Первая государственная дума в воспоминаниях и оценках современников

Первая государственная дума в воспоминаниях и оценках современников

27 апреля 1906 г. состоялось событие исторического масштаба

– в России начала работу Государственная дума – представительное учреждение с законодательными полномочиями. Открытие Государственной думы воспринималось современниками как первая серьезная уступка, вырванная у самодержавия революцией. «Дума народного гнева» и «Дума народных надежд» оказалась в центре внимания публицистов, политических деятелей и обычных граждан, так как с народным представительством связывалось слишком много ожиданий на позитивные перемены и возможность решения серьезных вопросов, прежде всего аграрного. Не случайно не встретила широкой поддержки у избирателей тактика бойкота Думы, предложенная революционно-демократическими партиями. Городской обыватель устал от хаоса и анархии революционных дней, а крестьянство увидело возможность реального решения земельного вопроса. Декабрьское вооруженное восстание в Москве убедило либералов в необходимости ввести освободительное движение в легальные рамки законодательной деятельности. Однако созыв Государственной думы в условиях продолжающейся революции порождал эйфорию достигнутого успеха у многих оппозиционных лидеров и простых избирателей. Казалось еще немного и самодержавная власть окончательно капитулирует перед волей народного представительства. Поэтому первый российский парламент изначально был призван стать скорее трибуной, открывающей возможность свободно высказать накопившиеся недовольство, озвучить собственные политические требования и позиции, нежели законодательное учреждение, готовое к позитивной законодательной работе.

Хотя избирательный закон 11 декабря 1905 г. вводил принципы неравного, непрямого, невсеобщего избирательного права, тем не менее, учреждение народного представительства открывало доступ к рычагам власти представителям различных социальных слоев российского общества. Для политических партий и общественных организаций выборы явились первым опытом легальной политической деятельности, предоставлявшей возможность пропаганды собственных программно-тактических взглядов и прямого общения с электоратом.

При этом широко освещавшая избирательную кампанию оппозиционная периодическая печать подчеркивала сложные условия, в которых проходили выборы, сопровождавшиеся административным произволом и полицейским насилием в отношении избирателей и прогрессивных кандидатов, в том числе от либеральных партий: Конституционно-демократической и Союза 17 октября.

Правительство выпустило специальный циркуляр, запрещающий руководящим государственным служащим принимать участие в предвыборной борьбе, рядовым чиновникам грозило увольнение в случае их несогласия с политикой правительства или в случае их принадлежности к кадетской партии, в связи с чем ряд кандидатовкадетов были уволены со службы. Полиция закрыла некоторые кадетские печатные органы: «Свободный народ» и «Народная свобода» в Петербурге, «Жизнь и свобода» в Москве, «Северный край» в Ярославле, «Волна» и «Мир» в Харькове, «Юг» в Херсоне и др. Во Владимире, Нижнем Новгороде и других городах запрещались предвыборные собрания кадетов, арестовывались лица, распространявшие партийную литературу, которая конфисковывалась. В Тамбове из-за преследований полиции не мог собраться партийный кадетский комитет и т.п.1 Распоряжение ряда ведомств, запрещающее чиновникам вступать в политические партии, сократило приток новых членов в партию октябристов, а запрет петербургского градоначальника на проведение в столице и ее пригородах «всяких публичных и частных собраний политического и экономического характера» на 1,5 месяца парализовал деятельность октябристов в Петербурге и столичном уезде. Явное расхождение правительственного курса с основами Манифеста 17 октября привело к разногласиям октябристов с властями. Лидер Союза 17 октября Д.Н. Шипов писал, что политика правительства являлась «глумлением» над Манифестом 17 октября, поскольку оно «продолжало неизменно следовать по пути насилий и произвола»: «Собрания воспрещались; печать подвергалась самому суровому преследованию, высылка лиц административными распоряжениями производилась энергичнее прежнего; и во всей стране господствовал режим чрезвычайной или усиленной охраны»2.

Последнее замечание Д.Н. Шипова немаловажно, так как первые выборы проводились в условиях революции: к началу работы Думы

82 из 87 губерний и областей Российской империи находились на военном положении или в условиях усиленной и чрезвычайной охраны. Об обстановке, в которой проходила избирательная кампания в Государственную думу и Государственный совет в провинции, характерно и образно вспоминал один из лидеров кадетской партии Ф.И.Родичев. Председатель земского собрания Тверской губернии предводитель дворянства Ф.А.Головин не успел произнести приветствие, обращенное к земским гласным, как «в эту минуту раздался взрыв, потрясший все окна в доме. Головин не докончил слова и бросился к дверям.

– Что такое?

– В губернатора бросили бомбу, его разорвало на части, и на стенах Дворянского собрания куски его мяса и мозги»3.

По словам Родичева, черносотенцы надеялись на то, что данный террористический акт произведет негативное впечатление на избирателей, однако на следующий день на избирательных участках уже никто не вспоминал об убийстве губернатора. Родичева поразило общее равнодушие к данному преступлению, царившее как среди рядовых граждан, так и среди соратников по партии4.

Репрессивные меры полиции и административных властей, применявшиеся с целью стабилизации политической обстановки в стране в рамках положения об усиленной и чрезвычайной охране, производили на население обратное действие. Как справедливо заметил кадетский публицист Ф.Мускатблит, «ничто не способствует росту оппозиции так, как выдвигаемые против нее чрезвычайные меры»5.

О массовом распространении оппозиционных настроений среди избирателей свидетельствуют донесения губернаторов министру внутренних дел. Так, губернатор Костромской губернии докладывал, что крестьянин Юрьевского уезда П.Горохов был избран в Государственную думу «исключительно потому, что он содержался в тюрьме по обвинению в составлении крестьянских приговоров, близких по содержанию к программе Всероссийского крестьянского союза.

…Содержание его в тюрьме, таким образом, послужило ему рекламой. И не будь этого факта, едва ли Горохов в качестве торговцамироеда попал бы в Думу». Аналогичными наблюдениями делился московский губернатор, отмечавший, что избиратели считали «каждого, подвергшегося судебной или административной мере, невинным страдальцем или героем»6.

При этом кадетские публицисты отметили, что в сельской местности активность избирателей была ниже, чем в городах: на съездах мелких землевладельцев в 114 уездах 38 губерний на выборы явилось всего 15,4\% избирателей, в 19 губерниях процент явившихся был выше этой цифры и в 19 губерниях ниже7. Современники обоснованно объясняли абсентеизм сельских избирателей не распространением в среде крестьянства идей бойкота, а условиями выборов, созданными администрацией: несвоевременным извещением избирателей о времени и месте избирательного съезда, полицейским произволом и насилием и т.п.8 Лидер кадетов П.Н.Милюков в качестве причины низкой активности избирателей называл отсутствие политической агитации партий в деревне из-за краткости сроков, установленных для предвыборной кампании, а также «напуганность провинции» политическими репрессиями9. Характерно наблюдение публицистов о сословной психологии крестьян, которые

«проявили недоверчивое отношение... ко всем другим сословиям» и

«старались по возможности выбирать только крестьян»10. При этом доверие крестьянства вызывал не зажиточный односельчанин, а

«средний торговый крестьянин, мало связанный с начальством (волостным или уездным) или совсем его игнорирующий»11.

