Мнение коробьина и вызванные мм прения

Мнение коробьина и вызванные мм прения

Вопрос об улучшении быта крепостных крестьян сделался предметом горячих споров в заседаниях Комиссии. Прения эти продолжались целый месяц, и из всех ораторов за улучшение крестьянского быта высказалось 8, а решительно против — 12. Прения приняли особенно страстный характер после речи депутата от козловских дворян.

Коробьина, произнесенной 5 мая 1768 года. Коробьин остановился на вопросе о причинах побегов крепостных крестьян и высказал мысль, что в побегах виноваты сами помещики, «которые с крестьян своих берут против обыкновенного подати, кои, промотав свои пожитки и набрав много долгу, отдают своих людей, отлучив их от земледелия, зарабатывать одни хоть следуемые ежегодно к уплате проценты; которые, видя, что получаемых с крестьян себе доходов на удовольствие прихотей своих не станет, удалив от семейств, употребляют единственно для своей корысти». Но что всего хуже, некоторые владельцы, как только крестьянин приобретает небольшой достаток, лишают его всех плодов его труда, увеличивая с него оброки. Ссылаясь на статьи (295 и 261) Наказа Екатерины, Коробьин предлагал издать благоразумные и человеколюбивые законы; надо, говорил Коробьин, чтобы крестьянин только часть своего имения считал не своим, а помещичьим, а остальное должно быть его собственное, «которое он может без опасения пустить в обращение, как-то, заложить, подарить и оставить по себе, кому хочет, не думая, что оное когда-нибудь отнято будет его помещиком». Нужно установить, чтобы крестьянин платил определенную дань; в одних местах — натурой, в других — деньгами, смотря по местным условиям.

Заявление и доводы Коробьина поддержали депутаты от свободных крестьян и землевладельцев-недворян; в особенности сильную поддержку Коробьину оказал депутат от Екатеринославской провинции Яков Козельский.

На обвинения крестьян в лености, нерадении и пьянстве Я. Козельский возражал, что «и самый трудолюбивый человек сделается нерадивым во всегдашнем насилии»; причина зла — в самих помещиках. «Дворянство требует, — говорил Козельский, — учредить опеку над жестокими помещиками, разоряющими своих крестьян, но зачем отдавать ъ опеку уже разоренное имение; гораздо лучше предупредить разорение общим законом». Он предлагает установить определенное число дней барщины в неделю, отнять их на деньги и предоставить крестьянам право свободно выбирать барщину или оброк. «Помещики, противящиеся определению повинностей, — говорил Козельский, — желают иметь большую власть, чем государство над своими подданными, так как и самая верховная власть по самодержавию своему не требует более определенной всякой службы, кроме на содержание необходимой войны». Козельский предлагал назначить в пользу помещика 2 дня работы, а затем 2 дня определять на зарабатывание податей, то есть на государство, 2 дня на собственную работу, а седьмой день — Господу Богу твоему. Для всех, кто пожелал бы вместо отбывания барщины платить оброк, Козельский предлагал оценить рабочий день в 10 коп., то есть в год помещик получал бы с крестьянина 10 руб., что в среднем соответствовало бы, при населении двора в 3-4 души, подушной подати в 2-3 руб. Это был обычный тогда оброк, и Козельский не предлагал его понизить, а желал только точно определить. От определения повинностей произойдут, по мнению Козельского, следующие выгоды; крестьяне будут прилежнее заниматься земледелием, станут более размножать свои семейства, прекратятся разные злодейства, наконец, вернутся на родину многие из бежавших в Польшу, Валахию и Венгрию. Что же касается до имений крестьянских движимых и недвижимых, то Козельский предлагал оставить их в пользовании крестьян, без права продать и заложить недвижимые имения, но с условием, что крестьяне будут владеть ими сами потомственно, «без участия помещиков». Козельский предлагал отмежевать земли, находившиеся под крестьянской запашкой, и разбить их на участки, «чтобы мужики, почитая те земли за собственный свой удел, основательнее обзаводиться и постояннее жить могли». Таким образом, по проекту Козельского, крестьяне должны были получить земли в неотъемлемое владение за умеренные повинности. Нельзя не сказать, что при тогдашних условиях предложения Козельского были самыми практичными.

