§ 4. формирование основ гражданского общества

§ 4. формирование основ гражданского общества

Важнейшим элементом гражданского общества является система самоуправления. Ее основы были заложены указами Екатерины II о создании дворянских обществ (1785) и городского самоуправления (1785). Однако эти структуры, во-первых, охватывали мизерный слой населения страны. Во-вторых, они возникли не как результат естественных потребностей самого дворянства и горожан, а как реформы «сверху»; поэтому оказались мертворожденными; система гражданского самоуправления так и не заработала. Реальная система самоуправления была создана земской и городской реформами Александра II.

Земская реформа. Необходимость земской реформы вытекала из самого факта

отмены крепостного права. Раньше крепостные крестьяне находились под юрисдикцией

помещиков, какой-либо системы их социальной защиты не существовало. Но поскольку правительство не собиралось брать на себя решение социальных проблем крестьян, пришлось возложить эту функцию на самих крестьян и местное имущее население.

«Положение о губернских и земских учреждениях» Александр II утвердил 1 января 1864 г.

К участию в их работе привлекались представители всех сословий. Выборы гласных

(депутатов) проходили по трем куриям: землевладельцы, собственники движимого имущества в городе и крестьяне. В основу избирательной системы был положен наиболее прогрессивный для того времени (в сравнении с сословным принципом) принцип: имущест-

венный ценз. Для землевладельцев и городских избирателей выборы были прямыми, для крестьян – многоступенчатыми (сельские общества посылали своих представителей на волостной сход, там избирали выборщиков, а уже из их среды выбирались гласные).

До 1890 г. земские гласные вознаграждения за свою работу не получали, поэтому крестьяне часто старались уклониться от участия в этой работе. Закон разрешал им выдвинуть вместо себя каких-либо представителей. Кроме того, крестьяне не понимали значения земств, поэтому часто избирали от своей среды помещиков, духовенство или мещан. В результате дворяне в 1865 г. составляли 42\% уездных и 74\% губернских гласных. В 90-е гг. она выросла, соответственно, до 55\% и 90\%, а крестьяне – 31\% и 1,8\%. В этом не было тогда ничего страшного, поскольку, во-первых, крестьяне вряд ли смогли бы принципиально улучшить работу земств. Во-вторых, земское дворянство быстро теряло свои консервативные взгляды и становилось одной из основ будущего гражданского общества.

Земства вводились только в великорусских губерниях. Остальные регионы попрежнему управлялись чиновниками. Но и там оно было введено не сразу, а растянулось на 15 лет. Первые земства были в 1865 г. выбраны в 19 из 49 губерний европейской России.

В соответствии с Положением 1864 г., правительство возложило на земства задачи содержания арестантских помещений и квартир для полицейских, выделение подвод для разъездов чиновников и жандармов, ремонт больших дорог, содержание мировых посредников и судей. Эти функции земств определялись как обязательные. К числу необязательных относилось страхование сельских построек от пожара, финансирование больниц и богаделен, продовольственная помощь населению. Но с течением времени на первое место вышла организация медицинского обслуживания населения, создание сети общеобразовательных школ, ветеринарной службы, агрономической помощи. Все эти услуги предоставлялись населению бесплатно. Земства поддерживали кустарную промышленность, налаживали почтовую связь, проводили статистические исследования, занимались благоустройством городов.

Каждые три года гласные переизбирались. К началу XX в. в 34 губерниях было избрано более 10 тыс. гласных. То есть, опыт общественной работы приобретал значительный круг людей. Кроме того, к работе в земствах привлекались в качестве служащих учителя и статистики, врачи и ветеринары, агрономы и техники. На каждого гласного приходилось до 8 служащих.

В 70-е гг. земства стали обсуждать политические вопросы: издание общеземского

периодического органа, необходимость координации работы, частым стало обращение в правительство. В 90-е гг. земства начали нащупывать формы объединения. В 1902 г. за границей стал выпускаться общеземский журнал «Освобождение». В 1903 г. была создана организация «Союз освобождения», в 1904 г. – «Союз земцев-конституционалистов».

По тому же принципу, что и земства, с 1870 г. в городах начали функционировать городские думы.

Создание указами Александра II земств и городских дум явилось важнейшим историческим событием. Оно означало, что на политической сцене России появился еще один субъект – общество. Сконцентрировавшись на решении местных социальных проблем, земства и городские думы подготавливали идеологическую почву для дальнейшей демократизации политической системы страны.

Разумеется, принятое самодержавным государственным аппаратом, а не появившееся как результат борьбы народы за свои социально-политические права, это решение не могло быть в полной мере демократическим:

− под предлогом отсутствия движимого имущества от участия в нем был устранен самый образованный слой населения – интеллигенция,

− председателями земств могли быть исключительно предводители местного дворянства,

− никакой ответственности перед избирателями земства и городские думы не несли,

− в 1889-1892 гг. возможности принятия самостоятельных решений земств сократились, губернаторы получили право приостанавливать их решения, для контроля работы земств был создан институт земских начальников. В 1901 г. правительство стеснило работу земского книгоиздательства, врачебных съездов, в 1902 г. приостановило статистические работы в 12 губерниях.