В результате по итогам избирательной кампании полную победу одержали кадеты. Из 497 членов Думы 178 депутатов оказались кадетами, при этом они заняли наиболее ответственные посты в Думе. Ее первым председателем единодушно был избран член ЦК кадетской партии юрист С.А.Муромцев, получивший 426 голосов из

436. До завершения работы Думы он пользовался громадным уважением и авторитетом не только у депутатов, но и у министров. Как писал публицист А.Цитрон, Муромцев был «идеальным председателем», в совершенстве управлявшим сложным парламентским механизмом: «Голос твердый, даже властный, осанка полна достоинства, изящная фигура во фраке, с живыми юношескими глазами… Он импонирует палате и министрам. … Муромцев – аналитик: его мысль, индуктивно построенная, всегда ясна; речь отчетлива и не блещет истасканными выражениями ораторского искусства»12.

Сами кадеты в целом объективно проанализировали причины своей победы на выборах. В.А.Маклаков справедливо заметил, что успех партии на выборах объяснялся изменением политической ситуации в стране после поражения Декабрьского вооруженного восстания в Москве и соответственно переменой в настроении обывателей. Кадетская партия в глазах населения казалась партией мирного преобразования13. С другой стороны, П.Н.Милюков указывал на ту невольную «помощь», которую оказали кадетам революционнодемократические партии (социал-демократы и эсеры), бойкотировавшие выборы, в связи с чем кадеты оказались самой левой партией на выборах. Обращаясь к данному вопросу в воспоминаниях, лидер партии назвал триумф кадетов в ходе избирательной кампании «наша сомнительная победа»14.

27 апреля 1906 года состоялся торжественный прием в Зимнем дворце, который должен был подчеркнуть историческую значимость открытия первого народного представительства. Это событие произвело сильное впечатление на современников, во многих мемуарах как царских сановников, так и депутатов можно найти интересные зарисовки и описания приема, которые позволяют восстановить картину событий с разных сторон «баррикад».

«Утром 27-го меры принимаются такие, как будто ожидается какое-то шествие, писал А.Цитрон. Однако был отдан, по-видимому, приказ полиции “быть вежливой”. Действительно полиция вежлива до приторности. Иногда забудется городовой и съездит по загривку пробивающегося вперед локтями рабочего или крестьянина, но сейчас же опомнится и сконфуженный отойдет от побитого “гражданина”. Народные толпы с утра вливаются по боковым улицам в Невский, который превратился в какое-то море людское. Обычная глазеющая толпа теперь преисполнена какого-то особенного чувства ожидания и торжества. Сегодня народный праздник, праздник победы!»15

У Зимнего дворца были расположены войска в парадной форме. Из Москвы специально для церемонии были доставлены государственные регалии: знамя, меч, скипетр, держава и царская корона. На трон, расположенный в центре Георгиевского зала дворца, была накинута императорская горностаевая мантия, «причем говорили, что государыня сама расположила эту мантию на троне, дабы она спадала художественными складками»16. Зал разделили бархатными шнурами на две части, оставив между ними центральный проход. Под звуки государственного гимна высшие сановники внесли государственные регалии. За ними следовали Николай II, члены императорской фамилии, фрейлины и военная свита императора. Ф.И.Родичев с иронией описывал церемонию «большого выхода»: «Впереди шел пресмешной лысый мужчина, помахивая жезлом и как-то странно выкидывая в сторону и прямо ножки в белых шелковых чулках. Мужчина шел, весьма довольный сам собою. …Наконец, появились Их Величества. Впереди шла Мария Федоровна, с добрыми, милыми, веселыми глазками. Ей было, по-видимому, приятно все, что происходит, и занятно. За ней император и Александра Федоровна»17.

Левую сторону от трона заняли депутаты Государственной думы, а правую – члены Государственного Совета и Сената, высшие военные и гражданские сановники. Как отметили все очевидцы события

«контраст получился поразительный». Правая сторона зала сверкала золотом парадных мундиров, орденами и драгоценностями. Согласно Правилам о ношении придворными чинами установленных форм одежды (1882 г.) на больших торжественных выходах придворным надлежало быть в парадной форме одежды при всех регалиях и орденах18, дамам в особо оговоренных случаях в русских придворных платьях. При этом «исходя из наивной мысли, что народных представителей, среди коих было множество крестьян, надо поразить великолепием двора, члены царствующего дома женского пола надели на себя едва ли не все имеющиеся у них драгоценности. Они буквально были покрыты жемчугами и бриллиантами»19. По левой стороне зала

«толпились члены Государственной думы и среди них – ничтожное количество людей во фраках и сюртуках, подавляющее же большинство их, как будто нарочно демонстративно занявших первые места, ближайшие к трону, были члены Думы в рабочих блузах, рубашкахкосоворотках; за ними толпа крестьян в самых разнообразных костюмах, некоторые в национальных уборах, и масса членов Думы от духовенства»20. Многие депутаты привлекали к себе внимание своими

«фантастическими костюмами», как будто специально стремились выразить свое «презрение к светским условностям». На одном из них,

«дворянине Тверской губернии, был лиловый спортивный костюм с короткими брюками и красным галстуком, толстые чулки и горные ботинки; в руках он держал соломенное канотье»21.

После проведенного молебна император обратился к присутствующим с речью. По свидетельству С.Ю.Витте проект приветственного слова был составлен кадетами во главе с В.И.Ковалевским и передан императору через дворцового коменданта Д.Ф.Трепова22. По замыслу составителей, император в тронной речи должен был огласить основные законодательные направления деятельности Думы, которые намеривались реализовать кадеты в парламенте: политическая амнистия, подготовка законопроектов о гражданских свободах; введение всеобщего избирательного права, расширение бюджетных правомочий Думы и пр.23 Однако император, как отмечали его приближенные, сам блестяще справился с составлением своего выступления. Он приветствовал в лице депутатов лучших людей, избранных народом, и выразил уверенность в том, что депутаты отдадут «все свои силы на самоотверженное служение Отечеству для выяснения нужд крестьянства», «просвещения народа и развития его благосостояния», в целях установления порядка на основе права. Николай II назвал открытие Государственной думы днем «обновления нравственного облика земли русской. Днем возрождения ее лучших сил»24.

Сами кадетские лидеры были вынуждены признать, что речь императора, «хорошо написанная», произнесенная «с правильными

ударениями, с полным пониманием каждой фразы, ясно и искренно» была благосклонно встречена присутствующими. «Я не раз слышал потом мнение, писал Родичев, что Николай II не был умен. Тот, кто слышал его речь, обращенную к Думе, не мог с этим согласиться. Нет, этот человек все очень хорошо понимал. Недостатки его и противоречия не были недостатками ума»25.

С другой стороны, сама церемония большого выхода произвела негативное впечатление на народных избранников, особенно на представителей от крестьянства. «Золота-то на этом пузе сколько, целую деревню можно бы зиму прокормить», приводит Родичев в воспоминаниях слова стоявших рядом с ним крестьян26. Восточная роскошь двора и нищета «серой, почти сермяжной толпы, представлявшей народную Россию», усиливало стоявшее в зале напряжение классовой ненависти. Наэлектризованную атмосферу чувствовали присутствовавшие с обеих сторон. Многие депутаты откровенно демонстрировали свое презрение и враждебность к власти. «Проходя через Гербовый зал, где находились в своих великолепных придворных русских платьях городские дамы, один из депутатов обратился к своему спутнику со словами: “Что это? Мы находимся в зоологическом саду?” Сказано это было демонстративно громко», вспоминал В.Н.Воейков27. В.Н.Коковцову в толпе народных депутатов запомнилась «фигура человека высокого роста в рабочей блузе и высоких смазанных сапогах, с насмешливым и наглым видом рассматривавшего трон и всех, кто окружал его»: «Я просто не мог отвести глаз от него во время чтения государем своей речи, обращенной к вновь избранным членам Государственной думы, таким презрением и злобой дышало это наглое лицо»28. Депутатом, который произвел столь сильное впечатление на министра, был Ф. М. Онипко29 один из основателей Трудовой группы, активный агитатор Всероссийского крестьянского союза, организатор и участник вооруженного восстания в Кронштадте в июле 1906 г.

