Комиссия oб учреждении народных училищ и ее деятельность

Комиссия oб учреждении народных училищ и ее деятельность

Заботясь о приискании учителей, Екатерина вела переписку с Гриммом и другими западными учеными. Но на верный путь она стала только в 1767 году, когда свиделась в Могилеве с австрийским императором Иосифом II, который рассказал ей, как поставлено дело народного образования в Австрии. Там преподавание велось по методу, выработанному в Пруссии настоятелем августинского Са-танского монастыря Фельбингером. В Австрии школы вводились этим самым Фельбингером, который был выписан для этой цели Марией Терезией. Екатерина захотела ввести в России такую систему обучения, которая уже была в Австрии. Иосиф II выбрал для нее подходящего человека — серба, православного, знавшего русский язык — Янковича де Мириево, который был директором народных училищ. Этот Янкович и явился у нас творцом общеобразовательной русской школы: он сделал так много, что все, сделанное до него, кажется только обрывками.

Янкович в 1782 году приехал в Россию, и тогда же была образована «Комиссия об учреждении народных училищ» под председательством Завадовского. Янкович был дан в распоряжение этой комиссии: ему было поручено составить «общий план народных училищ», что он и исполнил, и 21 сентября 1782 года этот план получил санкцию Екатерины. Свой окончательный вид этот план получил в «Уставах народных училищ» 1786 года.

Этот план предлагал 3 вида начальных школ: двухклассные малые, трехклассные средние и четырехклассные главные. Двухклассные школы предполагалось строить в селах, трехклассные — в городах и четырехклассные — в губернских городах. Все преподавание разделялось концентрически, так что программа каждого класса представляла из себя нечто целое и повторялась в следующем классе, только в большем размере.

В малых школах, в первом классе преподавалось чтение, письмо, цифры, катехизис, грамматика; во втором классе предметы были те же, но катехизис подробнее, хотя и без текстов, вместо цифр — уже начала арифметики, затем чистописание, рисование и «Книга о должностях человека и гражданина».

Средняя школа состояла из тех же двух классов и, кроме них, еще третьего, в котором преподавались .те же предметы, но катехизис уже с текстами, затем история и география России.

В главных народных школах к трем предыдущим классам присоединялся еще четвертый, в котором география и история проходились подробнее, грамматика (не только орфография, но и правила сочинения), основы геометрии, естественной истории и архитектуры.

Вот какой план был спроектирован Комиссией об учреждении народных училищ.

Этот план не получил полного осуществления. Екатерина нашла непрактичным устраивать высшие, средние и низшие школы и решила основать только низшие и высшие, причем в программу последних был включен еще латинский язык, так как предполагалось, что из них ученики пойдут ъ университет. Таким образом, школы в губернских городах сделались предшественниками гимназий.

Целью этих учебных заведений было создать нравственного человека и доброго гражданина. Янкович в своих инструкциях требовал от учителей, чтобы они приходили в класс не для одного только задавания уроков или выспрашивания отдельных учеников, а для того чтобы ученики усвоили урок: для этого он должен спрашивать всех учеников,

Янкович рекомендовал даже ряд приемов занятий в классе для лучшего усвоения, за ним повторяет один ученик, а потом все хором; или же учитель, прочитав что-либо, пишет на доске одни заглавные буквы прочитанных им слов, а ученики догадываются, как будет далее. Это не Бог знает какого достоинства метод, но для того времени это было крупное улучшение. В некоторых случаях Янкович рекомендовал заставлять учеников пересказывать своими словами, вообще же он советовал чаще прибегать к наглядному обучению и индивидуализировать учеников: тех, кто имеет хорошую память, но плохо соображает, надо заставлять рассказывать своими словами, приводить свои примеры; тупым детям надо всячески облегчать учение и не обращаться с ними строго, теперь эти наставления опять-таки представляют собой трюизмы, а тогда, в конце XVIII века, когда педагогическая практика была совершенно иная, это было новостью. Мягкость, гуманное обращение с учениками были обязательны для учителей: телесные наказания совершенно исключались, потому что «нельзя детей растить как скот». Для поддержания дисциплины в классе достаточно увещаний, предостережений и лишений приятного. В этих инструкциях были разработаны все детали, все предвиделось наперед.

Но одних инструкций было мало: надобны были еще учителя и учебники, Заготовкой и тех, .и других занялась Комиссия.