Однако все эти минусы политической действительности не перечеркивали значения поистине исторического факта – начала формирования в России гражданского общества.

Политическая идеология и движения. Несмотря на отсутствие в стране во второй половине XIX в. социальных движений, политическая жизнь значительно активизировалась. Если раньше в политике принимали участие единицы, то теперь число оппозиционеров возросло до нескольких тысяч. В подавляющем числе случаев это были выходцы из среды мещан и дворян. Казалось бы, единство социального происхождения должно было объединить их в одном–двух близких по целям политических течениях. Тем не менее, в зависимости от ряда причин, выходцы из одного и того же социального слоя оказывались на диаметрально противоположных позициях.

Становление будущих либералов и революционеров закладывалось еще в семье.

Подавляющее большинство руководителей оппозиционных партий являлись выходцами как минимум не из бедных, а обычно из вполне обеспеченных семей. Например, в детстве отнюдь не бедствовали такие большевики как И.Ф. Арманд, Я.С. Ганецкий, В.М. Загорский, А.А. Иоффе, А.М. Коллонтай, В.И. Ленин, С.М. Нахимсон, Г.Л. Пятаков, К.Н. Смидович, М.С. Урицкий, С.Г. Шаумян. Но образованные, прозападно настроенные родители наполняли детские души гуманистическими идеями. И со временем между этими идеями и окружающей действительностью возникал болезненный диссонанс.

Не менее важным фактором являлся характер революционеров и общественных

деятелей. Большинство из них с детства отличались живостью и непоседливостью, некоторые были просто неуправляемыми детьми. Первый опыт конфронтационного поведения приобретался ими в 13-16 лет в гимназиях. Революционные идеи они воспринимали, как освобождение от необходимости подчиняться преподавателям. Некоторые даже получали аттестат с тройкой по поведению.

Окончив гимназии, благодаря своему социальному происхождению, они все-таки поступали в высшие учебные заведения, где начинался новый виток противостояния с начальством. Конечно, студенты не были серьёзными противниками самодержавия. Но характер делал свое дело, в результате после второго-третьего семестра такие студенты отчислялись.

После ареста и исключения из вуза большинство студентов навсегда лишались

возможности обрести в жизни устойчивый социальный статус и превращались в радикально мыслящих профессиональных революционеров.

Для большинства этих людей характерна неудовлетворенность собственной жизнью. Революционер в принципе не мог сказать: «Достаточно! Я – счастлив!» В подавляющем числе случаев у них не складывалась личная жизнь. Зачастую они не имели не то что семейного очага, но даже постоянного места жительства. А степень недовольства своим положением маргинала всегда выше, чем у человека, живущего в кругу семьи в собственном доме. Это были полуобразованные люди, стремящиеся к самореализации в опасном

для общества направлении – политике. Революция для них стала вечным ожиданием неизвестно чего. Неумение жить нормальной жизнью, конфликтный характер проявлялись даже в отношениях с товарищами по революционному движению. Например, знавшие Г.В. Плеханова, В.И. Ленина, И.В. Сталина отмечали их очень сложный характер.

Разумеется, нельзя бросать тень на революционеров в целом и отрицать высокие идейные мотивы, побудившие их к вступлению на тяжкий путь политической борьбы. И все-таки этот путь во многом определялся внутренней неустроенностью, неосознанным перекладыванием ответственности за свои собственные жизненные промахи на государственную власть. Подобного типа люди были изначально готовы к гипертрофированному восприятию всех ошибок власти, поиску ее изъянов. При этом о реальных экономических и социальных процессах они были информированы не лучше, чем простые обыватели.

Через увлечение революционной борьбой прошли десятки тысяч студентов. Но, как правило, это участие ограничивалось несколькими годами юности. При всем том, что уровень научных знаний об обществе во второй половине ХIХ в. был невысок, его вполне хватало для осознания сложности государственного механизма и общественного устройства. Поэтому, получив дипломы, выпускники вузов обзаводились семьями и примирялись с жизнью.

После этого становление политической позиции определялось профессией и общественным положением.

Публицисты и университетские преподаватели в силу своих профессий должны были заниматься макроэкономическим и историческим анализом, сопоставлять европейские и российскую общественные системы. И в результате этих сопоставлений Россия оказывалась далеко не передовой страной. Поэтому люди этих профессий становились либералами, то есть сторонниками эволюционного сближения России с Европой. Наиболее видными представителями этого политического лагеря стали К.Д. Кавелин, Б.Н. Чичерин, В.А. Гольцев, Д.И. Шаховский, Петр Д. Долгоруков.

