§ 3 сущность гуманизма эпохи возрождения

§ 3 сущность гуманизма эпохи возрождения

Для того, чтобы лучше понять, что такое гуманизм Ренессанса, отступим на несколько шагов назад, оглянемся еще раз на средневековье. Мы видели, что центральной в этот период была идея Бога — Бога-создателя, Бога-судьи, Бога-носителя справедливости, и все, чем было заполнено сознание и обывателя, и ученого, было в различной форме связано с религиозным началом. Любовь толковалась лишь как любовь к Богу и его — всеобъемлющая и всепрощающая — к людям. Любовь земная выглядела не иначе как греховным помыслом. Познанию представало только Священное писание, а ученостью считалось точное воспроизведение и толкование священных текстов и умение постигать величие Бога в общих понятиях. Человек для средневекового менталитета — лишь тварь, то есть сотворенное, вторичное, а также раб, должный почитать Всевышнего. Но, как ни странно это покажется, именно в средневековье вызревали элементы нового понимания мира и особенно нового отношения к человеку.

В первой главе уже упоминалось имя Франциска Ассизского, сделавшего основанием религии и веры любовь. И хотя для него это слишком абстрактное чувство, обращенное, как упоминалось, к божественному началу, одухотворенное и возвышенное, хотя оно не несет в себе никаких страстей, но идея уже сформулирована, слово прозвучало.

Другой мыслитель средневековья Фома Аквинский (1225/26—1274), рассуждая о путях и способах познания мира, замечает, что человек может познавать неповторимость вещей реального мира чувственным образом. И, хотя другие его размышления все же уводят познание общего в мире к божественной воле, начало поиску роли и значимости человека и его чувственности было положено.

Конечно, это еще далекие предвестники ренессансного взгляда на человека, и только в эпоху Возрождения они обретут свою полноту и определенность.

Кроме религиозных философов, свою роль в становлении гуманизма сыграло и появление куртуазии, придавшей чувственности (а значит, и внутреннему миру) всеобъемлющую значимость в жизни человека. Й. Хёйзинга пишет: “Именно из чувственной любви проистекало благородное служение даме, не притязающее на осуществление своих желаний... Элемент духовности приобретает все большее значение в лирике; в конечном счете следствие любви — состояние священного знания и благочестия, la vita nuova” [306, с. 113].

Не последнее место в возникновении нового взгляда на человека имело возникновение университетов, постепенное движение к экспериментальной науке, которая уже более твердо стоит на земле, не столь пристрастно обращена к небу; науке, которой мало словесных построений, поскольку нужна чувственная предметность реального мира. В этой науке человек может быть кем угодно, но он уже не раб, более того, в период высокого Возрождения он оказывается подобен Богу в своей творческой способности делать то, чего до него не было в мире. Поскольку же человек Ренессанса — это, как уже было сказано, человек, активно действующий в мире, то особое место занимает этика, рассматривающая вопросы земного предназначения человека, обосновывающая новое понимание его индивидуальной и социальной ценности.

Это была новая этика, освобожденная от церковной зависимости. В ее центре, по мысли современников, должна находиться поэзия, в которой “раскрывается ... богатство человеческой практики. Через познание “человеческого” к познанию мира — этот принцип, выдвинутый Петраркой, знаменовал начало новой, гуманистической культуры.” [290, с. 28]. Для Петрарки, поэта и мыслителя, одной из главных добродетелей человека стало знание, образованность. Его современник Салютами (1331—1404) говорил: “Ничего нет для тебя почетней, ничего прекрасней, ничего похвальней, чем посредством ... учености подняться на ступень над другими и столь почтенными трудами возвыситься над самим собой” [157, с. 23]. Как и знание, поэзия должна указывать людям путь к счастью. Этика и литература нового времени должны были решать практические проблемы жизнедеятельности человека, и тот идеал, который они предлагали, не имел ничего общего с задачами средневековой литературы.

Наиболее значимыми для совершенствования земного человека считались в XIV—XV веках гуманитарные науки, в которых воплотился весь опыт человеческой культуры. Они изучались в разных городах, особенно во Флоренции, — в кружках (studio humanitatis), призванных формировать нового человека, обладающего высоким свойством гуманизма, сочетающим добродетель, ученость и практический опыт [290, с. 29].

В пору средневековья человек был элементом семьи, христианской общины и государства, и его положение в мире понималось как предопределенное божественной волей. Главные авторитеты — Священное писание и духовные отцы отказывали человеку в самостоятельности в любом деле. Он должен был иметь в качестве образца для подражания поступки Христа и его апостолов: не поддаваться искушениям и следовать заветам Бога-отца. Гуманисты же в центр мира поставили человека — не богоподобного, но свободного в своем выборе и деяниях.

Одним из самых главных проявлений свободы называли любовь, полагая ее высшей формой осуществления человеческих возможностей. Появляется множество трактатов о любви, любовь для человека этой эпохи — не только чувство, страсть, Эрос, но и красота, на которой зиждется искусство. В любви объединяются эстетическое и нравственное. Рассуждая о красоте, итальянский мыслитель, прозванный “вторым Платоном”, Марсилио Фичино писал: “Когда мы говорим о любви, ее надо понимать как желание красоты... Красота же является некоей гармонией, которая рождается по большей части от сочетания как можно большего количества частей. По природе своей она трояка.Ведь гармония в душах возникает от сочетания многих добродетелей; в телах гармония рождается из согласия красок и линий; величайшая же гармония в звуках — из согласия множества голосов”. И далее: “Мы восхвалим красоту тела, мы оценим красоту души и будем стремиться всегда сохранить ее, чтобы любовь была столь же сильной, сколь велика красота. Там же, где тело прекрасно, душа же — нет, мы будем любить красоту лишь немного, как тень и зыбкий образ красоты. Где же прекрасна душа, мы страстно возлюбим неизменную красоту духа. Но с еще с большей силой восхитимся мы соединением и той, и другой красоты” [222, с. 53, 55].

