Государственное развитие ссср во второй половине 40-х-53 гг.

Государственное развитие ссср во второй половине 40-х-53 гг.

Государственный строй советской империи в рассматриваемый период не претерпел существенных изменений. В 1946 г. наркоматы были переименованы в министерства. В декабре 1947 г. была проведена очередная конфискационная денежная реформа. В целом в политическом и государственном устройстве сохранялись те же репрессивные тенденции, что и в предшествующий период.

В послевоенный период в сфере правового регулирования экономикой договор вновь становится одним из важнейших стимулов, делаются попытки сочетать жесткое планирование с более гибким хозрасчетом. В апреле 1949 г. Совет Министров СССР принял постановление «О заключении хозяйственных договоров», в котором закреплялась двойная система договоров: генеральные заключались между хозяйственными системами и отраслями, локальные – между предприятиями. Договоры должны были содержать ряд обязательных положений: количество, ассортимент, качество, цена, порядок, сроки исполнения и формы ответственности сторон.

Произошли изменения в области трудового законодательства. В июле 1945 г. на основе закона о демобилизации местным органам власти и руководителям предприятий вменялось в обязанность срочное (в течение месяца) предоставление работы демобилизованным военнослужащим. Потребность в большом количестве рабочей силы потребовала восстановления организованного набора рабочих на основе договоров с колхозами. Воссоздавались специальные органы по вербовке рабочей силы.

В области колхозного права важнейшим послевоенным актом стало сентябрьское

1946 г. постановление «О мерах по ликвидации нарушений Устава сельскохозяйственной артели в колхозах», направленное на закрепление за колхозами отведенных им земельных массивов и предотвращение перехода этих земель в индивидуальное пользование. Для контроля за выполнением Устава сельхозартели при правительстве был создан Совет по делам колхозов. В апреле 1948 г. принимается другое постановление правительства «О мерах по улучшению организации, повышению производительности и упорядочению оплаты труда в колхозах», упразднившее такую структурную производственную единицу колхоза, как звено, и восстановившее производственную бригаду в качестве основной формы организации труда в колхозе.

ГЛАВА 10. Советское государство и право в середине 50-х – начале 90-х гг. XX в.

Общая характеристика политического и государственно-правового развития СССР и Советской России в середине 50-х – начале 90-х гг.

Либерализация общественных отношений в стране началась после смерти И. В. Сталина в марте 1953 г. и ареста Л.П. Берия в июне того же года. Первыми признаками этого стали прекращение массовых репрессий и начавшийся процесс реабилитации жертв сталинского террора. В 1953–1954 гг. наметился поворот в экономической политике, переоценке подвергалась и внешнеполитическая доктрина.

Короткий период Хрущевской оттепели в определенной мере изменил сущность правовой политики и практики, но по-прежнему, наиболее преследуемыми, оставались преступления, связанные с деятельностью в сфере идеологии, в сфере политического соперничества и политической борьбы.

Эпоха «коллективного» руководства, проводимая Л. Брежневым хотя и сменила вывески государственно-правового преследования инакомыслящих, хотя и стала действовать, применяя демократические лозунги, но породила волну диссидентов, которые от гуманизма «социально-справедливого и свободного» общества вынуждены были бежать в страны «буржуазного запада».

Именно этот период, в начале 60-70-х годов, под вынужденным брожением развенчанного вождизма и культа личности, была сделана попытка построения «социалистического правового государства».

В этот период законодательные акты, в том числе уголовные и уголовнопроцессуальные нормы, правовые нормы о труде, земле и т.д. претерпели значительную переработку. Кодификация уголовного и административного права проводилась в целях правового регулирования общественных отношений и защиты общества, каждого члена общества от преступных посягательств, но в конечном итоге она так и не стала демократическим законодательством.

Взять хотя бы для примера, некоторые основные статьи уголовного и уголовнопроцессуального кодекса РСФСР: «Статья 7. Понятие преступления. Преступлением признается предусмотренное уголовным законом общественно опасное дияние (действие или бездействие), посягающее на общественный строй СССР, его политическую и экономическую системы, …» и т.д. где можно выделить слова: «… на … общественный строй СССР, его политическую … системы …». Как видим, законодатель утвердил незыблемость строя и политической системы, поставив тем самым ограничения для тех, кто мог бы не согласится с провозглашенным строем и политической системой.

Интересно и то, что со времен В.И. Ульянова-Ленина не было сколь-нибудь теоретического продолжения «марксисткой философии», «философии развития социализма», обоснований и стадий социализма, таких как социализм «окончательный», «развитой» и т.п.

Политические лидеры были по своей сути администраторами с амбициями вождей, но ни в коей мере не теоретиками государственно-политической жизни. Единственное, на что они были способны, это перетряхивать, обновлять и приспосабливать для своих целей

«творческое наследие классиков марксизма-ленинизма». Это был тупик философии, тупик утопической идеи, утопической мечты. Да и само понятие Маркса о развитии общества было приспособлено к желаниям революционных вождей.