Между тем, отдельным дворянам в силу протекции (П.А. Валуеву, Д.А. Толстому, Петру А. Шувалову), или собственных интеллектуальных и организационных способностей (В.К. Плеве) удавалось достичь государственных высот. Масштаб ответственности и информированности у них оказывался совсем иным. Поэтому большинство высших чиновников придерживалось консервативных позиций. Впрочем, так же мыслили и многие не обремененные государственными должностями публицисты и писатели, например: Ф.М. Достоевский, М.Н. Катков, К.Н. Леонтьев, В.П. Мещерский.

Итак, в зависимости от бытового и общественного положения, каждая из социальных групп вырабатывала собственные политические взгляды.

Радикалы. Для взглядов революционеров того времени был характерен ряд ошибок, вызванных отсутствием у них широкой социальной базы и политических свобод в стране, что не позволило им правильно определить чаяния народа и собственные цели.

Во-первых, их теоретической основой являлась западноевропейская культура, венцом которой еще в XVI–XVII вв. стали гуманизм и индивидуализм. Эти две составные части европейского менталитета оказались результатом длительного развития рыночной экономики. В России же экономика носила натуральный характер, а ее низкая эффективность заставляла крестьян держаться друг за друга в повседневной жизни. Радикалы не осознавали, что западные стандарты России не подходят, что чужая культура не может быть основой широкого социального движения и, следовательно, обрекает ее приверженцев на политическое поражение.

Во-вторых, революционеры существенно завышали способность народа к саморазвитию. Никто из идеологов народничества и русского марксизма социологом или поли-

тологом не был, и каких-либо доказательств способности народа интуитивно найти более совершенную форму общественного устройства не имел. Тем не менее, идеализация народа на несколько десятилетий захватила студенчество и интеллигенцию.

В-третьих, революционеры рассматривали самодержавное государство как основную причину всех несчастий народа. Они не понимали, что форма государства является результатом целого комплекса социально-экономических причин, в результате не столько народ зависит от государства, сколько государство определяется способностью народа взять на себя выполнение части государственных функций. Политическая система России в тот период могла существовать исключительно в форме самодержавия. Народники же считали царскую власть главным врагом.

В-четвертых, составной частью этой идеологии являлась вера в революцию как единственный путь решения социальных проблем. Все искренне мечтали о русском варианте Великой Французской революции, хотя и знали об ее якобинских крайностях. Но на этических весах русского интеллигента Свобода, Равенство и Братство перевешивали все минусы революции.

Как и любое политическое движение, радикализм был порожден, прежде всего, социально-бытовым положением его приверженцев. Это были выходцы из обедневшего дворянства и разночинцы. Мир помещичьей культуры был им не то что незнаком, а скорее недосягаем из-за нехватки средств, поэтому он вызывал естественное отторжение, что в конце 50-х – начале 60-х гг. проявилось в распространении нигилизма. Его сторонники отрицали догматы православной церкви, общепринятые идеалы, патриархальные семейные традиции. Вместо них на пьедестал возводились естественные науки.

Важнейшим условием радикализма стал возраст участников этого движения. В подавляющем числе случаев это были молодые люди 20-24 лет. Именно в силу юношеского максимализма радикалы стремились к скорейшему решению социальных проблем страны. А поскольку сделать это мирным путем было нереально, то они выступали за насильственное изменение политической системы.

Народничество. В западноевропейских странах еще в XVIII в. утвердился либерализм, в соответствии с которым высшей ценностью общества и государства считались права и свободы человека. Однако в XIX в. эта общественно-политическая теория не могла разрешить все социальные противоречия. Общество только что сбросило с себя путы феодального государства и стремилось свести регулирующие функции государства к минимуму. Считалось, что в свободном обществе человек должен рассчитывать только на свои силы. Задача же государства должна была состоять в создании равных стартовых возможностей для всех людей. Роль государства в этих условиях сводилась к задачам

«ночного сторожа» при экономически активном обществе. Такое антисоциальное понимание свободы привело к безразличию государства к жизни подавляющей массы населения и в западноевропейских странах породило взрыв классового противостояния, а в России – разработку собственного пути к светлому будущему – народничества.

Основы этой теории заложили А.И. Герцен (1812–1870) и Н.Г. Чернышевский

(1828–1889). Она представляла собой разновидность утопического социализма, свойственного странам с преобладанием крестьянского населения.

Народничество выросло на искаженном восприятии русской истории и политической системы. Народники резко отрицательно относились к самодержавному государству

(хотя оно являлось стержнем, основой всей российской социальной системы). Они полагали, что решение социальных проблем народа возможно лишь после полного разрушения

существующего государства. По их мнению, пока существует государство – будь то конституционная монархия или буржуазная республика – никакой свободы достигнуть невозможно, поскольку любое государство предполагает насилие. Они считали, что после раз-

грома государства возникнет социалистическая республика, где вместо центральных государственных органов будет создана система крестьянского, общинного самоуправления.

