершаемые в ходе предпринимательской деятельности договоры между лицами, коммерческие предприятия которых находятся в разных государствах. Определение предпринимательской деятельности дано в абз. 3 п. 1 ст. 2 ГК.

Таким образом, не всякая сделка с иностранным элементом является внешнеэкономической. Последнее понятие является более узким, чем первое. Внешнеэкономическая сделка это одна из разновидностей сделок с иностранным элементом.

Для применимости п. 2 комментируемой статьи необходимо участие в такой сделке хотя бы одного российского юридического лица или российского гражданина либо имеющего место жительства в Российской Федерации иностранного гражданина или лица без гражданства. Согласно ст. 1195 ГК личным законом таких иностранных граждан и лиц без гражданства также является российское право (см. ст. 1202 ГК о личном законе юридического лица). Внешнеэкономические сделки с иным субъектным составом не подпадают под сферу действия п. 2 комментируемой статьи, и их форма определяется на основе п. 1 комментируемой статьи, если это не сделка в отношении недвижимого имущества. В последнем случае применим п. 3 данной статьи.

10. В п. 3 комментируемой статьи установлены специальные императивные коллизионные нормы, касательно сделок в отношении недвижимого имущества. Эти нормы пользуются приоритетом над правилами п. 1 и 2 комментируемой статьи.

Согласно п. 3 комментируемой статьи форма данных сделок определяется по праву места нахождения недвижимого имущества. Далее там же отдельно выделен вопрос о недвижимом имуществе, внесенном в государственный реестр в Российской Федерации. Форма сделок с подобным имуществом определяется по российскому праву. Это последнее правило является, таким образом, односторонней коллизионной нормой.

Наличие указанного уточнения объясняется тем, что в российском праве наряду с землей, участками недр, обособленными водными объектами и объектами, прочно связанными с землей (т.е. недвижимостью в силу естественных свойств), к недвижимости по закону отнесены, в частности, также подлежащие государственной регистрации воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты, т.е. вещи, по своим естественным свойствам являющиеся движимыми и соответственно могущие находиться за пределами Российской Федерации, будучи зарегистрированными в России (см. ст. 130 и 131 ГК). Рассматриваемое уточнение призвано обеспечить подчинение российскому праву формы сделок и в отношении той категории недвижимых вещей, которые признаются таковыми в силу указания российского закона, а не в силу естественных свойств.

По правилу, содержащемуся в п. 2 ст. 1205 ГК, принадлежность имущества к недвижимым или движимым вещам устанавливается по праву страны места нахождения имущества. В п. 3 комментируемой статьи при упоминании недвижимого имущества, внесенного в государственный реестр в Российской Федерации, по существу использована квалификация по российскому праву (см. также ст. 164 ГК и Закон о регистрации прав на недвижимость).

11. Заслуживает рассмотрения вопрос о содержании понятия "сделка в отношении недвижимого имущества". Более узкое понятие "договор в отношении недвижимого имущества" использовано также в ст. 1213 ГК.

Полезным ориентиром здесь могут служить п. 3 ст. 4 и п. 6 ст. 9 Римской конвенции 1980 г., где использована формула "договор, предметом которого является право на недвижимое имущество или право пользования недвижимым имуществом". Как указывают в данной связи авторитетные комментаторы указанной Римской конвенции, под эту формулу не подпадают, например, договоры на строительство или ремонт недвижимого имущества, поскольку основным предметом подобных договоров является проведение соответствующих работ, а не само недвижимое имущество*(144).

Таким образом, существенное значение имеет предмет договора. По нашему мнению, понятие "сделка в отношении недвижимого имущества" не должно толковаться излишне широко, и не всякая сделка, каким-то образом связанная с недвижимостью, автоматически подпадает под приведенное понятие. Сказанное касается не только п. 3 комментируемой статьи, но и в неменьшей степени ст. 1213 ГК.

12. Имеются пользующиеся приоритетом над нормами разд. VI ГК международные договоры с участием Российской Федерации, где затрагиваются вопросы формы сделок (см. ст. 7, п. 3 ст. 1186 ГК).

Коллизионные нормы в отношении формы сделки содержатся в подп. "г" и "д" ст. 11 Киевского соглашения 1992 г., в ст. 39 и 40 Минской конвенции 1993 г., некоторых двусторонних договорах о правовой помощи.