Неприязнь со стороны народа остро почувствовали все члены императорской фамилии. Родичева поразило выражение лица императрицы Александры Федоровны: «С опущенными углами рта, вся в красных пятнах, с насупленными бровями, со сверкающими злобой глазами… Она негодовала. Точно мы оскорблять ее пришли…»30. Мать императора Мария Федоровна, делясь впечатлениями от приема с Коковцовым, сетовала: «Они смотрели на нас, как на своих врагов, и я не могла отвести глаз от некоторых типов – настолько их лица дышали какой-то непонятной мне ненавистью к нам всем»31.

После завершения выступления императора «из рядов сановников и военных послышалось: “Ура!” Ряд членов Думы молчал. Сановники еще громче с напором стали кричать: “Ура, ура!” Члены Думы молчат.

Снова с негодованием кричат ура. Из думских рядов слышатся отдельные робкие возгласы, белым голосом, как говорят французы»32.

Таким образом, первая встреча власти с народными избранниками не вселяла уверенности в позитивном исходе работы Первой Думы. Как вспоминал С.Е. Крыжановский: «Разошлись в тягостном молчании. Сразу стало видно, что между старой и новой Россией перебросить мост едва ли удастся»33.

Однако народ с энтузиазмом ожидал начало работы думской сессии. Когда закончилась церемония, народные представители вышли из Зимнего дворца и большинство из них прошло на борт парохода, на котором по Неве были доставлены к Таврическому дворцу. По дороге пароход проплывал мимо здания тюрьмы «Кресты», из окон которой заключенные махали руками, платками, самодельными флагами, приветствуя депутатов, со всех сторон неслись крики: «Амнистия!» «Народные представители взволнованы, у некоторых на глазах слезы. Пароход пристал к берегу. На берегу толпа. Доверчивое “ура” с возгласами “амнистия” несется оттуда. Депутатам жмут руки. Родичева несут на руках во Дворец. А Таврический оживлен: масса народа спешит туда. Сановники, духовенство, журналисты вливаются в широкий кулуар»34. После проведенного молебна в 17 часов 5 минут статссекретарь Э.В. Фриш открыл заседание. Началась история семидесяти двух дней первого российского парламента.

Сразу после подведения итогов выборов у представителей власти не осталось никаких иллюзий о возможности совместной работы с Думой. Анализ социального состава депутатов показывает, что к высшим классам относилось не менее 28\% от общего числа депутатов (крупные землевладельцы и скотоводы, промышленники, банкиры, коммерсанты и пр.), 34\% оказались служащими и представителями интеллигенции, 38\% принадлежали к социальным низам, из них не менее 30\% были землепашцами35. Большое число крестьян в сочетании с радикально настроенной интеллигенцией предопределил «левый» состав первой Думы и революционные настроения, царившие в ее стенах. В частности, министр финансов В.Н. Коковцев еще накануне открытия думской сессии был уверен в неизбежности конфликта между правительством и Думой, подчеркивая, что «каким бы ни было правительство, оно не сможет работать и должно будет уйти, если только сразу же государь не встанет на путь роспуска Думы»36. Новый председатель Совета министров И.Л.Горемыкин, сменивший на этом посту С.Ю.Витте, перед открытием Думы со слов Коковцева так характеризовал сложившееся положение: «Она будет заниматься одной борьбой с правительством и захватом у него власти, и все дело сведется только к тому, хватит ли у правительства достаточно сил и умения, чтобы оставаться властью в тех невероятных условиях, которые созданы этой невероятной чепухой, управлять страной во время революционного угара какой-то пародией на западноевропейский парламентаризм»37.

Тем не менее, власть попыталась поставить под контроль депутатов-крестьян. Министр внутренних дел П.Н.Дурново поддержал идею правого депутата Думы полковника М.М.Ерогина, предложившего воздействовать на крестьян-депутатов в консервативном духе. В Петербурге для крестьян были сняты специальные дешевые квартиры, разработана правительственная программа пропаганды среди крестьян. Однако данный план полностью провалился. Первоначально несколько десятков крестьян удалось привлечь в «ерогинские квартиры», однако они быстро их покинули38.

Интерес населения к работе первого парламента был чрезвычайно высок, и его деятельность широко освещалась в прессе. В 1-й Думе было аккредитовано свыше 80 периодических изданий. Для координации информационной деятельности при Государственной думе было создано Бюро печати, которое отвечало за работу журналистов и распределяло присутственные билеты между ними. Писатель и публицист В.Г. Тан-Богораз приводил типичную картину, которую можно было наблюдать за стенами Думы: «…Меня останавливает какой-то грязный, оборванный, чуть-чуть пьяный старик. Должно быть за милостыней. Я вынимаю кошелек, ибо человеку, желающему выпить, по принципу подаю по крайне мере семитку.

Нет, возражает старик, а вы расскажите, что нового в Думе? Это явление последних двух недель. Уже четвертый раз хулиганы останавливают меня на улицах и, вместо милостыни, спрашивают:

Что нового в Думе? Что пишут в газетах? – Даже в декабрьской Москве хулиганы не задавали таких вопросов»39.

После начала работы сессии Думы в нее хлынул поток петиций, прошений, обращений от населения. Как вспоминал С.Е. Крыжановский: «Население вообще поняло открытие Думы как нарождение высшего присутственного места, в которое можно было обращаться по всем делам, проигранным в других инстанциях. Со всех концов России посылались прошения: кто жаловался на решение суда, кто просил о разводе, о помиловании и пр. По роспуске Думы эти прошения, числом до пятнадцати тысяч, были переданы в подлежащие министерства»40.

В этом потоке обращений выделялись крестьянские приговоры и наказы. Еще 18 февраля 1905 был издан императорский указ, предоставлявший право всем подданным подавать «виды и предложения» на высочайшее имя «по вопросам, касавшимся усовершенствования государственного благоустройства и улучшения народного благосостояния». Их рассмотрение возлагалось на Совет министров. Указ сопровождался оговоркой, что «основные законы империи» должны быть «незыблемо и непременно сохранены». И хотя действие указа было непродолжительным, так как он был отменен указом 6 августа 1905 года об учреждении Государственной думы, тем не менее, он вызвал приговорное крестьянское движение. Крестьянство писало о своих нуждах, прежде всего малоземелье, крайней бедности и разорении, сравнивая свое положение с положением «рабов и вьючных животных», считая себя «закованными в

рабские сети» и «замученными насмерть»41.