С мировоззренческой точки зрения, народничество представляло собой мистическую, ничем не подкрепленную веру в русский народ, способного создать особенный безгосударственный общественный строй.

Основную часть народников составляли студенты, а для молодости характерен радикализм. Даже своим поведением они старались подчеркнуть разрыв с дворянским и

мещанским миром, из которого вышли. Народник должен был вести скромный образ

жизни, зарабатывать на жизнь собственным трудом. Бедность превратилась в моду. Не

менее важным являлось участие во всевозможных акциях протеста.

Их первая нелегальная организация возникла осенью 1861 г. в Санкт-Петербурге.

Вскоре она получила название «Земля и воля». Ее руководителями были братья Н.А. и А.А. Серно-Соловьевичи, А.А. Слепков и Н.Н. Обручев. В 1862 г. организация имела 14 отделений в разных городах страны: Харькове, Киеве, Казани, Перми, Нижнем Новгороде, Москве и некоторых других. В общей сложности в ней насчитывалось до тысячи человек.

Молодые революционеры надеялись на крестьянское восстание. По их расчетам, оно должно было вспыхнуть весной 1863 г. Когда же надежда не оправдалась, организации самораспустились.

Между тем, московское отделение «Земли и воли» продолжало функционировать.

Ее участники открыли мастерские и артели, прибыль делили поровну между всеми работниками. По их мнению, таким образом, они приближали социалистическое будущее. В их программе признавалась возможной заговорщическая деятельность. Эту цель и попытался достичь в апреле 1866 г. студент московского университета, сын бедного саратовского помещика Д.В. Каракозов. Поле неудачного покушения на Александра II Д.В. Каракозов был казнен, а 36 человек осуждены.

В 1869–1874 гг. в Петербурге действовала организация чайковцев. Первоначально студенты объединились для занятия самообразованием, но затем увлеклись идей «хождения в народ».

В конце 60-х г. народнической доктрине пришлось пережить серьезное испытание.

Зимой 1868-1869 гг. в Санкт-Петербурге возникла группа С.Г. Нечаева «Народная расправа». Весной она была разгромлена полицией. Сам С.Г. Нечаев скрылся за границей. Несколько месяцев спустя он вернулся и обосновался в Москве. Его организация должна была развязать революционный террор. С.Г. Нечаев начал с укрепления дисциплины и проявил себе как диктатор. За отказ от безоговорочного подчинения один из участников организации был убит. Полиция раскрыла это преступление, но С.Г. Нечаеву удалось вторично скрыться. Был устроен показательный судебный процесс. 5 человек приговорили к каторге, 27 – к различным тюремным срокам. Революционеры оказались дискредитированы в глазах общества. Самого С.Г. Нечаева арестовала полиция Швейцарии, а после запроса России выдала его как уголовного преступника.

С.Г. Нечаев представлял собой тип революционного фанатика. Он никогда не раскаивался в совершенном убийстве, ради революции сам был готов к любым испытаниям и лишениям. Десять лет ему пришлось просидеть в Александровском равелине Петропавловской крепости. Находясь в ужасающих условиях, он сумел увлечь своими идеями всю стражу, которая постоянно предлагала ему осуществить побег. Но С.Г. Нечаев знал, что большинство революционеров отреклись от его методов, поэтому, он согласился лишь на помощь стражи в установлении связи с оставшимися на свободе некоторыми товарищами.

На рубеже 60–70-х гг. революционный романтизм, навеянный идеями А.И. Герцена и Н.Г. Чернышевского, прошел. И духовными вождями народников стали М.А. Баку-

нин (1814–1876) и П.Л. Лавров (1823–199). Первый создал бунтарское направление в народничестве, второй – пропагандистское.

В анархической теории М.А. Бакунина главным было отрицание государства, которому противопоставлялась система самоуправляющихся общин. М.А. Бакунин ошибочно полагал, что крестьяне готовы к бунту, стоит лишь их немного подтолкнуть и указать цель. В конце 1873 г. начали формироваться группы, заготавливаться литература, в

специальных мастерских шло обучение ремеслам, намечались маршруты. Весной 1874 г.

несколько тысяч студентов «пошли в народ».

Всего «летучей пропагандой» было охвачено 37 губерний. Под видом мастеров,

торговых посредников и т.п. народники шли от деревни к деревне, пытаясь подтолкнуть

крестьян к бунту. Они призывали не платить налоги, говорили о несправедливом распределении земли, пропагандировали атеизм. Но деревня социалистическую пропаганду не приняла. Большинство крестьян расценили «хождение в народ» как барскую блажь. В результате в том же году более двух тысяч молодых революционеров оказались в тюрьме.