Прежде всего, Комиссия обратила свое внимание на семинаристов. Семинаристы у нас на Руси всегда служили и служат затычкой; их употребляют всегда в тех случаях, когда надо что-нибудь изготовить наспех. Янкович обратился к семинаристам, и в 4 месяца были подготовлены учителя для первых семи училищ. В первые 4 года было открыто до 70 малых училищ. Для того чтобы подготовлять учителей, в Петербурге было учреждено главное народное училище, сделавшееся учительской семинарией. В нее набирали учеников из семинарий, из славяно-греко-латинской академии, всего 100 человек. К 1786 году был уже первый выпуск учителей, из которых половина получила право быть преподавателями в главных училищах, а другая половина — в малых. Таким образом, оказалась возможность открыть училища в 26 губерниях, а затем главные народные училища были открыты еще в 14 губерниях.

Одновременно с этим печатались учебники и другие учебные пособия. Ко времени открытия училищ было уже напечатано 27 учебников, большей частью переведенных с немецкого, но некоторые из них, как, например, «Книга о должностях человека и гражданина», были самостоятельным произведением. Эта книга интересна в том отношении, что она показывает новую точку зрения Екатерины на школьную науку, Екатерина отступилась теперь от своей первоначальной мысли, что наука ничего не может дать для облагораживания человека: теперь она заботливо стала следить за составлением новых учебников — в этом видна несомненная эволюция.

С открытием в 1786 году главных-народных училищ потеряла смысл «Комиссия об учреждении народных училищ».

Тогда она была преобразована в «Главное правительство училищ», родоначальника современного министерства народного просвещения.

Это «Главное правительство училищ» было непосредственно подчинено императрице.

Местным управлением в каждой губернии ведали губернатор и Приказ общественного призрения. Губернатор должен был заботиться об устроении по городам училищ и ободрять учащих и учащихся. Приказ общественного призрения должен был изыскивать средства и помещения для училищ, подыскивать учителей и заготовлять учебники, Заведование учебным делом было поручено директорам народных училищ, которых должно быть по одному на губернию. Директор должен наблюдать, чтобы никто не попадал в учителя без надлежащего экзамена и диплома, должен присутствовать на экзаменах и посещать уездные училища, по крайней мере, раз в год. В уездных городах для наблюдения за училищами избирались попечители, или, как тогда говорили, «смотрители», должность вроде инспекторов. Нынешняя организация во многом ведет начало от времен Екатерины.

Так были устроены начала народного образования. Обучение было бесплатное, причем учителям на всякий случай внушалось, чтобы они не пренебрегали детьми бедных родителей. «Главное правительство училищ» имело право командировать членов для осмотра, ревизии училищ.

Положение о народных училищах принадлежит к числу замечательных актов Екатерины: им было положено начало широкому народному образованию в России. Петровские цифирные школы не были удачны, и они не привились; после них появились лишь сословные школы, да и то лишь в Петербурге, а в провинции были только бестолковые духовные училища. При таком положении дел законодательство о народном обучении, обдуманное и проверенное опытом других стран, явилось важным и крупным шагом вперед. В основе его лежала продуманная система, с мельчайшими подробностями было объяснено и распределено решительно все — не только предметы, подлежащие изучению, но и часы занятий, жалованье учителям, администрация и даже помещения. В нашей истории можно найти немало примеров, когда законы оставались только на бумаге. Законодательство об училищах не было бесплодным, так как ему предшествовали энергичные меры, например, были напечатаны руководства, то есть сделано именно то, чего недоставало петровским школам.

Но местные органы управления народным образованием не были вполне на высоте своей задачи: губернаторы были завалены текущей работой, а Приказы общественного призрения стали ведать только хозяйственными делами. Попечители, «смотрители» были нередко людьми невежественными, которые часто не только не содействовали делу образования, но даже тормозили его.

В этом отношении обессмертил себя один козловский купец, смотритель, который докладывал по начальству, что «все училища вредны и оные полезно было бы повсеместно закрыть».

Самой слабой стороной народного образования было то, что на него не отпускалось достаточных средств. Когда Екатерина давала 15 000 руб. в качестве фонда в Приказы общественного призрения, то она рассчитывала, что Приказы будут привлекать общественные пожертвования. На первых порах на училища поступило довольно много пожертвований. В Архангельске крестьянин Степанов пожертвовал под школу дом; жертвователи находились и в других городах, в Новгороде, в Петербурге и других: большей частью жертвовались помещения для школы, благодаря этому в уездных городах открылось довольно много училищ.

