Беседа седьмая

Беседа седьмая

МОЖНО ЛИ СРАВНИВАТЬ «МЕДНОГО ВСАДНИКА»

И МЕТЕОСВОДКУ?

— Значит, мы начинаем разговор об особенностях собственно журналистского творчества... Но почему Вы хотите сначала остановиться на текстах? Ведь произведение— продукт творчества, его результат, в котором «умирает» творческий процесс. Мне кажется, было бы логично так и построить беседу: от начала работы — к ее результату.

— Не на текстах, Алеша, я намерена сейчас остановиться, а на их характерных чертах — тех, что образуют порождающую модель журналистики как определенного вида творческой деятельности. Вы забыли, что мы говорили о порождающих моделях?

— Почему же ? Помню: «взлетное поле», с которого «стартует» творческий процесс...

— Да это образ, метафора. А по сути порождающая модель есть именно представление о характерных чертах произведений, Издаваемых тем или иным видом творческой деятельности. Именно это представление и руководит творческим поведением Человека. Для того чтобы поступить на наш факультет, Вы должны были представить в приемную комиссию несколько публикаций, так?

— Да, конечно. У меня их было около двух десятков, и статьи, ц радиосюжеты. До сих пор помню, как я возился с их оформлением.

— А перед тем как оформлять, их надо было подготовить -это посерьезней! Так почему у Вас получились газетные и радийные материалы, а не стихи или рисунки? — они ведь тоже печатаются в газете...

— Ну, как «почему»? Я так хотел, мне так было нужно...

— ... и у Вас в голове был определенный образ журналистского материала. Он мог сложиться стихийно, мог формироваться направленно, специально — этого я не знаю, но факт тот, что он был. Без него Вы никак не могли бы написать текст, который бы редакция приняла.

— Да, конечно. Я занимался в Московском городском дворце творчества детей и юношества, где мы обсуждали журналистские материалы, у нас даже практика была.

— Вот видите... А у большинства людей представление о журналистском тексте складывается стихийно — хотя бы потому, что они время от времени читают газеты и смотрят телевизор. Но из-за того, что в средствах массовой информации встречаются разные произведения, не только журналистские, это представление может быть размытым, не очень точным. Чаще всего такая неточность — следствие слияния представлений о трех видах текстов: рассказе — продукте художественного творчества, публицистическом выступлении и журналистской публикации. Это очень заметно на творческом конкурсе, когда знакомишься с письменными работами абитуриентов.

— Следовательно, наша задача — помочь студенту сделать более профессиональными его представления ?

— Именно так. Надо помочь ему уточнить стихийно ело жившиеся представления о характерных чертах журналистского произведения, потому что свои профессиональные действия он будет совершать исходя из того, как представляет себе эти черты.

— Легко сказать — уточнить! А где мерило точности?

— В отношении мерила Вы, конечно, правы. Математический аппарат в нашей науке пока не в ходу. Но ведь тексты, если их внимательно рассматривать, и сами способны уточнять то, что мы о них думаем. Попробуйте сопоставить, допустим, ярко выраженные тексты трех видов, упомянутых выше: беллетристический рассказ, публицистическую статью, принадлежащую перу политика, экономиста или учителя, и произведение профессионального журналиста. Вы увидите, что...

— Но как их сопоставлять-то? Не по количеству же строк!

— Разумеется. Для этого наукой о текстах как знаковых системах разработан специальный инструментарий. Если предметы вещного, материального мира сравнимы по длине, ширине, высоте и материалу, из какого они состоят, то информационные продукты помимо того, что сравнимы по материалу, в котором овеществлены, поддаются сопоставлению по семантике, прагматике и синтактике.

— Эти термины мне известны: в курсе «Введение в теорию журналистики» мы использовали их для описания трех аспектов текстовой» деятельности журналиста.

— Но вообще-то они применимы не только к журналистике, поскольку обозначают три типа отношений с действительностью любого текста. Смотрите: все тексты, как мы знаем, есть результат переработки информации — сведений, получаемых их создателями от действительности. Соответственно они и отражают в знаках действительность: тот или иной ее аспект, с той или иной мерой точности, полноты, глубины. Поэтому можно сказать, что они состоят с действительностью в семантических отношениях — как обозначающее с обозначаемым. Фокусируются эти отношения в хорошо известном понятии «тема». Помните, как оно раскрывается в словарях?