Если по Марку смена общественных формаций, т.е. революции, возможны только тогда, когда экономические отношения разовьются на столько, что этому базису будут мешать реакционные, консервативные политические надстройки, то по В. Ульянову все

выглядит упрощенно: низы не хотят, а верхи не могут. Здесь и кроется вся суть уголовноправовой политики, а именно – оградить тупик философии от краха, построенное «на песке» общество и государство – от падения, узурпированную власть вождей и творцов от политического краха.

Трудно сказать понимали ли сами «вожди» сложившуюся ситуацию. Должны были понимать, если не сами, то их ближайшее окружение. Может быть именно это заставляло

«лидеров партии и народа» грабить свой народ, паразитировать на загнанном в тупик социализма обществе. В такой ситуации «слепые» были более послушны, податливы и безголосы.

Перестройка, начатая лидером коммунистической партии М. Горбачевым, на первом своем этапе пошла по пути политических реформ. Такое стремление потянуть вслед за политикой экономику ни в коей мере не могло принести желаемого успеха. Лозунги о демократии, свободе и гласности, проводимые в жизнь методами подачек, таких как альтернативные выборы, как избрание директоров и иных хозяйственных руководителей, разрешение кооперативной деятельности, обеспечение свободы печати с «жаренными фактами», только поднимали авторитет, содействовали популярности, привлекали к себе своими целями построения свободного, обновленного общества.

Но методы построения такого общества, в виде рекомендаций и указаний, провозглашаемых с партийной трибуны, не могли действовать долго и именно поэтому и не принималось кардинальных, жизненно необходимых решений. Нерешительность, топтание на месте, повторение из года в год тезисов о «пошедшем процессе и новом мышлении» уже не могли обмануть общество, вкусившее «запах свободы».Топтание проявилось не только в законодательных актах, актах имеющих экономическое, политическое и общественное значение. Хотя и была провозглашена линия на построение правового государства, но фактически такого построения и не начиналось. Ожидаемые изменения в правовой системе государства, в правовом обеспечении деятельности государственных органов, экономических структур, за исключением незначительных уступок, так и не наступили. Такое промедление грозило обществу экономическими и политическими потрясениями, что в конечном итоге и произошло в форме «парада суверенитетов», забастовочного движения и национальных конфликтов, жесточайшего экономического кризиса.

Общество нуждалось в иных, более решительных мерах, в более решительном проведении реформ, что и послужило толчком к смене власти с коммунистического тоталитарного режима, на власть, придерживающуюся более демократических принципов.

Однако приход к власти, конкретно в России, демократически нацеленного содружества партийных и общественных течений, так и не смог стабилизировать экономического положения. А как следствие такой нестабильности – рост преступности, распространение преступности во все более широкие сферы деятельности. Если, при развитой экономике мы говорим о рынках сбыта, то при развитой преступности мы говорим о борьбе за сферы влияния.

Таким образом ускорилась монополизация преступной деятельности, активировалось сращивание преступности, в уголовном смысле, с органами власти и экономическими структурами. Складывается ситуация, когда преступность может стать неуправляемой и полностью выйдет из под контроля.

Характерны в этом случае попытки государственных органов успокоить общественное мнение принимаемыми мерами. Особенно это проявляется в принятии Закона России о милиции, Закона об оперативно-розыскной деятельности, новых уголовнопроцессуальных и уголовных кодексов России. Однако, достаточно странным выглядит

это направление борьбы с преступностью на фоне дальнейшего извращения гуманности. Гуманность, почему-то, понимается как лояльно-сентементальное отношение к преступникам, а не гуманное отношение к обществу, к интересам большинства.

Оценивая современное состояние преступности, резкий рост уголовной преступности, перспективы дальнейшего ухудшения криминогенной обстановки на фоне падения экономики, на фоне нестабильности правовых институтов, неопределенности правовой политики государства, все в большей степени убеждаешься, что существующие властные структуры обеспокоены не действительным состоянием дел, а решением проблем раздела власти.

Коррупция в системе органов государственной власти, дальнейшее сращивание уголовной преступности с властью угрожает существующим структурам власти тем, что демократы, своим лозунгом избравшие политику, направленную на защиту личности и экономическое возрождение , могут быть заменены ставленниками мафиозных структур. Это опасно не только для структур органов демократической власти но угрожает всей системе государственности.

Понятно, что преступность не может быть возведена в полной мере в степень государственной политики, но обеспечить неприкосновенность преступных организаций от правового воздействия, обеспечить защиту преступных явлений законными способами, при развитии коррупции – вполне реальная перспектива.

Авторитарное советское государство и право

(середина 50-х – середина 80-х гг.)