Глава 4 бессознательный экологический вандализм

Глава 4 бессознательный экологический вандализм

Прежде чем перейти к изложению основного содержания экологического сознания и законов его формирования и изменения, следует остановиться на одной из множества загадок, связанных с проблемой взаимоотношений человека с природой агрессивным поведением человека по отношению к некоторым объектам природы, как органической, так и неорганической.

Суть этой загадки состоит в том, что хотя сами действия человека, совершаемые по отношению к объекту природы, вполне осознанны, причины, вызвавшие эти действия, не имеют своего рационального объяснения, они лишены утилитарного или эстетического смысла, иногда эмотивны, но чаще осуществляются человеком необдуманно

По-видимому, такое поведение является выражением чувств, запрятанных где-то в глубинах сознания, или результатом какой-либо искаженной мотивации. Мы объединили подобные действия под рубрикой «бессознательный вандализм», подчеркивая этим термином отсутствие в них рационального начала.

Имеется много примеров агрессивных действий человека, которые не являются ответом на угрозу со стороны природы, не удовлетворяют материальным потребностям человека. Пример такого доведения срывание некоторых диких цветов, которые немедленно вянут и из них невозможно собрать букет. Так, в результате этакого бессмысленного действия из водоемов Московской области практически исчезли белые кувшинки. Как-то одному из авторов этой книги посчастливилось найти под Санкт-Петербургом довольно невзрачный, но очень редкий северный цветок, называемый в народе «Венерин башмачок». Поскольку это было вблизи дачной Кестности, что для такого растения само по себе удивительно, то в целях сохранности растения, хотя цветок уже почти увял, он оградил его жердочками и написал записку с просьбой не трогать это редкое растение. На следующий же день цветок был сорван и брошен рядом на траву. Самое интересное в этом эпизоде было то, что у автора, когда он обнаружил эту лесную орхидею, также первым желанием было сорвать ее, хотя и неизвестно зачем. Трудно отнести это желание к хищническому отношению к природе, поскольку хищничество предполагает ничем не ограниченное удовлетворение материальной потребности, а здесь этого не было, очевидно, в основе лежало чувство любопытства и никакой причины срывать цветок не было.

Можно привести много примеров такого вандализма. Если яблоня или груша-дичок растет у дороги или в другом доступном месте, то проходящие, особенно мальчишки, будут стараться сбить палкой незрелый плод или даже завязь. В орешниках Подмосковья осенью невозможно найти зрелые орехи, так как их сорвали «просто так», еще до образования молочного ядра.

Подобное поведение свойственно даже людям, любящим, понимающим и воспевающим природу, черпающим в ней вдохновение. Стоит привести очень яркий пример из творчества поэта Сергея Есенина, теснейшим образом связанного с русской природой:

Я шел по дороге в Криуши

И палкой сбивал зеленя...,

т. е. совершал осознанное, но бессмысленное по отношению к природе и к самому себе действие, так называемое машинальное.

В мировой литературе распространено, вероятно, соответствующее истине мнение о том, что наиболее бережное, сугубо эстетическое, почти религиозное отношение к природе свойственно японцам. С самого раннего детства японец воспитывается в духе почитания и восхищения природой, ознакомления с моделями красот природы в прихрамовых и общественных парках и т. п. (что, впрочем, не мешает им быть крайне рациональными в воздействии на природу при материальной заинтересованности, часто превращающемся в хищничество, как это хорошо известно по рыбному и крабовому промыслу на Дальнем Востоке). Автор расспросил более 50 случайно встреченных им японцев: научных работников, чиновников, бизнесменов, принадлежащих к среднему классу, о случаях вандализма по отношению к природе, и каждый из них, после первоначального категорического отрицания, вспомнил несколько эпизодов такого бессознательного вандализма, совершенного не только в детском возрасте, например, когда он пнул ногой какое-либо растение. (Многие из нас в детстве сражались с репейником или лопухами.)

Такая же ситуация и с животным миром. С давних времен бедой зоопарков является привычка некоторых посетителей предлагать животным заведомо опасные для них предметы, например сигареты, тыкать животное палкой и т. п. Известно бессмысленное издевательство не только ребят, но и взрослых над собаками и кошками, а увиденного червяка или насекомое часто растаптывают. В общем, каждый может вспомнить не только из детства примеры такого отношения к природе.

Интересно, что, согласно некоторым исследованиям (Журавлев, 1997), в которых изучались формы осознания понятия «бережное отношение к природе», респоненты отмечали такие действия, как «не ломать ветки черемухи, не собирать ягоды способами, разрушающими растения, не глушить рыбу, не рвать цветы» и т. п., расценивая это как принятое на себя обязательство ограничительного типа.

