Школа в царствование императрицы екатерины ii

Школа в царствование императрицы екатерины ii

Состояние школьного дела до Екатерины

ЕКАТЕРИНА II вступила на престол тогда, когда в русском обществе было заметно стремление не к специальному, практическому образованию, а к общему, независимому от практических целей. Очень широкая образовательная программа была введена в преподавание дворянских корпусов: там преподавали не только специальные науки, но и ряд общих, не имевших отношения к военному ремеслу его воспитанников. Затем для целей общего образования были построены Академический Университет и гимназия в Петербурге, Университет (1755) и при нем 2 гимназии в Москве и одна гимназия в Казани. Но эти меры были недостаточны. Эти школы удовлетворяли потребности высших классов, крестьяне же попадали в них редко и притом всегда в виде исключения. Но даже и потребности высших классов удовлетворялись крайне недостаточно: школы во всем терпели недостаток.

Московский университет в течение всей второй половины XVIII века пребывал в каком-то эмбриональном состоянии. На юридическом факультете был всего один профессор Дильтей, который читал все юридические курсы и притом на французском языке; на медицинском факультете сначала также был один профессор. Большинство профессоров были иностранцы; они читали лекции на французском, немецком и латинском языках, мало понятных для студентов. Русских профессоров было всего двое — Поповский и Барсов; первый читал философию и дидактику, а второй — сначала математику, а потом российскую словесность. Только потом уже прибавилось еще несколько профессоров.

Даже такое заведение, как Морской Кадетский Шляхетский Корпус, бедствовало от недостатка преподавателей. Иногда от него бывали такие объявления в газетах, что прямо недоумеваешь, как оно могло существовать. В 1765 году этот Морской Корпус дал в газетах такую публикацию: «В Морской Кадетский Шляхетский Корпус потребны: навигационных наук профессор — 1, корабельной архитектуры учитель — 1, подмастерье корабельной архитектуры — 1». Стало быть, основные предметы не имели преподавателей. Далее для обучения словесным наукам вызывалось учителей — 3, латинского языка учитель — 1, шведского языка учитель — 1, французского языка учитель — 1; подмастерьев для преподавания датского, шведского и французского языков — по 1, переводчиков — 2, учитель танцев и учитель геодезии. Таким образом, выходит, что в Морском Корпусе почти совсем не было учителей.

Самая постановка преподавания отличалась крайним несовершенством. Начать с того, что ученики переходили из класса в класс не по,успехам, а по возрасту. Водном классе были ученики 15 лет, в другом — 16 и т. д. При таких условиях учителя занимались не с целым классом, а с каждым учеником в отдельности; случалось сплошь и рядом, что на одной скамейке сидели такие ученики, из которых один учил дивизию, то есть деление, другой мультипликацию, то есть умножение, а третий еще сидел на складах. Общей программы не было, учились каждый по своему желанию; в классе не было никакого общего дела, каждый, не исключая и учителя, занимался своим делом. Учитель ограничивался темучто задавал уроки и выспрашивал отдельных учеников. Для полноты картины надо прибавить еще невежество, пьянство и нерадение учителей.

Такие учителя были обычны, и о них мы имеем красноречивые свидетельства. Майор Данилов рассказывает о своих учителях, что один из них, Алабушев, человек пьяный и развратный, был взят учителем в школу прямо из тюрьмы, где сидел за третье убийство. Известны также анекдоты, рассказываемые Фонвизиным про своих учителей: учитель арифметики «пил смертную чашу», учитель латинского языка — пример злонравия, пьянства и всех пороков, но голову имел преострую и как латинский, так и российский языки знал «преизрядно».

Не удивительно, если при таких условиях ученики ничего не знали. Припомним, как Фонвизин держал экзамены в университетской гимназии. «Накануне экзамена в нижний латинский класс пришел учитель латинского языка, голову имевший преострую; на кафтане его было 5 пуговиц, а на камзоле — 4. Удивленный, я спросил о пуговицах. "Пуговицы вам смешны, — отвечал учитель, — но оне суть стражи чести вашей и моей: четыре пуговицы на камзоле обозначают 4 спряжения, а пять пуговиц на кафтане обозначают 5 склонений. Когда тебя спросят что-нибудь, то смотри на пуговицы; если тебя спросят спряжение, то смотри на камзол, и если я возьмусь за вторую пуговицу, то значит второе спряжение, ты так и отвечай"». Еще оригинальнее был экзамен по географии. Экзаменоваться должно было 3 ученика. Но так как учитель географии был тупее, то он пришел на экзамен без всяких «пуговиц». «Товарищ мой, — рассказывает Фонвизин, — спрошен был, куда впадает Волга. Он отвечал: "В Черное море". Сей вопрос был задан и мне. Я столь чистосердечно сказал: "не знаю", что экзаменаторы единогласно медаль присудили выдать мне».

Если в школах плохо и мало учили, то зато строго и жестоко взыскивали. Иван Иванович Бецкий говорит, что кадеты столь наказывались «фухтелем», то есть палками, что, выйдя из корпусов, на всю жизнь оставались калеками.

Так как правительственных школ было мало, то многие прибегали к частным школам. Многие ограничивались обучением одной грамоте и для этого обращались к попам и дьячкам; но многие обращались и к иностранцам. Приходилось брать то, что предлагалось. В Оренбурге частную школу содержал ссыльнокаторжный немец Розен, человек развратный, жестокий и невежественный. Комедии и сатиры, начиная с Сумарокова, обличают дурное воспитание, которое велось под руководством французских гувернеров. Правительство пыталось оградить общество от плохих учителей, и в 1757 году был издан указ, который предписывал всем иностранцам, желающим быть учителями, держать экзамены на звание домашнего учителя в Петербурге при Академии и в Москве при Университете. Но указ, видимо, не достиг своей цели: учителя по-прежнему оставались невеждами, и в литературе продолжалось обличение их.

Иностранных учителей и мадам приглашали через газеты, где часто и они сами давали объявления. Данные из газет дают нам довольно яркую характеристику этих учителей. Например, два француза и немец в 1757 году дали публикацию, что принимают детей для обучения французскому, немецкому и латинскому языкам новым, скорым и легким способом, а жены их учат служанок мыть, шить и экономии. Содержатель другой школы объявлял, что он имеет аттестат от академии и обучает детей истории, географии, употреблению глобуса, метрике, риторике, немецкому и латинскому языкам; для начинающих имеются особые подмастерья: он же пишет просительные письма на всех языках. Один француз объявлял, что он обучает всем языкам, фортификации, архитектуре, политике, истории, географии и т. д.

Спрос на учителей был очень велик и вызвал к нам прилив всяких отбросов. «Мы были осаждены тучей французов всякого рода, — пишет секретарь французского посольства, — которые не ужились в Париже и отправлялись в другие страны. Мы были оскорблены, увидав среди них дезертиров, банкротов, негодных лакеев, которые лезли в воспитатели. Очевидно, эта дрянь рассеялась везде, вплоть до самого Китая».