Но, как это всегда бывает в России, первый порыв остыл, и городские Думы стали тяготиться содержанием училищ и не только не строили новые помещения, но и просили закрыть старые. В 1786 году обыватели Лебедя-ни, Спасена (города Тамбовской губернии) подали губернатору просьбу освободить их от несения повинности на училища, мотивируя ее следующим образом: «понеже купецких и мещанских детей в школах не состоит и впредь отдавать их туда мы не намерены, того ради, что пользы в сем не видим».

Благодаря всем этим починам училища влачили жалкое существование. Учителя прямо бежали от своих должностей, так как полагавшееся им грошовое жалованье им часто платили не вовремя или же не доплачивали; те же, кто оставался, прямо спивались с горя, так как приходилось побираться, чтобы не умереть с голода. При таких условиях не было места идеальному методу, и дело шло по-старому: учителя продолжали выспрашивать учеников, а ученики долбили уроки.

Но как бы то ни было, делу народного образования при Екатерине было положено серьезное начало. К концу царствования Екатерины во всей России числилось 316 народных училищ с 744 учащими и 14 341 учащимися. Преемникам Екатерины пришлось только совершенствовать начатое ей дело, а не созидать его заново.

Попытки к установлению констуционных

 форм правления в царствование

 Екатерины II

МЫ познакомились с попытками, которые предпринимались в царствование Екатерины для решения крестьянского вопроса. Они не привели к полному разрешению вопроса, но не были и безрезультатными: крестьянский вопрос получил широкую теоретическую разработку, был поставлен на очередь в литературу, так что XIX век в разрешении .крестьянского вопроса шел уже до проложенному пути, дополняя его новыми деталями.

Затем мы рассмотрели то, что предпринималось для народного просвещения. Первоначальный широкий план не был осуществлен, но раз навсегда было установлено, что народное просвещение есть такая же государственная задача, как например, оборона страны. При Екатерине возник и особый орган государственного попечительства о народном образовании: при ней по всей. России была раскинута сеть народных училищ, которые должны служить для просвещения широких кругов.

При Екатерине была поставлена на очередь и та задача, которая с трудом разрешается теперь: я разумею попытки и желания ограничения самодержавной власти через определенные конституционные формы.

Еще в начале своего царствования в манифесте от 6 июля 1762 года Екатерина писала: «Наиторжествен-нейше обещаем Нашим императорским словом узаконить такие государственные установления, по которым бы правительство любезного Нашего отечества в своей силе и прилежащих границах течение имело». Как ни туманен смысл этой фразы, в ней нельзя не видеть обещания ограничить действовавшую тогда самодержавную власть известными постоянными установлениями. Правда, здесь имелась в виду не столько самодержавная власть, сколько временщики, которые ее узурпировали. Но это все равно; ясно, что ставилась задача — ввести в известные рамки действия самодержавной власти,

По всем данным, это обещание вырвалось у Екатерины под давлением обстоятельств, в силу того» что Екатерина не была уверена в окружающей среде и пыталась задобрить общество. Возможно также, что на нее действовал в этом направлении Никита Иванович Панин. Н. И. Панин с Е. Р. Дашковой и многими другими лицами составили при Петре III проект ограничения самодержавной власти. По словам Ривьера, это намерение ограничить самодержавную императорскую власть привлекло к себе много сторонников. Княгиня Дашкова с своей стороны подтверждает это свидетельство. По ее словам, когда она заговорила с Паниным о необходимости перемены на престоле, последний прибавил, что недурно было бы вовсе правительство устроить на началах шведской монархии. В сущности говоря, ограничение власти было необходимо Панину, так как он работал для переворота, но не в пользу Екатерины, а в пользу малолетнего Павла; Екатерина стать могла только регентшей; поэтому-то и являлась необходимость подумать, как бы оградить регентшу каким-нибудь постоянным учреждением.

Через несколько месяцев после вступления на престол Екатерины Панин подал ей уже известный нам проект, который был выработан им на началах шведской монархии и который должен был послужить исполнением обещания, данного Екатериною. Я говорил вам, в чем заключался проект Панина. Он не содержал в себе прямого ограничения самодержавной власти, но отправления этой власти ставил в определенные формы. Ни одно из постановлений самодержавной власти не могло пройти без обсуждения его в Императорском Совете. Для носителя самодержавной власти мнение Императорского Совета не было обязательно: он мог с ним соглашаться и мог не соглашаться, мог примкнуть к большинству и к меньшинству, но во всяком случае не мог ничего обнародовать, минуя Императорский Совет. Вы знаете, какая участь постигла этот проект. Екатерина, убежденная аргументами некоторых приближенных лиц, надорвала уже подписанный указ об учреждении Императорского Совета.