Конечно, есть и примеры подобного же отношения к объектам неживой природы минералам, сталактитам и сталагмитам в пещерах. Нам довелось быть в соляных пещерах под Краковом, где есть зал католическая церковь, все элементы которой, начиная со стен, алтаря, статуй святых и кончая светильниками, сделаны из соли. Автор попросил своих спутников задержаться в этом зале на некоторое время и проследить за действиями посетителей-экскурсантов. Может быть, это и случайно, но все входящие откровенно или украдкой пытались попробовать на вкус один из объектов. Конечно, причины, вызывающие такие акты бессознательного вандализма, различны. Так, очевидно, что в последнем примере причиной было обыкновенное любопытство и желание самому удостовериться в правоте информации экскурсоводов или сопроводительной надписи. Любопытство как элемент познания мира и экологической экспертизы получаемых знаний является очень мощным фактором действенного сознания, но оно при бессознательном вандализме проявляется при снятии каких-то нормативных ограничений.

Проявление бессознательного вандализма может быть во многих случаях результатом переноса какого-либо прошлого опыта, приобретенного в общении с другими людьми, на весь круг аналогичных явлений. Этим можно объяснить, например, уничтожение увиденной змеи независимо от того, ядовитая она или нет, многие люди, ранее укушенные собаками, стремятся отогнать камнями бродячую собаку и т. п. Аналогичным образом, хотя и не полностью, объясняется привычка многих людей в лесу раздавить другой или палкой увиденный несъедобный или принятый за несъедобный гриб, а иногда и хороший, например белый гриб, если он червивый или если нет цели собирать грибы. Случайный человек, не занятый сбором грибов, увидев белый гриб или, например, подосиновик, чаще всего сорвет его, понесет некоторое время для показа другим, а потом выбросит за ненадобностью здесь, может быть, более существенным является некий рецидив идеи полезности. Не лишено смысла и предположение, что в случае со змеей или жабой, так же, как и с несъедобными грибами, и в других аналогичных случаях, мы встречаемся не с чем иным, как с защитной реакцией на агрессивность природы.

Выше мы говорили о случаях бессознательного вандализма как проявлении взаимоотношений человека с природой, хотя явной взаимности нет, и это выглядит односторонним действием. Это хорошо видно на примере детского поведения, когда ребенок часто как бы придумывает агрессию со стороны природы и осуществляет в ответ на нее свои защитные действия. Змея может укусить, насекомое ужалить, крапива ожечь, а чертополох уколоть. Возможность может претвориться в действие, поэтому важно реализовать превентивную защиту.

Хорошо известно, что агрессивность по отношению к окружающей среде наиболее развита в детском возрасте и постепенно снижается к периоду отрочества. Вероятно, этот вид агрессивности во многих случаях можно рассматривать как реализацию исследовательского рефлекса, направленного на изучение свойств объекта, с которым контактирует ребенок, или наблюдаемого процесса. Для него агрессивность природы тоже объект познания: крапива жжет, а роза колется, поэтому появляется идея опасности и изыскивается простейший способ защиты избегание вначале и разрушение потом.

Вряд ли будет правильно называть агрессией или вандализмом такие действия это всего лишь необходимый способ познания мира и его закономерностей, прежде всего, изучение некоторых первичных свойств объекта: твердости, хрупкости, веса, температуры и т. п.

Ребенок ломает игрушки, пытается залезть рукой в глаз или нос матери и т. п., но эти действия лишь познание мира. Поэтому трудно согласиться с представлением о том, что бессознательный вандализм, наблюдаемый в более позднем возрасте, является как бы остатком этой формы детского поведения.

Из эволюционной психологии известно, что сформированное на раннем этапе развития человеческого общества индивидуальное и коллективное сознание уже четко разделяет враждебные и дружественные с позиций антропоцентризма силы природы. Важно при этом преобладание представления о враждебности природы как целого, что, как мы уже говорили, отражается в мифологическом сознании. Персоналии мифов, олицетворяющие различные явления природы, как правило, враждебны и опасны для человека. Особенно ярко это выражено в славянской мифологии лешие, банники, водяные, русалки, кикиморы и т. п.

Противостоящие человеку силы природы в таком сознании активно восстают против попыток человека побороть природу. В этом отношении очень показателен миф о Прометее, наказанном богами за то, что принес огонь в дар человеку.

Более того, даже немногочисленные добрые силы человеку все время приходится подкупать, настраивать на положительное отношение, принося им жертвы и вознося молитвы. Взаимоотношение благоприятных и неблагоприятных для человека объектов и явлений природы с наделением их некоторыми нравственными началами, пожалуй, наиболее четко сформулировано в китайской философии в виде совокупности начал «инь» и «ян», в равной мере относящихся и к природе человека.

Поэтому можно согласиться с предположением, что проявление бессмысленного вандализма в отношении природных объектов есть в какой-то мере остаток первоначального агрессивного ответа на действие реально враждебных сил природы.

Направленные агрессивные действия против объектов природы знаменуют самоутверждение человека, его победу над силами природы вообще, не только враждебной, его претензии на господство перед природой и преодоление первичного чувства беспомощности перед внешним миром. Беспомощность, согласно некоторым представлениям (M.Salegman, 1946), есть не что иное, как проявление когнитивно-эмоционального дефицита, который возникает как следствие ожидания сомнительного, непредсказуемого, но неизбежного наказания. Реакция на беспомощность выражается в объяснительных стилях как способе атрибуции ситуации. При бессознательном вандализме все «вредоносные» характеристики природы приписываются объекту, который может наказать, и направленные против него агрессивные действия являются способом избежать наказание, т. е. наказания субъекта наказания.