Согласно ст. 11 Венской конвенции 1980 г. не требуется, чтобы договор международной купли-продажи заключался в письменной форме. Там же предусматривается допустимость его доказывания любыми средствами, включая свидетельские показания. При присоединении СССР к Венской конвенции 1980 г. на основе ст. 12 и 96 была сделана оговорка о неприменимости ее положений, допускающих совершение договоров не в письменной форме, если хотя бы один из контрагентов имеет свое коммерческое предприятие в СССР (постановление Верховного Совета СССР от 23.05.90*(145)). Венская конвенция 1980 г. действует в порядке правопреемства и для России. Вопрос о форме указанных договоров, когда коммерческое предприятие хотя бы одной из сторон находится в России, изъят из сферы регулирования Венской конвенции 1980 г. Он должен решаться в соответствии с правом, применимым в силу предписаний МЧП (п. 2 ст. 7 Венской конвенции 1980 г.). В российском законодательстве такие предписания содержит комментируемая статья.

Коллизионные нормы относительно формы обязательства по переводному и простому векселю включены в ст. 3 Конвенции о разрешении коллизий законов о векселях, где участвует Россия. Российская Федерация участвует и в Конвенции о Единообразном законе о переводном и простом векселе (Женева, 7 июня 1930 г.)*(146) в соответствии с которой в России действуют Закон о векселе и постановление ЦИК и СНК СССР от 07.08.37 N 104/1341 "О введении в действие Положения о переводном и простом векселе"*(147). Вопросы, касающиеся формы договоров в сфере международного транспорта, также регулируются рядом конвенций с участием Российской Федерации.

Правила комментируемой статьи не распространяются на арбитражное соглашение (см. ст. II, подп. "а" п. 1 ст. V Конвенции ООН о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений  (Нью-Йорк, 10 июня 1958 г.)*(148); абз. 2 п. 1 ст. 1186 ГК; ст. 7, абз. 2 подп. 1 п. 2 ст. 34, абз. 2 подп. 1 п. 1 ст. 36 Закона о коммерческом арбитраже).

Применение комментируемой статьи может иметь также свои особенности с учетом действия других статей разд. VI ГК (см., в частности, ст. 1192 о применении императивных норм и коммент. к ней) и иных положений ГК (см., например, п. 2 ст. 1028).

Коллизионные вопросы договора о залоге урегулированы в п. 5 ст. 10 Закона о залоге. Содержащиеся там правила не полностью соответствуют комментируемой статье и должны применяться с учетом абз. 2 п. 2 ст. 3 ГК о приоритете норм ГК. Форма договора о залоге, когда он является внешнеэкономической сделкой, связанной по субъектному составу с Россией, должна определяться на основе п. 2 комментируемой статьи.

Статья 1210. Выбор права сторонами договора

1. Комментируемая статья посвящена одному их важнейших вопросов МЧП выбору сторонами права, применимого к их отношениям, или автономии воли сторон. В Основах гражданского законодательства (ст. 166) также содержалось положение о выборе сторонами применимого права этому была посвящена первая фраза статьи. Включение целой статьи, посвященной автономии воли сторон, свидетельствует и о существенном повышении роли данного института, и о необходимости гораздо более подробного его урегулирования.

Первая фраза статьи практически не отличается от действовавшего в советском праве положения. В ней констатируется общее правило о возможности сторон выбирать применимое право. Следующая фраза устанавливает необходимую иерархию нормы об автономии воли и ст. 1205 ГК об определении права, подлежащего применению к возникновению и прекращению права собственности и иных вещных прав.

2. Пункт 2 комментируемой статьи является новеллой для российского законодательства. В нем устанавливаются способы определения воли сторон относительно выбранного применимого права. Стороны могут прямо, четко и ясно выразить свою волю относительно права, применимого к их отношениям, в самом договоре, отдельном документе или документах или уже в процессе рассмотрения спора в суде или арбитраже, что фиксируется в протоколе заседания*(149). Недавно высказанная в литературе точка зрения о невозможности заключения соглашения о применимом праве в арбитражном заседании*(150), на наш взгляд, не может быть признана обоснованной. Ее автор в качестве аргумента отмечает, что соглашение о применимом праве является внешнеторговой сделкой и, следовательно, на нее должны распространяться все требования закона о форме внешнеторговой сделки. Помимо этого, протокол, в котором фиксируется соглашение о применимом праве, не подписывается сторонами и поэтому не может считаться надлежаще заключенным.

Достаточно подробно вопрос о природе соглашения о выборе применимого права анализируется М.Г. Розенбергом в его работах*(151). Основной вывод этого анализа, с которым нельзя не согласиться, сводится к тому, что соглашение сторон о выборе права не может толкова