После этого на несколько лет Екатерина сосредоточилась на мысли о необходимости для России полного, ничем не ограниченного самодержавия. В секретной инструкции генеральному прокурору князю Вяземскому (в 1764 году) Екатерина-писала, что «хотя воспоминание о недавних событиях и приятно честолюбию некоторых сенаторов, но пока я живу, я все оставлю по-старому, как это требуют мои обязанности. Российская империя есть страна столь обширная, что, кроме самодержавного государя, другие формы правления будут ей вредны».

Это же положение, заимствованное из «Духа законов» Монтескье^ Екатерина высказывала и в Наказе.

Но хотя Екатерина и решилась поддерживать самодержавную власть, ей, однако, не переставали внушать мысли о необходимости так или иначе ограничить самодержавие, и под влиянием внушений и указаний она делала некоторые порывы в-этом направлении.

Такое внушение прежде всего сделал Екатерине Дидро^ советовавший ей снова созвать распущенную Комиссию для составления нового Уложения и сделать эту Комиссию постоянной. Дидро исходил из того положения, что хорошие монархи, как Екатерина II или Петр I, — редкие явления, и притом хорошие монархи могут сделаться плохими, так что необходимо принять меры к ограждению нации от их произвола. Недостаточно созвать нацию, чтобы составить законы. Законы есть только записанное право, а за ними стоить физическое существо, которое говорит и действует: этим физическим существом и должна быть Комиссия, если ее созвать и дать право провинциям посылать туда представителей. Дидро полагал, что от самой Екатерины зависит, какую часть прав .передать этой Комиссии, «но раз отчужденные ей права необходимо оградить от произвола преемников: пусть Комиссия не вмешивается ни в военные дела, ни в иностранную политику, ни в финансы, но пусть она охраняет законы и имеет право петиций, и пусть те петиции, важность которых будет доказана их повторением, обязательно будут удовлетворены».

Вот что предлагал Екатерине один из ее интимных корреспондентов. Ввести народное представительство в России предлагал Екатерине и профессор Дильтей. Это очень интересный факт. Дильтей не представлял собой истинного гражданина: он был из тех людей, которые всегда говорят то, что нравится начальству. Очевидно, что он высказывал свои предложения в надежде, что они понравятся Екатерине. Собрание народных представителей, по мнению Дильтея, должно охранять основные законы от нарушения их монархом; в случае, если монарх нарушит основные законы, народные представители имеют право низложить его и судить. Это же собрание должно обсуждать и общую политику. Это писалось в начале 1Т70-Х годов.

В это же время вновь появился на сцене с конституционным проектом Никита Иванович Панин. Проект не дошел до нас в подлиннике, и мы имеем о нем сведения от секретаря Панина Д. И. Фонвизина. Панин предлагал ввести политическую свободу, но только для одних дворян, посредством учреждения Верховного Сената. Часть членов Сената должна быть бессменна, по назначению правительства, но большая часть должна быть выборной от дворянства.

Синод входит в состав этого Сената. Дворянским собраниям, уездным и городским, Панин предлагал дать право совещаться о местных и государственных пользах, подавать Сенату петиции и вносить проекты новых законов. Выборы сенаторов и местных чиновников, по проекту Панина, должны производиться в дворянских собраниях. Сенат должен быть облечен законодательной властью, а император — исполнительной, с правом санкции сенатских определений.

Есть известие, что этот проект явился плодом заговора, составленного Н. И. и П. И. Паниными, княгиней Дашковой, князем Репниным и некоторыми из вельмож и гвардейских офицеров, с целью низложить Екатерину и возвести на престол Павла. Говорят, будто бы сам Павел знал о предстоящем перевороте и о готовящейся конституции, даже подписал ее, причем присягнул никогда не отменять закона, ограничивающего самодержавие. Но все эти известия — отголосок праздных пересудов и сплетен, которые в изобилии ходят при дворах. По всем данным, около того времени Екатерина сама думала об изменении самодержавного строя. Ведь только этим можно объяснить тот факт, что на средства Екатерины в 1773 году была напечатана в русском переводе книга Мабли «Наблюдение над историей Греции», снабженная Радищевым примечаниями. В этих примечаниях Радищев выступает решительным сторонником идеи естественного права и народного суверенитета. Он, например, писал: «Самодержавство есть наипротивнейшее человеческому естеству состояние. Мы не только не можем дать над собой никому неограниченной власти, но даже законы не имеют другого основания наказывать преступников, кроме нашей собственной сохранности». Радищев далеко шел в своих примечаниях: «Неправосудие государя дает народу, его судии, то же и более над ним право, какое дает ему (то есть народу) закон над преступником». Таким образом, в'книге, изданной на средства самой Екатерины, проводилась мысль об ответственности самодержавной власти перед народом и об ограничен-' ности ее полномочий.

