§ 5. российская ювенальная юстиция

§ 5. российская ювенальная юстиция

Истории ювенальной юстиции в России надо уделить особое внимание, и не только потому, что это история нашей страны. Важна здесь неординарная судьба этой ветви правосудия, повлиявшая существенным образом на ту модель правосудия, занимающегося несовершеннолетними, которую мы имеем сейчас. Выше уже говорилось о своеобразии российской модели суда по делам несовершеннолетних, об особенностях его организации и процессуальных правилах деятельности.

Необходимо проанализировать длительный послереволюционный путь российской ювенальной юстиции (1917—1959 гг.), изучить деятельность судов, правоохранительных органов в их борьбе с преступностью несовершеннолетних. Это позволит понять характер действующего правосудия по делам несовершеннолетних.

Итак, первый суд для несовершеннолетних в России был создан в С.-Петербурге в 1910 г. На какой правовой базе он начал функционировать?

В уголовном законодательстве в тот период содержались некоторые охранительные нормы, касающиеся несовершеннолетних, согласно которым судебному преследованию подвергались несовершеннолетние в возрасте с 10 лет (ст. 137 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных). Часть 2 этой статьи предусматривала льготный режим уголовной ответственности для несовершеннолетних и в возрасте от 10 до 17 лет, совершивших преступления "без разумения".

Были специальные разъяснения в законе относительно несовершеннолетних, совершивших преступления "с разумением". Их направляли по преимуществу в исправительные заведения для несовершеннолетних. При невозможности поместить их в эти заведения они заключались на срок, определенный судом, но не более, чем до достижения 18-летнего возраста, в особые помещения, устроенные для них при тюрьмах или домах для арестованных по приговорам мировых судей.

Согласно ст. 137-1 (по процедуре 1909 г.) в местностях, где не были устроены указанные воспитательно-исправительные заведения для несовершеннолетних или в случае недостатка в них свободных помещений, несовершеннолетние в возрасте от 10 до 18 лет, признанные судом как совершившие преступления без разумения, могли быть отданы "для исправления" на срок, определенный судом, но не более чем до достижения ими возраста 18 лет в монастыри их вероисповедания, если в месте производства по делу такие монастыри были и если по правилам, для них установленным, в них не запрещено было проживание посторонних лиц. Как сказано было в ст. 137-1, "избрание православных монастырей для помещения в них несовершеннолетних производится по предварительному сношению с местными архиепископами".

Статья 138 Уложения о наказаниях предусматривала замену несовершеннолетним в возрасте от 10 до 14 лет, совершившим преступления с разумением, следующих наказаний: смертной казни, каторжных работ, лишения гражданских прав, ссылки — на лишение свободы от двух до пяти лет; содержание в специальных отделениях для совершеннолетних при тюрьмах и арестных домах (за менее тяжкие деяния, за которые следовало лишение всех прав и заключение в тюрьму), — на направление в исправительно-воспитательные заведения для несовершеннолетних на срок от одного месяца до одного года. В ст. 138-1 указано и на возможность помещения таких несовершеннолетних в монастыри (аналогично правилам ст. 137-1).

Таким образом, в законах России конца XIX в. содержались юридические нормы, предусматривавшие уменьшение тяжести уголовного наказания несовершеннолетним. Как уголовное, так и уголовно-процессуальное законодательство содержало положения о повышенной юридической защите несовершеннолетних по сравнению со взрослыми подсудимыми. Вместе с тем значительный объем судейского усмотрения по этим делам (решение вопроса о действиях "с разумением", вынесение приговоров без установленного срока) все же ставил несовершеннолетних в положение лиц, не защищенных законом.

Говоря о правовой базе ювенальной юстиции в России на рубеже XIX—XX вв., нельзя забывать об одном российском законе, сыгравшем отнюдь не положительную роль в уголовной политике в отношении несовершеннолетних, тем более что этот закон действовал и в период работы в России судов для несовершеннолетних, вплоть до его отмены в 1918 г. Речь идет о Законе от 2 июля 1897 г. "О малолетних и несовершеннолетних преступниках".

Этот закон сохранил для подростков наказание в виде заключения в тюрьму, хотя и в специальных для них помещениях. Для несовершеннолетних в возрасте от 17 лет до 21 года (совершеннолетие в дореволюционной России наступало с 21 года) закон предусматривал каторгу и поселение. В энциклопедическом словаре тех времен об этом законе сказано следующее: "Насколько крепко держится действующее русское законодательство за наказание в борьбе с детской преступностью, видно, между прочим, из того, что несовершеннолетний 14—18 лет, действовавший с разумением, может быть заключен в тюрьму на 12 лет, а 10—14-летний — в особое помещение при тюрьме на срок до 5 лет. Несмотря на предоставленную суду возможность отправлять малолетних преступников в исправительные колонии, число осужденных в тюрьму значительно выше, нежели число приговоренных к отдаче в колонии". В статье приводятся и соответствующие статистические данные. За период 1898—1907 гг. 4 047 несовершеннолетних было осуждено к помещению в колонии и 8 442 — в тюрьмы и арестные дома. По отчету Главного тюремного управления за 1912 г. в тюрьмы и арестные дома направлено уже 15 822 несовершеннолетних преступника в возрасте 10—12 лет. Стоит обратить внимание на то, что в 1912 г, в России уже работали суды для несовершеннолетних.