Не довольствуясь приговорами, крестьянство посылало в Думу к своим избранным депутатам ходоков от сельских и волостных сходов. Цитрон, делясь впечатлениями о работе Думы, отмечал: «Ходоков в кулуарах все больше и больше. С каждым днем прибывают в столицу проведать и проследить своих избранников, напомнить им о клятве, данной миру. Вот два вотяка сидят на бархатном диванчике и оживленно говорят со своим депутатом Целоусовым, читают ему какие-то письма. Ходоки старые, почтенные, с морщинистыми лицами, в своих национальных костюмах и с белыми повязками на голове»42.

При этом депутаты, согласно положению о работе Государственной думы, не имели права ни принимать наказы, ни общаться с делегациями своих избирателей. В России, как и в других странах, была принята доктрина национального представительства, согласно которой член парламента представлял не избирателей своего округа, а нацию в целом. Однако на практике депутаты левых фракций не только принимали наказы, но и старались их выполнять, кроме того активно общались с избирателями за пределами Думы.

Между тем многие депутаты-крестьяне оказались в сложном материальном положении. Не смотря на то, что членам Думы полагалось суточное содержание в 10 рублей и оплата путевых издержек, сумма немалая по тому времени, крестьяне обязывались своими сходами отсылать часть денег в деревню сельскому обществу. Так, через неделю после открытия Думы крестьянский депутат от Тульской губернии явился к С.А.Муромцеву с просьбой разрешить отбыть домой. На вопрос Муромцева: «В чем причина?» сослался на нехватку денег. Председатель Думы был удивлен: «Неужели не хватает 10 рублей в день?» На что депутат ответил: «Как бы не хватать, да я обещался перед деревенским сходом 7 рублей в день отдавать в деревню. Значит, остается 3 рубля в день, а этих денег, как хотите, хватать

не может»43. Крестьяне выходили из положения тем, что пытались дополнительно заработать: «некоторые открыли мелкую торговлю, один

– курятную, поступили в швейцары, дворники и другие подобные должности», были и те, кто «пьянствовал по кабакам»44. Вместе с тем, в Трудовой группе среди депутатов-крестьян в ходе сессии выделились яркие неординарные личности, талантливые ораторы. Таким был, например, депутат от Тамбовской губернии крестьянин И.Т. Лосев45, получивший известность после своего выступления в прениях по декларации правительства 13 мая 1906 г., в котором сравнил русское крестьянство, доведенное до крайности нищетой и бесправным положением, с библейским слепым Самсоном: «Мы сильны, но всеми хитростями и кознями мы ослеплены и поэтому нас берут на это зрелище, как Самсона брали филистимляне… Но я одно должен сказать вам, я не ручаюсь за то, выдержит ли этот несчастный Самсон или также упрется и скажет: “Умри, душа моя, с филистимлянами!”»46.

С первых дней работы сессии разворачивалось противостояние Думы с правительством. По инициативе кадетской фракции был подготовлен ответный адрес Думы на тронную речь царя, в котором излагалась законодательная программа деятельности народного представительства. В адрес были включены такие требования, как политическая амнистия, уничтожение Верхней палаты Государственного Совета, расширение законодательных полномочий Думы, всеобщее избирательное право, создание ответственного думского министерства, требование принудительного отчуждения помещичьих земель (включенное под давлением трудовиков). Адрес, по расчетам кадетов, должен был сплотить оппозицию, с одной стороны, и продемонстрировать правительству готовность Думы работать совместно на базе представленной программы с другой. В адресе указывалось, что «возрождению страны» мешает не верховная власть, а «самовластие чиновников», «которые покрыли страну позором бессудных казней, погромов, расстрелов», и подчеркивалось, что целью работы Думы будет создание государственного порядка, основанного «на мирном строительстве всех классов и народностей на прочных устоях гражданской свободы»47. Как вспоминал П.Н. Милюков, кадеты «очень гордились этим документом», адрес Думы в их представлении «должен был служить ее завещанием для осуществления в будущем всего в нем намеченного»48.

Однако кадетский адрес в Думе оказался под перекрестным огнем критики, как справа, так и слева. При его обсуждении в Думе выступили почти 100 ораторов, и от различных фракций было внесено 32 поправки, из которых большинство было отвергнуто49.

Правительственные круги не пошли навстречу большинству Думы. Император категорически отказался принять думскую депутацию, избранную для вручения ему ответного адреса. 13 мая 1906 г. глава кабинета И.Л. Горемыкин выступил в Думе с декларацией правительства, в которой премьер отверг все основные требования думского адреса. В ответ Дума вынесла правительству вотум недоверия. Депутаты расценили выступление премьера как начало открытой конфронтации между парламентом и правительством.

Современники писали об открытом бойкоте Думы кабинетом Горемыкина. Министры не являлись на заседание парламента и не вносили на его рассмотрение свои законопроекты. Между тем кадет В.А. Маклаков отметил, что правительство во главе с С.Ю.Витте получило отставку 22 апреля, то есть за пять дней до открытия Думы. Формирование нового кабинета И.Л.Горемыкина проходило в спешном порядке. Более того, император поставил условие, чтобы ни один из прежних министров «в новый кабинет не вошел». По мнению Маклакова, новое министерство «при добром желании не могло явиться в Думу с

готовой программой»50. Тем не менее, правительство публично объявило о своей программе в выступлении премьера 13 мая и соответственно с декларацией внесло законопроекты: 1 июня о местном суде и служебных преступлениях и 12 июня о расширении крестьянского землевладения. Маклаков обвинил Думу в том, что она систематически «не давала хода проектам правительства, хотя была создана главным образом для рассмотрения их», поскольку просто не хотела работать с министерством51. Рассуждая таким образом, автор упускает, на наш взгляд, существенный момент: поскольку депутаты однозначно высказались против декларации правительства, отвергнувшей требования думского адреса, постольку законопроекты, составленные на базе правительственной программы не могли их удовлетворить. Публичное обсуждение этих законопроектов в Думе могло только усугубить конфликт с правительством, поэтому стараниями кадетов внесенные министерством законопроекты без прений передавались в думские комиссии. В связи с этим, только один правительственный законопроект, внесенный в Думу, стал законом о продовольственной помощи голодающим, так как был лишен политической подоплеки.

Тактика бойкота Думы, избранная кабинетом Горемыкина, находит подтверждение и в воспоминаниях царских сановников. В частности, министр А.П. Извольский писал, что Горемыкин вместо установления нормальных рабочих отношений с парламентом занял позицию, не имевшую «прецедента в истории»: «он решил игнорировать Думу, рассматривая ее как собрание беспокойных лиц, действия которых не имеют никакой значимости...». Правительство, по мнению министра, совершило крупный просчет, не представляя в течение 1,5 месяцев на рассмотрение Думы своих законопроектов, ограничившись двумя требованиями о кредитах: «одно касалось вопроса об открытии школы и другое о сооружении паровой прачечной для Юрьевского университета». Подобное пренебрежительное отношение к народному представительству, обоснованно полагал Извольский, привело к еще большей конфронтации Думы и кабинета и радикализации настроений депутатов52.

Между тем в самих Основных законах были заложены статьи, фактически парализовавшие законодательную деятельность Думы. Как отмечал И.И. Петрункевич, министерство «отгородилось» от парламента всеми законами и «сносилось с ним как с неприятельским лагерем». Так, закон предоставлял министрам месячный срок для ответа на запросы Думы, и «каждый министр считает необходимым использовать этот срок в полной мере»53. Закон также устанавливал месячный срок для рассмотрения думских законопроектов министерством, прежде чем депутаты могли их обсуждать в парламенте. Этим правом также широко пользовались министры. Н.Ф. Езерский писал, что в действиях правительства обнаружилось стремление «обратить Думу в пустую говорильню», что «угрожало самому существованию Думы». Это сказалось на настроениях депутатов, многие из которых

«тяготились медлительностью парламентской процедуры, чувствовали настоятельность быстрых и энергичных мер для того, чтобы вывести государство из кризиса»54.