Надо полагать, что проект Панина был знаком Екатерине. Мнения, высказанные в нем, отразились на «Учреждении о губерниях» (1775) и на «Жалованной Грамоте дворянству» (1785); особенного внимания заслуживает право петиций монарху, которое было предоставлено дворянским обществам.

Наконец, от 1775 года у нас сохранилось известие о разговоре Екатерины с московским главнокомандующим князем Волконским. Говори ему о своих планах по части преобразования высших государственных/ учреждений, Екатерина сказала: «Сенат останется, при нем будет Палата, дабы Сенат имел куда отослать людей и дела, которые разбора требуют, В Палату вой дет. Комиссия об Уложении ».

И долгое время спустя Екатерина лелеяла мечту о переустройстве высшего управления в России на указанных основаниях. Накануне второй турецкой войны и французского замешательства, в 1787 году ею был заготовлен проект указа о сенатской реформе, очевидно, в исполнении намерения, высказанного князю Волконскому. Текст его неизвестен, но содержание передал нам в записке князь Безбородко. Здесь, после замечаний о совестном и уголовном суде, читаем: «Все собрание депутатов под председательством канцлера юстиции составляет "надзирание прав государственных". Когда издается новый закон, то проект оного поступает на рассмотрение сего собрания и, наконец, утверждается самодержавной властью».

В 1788 году началась вторая турецкая война, и секретарь Екатерины Храповицкий занес в свой дневник такое замечание Екатерины: «Не время теперь делать реформы». Не время было тем более, что тогда начиналась французская революция, и Екатерину стал волновать вопрос, подпишет ли христианский король Людовик XVI противохристианекую конституцию. Подписание этой конституций, как известно, повело к разрыву России с Францией. Екатерина, которая сама была не нрочь дать конституцию, решительно восстала против нее, как скоро конституция требовалась, вырывалась из рук монарха обществом. Вот почему Екатерина разгневалась и на Радищева за его «Путешествие из Петербурга в Москву», где он написал, в сущности говоря, то же, что и раньше, но только в решительном и требовательном тоне.

Такой же каре подвергся драматург Княжнин, который написал в 1789 году трагедию «Вадим Новгородский», в которой восхвалялась политическая свобода, а Рюрик трактовался как узурпатор.

Конституционные идеи, насажденные в русском обществе отчасти самой Екатериной как поклонницей французской просветительной литературы XVIII века, с наибольшей яркостью расцвели в то время, когда во Франции начиналась революция. Священник Самборский, наставник Александра I, писал в конце 1780-х годов: «Вольноглаголание о власти самодержавной стало почти всеобщим, все восхваляют французов, что предвещает кровопролитие». В мемуарах Сегюра сообщается, что падение Бастилии вызвало взрыв радости не только среди иностранцев, но и среди либерального русского общества. Прохожие посредине улицы обнимались и поздравляли друг друга, как с праздником, точно их избавили от тяжелых цепей, сковывавших их самих.

Все проявления общественного движения болезненно влияли на самолюбивую Екатерину. Она сама любила конституционные мечты, но как только эти мечты превращались в требования общества, она становилась решительно против них.

На Екатерину в ее желании ввести конституционные учреждения влияла не только просвещенная мысль западной философии; в эту же сторону направлял ее и характер ее наследника Павла. Екатерина с ужасом замечала, что ее сын весь нравом выходит «в батюшку», то есть Петра III, который был образцом деспота. Екатерина, конечно, не могла не задумываться о будущей судьбе своего государства. Она хотела обеспечить свое горячо любимое отечество таким строем верховного управления, который гарантировал бы его от повторения печального царствования ее мужа. В конце жизни Екатерины ходили слухи, что 1 января 1797 года в России будет введена конституция. Но Екатерина умерла раньше (6 декабря 1798 года), чем опубликовала ограничительный закон.

Мечты Екатерины о введении конституции так и остались мечтами. Но важно указать, что вопрос об изменении формы правления в России был поставлен еще при Екатерине II, во второй половине XVIII века.