Все эти заявления Коробьина и его единомышленников вызвали целую бурю протестов со стороны дворянских депутатов. Коробьин и другие ораторы подверглись потоку личных нападок и оскорблений. Дело, однако, не ограничилось одной личной перебранкой. Противники Коробьина и его единомышленников высказали целый ряд принципиальных возражений, причем некоторые из них заслуживают внимания. Приходится признать, что так называемые «крепостники» очень много своими доводами содействовали разъяснению вопроса по существу, так что действительно можно сказать: из столкновения противоположных мнений родится истина.

Коробьин указывал на побеги крепостных как на следствие чрезмерного их обременения работами и поборами в пользу помещика. На это консерваторы отвечали, что это неправда, так как бегут не одни крепостные, а также государственные, дворцовые и экономические крестьяне, бегут даже церковники от своих церквей и купцы; значит, бегство крестьян происходит не от одного угнетения крестьян помещиками, а от развращения нравов, лености и нерачения в работе. В этом, конечно, была доля правды. М. М. Щербатов говорил: «Кроме угнетения крестьян, есть еще чисто физические причины их побегов»; он указывал на обширность России, на разнообразие климатов, которых он насчитывал 8 (в этом случае Щербатову нельзя отказать в наблюдательности; стремление расползаться по обширной равнине — давнишнее свойство русского народа), на разницу в плодородии, на рекрутские наборы и на «непостоянство, леность и худые нравы своих крестьян».

Затем дворяне отрицали самый факт экономического угнетения крестьян помещиками. «Помещики, — говорили они, — не только не разоряют своих крестьян, но, напротив, по случаю нынешних неурожаев, кормят их, снабжают домашним скотом и платят за них пода! и, одним словом, пекутся об них, как об детях.»

Движимым имуществом, по словам дворянских депутатов, крестьяне распоряжаются совершенно свободно. «Они, — говорил Щербатов, — имеют полное право собственности, правда, не утвержденное законом, но, можно сказать, еще сильнейшее, так как оно основано на общем умствовании и взаимной пользе».

Ораторы не ограничились одной защитой крепостного права, но подвергли критике предложения Коробьина и его единомышленников. Последние требовали определения размеров повинностей; консерваторы указывали им на невозможность исполнить это вследствие крайнего разнообразия местных условий. Это замечание было справедливо, поскольку оно было направлено против единообразия в установлении податей; при определении повинностей, конечно, необходимо было принимать в соображение экономические условия различных местностей. Затем консерваторы справедливо указывали, что нельзя крестьянину обеспечить право собственности на движимое имение, оставляя в то же время его личность в полной зависимости от помещика. «Тщетно имя собственности растверживать, когда тело чье подвластно другому; имение его всегда тому же подвластно будет».

Коробьин и его единомышленники полагали, что крестьянину в случае произвола со стороны помещика нужно предоставить право жаловаться на их притеснения. Консерваторы возражали, что это только приведет к разрушению добрых отношений, увеличит количество судебных дел, которые отвратят крестьян от земледелия, поведет к бунтам и посягательствам на жизнь помещиков. В этих словах есть, конечно, доля правды, так как предложенная либералами мера в данном случае не была особенно удачной.

Особенно любопытны доводы, которые приводил князь М. М. Щербатов против предоставления крестьянам полной собственности на землю с правом ее отчуждения. По мнению Щербатова, помещики заботятся, чтобы крестьяне не страдали от недостатка или плохого качества земли, а с нарезкой земли эта забота прекратится, и положение крестьян только ухудшится. Отдать крестьянам в собственность недвижимые имения — очень вредно для государства. Продавшие землю, не имея ни места для поселения, ни средств, принуждены будут или вовсе покинуть земледелие, или идти в батраки, то есть образуется сельский пролетариат. Таким образом, через получение мнимой собственности крестьяне лишатся действительной. Кроме того, предоставление крестьянам земли в собственность поведет к ее раздроблению, но хозяйство «не можно вести там, где крестьяне будут землю на лоскутья раздирать». От раздела земли произойдет новое неудобство — чересполосица, а она вызовет драки, убийства, перекосы, потравы и т. п. Как на пример, консерваторы указывали на быт однодворцев.

Большинство депутатов консервативной партии, отвергая все предложения либералов, соглашались только на одну меру для улучшения положения крепостных — на отдачу под опеку всех владельцев, мучающих своих людей, и, кроме того, все соглашались на запрещение торговли людьми в розницу. Таким образом, вы видите, что и консервативная партия не безусловно была против улучшения быта крепостных крестьян, она шла на уступки, но эти уступки были очень незначительны.