В конечном счете, все свелось к положению, нарисованному Милюковым: «Дума была предоставлена самой себе, что при недостаточности ее прав и при отсутствии сотрудничества с властью должно было свестись к “гниению на корню”»55. Чтобы этого избежать кадеты развернули в Думе активную работу по обсуждению законопроектов, большинство из которых они внесли сами: о неприкосновенности личности, о гражданском равноправии, об отмене смертной казни, о свободе собраний и др. Заметим, что обсуждение законопроектов вызвало ожесточенные дебаты и обострило политическую обстановку в Думе.

С целью ослабить накал дебатов кадеты переносили проекты на рассмотрение в думские комиссии, где они имели перевес в голосах. Однако, как справедливо писал В.Маклаков, «сдача в комиссию стала избавлять и Думу и инициаторов проекта от всякой работы и всякой ответственности»56.

Такими же противоречиями сопровождалась и деятельность парламента по контролю над государственным управлением, которое осуществлялось в форме запросов. За 39 заседаний Думой было внесено, рассмотрено и принято более 387 запросов. Маклаков считал, что эта сторона деятельности Думы проходила лишь с видимым успехом почти все запросы были приняты единогласно, так же как и формулы перехода по ним, однако обсуждение запросов не имело практического результата – «никакому беззаконию» депутаты не помешали, «никого не спасли»57.

Тем не менее, запросная тактика на базе критики действий

правительства сплачивала оппозицию. Разоблачения злоупотреблений и противоправных действий исполнительной власти находили широкий резонанс в общественном мнении страны. Например, расследование думской комиссией событий, связанных с еврейским погромом в городе Белостоке, позволило вскрыть факты причастности местных гражданских и военных властей к убийствам, грабежам мирного населения в ходе черносотенного погрома58.

В то же время запросная деятельность резко ухудшала отношения Думы и правительства, фактически усугубляя конфликт исполнительной и законодательной властей. Министры ответили на 57 запросов, но их выступления в Думе прерывались криками и оскорблениями со стороны депутатов: «в отставку», «палачи», «погромщики» и пр.

Еще больше накалилась обстановка в Думе при обсуждении аграрного вопроса. На протяжении почти трех недель Дума рассматривала три аграрных проекта, внесенных от фракции кадетов (Проект

42-х) и фракции Трудовой группы (Проект 104-х и Проект 33-х), их обсуждение вылилось в общие дебаты по земельному вопросу. Если трудовики доказывали необходимость конфискации помещичьих земель и их передачу крестьянам безвозмездно или за небольшой выкуп, а кадеты отстаивали принцип принудительного отчуждения помещичьих земель за вознаграждение, то октябристы и мирнообновленцы настаивали на сохранении поместного землевладения. В результате в аграрную комиссию Думы был передан кадетский проект и один из двух проектов Трудовой группы (Проект 104-х).

Итог аграрным дебатам подвело правительственное сообщение 2 июля 1906 г., в котором правительство категорически высказывалось против принудительного отчуждения помещичьих земель. В ответ трудовики в аграрной комиссии поставили вопрос о необходимости немедленного обращения Думы за поддержкой к народу. Обращение Думы было использовано правительством в качестве предлога для роспуска палаты. 8 июля 1906 г. император подписал соответствующий указ.

На роспуск Думы кадетское руководство решило ответить принятием обращения к народу, для чего часть депутатов Думы съехалась в Выборг. 10 июля 1906 г. кадетские депутаты, а также часть трудовиков и социал-демократов приняли Выборгское воззвание с призывом к населению ответить на роспуск Думы отказом от уплаты налогов, от рекрутской повинности, непризнанием иностранных займов правительства.

Лидеры партии кадетов расценивали манифест как попытку удержать народ от активных революционных выступлений в ответ на роспуск Думы. Кадетские авторы, в частности И.В.Гессен, писали, что на это оказало влияние всеобщая уверенность в широкой народной поддержке Думы59.

На судебном процессе по делу о Выборгском воззвании Ф.Ф.Кокошин доказывал, что призыв к пассивному сопротивлению есть чисто конституционный, а не революционный способ борьбы60. На это же обстоятельство обращал внимание и П.Н.Милюков один из авторов текста манифеста. По его мнению, Выборгское воззвание было попыткой кадетов удержать народное возмущение в конституционных рамках. Сам призыв к пассивному сопротивлению, подчеркивал Милюков, имел «условное значение в том случае, если

не будут назначены выборы в новую Думу61.

Однако воззвание широкого отклика в народе не вызвало. Это признали сами инициаторы его принятия. А.А.Кизеветтер писал, что ошибка состояла в «неправильном учете психологии момента», в связи с чем воззвание стало «холостым выстрелом», который «нанес сильную рану... только не тем, для кого он предназначался, не руководителям правительственной политики, а партии конституционно-демократической...»62. Маклаков назвал манифест «бесполезным и неудачным шагом», который «никого и не увлек, и не испугал», зато позволил властям «всех подписавших воззвание привлечь к судебной ответственности и ...лишить избирательных прав»63. 167 бывших депутатов, подписавших воззвание, были привлечены к уголовной ответственности по обвинению в распространении призыва к неповиновению законам и приговорены к трехмесячному заключению и лишению избирательных прав.

Уголовное преследование против бывших депутатов, подписавших Выборгское воззвание, было возбуждено 16 июля 1906 года, в связи с чем министерство внутренних дел разослано всем губернаторам соответствующее предписание.

Под давлением местной администрации дворянские собрания исключали из своих рядов депутатов-дворян. Так, курское губернское дворянское собрание постановило исключить из состава дворян губернии бывших депутатов кн. П.Долгорукова, А.Н. фон Рутцена, В.Е.Якушкина и Н.В.Ширкова, а тульское дворянское собрание председателя Первой Думы С.А.Муромцева. При этом сами исключенные на собрании не присутствовали и узнали о своем исключении спустя некоторое время, да и решение было принято лишь «небольшой кучкой избранных», так как кворум не был собран сознательно из опасения, что решение собрания может быть иным64.

Бывшие депутаты отстранялись от государственной и земской службы. Были лишены права участия в заседаниях губернского земства И.И.Петрункевич, М.И.Петрункевич, А.С.Медведев, Т.В.Локоть, П.И.Куриленко, А.А.Муханов, М.А.Квасков и другие. Для многих депутатов увольнение со службы оборачивалось личной трагедией, так как они лишались буквально средств к существованию. Так, депутат от Пензенской губернии М.С.Киселев был снят с должности начальника Перенской почтово-телеграфной конторы, которую занимал более 20 лет. Проживавший в Грозном А.П.Маслов уволен с должности преподавателя грозненского пушкинского училища и лишен прав заниматься преподаванием в казенных и общественных учебных заведениях. Были лишены сана депутаты-священники К.И.Афанасьев, Н.В.Огнев,

А.В.Поярков65.