Потерпев первое поражение, народники в 1875 – 1876 гг. сменили тактику. На этот раз студенты увлеклись идеями П.Л. Лаврова. Теперь они собирались заняться систематической и планомерной пропагандой. Второе «хождение» было в виде постоянных поселений в деревне. Несколько тысяч юношей и девушек, бросив учебу, устроились на работу в земства в качестве учителей, фельдшеров, писарей и т.п. Для координации действий была создана организация «Земля и воля».

Успех и этого этапа оказался невелик, и в 1878 г. народническая деятельность переместилась в города.

На волне патриотического подъема в связи с войною 1877–1878 гг., у радикальной

части народников возникла иллюзия, что заветной цели можно достигнуть с помощью

террора. То есть на этот раз возобладали идеи П.Н. Ткачева (1844–1885).

Этого идеолога и его единомышленников к народникам можно причислить лишь

на том основании, что они действовали, как считали, во имя народа. Иллюзий в отношении крестьян они не питали, поэтому стремились совершить революцию не с помощью крестьян, а путем организации заговора узкой группы революционеров. Т.Н. Ткачев полагал, что самодержавие не имеет в стране социальной опоры, и достаточно нескольких десятков смелых и преданных революции людей, чтобы разрушить эту систему. Революционерам казалось, что с устранением конкретного лица, будь то царь или чиновник губернского уровня, проблемы исчезнут сами собой.

Возможность террора как одного из способов заставить власть считаться с обществом, признавали не только сами революционеры. Правда, терроризм в последней трети XIX в. не только у нас, но и во многих странах – в Италии, Ирландии, на Балканах, в Индии – становился общепринятым методом решения социально-политических проблем. Поэтому образованное русское общество оказывало террористам моральную поддержку и значительную материальную помощь.

В январе 1878 г. В.И. Засулич совершила покушение на петербургского градоначальника, генерал-адъютанта Ф.Ф. Трепова, приказавшего высечь розгами политического заключенного, за то, что тот не снял шапку при его приближении. Телесные наказания для политических заключенных были запрещены. В феврале террористы совершили покушение на помощника прокурора Киевского окружного суда, в мае – убили главу Одесского жандармского управления, в августе – шефа жандармов страны. 1879 г. А.К. Соловьев предпринял неудавшуюся попытку убийства государя. Известия обо всех этих попытках публика принимала с восторгом.

В августе 1879 г. организация «Земля и воля» раскололась на «Народную волю», которая решила перейти к террору, и «Черный передел», оставшийся на прежних пропаган-

дистских позициях. В «Народную волю» вошло до 2 тыс. человек, в «Черный передел» – 16

человек.

Террористов не смущало, что во время их актов гибнут ни в чем не повинные люди. Так, в ходе покушения С.Н. Халтурина на царя в Зимнем дворце в феврале 1880 г.

11 человек были убиты и 56 ранены. Когда народовольцы 1 марта в 1881 г. в ходе седьмого покушения осуществили, наконец, свое намерение и смертельно ранили Александра II, одновременно с ним двое прохожих погибло, а 20 оказались ранены.

Зловещая популярность терроризма предопределялась рядом причин.

В-первых, уровень общественных знаний не позволял понять глубину и сложность социального организма. В результате всю ответственность за социальные проблемы революционеры ошибочно возлагали на власть и на ее конкретных представителей.

Во-вторых, к террору революционеров толкало само политическое устройство страны, где не было иных способов общения с властью, кроме открытой конфронтации.

В-третьих, в условиях политической пассивности общества, террор казался максимально действенным средством.

Марксизм. Возникший в Европе в середине XIX в. марксизм представлял собой теоретическую реакцию на молодое капиталистическое общество, которое еще не накопило экономических возможностей для повышения уровня жизни народа и сохраняло жесткие формы эксплуатации, оставшиеся от предшествующего феодального строя. В то время теоретической и идеологической основой капитализма являлся либерализм, сводивший функции государства к задачам обороны и общественной безопасности. Считалось, что вмешательство в экономику противоречит сути буржуазного строя, а развитие экономики со временем само по себе приведет к автоматическому решению социальных проблем. Такое отстраненное и фактически безразличное отношение буржуазного строя к бедам основной массы населения и породило марксизм. Он был направлен на защиту беднейших социальных слоев. Наличие раздражающе богатого слоя буржуазии создавало у марксистов неправильное представление, будто все те блага, что по праву должны принадлежать трудовому народу, захвачены паразитирующей буржуазией. Отсюда возникала задача свержения буржуазного государства ради создания в будущем системы самоуправления народа. На месте частной собственности, по мысли К. Маркса и Ф. Энгельса, возникнет коллективная, и все созданное трудящимися будет делиться приблизительно поровну. Такой строй будет создан руками рабочих, поскольку у них нет частной собственности.

В конечном итоге марксисты собирались построить счастливое общество для всего человечества. Но в обозримом будущем – планировали решить социальные проблемы наиболее обездоленного слоя – рабочих.