Однако этим, по нашему мнению, не ограничивается перечень причин бессмысленного вандализма. Возможно, что часть таких поступков обусловлена другой особенностью генетической памяти, заложенной еще в эпоху собирательства или даже раньше. Ограниченность пищевых ресурсов человека, находящегося в орде или племени и вынужденного отдавать некоторую долю добытой им пищи на общественные нужды, приводила к необходимости поиска новых, ранее неизвестных источников пищи и поэтому к исследованию всех попадающих на глаза объектов живого и растительного мира не только на предмет опасности, но и как объекта возможного потребления. Это позволяет предположить, что некоторые проявления бессмысленного вандализма являются отголосками древней тенденции собирательства.

Для их понимания следует напомнить положения, связанные с наличием такого психологического свойства, как агрессивность, и его проявлением в виде агрессии, т. е. применения силы для разрешения возникшего конфликта. Невозможность решения проблемы и очевидность конфликта порождают состояние фрустрации, при котором у человека доминирует чувство безысходности из-за невозможности достижения намеченной цели или нескольких целей.

Одним из способов выхода из состояния фрустрации, возникающего в случае конфликта, являются смена объекта, с которым возник конфликт, и осуществление агрессивных действий по отношению к новому объекту, который как бы занимает место первичного.

В процессе реализации таких агрессивных действий возникает процесс катарсиса, снимающего фрустрацию. Этот тип агрессивных действий носит название смещенной агрессии.

В социальной психологии известны примеры такой смещенной агрессии. Неприятности по службе, вызванные конфликтом с руководством или коллективом, могут быть перенесены или на людей, стоящих ступенями ниже по служебной иерархической лестнице, или же на членов семьи. Следует отметить, что практически всегда смещенная агрессия персонифицирована, т. е. выбирается конкретный объект агрессии.

При напряженности, возникшей в семейных отношениях, она может разрешиться для фрустрирующего субъекта переносом агрессии на родственников, детей и, что бывает очень часто, на животных. Выбор объекта агрессии определяется главным образом уверенностью в победе над этим объектом. Вспомним крыловское «у сильного всегда бессильный виноват». В исключительных случаях агрессия может быть направлена даже на самого себя, как это наблюдается при глубокой депрессии вследствие того или иного нервного расстройства.

Наиболее беззащитными в этом случае являются объекты природы, на которых человек, по образному выражению, «срывает злость». Рассматривая явления бессознательного вандализма у молодого поколения, следует признать, что в ряде случаев оно по рождается смещенной агрессией, связанной со взаимоотношениями с родителями. Можно отметить еще одно обстоятельство, играющее в юношеском возрасте, особенно у мальчишек, важную роль в появлении актов бессмысленного вандализма. Дело в том, что после первоначального детского периода подчинения своего поведения воле и указаниям родителей подросток стремится утвердиться как личность, противопоставляя себя родителям, учителям, взрослым вообще, которым он вынужден подчиняться. Наряду с противопоставлением возникает и необходимость доказать самому себе свою исключительность, т. е. самоутвердиться. Это может реализоваться в мальчишеских или юношеских мечтах и грезах, в которых он играет роль вымышленного героя космонавта, сыщика и т. п., но может реализоваться в бессознательном вандализме в форме войны с растениями воображаемыми врагами или даже в более значительных поступках. Так, одно время был очень распространен угон лошадей из конюшен совхозов или колхозов. Можно предполагать, что агрессивное поведение по отношению к природе у рокеров связано с приобретенным господством над мотоциклом и распространением этого чувства на все окружающие объекты.

Все это позволяет считать, что бессознательный вандализм в силу многих причин имеет различное происхождение. Проблема бессознательного вандализма интересна еще с одной точки зрения. Она связана с тем, что, казалось бы, закономерное и во многих отношениях правильное предположение о недопустимости особо агрессивных проявлений бессознательного вандализма и необходимости формирования в процессе экологического воспитания идеи о недопустимости таких действий во многих случаях оказывается сомнительным.

Проблема заключается в том, что возникающая в результате описанных выше конфликтных ситуаций фрустрация является крайне нежелательным и очень опасным состоянием человека, она слишком дорого обходится самому человеку, у которого она появилась, и обществу, в котором находится фрустрирующий человек. Дело в том, что вовремя не ликвидированная фрустрация вызывает не только тяжелые формы нервно-психического расстройства, но и многие виды патологических состояний, например, пищеварительной системы. Уже давно была найдена такая связь неразрешенной фрустрации с гипертонией, инфарктом миокарда, язвенной болезнью желудка. Поэтому «цена» сшибленного палкой репейника или чертополоха будет несравненно ниже, чем «цена» социального конфликта или тяжелого заболевания.