В провинциальной хронике столичной печати можно было встретить следующие сообщения: «В с. Дьякове Орловской губ., пойман психически больной, при котором найдена карточка, удостоверяющая, что это бывший член Государственной думы от Екатеринославской губ. Лысенко. Больной бегал с криком: “Меня преследуют вооруженные, спасите!” Принятый за вора Лысенко был избит милиционерами Мальцевского завода»66.

Избиратели в провинции, особенно крестьяне, встречали возвращавшихся депутатов по-разному. Некоторые народные избранники сохраняли авторитет в среде земляков. Так, по сообщениям местной печати бывший депутат учитель церковно-приходской сельской школы Тетюшского уезда И.Е.Лаврентьев67 являлся «умственным центром всей округи», к нему стекался народ за советом и просто беседой на насущные темы, не смотря на бдительность полиции, которая преследовала его «положительно по пятам». В случае попыток ареста Лаврентьева местные крестьяне неоднократно заявляли о готовности «постоять» за него. Отмечены случаи и враждебного отношения крестьян к своим избранникам, на которых переносилась их досада и разочарование итогами работы Думы. Депутат П.В.Шарков в период работы Думы писал своим односельчанам в родное село Борковку Ставропольского уезда обнадеживающие письма о скором проведении Думой земельной реформы, призывая их к спокойствию и отказу от насильственных захватов помещичьих земель (борковцы в 1901 г. самочинно захватили землю у помещика Орлова-Давыдова). Веря своему избраннику, борковцы ждали «думского исцеления», но с роспуском Думы все эти надежды рухнули. Волна негодования и разочарования обернулась против Шаркова, который был вынужден уехать из села, а дом его был сожжен односельчанами68.

Травля бывших депутатов нередко организовывалась представителями черной сотни. Громкие убийства М.Я.Герценштейна и Г.Б.Иоллоса черносотенцами имели широкий общественный резонанс. Но множество случаев насилия и административного произвола в отношении бывших депутатов не получило широкой известности, оставшись в сводках телеграфных сообщений и периодической печати. Местные газеты пестрели сообщениями о незаконных преследованиях, обысках, давлении со стороны полиции, оказываемом на бывших депутатов. По доносу в полицию, организованному черносотенцами, подвергся обыску по подозрению в распространении Выборгского воззвания депутат Сычевского уезда Т.О.Волков. Лидер Трудовой группы И.В.Жилкин из-за настойчивого внимания полиции, от которого страдал не только он сам, но и его близкие, был вынужден

после суточного пребывания покинуть родной город Вольск69.

Полиция настороженно относилась к возвращению депутатов, подозревая их в возможном провоцировании беспорядков. Так, П.А.Садырина в его поездке по Орловскому уезду сопровождали 5 конных стражников, становой и урядник. В селах, где депутата окружали крестьяне, полиция пыталась рассеять толпу и воспрепятствовать общению Садырина с избирателями70.

Слухи о возможном визите другого лидера трудовиков А.Ф.Аладьина в Симбирскую губернию вызвали настоящий переполох у местных властей и полиции. На железнодорожную станцию Инза под предлогом охраны имений местного помещика Карпова от погромов крестьян прибыла полурота солдат 7-го ревельского полка, временно квартировавшего в г. Корсуне Симбирской губ., при этом сами крестьяне стали высказывать открытое недовольство только после прибытия солдат, посылая угрозы в адрес помещика. Помощник исправника пятый день живет на станции, «каждый день к приезду поездов вся платформа наполняется чинами. Тут и помощник исправника, пристав, и урядник… Далее жандармы, стражники, казаки. Поезда приходят и уходят, чины мечутся по вокзалу, а Аладьина все нет»71.

В то же время сами избиратели нередко защищали своих депутатов от полиции. Так, в Корсуни депутата П.Ф.Матвеева, подписавшего Выборгское воззвание, попыталась арестовать полиция, однако рабочие фабрики Белоусова насильно отбили задержанного у полиции. Также не позволили арестовать горожане города Камышина Я.Е.Дитца, обвиненного в распространении революционной литературы. Пока шел обыск в доме депутата возле дома собралась толпа из почти 3 тысяч человек, в адрес полиции посыпались угрозы, крыльцо дома превратилось в импровизированную трибуну стихийно возникшего митинга. Опасаясь волнений в городе, полиция не решилась произвести арест депутата, ограничившись подпиской о невыезде.

Арест Ф.М.Онипко, участника Кронштадтского восстания, вызвал волнения крестьян в селах Ставропольской губернии. По сообщениям печати, крестьяне на сельских сходах принимали приговоры об освобождении депутата и требовали от приходских священников служить молебны о его спасении. «В некоторых селениях священники, боясь нагоняя от своего начальства, отказывались исполнить постановление сходов, за что, в свою очередь, подверглись преследованиям со стороны крестьян. Защитники депутата вывозили из сел священниковослушников, и те вынуждены были выехать в города со своими семействами и пожитками». В Ставрополе в защиту Онипко прошел 10тысячный митинг протеста, при этом собравшиеся направили на имя министра внутренних дел П.А.Столыпина телеграмму с требованием немедленного освобождения Онипко. Второй митинг был разогнан казаками. Как писал корреспондент местной газеты: «Пощады не было никому: ни старому, ни малому, ни мужчине, ни женщине. Казаки неистовствовали, так, что даже полицмейстер возмутился и закричал: “Осетины, остановитесь. Довольно же вам!” Но казаки не унимались.

Они носились по улице, избивая всех попавшихся на глаза»72. В селах

Ставропольской губернии крестьяне собирали средства для семьи депутата. Благодаря такой единодушной поддержке бывшего депутата со стороны его избирателей смертный приговор ему был заменен ссылкой на поселение в Туруханский край.

Учитывая бедственное положение многих бывших депутатов, Трудовая группа 2-й Государственной думы в марте 1907 г. образовала специальную комиссию для организации им помощи. В комиссию, кроме трудовиков, вошли кадеты, эсеры, социал-демократы. Комиссия оказывала нуждающимся бывшим народным избранникам различные виды помощи: единовременные и ежемесячные пособия, чрезвычайные выплаты, субсидии на переезд и пр. В 1907-1909 гг. действовало «Бюро по приисканию занятий и мест бывшим депутатам 1-й и 2-й Государственной думы», возникшее по инициативе

В.Д.Кузьмина-Караваева, В.А.Кугушева и В.А.Харламова73.

После роспуска Государственной думы современники обратились к подведению итогов и оценке ее деятельности.

Представители власти о 1-й Думе высказывались резко и прямолинейно. Так, С.Е.Крыжановский назвал Думу «собранием дикарей»:

«Казалось, что русская земля послала в Петербург все, что было в ней дикого, полного зависти и злобы. Если исходить из мысли, что эти люди действительно представляли собою народ и его «сокровенные чаяния», то надо было признать, что Россия еще по крайней мере сто лет могла держаться только силою внешнего принуждения, а не внутреннего сцепления, и единственный спасительный для нее режим был бы просвещенный абсолютизм. Попытка опереть государственный порядок на «волю народа» была явно обречена на провал, ибо сознание государственности, а тем более единой государственности, совершенно стушевывалось в этой массе под социальной враждой и классовыми вожделениями, а, вернее, и совершенно отсутствовало»74.