Появление новой теории общественного развития встретило резкое возражение

большинства ученых и многих революционеров. Так, французский социалист, теоретик анархизма, экономист П.Ж. Прудон и русский анархист М.А. Бакунин пытались доказать К. Марксу и Ф. Энгельсу ошибочность идеи диктатуры пролетариата. Они предупреждали, что, в конечном счете, все сведется к кровавой бойне. «Дайте им полную волю, – пророчески предупреждал М.А. Бакунин, – они станут делать над человеческим обществом те же опыты, какие ради пользы науки делают теперь над кроликами, кошками и собаками»1.» Он был уверен, что марксизм приведет к установлению власти «незначительной горсти привилегированных избранных или даже не избранных»2.. Что, захватив власть, марксисты «будут представлять уже не народ, а себя и свои притязания на управление

1 Бакунин М.А. Философия. Социология. Политика. М., 1989. С. 435.

2 Там же. С. 438.

народом… А массу народа разделят на две армии: промышленную и землепашественную под непосредственною командою государственных инженеров, которые составят новое привилегированное науко-политическое сословие»1. Отчасти под влиянием их критики, а в большей степени в результате новых тенденций развития западноевропейского общества, все социал-демократические партии Западной Европы в 80–90-е гг. XIX в. исключили из своих программ положение о диктатуре пролетариата.

О несостоятельности экономической программы марксизма в XIX в. писал историк, юрист и философ Б.Н. Чичерин. Материальное равенство, считал он, приведет к потере интереса к труду наиболее активных и умных людей.

Теоретик анархизма, князь П.А. Кропоткин (1842–1921) указывал на опасность возникновения деспотизма в результате обобществления основных средств производства государством.

Не меньшую опасность для человечества представляла ориентация этой теории на интересы не отдельного человека (на что был направлен либерализм), а масс. Это связано с тем, что К. Маркс был философом по образованию. И в соответствии со своей специальностью, он должен был рассматривать максимально широкие процессы. Заботы, трудности и проблемы человека при таком подходе оказывались идентичными интересам масс, человечества в целом. Все частное, индивидуальное лишь мешало созданию всеобщей гармонии. В результате государственно-правовые механизмы, защищающие жизнь, свободу и имущество человека, в марксизме не закладывались.

Марксизм не был рабочим движением, так же, как и народничество не являлось движением крестьян. В России его социальной базой являлись недоучившиеся студенты из мещан и дворян.

Первые статьи К. Маркса и Ф. Энгельса попали в Россию на рубеже 40–50-х гг. В 1870 г. группа русских эмигрантов создала при первом Интернационале русскую секцию. Но интерес к марксизму возник, в основном, как реакция на крах народничества.

В 1883 г. возникли две группы: одна в Швейцарии («Освобождение труда» под руководством Г.В. Плеханова), другая – в Санкт-Петербурге (ее создал болгарский студент Д. Благоев). В 1885–1888 гг. в столице действовала группы П.В. Точисского, в 1889–1892 гг. – М.И. Бруснева. В 1887 г. в Поволжье несколько кружков создал Н.Е. Федосеев. Вместе взятые эти группы насчитывали несколько десятков человек.

Группа «Освобождение труда» занималась переводом марксистских произведений на русский язык, а группы, находящиеся в России, – их распространением и пропагандой марксизма на заводах и фабриках.

С конца 80-х гг. начали возникать национальные социал-демократические партии: в 1887 г. – Армянская социал-демократическая партия, в 1890 г. – Армянский революционный союз, в 1892 г. – Польская социалистическая партия, в 1896 г. – Литовская социалдемократическая партия и Рабочий союз Литвы, в1897 г. – Всеобщий еврейский союз в Литве, Польше и России (Бунд).

Увлечение студенчества и интеллигенции марксизмом в 90-е гг. было повальным.

В 1895 г. в Санкт-Петербурге В.И. Лениным (1870–1924) и Ю.Л. Мартовым был создан

«Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Он объединил 20 марксистских кружков города. По типу «Союза борьбы» марксистские группы возникли и в других городах. В 1898 г. в Минске на съезде представителей этих групп оформилась Российская социалдемократическая рабочая партия (РСДРП). В его работе приняли участие 9 делегатов, представлявших 5 местных социал-демократических групп.

1 Там же. С. 485 – 486.

Вскоре молодое марксистское течение раскололось на основе разных оценок уровня развития капитализма в России. Либеральные марксисты (П.Б Струве, Н.А. Бердяев, М.И. Туган-Барановский, С.Л. Франк) полагали, что капитализм в России развивается, следовательно, реформы возможны, а они предпочтительнее революций. Ортодоксальное направление возглавляли В.И. Ленин и Ю.О. Мартов. Они считали, что капитализм до предела обострил в России все социальные противоречия, подвел страну к революции, с помощью которой можно провести радикальные преобразования.