— Суть — да. Может быть, не дословно, но... Предмет описания, изображения, исследования — круг жизненных явлений, отражаемых в произведениях.

— Да. Это понятие само по себе акцентирует связь обозначающего с обозначаемым в ее самом общем виде.

Теперь вторая сторона дела. Все тексты, будучи предназначены для удовлетворения тех или иных потребностей общества, имеют определенное социальное и культурное значение, то есть представляют собой в некотором роде ценность. В силу этого любой из них оказывается включен в прагматические отношения с действительностью, которые реализуют себя через использование произведения потребителем. Фокусом таких отношений является идея произведения, понимаемая обычно как главная мысль, вытекающая из его целостного восприятия. Проявляя коммуникативные намерения автора, она-то и определяет в решающей степени нужность, полезность текста для адресата.

— Если коротко: тема — то, о чем произведение, а идея — то, что автор по этому поводу хочет сказать.

— Согласна, только такой нюанс: не что хочет сказать, а что говорит. Между намерениями и воплощением их бывают несовпадения.

Идея — откровение автора, его открытие, которое он через свое произведение делает достоянием людей...

— ...в благородном стремлении их осчастливить!

— Может быть; в каждой шутке, скажу я Вам, есть доля правды. Мотивы творческой деятельности весьма разнообразны, есть в их ряду и такой...

Третий тип связи информационных продуктов с действительностью проявляется в том, что любой из них обладает достаточно сложным строением — объединяет в себе организованное с помощью определенных правил так или иначе упорядоченное множество элементов разных уровней. В силу этого он становится носителем синтактических отношений, возникающих между ним как единым целым и отдельными его элементами. Синтактические отношения фокусируются в представлениях о диалектике содержания и формы произведения, о его структуре и организации.

— А причем тут действительность? Ведь получается, что это отношения внутри произведения.

— Ну, во-первых, разве само произведение не часть действительности? Во-вторых, разве не часть действительности те правила, которыми задается его организация? И наконец, в-третьих: синтактика произведения всегда ориентирована на восприятие аудитории, которой оно предназначено, то есть на действительность!

— И, по всей вероятности, рассматривать семантику, прагматику и синтактику текстов нужно, говоря языком математики, которую я, честно говоря, недолюбливаю, — как величины переменные...

— Мне очень нравится Ваше стремление к математической точности, даже если вы математику не любите. Это, действительно, величины переменные — так же, как высота, ширина и длина. Только там различия — количественные, а в нашем случае — качественные. Одно дело, например, — семантика управленческого решения, и совсем другое — семантика лирического стихотворения. А прагматика?.. Сравните идею рекламного объявления с идеей научно-популярного очерка о тайнах психики... И в синтактике то же самое. Сопоставьте, скажем, сложную архитектонику пушкинского «Медного всадника» и тоже сложную, но совсем иную — телепередачи «Итоги». Я уж не говорю об архитектонике метеосводки... Все это вместе взятое приводит к разному воздействию текстов, к выполнению ими разных функций.

— Значит, семантика, прагматика и синтактика— это и есть „диаметры, по которым могут сопоставляться тексты массовой информации, производимые самыми разными родами творчества?

— И не только массовой информации. Все тексты, вся социальная информация! Выявить специфику этих параметров для того или иного вида творчества — значит сделать очевидной его порождающую модель.

— Теперь я, пожалуй, мог бы попытаться решить задачку, которую Вы предлагали...

— Насчет сравнения текстов трех видов?.. Пока не стоит. Давайте сначала четко определим своеобразие этих параметров в журналистском произведении.

— А кстати, произведение, информационный продукт, текст... У Вас все эти слова звучат как синонимы. Так оно и есть?

— В общем-то, да, хотя и не вполне. Каждое из них родилось в своей «системе отсчета», имеет свою стилистическую окраску, живет в своем ареале. Но для обсуждения наших вопросов эти достаточно тонкие различия принципиального значения не имеют. Поэтому мы будем употреблять их как понятия взаимозаменяемые.