Консерваторы также отрицали какой-либо позитивный результат работы 1-й Думы. К.Д.Пасхалов отмечал, что Дума вместо успокоения страны внесла в нее еще большую смуту, «теперь уже законно и неприкосновенно сконцентрировавшуюся в этом учреждении»75. Вместе с тем В.П.Мещерский видел в этом итоге работы народного представительства вину не только «революционных главарей» Думы, но и правительства. Оно, по его мнению, попустительствовало революционным партиям в ходе выборов, бойкотировало и игнорировало само существование Думы в период ее работы, совершенно не пытаясь найти возможность для совместной деятельности76.

Лидеры либеральных партий расценили роспуск парламента как

«думскую трагедию», так как была дискредитирована основополагающая идея либерализма парламентарный законодательный способ проведения социальных и политических реформ в России. По мнению Д.Н. Шипова, роспуск Думы способствовал дальнейшему развитию революции в стране, так как «была утеряна последняя надежда на возможность единения государственной власти с обществом, на честное осуществление свобод, дарованных манифестом 17 октября, и на мирный переход к обещанному стране новому государственному строю»77. Ряд авторов, например, П.Н.Милюков и А.А. Кизеветтер, объясняли неудачу законодательной деятельности Первой Думы ее ограниченными правами, а также радикализмом левых фракций78. В.А. Маклаков и октябрист В.И. Герье возлагали ответственность на кадетов, тактика которых была ими охарактеризована как революционная и антиконституционная. Авторы утверждали, что кадеты, заняв бескомпромиссные позиции в конфликте Думы с правительством, не оставили правящей власти другого выхода, кроме роспуска парламента, лидеры Думы также преувеличивали значимость парламента и возлагали необоснованные надежды на широкую народную поддержку представительного органа власти79.

Большевики, акцентируя внимание на недостатках созданной парламентарной системы, подчеркивали «бессилие» Думы в решении насущных социально-экономических проблем, в связи с чем трудящиеся нацеливались на борьбу за государственную власть революционным путем. В.И.Лениным Дума была охарактеризована как карикатура на парламент, как «уловка самодержавия»80. Подобные ленинские оценки преобладали в советской историографии81.

Действительно практический законодательный результат работы

1-й Думы был на первый взгляд нулевой. Депутаты не успели принять ни одного закона. Однако и срок ее работы был ничтожным – всего 72 дня. За этот период депутаты под руководством С.А. Муромцева разработали и приняли «Наказ Государственной думы», в котором определялись организационно-правовые нормы работы нижней палаты парламента. В Думе действовало 7 постоянных и 8 временных комиссий, были подготовлены законопроекты о неприкосновенности личности, о личной неприкосновенности депутатов, об уравнении в правах народностей и сословий, об изменении в судоустройстве и судопроизводстве. Наконец, накапливался опыт парламентской деятельности, стала зарождаться новая политическая элита российского общества.

В современной российской историографии преобладает стремление к объективной оценке роли и значимости первого российского народного представительства с учетом реальной политической обстановки, в которой оно формировалось и действовало. Появление представительного законодательного органа власти в виде Государственной думы характеризуется как начало эволюции России по пути развития конституционализма и демократии. Хотя большинство исследователей полагают, что российскую Государственную думу нельзя считать парламентом в полном смысле этого слова, так как на практике отсутствовали основные принципы парламентаризма (ответственность исполнительной власти, сохранение широких прерогатив монарха в законотворчестве и пр.). Однако в самом характере Государственной думы как представительного учреждения была заложена возможность со

временем превратиться в полноценный парламент82.

Примечания:

1 Мускатблит Ф. Первый русский парламент (Избирательная кампания и ее итоги.). Одесса, 1906. С.14-16; Кроль М.А. Как прошли выборы в Государственную думу? –СПб., 1906. С.7-17.

2 Шипов Д.Н. Воспоминания и думы о пережитом. Пг., 1918. С.408.

3 Речь идет о тверском губернаторе Павле Александровиче Слепцове (1862-1906), убийство которого было организовано местной организацией партии эсеров 25 марта (7 апреля) 1906. В газете «Новое время» (26.3 (8.4.) 1906) в разделе «Хроника событий» была опубликована небольшая заметка: «Сегодня около 3 часов дня тверской губернатор П.А.Слепцов после открытия чрезвычайного губернского земского собрания, созванного для избрания члена Государственного Совета, возвращался по Миллионной улице от здания Дворянского собрания во дворец. При повороте с Миллионной ко дворцу, против здания, занимаемого квартирой губернского предводителя дворянства, под губернский экипаж была брошена бомба. Раздался оглушительный взрыв. Когда рассеялся дым, глазам прибежавших представилась ужасная картина: в разных местах на довольно большом пространстве валялись ноги, внутренности, части тела и клочья платья убитого взрывом Слепцова».

4 Родичев Ф.И. Воспоминания и очерки о русском либерализме. Нью-Йорк,

1983. – С. 96 97.

5 Мускатблит Ф. Указ.соч. С.17.

6 Селунская Н.Б., Бородкин Л.И. и др. Становление российского парламентаризма начала ХХ века. М., 1996. С.48.

7 Кроль М.А. Указ. соч. С.21.

8 Кроль М.А. Указ соч. С.21; Мускатблит Ф. Указ. соч. С.34.

9 Милюков П.Н. Год борьбы. Публицистическая хроника. СПб., 1907. С.196-197.

10 Мускатблит Ф. Указ. соч. С.35.

11 Кроль М.А. Указ. соч. С.31.

12 Цитрон А. Семьдесят два дня первого русского парламента. СПб., 1906. С.130-131.

13 Маклаков В.А. Из воспоминаний. Нью-Норк,1954. С.355.

14 Милюков П.Н. Воспоминания. М., 1990. Т.1. С.353.

15 Цитрон А. Указ. соч. С.3-4.

16 Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. М., 2000. С.551.

17 Родичев Ф.И. Указ. соч. С.94.

18 «Парадный мундир, шляпа шитая, с белым плюмажем, и белые суконные брюки, с галуном, а для Обер-Шталммейстеров, Обер-Егермейстеров, Шталмейстеров и Егермейстеров – белые суконные или лосинные панталоны с ботфортами. При сей форме имеющим ленты быть в оных». Придворный календарь на 1909.СПб., 1909. С.399.

19 Гурко В.И. Указ. соч. С. 551-552.

20 Коковцов В.Н. Из моего прошлого: 1903-1919. Минск, 2004. С. 153-154.

21 Воейков В.Н. С царем и без царя: Воспоминания последнего дворцового коменданта государя императора Николая II. М, 1995. С.81

22 Витте С.Ю. Воспоминания. М., 1994. Т.3. С .343

23 Тот Ю.В. Первые дни российского парламентаризма (Открытие и начало деятельности I Государственной думы.) // Парламентаризм в России: проблемы и

перспективы. СПб., 2006. С.7-8.

24 Тронная речь Государя Императора. Ответный адрес Государственной думы. Заседание Государственной думы 13 мая 1906 года. СПб., 1906. С. 3-4.

25 Родичев Ф.И. Указ. соч. С.94.

26 Там же.

27 Воейков В.Н. Указ. соч. С. 81.

28 Коковцов В.Н. Указ. соч. С.154.