В 1903 г. социал-демократы провели свой второй съезд. На нем произошел раскол на две фракции – меньшевиков и большевиков. В 1905 гг. между большевиками и меньшевиками возникли разногласия по всем принципиальным вопросам, и единая РСДРП раскололась на две самостоятельные партии. Большевики были сторонниками более жесткой внутрипартийной дисциплины, преувеличивали, как степень консерватизма российского самодержавия, так и уровень развития капитализма в России. Из этого вытекал их радикализм. Меньшевики стояли на иных позициях, они были толерантны, а к другим оппозиционным партиям относились как к своим политическим союзникам.

Наиболее видными меньшевиками стали Ю.О. Мартов, П.Б. Аксельрод, Ф.И. Дан,

Г.В. Плеханов, А.Н. Потресов, Н.Н. Жордания, И.Г. Церетели, Н.С. Чхеидзе. В большевистское руководство первоначально входили В.И. Ленин, Л.Б. Красин, В.А. Носков, А.А. Богданов, А.В. Луначарский, М.С. Ольминский, В.В. Воровский, И.Ф. Дубровинский и некоторые другие. Позднее все они или разочаровались в революции и прекратили политическую деятельность, или были вытеснены В.И. Лениным (1870–924) из партии как оппортунисты.

Организационная деятельность РСДРП сконцентрировалась на пропаганде марксистских идей. Их «теоретическая» работа свелась к доказательству относительно высокого уровня развития капитализма в России, что делало возможным применения марксизма к анализу социально-политических и экономических процессов. Критику марксизма со стороны западноевропейских политологов, экономистов и правоведов большевики и меньшевики игнорировали. В среде большевиков отсутствовала культура спора, все конфликты разрешались исключением «оппортунистов» из партии.

Ни большевики, ни меньшевики теоретическими вопросами фактически не занимались. Однажды уяснив себе марксистские основы, они на своих съездах рассматривали в основном вопросы тактики. Это происходило, во-первых, потому, что научный анализ является прерогативой ученых. Политики же (и революционеры в этом случае не исключение) обсуждают вопросы достижения поставленной цели, а не саму цель. Во-вторых, образовательный уровень марксистов не позволял им заниматься теорией. Например, из

63 большевиков, входивших в течение 1903–1918 гг. в Центральный комитет лишь 11 человек имели высшее образование, 18 – проучились в вузах по два-три семестра, 9 – получили среднее образование, 18 – начальное, 7 – в школу не ходили вообще. В-третьих, 28 из них являлись профессиональными революционерами, то есть не имели спокойной домашней обстановки, которая позволила бы им заниматься наукой.

Эсеры. Во второй половине 90-х гг. в Санкт-Петербурге, Пензе, Полтаве, Воронеже, Харькове и Одессе возникли первые группы социалистов-революционеров: «Северный союз социалистов-революционеров», «Рабочая партия политического освобождения России», «Южная партия социалистов революционеров», «Аграрно-социалистическая лига». Они были малочисленны.

Идеологами эсеров стали А.В. Пешехонов, П.А. Вихляев, К.Р. Кочаровский, Б.Н. Черненков. В начале XX в. главным идеологом стал В.М. Чернов (1873–1952). Они полагали, что Россия должна найти свой собственный путь движения к социализму. В отли-

чие от народников, эсеры не считали крестьян социалистами по природе, но надеялись на то, что общинные традиции облегчат победу социализма в стране. Возможность применения к России марксизма однозначно отвергалась.

Специфической чертой эсеровской тактики было признание индивидуального

террора, который рассматривался как средство мобилизации революционных сил, подталкивания общества к революции, а власть – к преобразованиям. В 1901 г. они убили министра народного образования Н.П. Боголепова, в 1902 г. – министра внутренних дел Д.С. Сипягина, в 1903 г. – уфимского губернатора Н.М. Богдановича, в 1904 г. – министра внутренних дел В.К. Плеве, в 1905 г. – генерал-губернатора Москвы Великого князя Сергея Александровича. Не меньший общественный резонанс имели убийства и других высокопоставленных чиновников.

К 1905 г. в стране действовало около 40 эсеровских организаций общей численностью 2–2,5 тыс. человек.

Либералы. В сравнение с предшествующим периодом, либерализм второй половины XIX в. превратился в более сложное политическое течение.

Интеллектуальной базой либералов оставалась университетская среда. Ее участники по-прежнему пропагандировали идеи раскрепощения личности, правового государства и социальной справедливости. Идеологами либералов были К.Д. Кавелин, Б.Н. Чичерин, В.А. Гольцев, Д.И. Шаховский, Ф. И. Родичев, П.А. Долгоруков. Определенные организационные функции выполняли редакции газет «Санкт-Петербургские ведомости», «Русские ведомости», «Голос», «Земство», журналы «Русский вестник», «Русская мысль», «Вестник Европы», «Юридический вестник» и некоторые общественные организации.

