Движение от людей

Движение от людей

Отстраненный тип личности. Прежде чем исследовать потребность в отстранении с позиции того типа, для которого она стала доминирующей, необходимо понять, что подразумевается под невротической отстраненностью. Каждый, кто относится к себе и к жизни серьезно, хочет временами побыть один. Желание наполненного смыслом уединения не является невротическим; напротив, большинство невротиков уклоняются от углубления внутрь себя, и неспособность к конструктивному уединению сама по себе является признаком невроза.

Лишь в том случае, если при общении с людьми возникает невыносимое напряжение, а одиночество становится, прежде всего, средством избежать его, желание быть одному указывает на невротическую отстраненность. Некоторые из особенностей, свойственные крайней степени отстраненности человека, настолько характерны для него, что психиатры склонны рассматривать их как принадлежащие исключительно отстраненному типу. Наиболее очевидная из этих особенностей — общее отчуждение от людей. У лиц такого типа эта черта бросается в глаза, потому что они особенно ее подчеркивают, но в действительности отчуждение у них не больше, чем при других типах неврозов (уступчивого, или агрессивного типов). Другой особенностью является отчуждение от себя, т. е. нечувствительность к эмоциональным переживаниям, неопределенность в том, кто он такой, что он любит или ненавидит, чего хочет и опасается, на что надеется, из-за чего негодует, во что верит. Такое самоотчуждение также характерно для всех неврозов.

Людей отстраненного типа вполне можно уподобить зомби из верований гаитян — мертвецам, оживленным с помощью колдовства: они могут выполнять работу и вообще функционировать подобно живым людям, но жизни в них нет. Другие к тому же могут вести сравнительно богатую эмоциональную жизнь, поэтому нельзя рассматривать самоотчуждение как нечто присущее исключительно данному невротическому типу. Объединяющая особенность отстраненных типов заключается в их способности смотреть на себя с неким объективным интересом, как если бы человек смотрел на какое-либо произведение искусства. Возможно, лучше всего описать его, сказав, что по отношению к себе они занимают позицию «зрителя», которую выбрали по отношению к жизни в целом. Они могут быть прекрасными наблюдателями в отношении процессов, которые происходят внутри них.

Ключевым моментом здесь является их внутренняя потребность устанавливать эмоциональную дистанцию, отделяющую их от других людей. Точнее, это их сознательная и бессознательная решимость никоим образом не допустить эмоциональной вовлеченности в дела других людей, касается ли это любви, борьбы, сотрудничества или соревнования с ними. Они проводят вокруг себя своего рода магический круг, внутрь которого никто не может проникнуть, вот почему внешне они могут «ладить» с людьми. Навязчивый характер такой потребности проявляется в их реакциях тревоги, когда внешний мир вторгается в их жизнь.

Качества, которые они приобретают, поставлены на службу главной потребности — избеганию вовлеченности. Одной из наиболее поразительных потребностей является их потребность в самодостаточности. Ее наиболее позитивным выражением является изобретательность — единственный способ компенсировать свою изолированность.

Более рискованный способ сохранения самодостаточности состоит в сознательном или бессознательном ограничении своих потребностей. Основополагающий принцип здесь — никогда не быть связанным с кем-либо или с чем-либо настолько, чтобы этот человек или это дело стали для него незаменимыми. Лучше, чтобы его вообще ничего особенно не трогало. Например, отстраненный человек может быть способен испытывать удовольствие, но, если оно хоть как-то зависит от других, он предпочтет воздержаться от него. Он может время от времени проводить вечер с немногими друзьями, но он не выносит широкого круга общения и социальных функций. Сходным образом он избегает соперничества, престижа и успеха.

Другой ярко выраженной потребностью данного типа является его потребность в уединении. Ничто извне не должно нарушать его спокойствия. Любой вопрос относительно его личной жизни может его шокировать, он имеет тенденцию окутывать себя покрывалом таинственности. Отстраненный человек может испытывать острое раздражение, если другие люди ведут себя с ним так, словно он им что-то должен, — это воспринимается как нажим. Он предпочитает работать, спать и есть в одиночку. Он терпеть не может делиться своими переживаниями, в отличие от уступчивого типа.

И самодостаточность, и уединение служат его наиболее насущной потребности — потребности в независимости. Его независимость, как и феномен отстраненности в целом (частью которого она является), сориентирована на отрицание: она направлена на то, чтобы на нее не оказывали влияния, чтобы ее не понуждали, не обязывали.

Подобно любой невротической наклонности, потребность в независимости имеет навязчивый характер и лишена избирательности. Она проявляет себя в сверхчувствительности ко всему, что хоть каким-либо образом напоминает принуждение.

Потребность в превосходстве как черта отстраненного типа имеет свою специфику: питая отвращение к соперничеству и борьбе, он не хочет реального превосходства, достигаемого посредством соответствующих усилий. Он скорее полагает, что сокровища, заключенные в нем самом, должны получить признание без какого-либо усилия с его стороны: его скрытое величие должно ощущаться без того, чтобы он хотя бы шевельнул пальцем.

Другой формой выражения чувства превосходства является ощущение своей уникальности. Это прямой результат его стремления чувствовать себя отдельно от других и не таким, как другие.

Но для психического равновесия крайне важно, чтобы имелись области открытые для спонтанного эмоционального переживания. Например, своего рода спасением могут быть творческие способности.

Чем больше сдерживаются эмоции, тем вероятнее, что основной упор будет сделан на интеллект. Человек тогда будет ожидать, что все можно решить исключительно силой разума, как если бы простого знания собственных проблем было бы достаточно для их разрешения.

Их всего сказанного относительно человеческих взаимоотношений отстраненного человека становится ясно, что любые тесные и длительные отношения будут подрывать его отстраненность. Поэтому такие отношения вполне вероятно окажутся губительными, если только его партнер не будет в равной степени отстраненным человеком и в силу этого будет добровольно уважать его потребность в дистанции или если по каким-либо другим причинам он не будет хотеть и уметь адаптироваться к таким потребностям.