Таким образом, величайшим открытием Возрождения был сам человек: его внешний облик, его внутренний мир, его разум, его деяния. Петрарка говорил, что люди удивляются многим природным явлениям, однако ничему не следует удивляться более, чем человеческой душе, с которой ничто более не может сравниться, поскольку главную роль и в счастье, и в несчастье человека играет его собственная воля. После автобиографических и философских трудов Петрарки в мировоззрении мыслителей Ренессанса в качестве главного объекта рассмотрения и познания надолго утвердился человек.

Архитектор и теоретик Леон Баттиста Альберти (1404—1472) рассматривал человека как результат его собственной деятельности, направленной на самосозидание. Он говорил о том, что высшее блаженство человека заключается в достижении всего собственными силами и добродетелью. Человек должен не только сам творить добро, но и побуждать других к этому. Поэтому высшая гармония человека — не только гармония внешнего, телесного и внутреннего, духовного, но и гармония личного и общественного. Альберти был убежден, что человек сам должен выстоять в борьбе с судьбой, Фортуной: “Фортуна одерживает верх только над тем, кто ей покоряется”.

Так утверждалась идея активности человека, способного весь этот опыт вобрать в себя и реализовать в деятельности. Гуманисты считали, что свою земную жизнь каждый человек должен построить сам, изучая природу и весь предшествующий человеческий опыт через философию и искусство, преодолевая все случайности и превратности мира в процессе самосовершенствования. В отличие от восточных теорий самосовершенствования, предполагавших пассивное, созерцательное медитирование, человек Ренессанса должен строить себя сам. Любое найденное им в активной деятельности знание должно стать руководством к действию.

Еще одно, сложившееся в период Кватроченто, направление гуманизма изложил Лоренцо Валла (1405 или 1407—1457). Опираясь на учение Эпикура, он отождествил наслаждение с полезностью, поскольку это соответствует гармонии человека и природы, индивида и общества. “Полезность — естественная цель действий человека, всей его жизни и в то же время — важнейший критерий его поступков. Жить добродетельно — значит жить с пользой для себя. Но это не исключает взаимной любви людей, ибо и она — источник наслаждения. По мысли Валлы, люди, если они не злодеи и не глубоко несчастны, не могут не радоваться благу другого” [290, с. 31]. Эти отношения должны определять и всю систему государственности, считает Балла.

Ренессансчый человек, согласно взглядам гуманистов, связывает себя с окружающим миром. Он видит себя и частью природы, и частью общества, обращая свои достоинства на благо мира. Джордано Бруно (1548—1600) представлял человека титаном, энтузиастом, вечно стремящимся к высоким целям, к осуществлению своих способностей. Его цель не может быть оправдана средствами, поскольку он сознательно и ответственно совершает моральный выбор. Вершину раскрытия лучших качеств человека Бруно видит в героической любви, которая может преодолеть убогость повседневности, отдаваясь “более высоким деяниям” [46, с. 106.]

В начале XVI века перед гуманистами встает вопрос о познании мира. Географические открытия, новые системы в астрономии, развитие инженерного дела и другие моменты движения общества к появлению нового в практической деятельности людей потребовали от личности, чтобы ее гармоничность заключалась не только в этике, но и в интеллектуальности. Для ренессансного человека знание — добродетель, стремление человека к счастью — это его стремление к знаниям. Знания нужно добывать в окружающем мире, как полагал Томас Мюнцер, доверяя не авторитетам, а лишь собственному разуму. Вырабатывается новый способ мышления, в центре которого стоит человек, и равной ему видится природа. Только человек может употребить все свои силы и на выявление особенностей бытия природы, и на конструирование нового, что является уделом только человека. В своей созидательной деятельности он выступает как бог, творец, создатель. И этим определяется его особенное отношение к художникам и мыслителям.

Многие гуманисты владели по большей части умозрительным знанием, против чего выступил Леонардо да Винчи. “Он подчеркнул решающее значение практики и опыта в познании мира. Он считал лишенной ценности мысль, ограниченную возможностями чистого созерцания, не соединенную с действием и не подтверждаемую критерием практики (опыт — лучший учитель, его не заменят никакие книги). Однако практика, по его убеждению, в свою очередь, “должна быть основана на хорошей теории”. Опыт открывает путь к проникновению в законы природы, но в конечном итоге они познаются разумом, ибо сама природа устроена разумно, полагал Леонардо, веря в неизменность “принципов”, лежащих в основе вещей и явлений” [290, с. 36]. Именно ему принадлежит мысль о том, что “там, где природа кончает производить свои виды,— там человек начинает из природных вещей создавать с помощью той же самой природы бесчисленные виды новых вещей” [112, с. 328].

В этих своих проявлениях гуманизм эпохи Возрождения выступал как свободомыслие. Он возвеличил человека в единстве его природного и духовного, в богатстве его мышления и чувственности, величия разума и кипении страстей.