В 60-е гг. либералы неожиданно обрели союзника в виде мелкопоместного дворянства, занявшего ключевые позиции в земствах. Одним из очагов дворянского либерализма были бедная Тверская губерния. В основе поведения этого социального слоя лежали как идейные мотивы, так и политический меркантилизм: только таким образом мелкое дворянство могло обрести политические права.

В феврале 1862 г. тверские дворяне обратились к Александру II с предложением созвать законодательный выборный орган. В январе 1865 г. с аналогичным проектом к царю обратилось московское дворянство. В 1879 г. земцы Тверской губернии вновь попросили царя даровать России политические свободы. В других адресах и записках на имя царя указывалось на ограниченность реформ и необходимость их развития. После

1881 г. дворянство «требовало» допущение их в правительственные комитеты. В определенной степени эти инициативы нашли поддержку у М.Т. Лорис-Меликова, Н.Х. Бунге.

На рубеже XIX–XX вв. либерализм стал более активным. Он открыто выдвинул

идею борьбы за политические реформы. Традиционная легальная деятельность дополнилась нелегальной. Значительный вклад в объединение разрозненных сил внесла группа «Освобождение», созданная в 1902 г. Ведущую роль в либеральном движении этого

периода играли В.И. Вернадский, князья Павел и Петр Д. Долгорукие, князь Д.И. Шаховский, И.И. Петрункевич, П.Н. Милюков, Н.Ф. Анненский, В.Я. Богучарский, П.Б. Струве.

Либерализм начал превращаться из интеллектуального течения в социальнополитическое движение.

Либералы скептически относились к идее самобытности России. Они рассматривали Россию как страну отстающую, но идущую в том же направлении, что и капиталистическая Европа. Специфика России, по их мнению, заключалась лишь в том, что ожидаемые реформы должен был проводить царь.

Консерватизм. В отличие от консерватизма предшествующего периода, этот – был уже не только системой мировоззрения, но и результатом осмысления опыта государственного устройства и общественных отношений.

Консерваторы отнюдь не были ретроградами и реакционерами. (Действительные реакционеры – черносотенцы – появятся лишь в ходе революции 1905–1907 гг.) Они вздыхали о прошлом, но никто их них не собирался его возвращать. Более того, в консервативных кругах иногда возникали вполне либеральные проекты, например: П.А. Шувалов и П.А. Валуев убеждали Александра II принять меры по расширению слоя частных земельных собственников, предоставлению политических прав поместному дворянству.

Основной ценностью консерваторов являлось самодержавие. В отличие от либералов,

которые увлеклись популярной идеей об универсальности исторического пути различных народов, консерваторы исходили из специфичности социального организма России. Они видели, что на Западе демократия имела под собой экономическую основу, в России же она является политическим движением; что на протяжении всего времени существования в стране либерального и революционного движений, они так и не получили сколько-нибудь широкой общественной поддержки и не представляли собой значительной величины. Либерализм, демократия, Конституция, по их мнению, были порождением европейской культуры, следовательно, явлением для России чуждым и неприемлемым. Это не означает, что их удовлетворял существующий государственный механизм и состояние общества. Многие консерваторы критически относились к правительственной политике, но альтернатива в виде республики или даже конституционной монархии казалась им большим злом. Носителями этого зла они считали революционеров-нигилистов, а результатами их действий – распад национальных устоев, традиций и культуры.

Время показало, что их интуитивное опасение демократизации политической системы России было оправдано: между демократизацией этой системы и стремлением сохранить страну в существующих границах действительно было неразрешимое противоречие, связанное с многонациональным составом России. Совсем не случайно в начале XX в. партии, выступавшие за сохранение «единой и неделимой России», оказывались крайне консервативными в национальном вопросе. И наоборот, социалистические партии, выдвигая проекты демократических преобразований, неизбежно приходили к мысли о праве нации на самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства. Поэтому в споре о том, как лучше решать социальные проблемы – путем демократизации или укрепления государства – консерваторы выбирали второй вариант. Демократизация, по их расчетам, вела не только к плебеизации государственного управления, но и к распаду страны. А введение любого подобия Конституции породит лишь одно – анархию: крестьяне поймут Конституцию как освобождение от любых обязанностей перед государством.

Консерватизм не был однородным, прямолинейным и слепым. Признавая необходимость сильной самодержавной власти, консерваторы различались во взглядах на форму этой власти: одной группе был ближе идеал полицейского государства (ее оплотом являлось Министерство внутренних дел), другие стремились к правовому государству (цитаделями этой группы служили министерства финансов, юстиции, Государственный совет и Сенат).

Действия революционеров и либералов определялись абстрактными рассуждениями, а не реальными знаниями о социально-экономическом положении и возможностях общества. Лишь высшая бюрократия и, прежде всего, государи, знали о сложностях этих процессов. Поэтому в своих действиях они были крайне осторожны.