29 Биография и судьба Федота Михайловича Онипко (1880-1938) во многом типична для профессионального революционера в России. Родившись в деревне Кисты Ставропольской губернии, Онипко после окончания 6-классного училища работал волостным писарем, в 1905 -1906гг. вел активную революционную пропаганду среди крестьянства в пользу Всероссийского крестьянского союза. После роспуска Первой Думы стал организатором и участником Кронштадтского вооруженного восстания, был приговорен Кронштадтским временным военным судом к смертной казни, замененной ссылкой на поселение в Туруханский край. Онипко бежал с этапа и до 1917 г. жил в Париже, где окончил курс юридических наук и 2-летнию Свободную школу политических наук. После Февральской революции вернулся в Россию и был назначен Временным правительством комиссаром Свеаборгской крепости и генеральным комиссаром Балтийского флота. Онипко был избран депутатом Учредительного собрания по списку партии эсеров, а после его роспуска вошел в Военную

комиссию Союза защиты Учредительного собрания. В 1920-30-е гг. он служил в советских учреждениях и являлся членом Общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Репрессирован в 1938 г. (Государственная дума Российской империи. 19061917: Энциклопедия. – М., 2008. – С.445).

30 Родичев Ф.И. Указ. соч. С.94.

31 Коковцов В.Н. Указ. соч. С.155.

32 Родичев Ф.И. Указ. соч. С.94.

33 Крыжановский С.Е. Воспоминания: Из бумаг С.Е.Крыжановского последнего государственного секретаря Российской империи. – СПб., 2009. С.91.

34 Цитрон А. Указ. соч. С.6-7.

35 Государственная дума Российской империи. 1906-1917: Энциклопедия. М.,

2006. Т.1. С.465.

36 Коковцов В.Н. Указ. соч. С.145.

37 Там же. С.146.

38 Крыжановский С.Е. Указ.соч. С.91.

39 Тан-Богораз В.Г. Мужики в Государственной думе. М., 1907. С. 35.

40 Крыжановский С.Е. Указ.соч. С.98.

41 Сенчакова Л.Т. Приговоры и наказы – зеркало крестьянского менталитета

1905-1907 гг.// Менталитет и аграрное развитие России (XIX-ХХ вв.): материалы международной конференции. Москва,1994. М.1996. С.173-174.

42 Цитрон А. Указ. соч. С.67.

43 Родичев Ф.И. Указ. соч. С.93.

44 Крыжановский С.Е. Указ.соч. С.91-92.

45 Лосев Иван Терентьевич (1871после 1954) малограмотный крестьянин, баптист, получивший домашнее образование; занимался земледелием и плотницким ремеслом. В связи с тем, что не были утверждены результаты выборов по Тамбовской губернии, Лосев выбыл из Думы в июне 1906 г. После роспуска Думы вел революционную пропаганду среди крестьян, за что привлекался к уголовной ответственности. В 1918 г. часть его имущества была конфискована большевиками, а в

1930 г. его хозяйство было раскулачено и Лосев переехал в Москву. С началом Великой Отечественной войны он был эвакуирован в Рязанскую область, работал плотником. В 1945 г. Лосев был арестован и осужден на 5 лет исправительнотрудовых лагерей за то, что критиковал советскую власть и колхозный строй. В 1953 г. был реабилитирован (Государственная дума Российской империи. – С.332).

46 Государственная дума. Стенографические отчеты. Сессия первая. СПб.,

1906. Т.I. – С.351.

47 Там же. С.74.

48 Милюков П.Н. Воспоминания. Т.1. С.372.

49 Попов И.И. Дума народных надежд. Очерк деятельности первой русской Думы и Государственного Совета. – М., 1907. С.19.

50 Маклаков В.А. Первая Государственная дума (Воспоминания современника.). Париж, 1939. С.32.

51 Там же. С.142.

52 Извольский А.П. Воспоминания. М., 1989. С.109-110.

53 Петрункевич И.И. Политическая роль первой Государственной думы // Первая Государственная дума. СПб., 1907. В.1. С.62.

54 Езерский Н.Ф. Государственная дума первого созыва. Пенза,1907. С.39.

55 Милюков П.Н. Воспоминания. Т.1.С.374.

56 Маклаков В.А. Указ. соч. С.130.

57 Там же. С. 154.

58 Государственная дума. Стенографические отчеты. Сессия первая. Т.II. С.1596-1597.

59 Гессен И.В. В двух веках: Жизненный отчет // Архив русской революции. – Берлин, 1937.Т.22.С.321.

60 Винавер М.М. Недавнее (Воспоминания и характеристики.). Париж, 1926.С.151.

61 Милюков П.Н. Три попытки (К истории русского лжеконституционализма.). Париж, 1921. – С.69.

62 Кизеветтер А.А. На рубеже двух столетий (Воспоминания. 1881-1914.). – Прага, 1929. С.435.

63 Маклаков В.А. Из воспоминаний. – Нью-Йорк, 1954. С.362.

64 Бруснянин В.В. Судьба первых депутатов. После роспуска Первой Думы. СПб., 1906. – С.49.

65 Там же. – С.47-51.

66 Там же. – С.3.

67 Иван Егорович Лаврентьев (1879-?) после отбытия 3-месячного заключения за подписание Выборгского воззвания был лишен права преподавания, до ноября 1907 г. находился под надзором полиции, живя в доме своего отца, перебивался случайными заработками и бедствовал. (Государственная дума Российской империи. 1906-1917. С.316).

68 Бруснянин В.В. Указ. Соч. – С.9.

69 Там же. – С.10-11.

70 Там же. – С.12.

71 Там же. – С.14.

72 Там же. – С.24-25.

73 Кирьянов И.К. Российские парламентарии начала ХХ века: Новые политики в новом политическом пространстве. – Пермь, 2006. – С.104-105.

74 Крыжановский С.Е. Указ. соч. С.92.

75 Пасхалов К.Д. Сборник статей, воззваний, записок, речей и проч. М, 1906. Т.1.С.263.

76 Мещерский В.П. Дневники // Гражданин. 1906, 13 июля. №52.

77 Шипов Д.Н. Указ. соч. – С.461.

78 Милюков П.Н. Воспоминания. С.367; Кизеветтер А.А. Указ. Соч. С.437.

79 Маклаков В.А. Вторая Государственная дума (Воспоминания современника.).Париж, б/г. С.6; Герье В.И. Первая Государственная дума. Политические воззрения и тактика ее членов. – СПб., 1906. С.40.

80 Ленин В.И. ПСС.М., 1972. Т.12. С.167, 159.

81 Калинычев Ф.И. Государственная Дума в России. М., 1957; Сидельников С.М. Образование и деятельность первой Государственной думы.М.,1962; Черменский Е.Д. Буржуазия и царизм в первой русской революции. 2-е изд, доп. и перераб. – М.,1970; Спирин Л.М. Крушение помещичьих и буржуазных партий в России (начало ХХ века 1920 г.). М.,1977 и др.

82 Кирьянов И.К., Лукьянов М.Н. Парламент самодержавной России: Государственная дума и ее депутаты. 1906-1907 гг. Пермь, 1995; Селунская Н.Б., Бородкин Л.И. Становление российского парламентаризма нач. ХХ века. М., 1998; Смирнов А.Ф. Государственная дума Российской империи. 1906-1917. М.,1998; Рыбка О.Ю. Государственная дума в системе власти России в начале ХХ столетия. М., 2001; Малышева О.Г. Думская монархия. – М., 2003 и др.

СБОРНИК НАУЧНЫХ ТРУДОВ МАДИ

«АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ»

Москва 2012

УДК 929–057.34

Проф. Г.А.Белоусова