Словом, Закон от 2 июля 1897 г. был явно реакционный, и так он и оценивался прогрессивными русскими юристами. Любопытный исторический факт: отмену Закона от 2 июля 1897 г. декретом Советской власти от 17 января 1918 г. приветствовали юристы — и приверженцы либеральных взглядов, и сторонники Советской власти.

Тем не менее автономная российская ювенальная юстиция перестала существовать по декрету Совнаркома России от 17 января 1918 г. и была заменена на другую систему, которая, по мнению ее создателей, мыслилась более гуманной, более приспособленной к обращению с детьми и подростками.

Рассмотрим более подробно, в чем состояли эти преобразования судебной системы по делам несовершеннолетних.

Начались они уже в январе 1918 г. и были продолжены через два года после этого — в марте 1920 г. Речь идет о двух декретах Советской власти — от 17 января 1918 г. "О комиссиях о несовершеннолетних" и от 4 марта 1920 г. "О суде над несовершеннолетними ".

Декрет "О комиссиях о несовершеннолетних" внес существенные изменения в российское правосудие по делам несовершеннолетних: отменил тюремное заключение несовершеннолетних (что, как уже было сказано, юридической общественностью приветствовалось) и суды для несовершеннолетних. Статьей 2 декрета устанавливалось, что "дела несовершеннолетних обоего пола до 17 лет, замеченных в деяниях общественно опасных, подлежат ведению комиссией о несовершеннолетних". Более того, все дела лиц этой возрастной группы, которые к тому времени находились в производстве каких-либо судов, а также закончились осуждением, подлежали пересмотру указанными комиссиями (ст. 6 декрета). Возникает вопрос о квалификации членов этих комиссий.

Для тех лет непривычной была ведомственная принадлежность созданных комиссий по делам несовершеннолетних. Они находились в ведении Наркомата общественного призрения.

Комиссии включали представителей трех ведомств: общественного призрения, просвещения и юстиции. Обязательным членом комиссии был врач.

В компетенцию комиссий входило освобождение несовершеннолетних от ответственности или направление их в одно из "убежищ" Наркомата общественного призрения (сообразно характеру деяния).

30 июля 1920 г. была опубликована разработанная Инструкция о работе комиссий о несовершеннолетних. Этот медико-психологический и педагогический документ, определяющий направления деятельности комиссий, отражал общую ориентацию уголовной политики в отношении несовершеннолетних. Однако в отличие от декрета от 17 января 1918 г. Инструкция все же предусмотрела передачу несовершеннолетнего "вместе с делом" народному судье, правда, в весьма своеобразной форме. Происходило это в следующих случаях:

• если признано недостаточным применение к несовершеннолетнему медико-психологических воспитательных мер;

• при упорных рецидивах;

• при систематических побегах из детских домов;

• при явной опасности для окружающих оставления несовершеннолетнего на свободе.

Странным может показаться содержание ст. 10 Инструкции, согласно которой дела о тяжких преступлениях несовершеннолетних в возрасте старше 14 лет поступали в течение 24 часов с момента их задержания народному судье, являющемуся членом комиссии о несовершеннолетних. Судья в течение трех суток должен был провести необходимые следственные действия относительно фактической стороны дела, роли несовершеннолетнего в преступлении (если оно совершено в соучастии со взрослыми) и внести в комиссию доклад о результатах расследования. Таким образом, по Инструкции окончательное решение принадлежало не судье, а комиссии о несовершеннолетних.

Инструкция содержала еще одно правило: малолетние в возрасте до 14 лет и несовершеннолетние в возрасте до 18 лет, задержанные за совершение действий, не имеющих общественно опасного характера, не направлялись для разбора их дел в комиссии о несовершеннолетних. Последние лишь утверждали постановления администрации приемных и распределительных пунктов, куда поступали эти подростки. Утверждение комиссиями касалось назначенных им мер воздействия. После утверждения постановления администрации вступали в силу. Следует обратить внимание на резкое снижение в таких случаях гарантий прав детей и подростков.

Заседания комиссий о несовершеннолетних были публичными. Разрешалось присутствие прессы, но было запрещено публиковать фамилии несовершеннолетних.

Справедливости ради надо сказать, что комиссии о несовершеннолетних все же восприняли опыт судов для несовершеннолетних дореволюционной России в части, касающейся организации социальных служб по изучению личности и условий жизни несовершеннолетних правонарушителей. Что же касается процедуры разбирательства дел в комиссиях, то она была еще менее урегулирована правовыми нормами, чем такая процедура в судах для несовершеннолетних. Преимущественное участие неюристов в заседаниях и в принятии решений о судьбе несовершеннолетних снижало юридический уровень деятельности комиссий и соответственно защищенность детей и подростков перед лицом этих комиссий. Приходится с сожалением констатировать, что этот изъян оказался живучим и, несмотря на серьезные перемены, низкий уровень правовой защищенности подростков в указанных комиссиях сохранился до наших дней — в современных российских комиссиях по делам несовершеннолетних.

Оценивая первые шаги учреждений, заменивших "детский" суд в борьбе с преступностью несовершеннолетних, следует отметить приоритетное значение в этой борьбе представителей широких слоев общественности.

Однако почти полное отсутствие соответствующих знаний и опыта, тем более в судебной деятельности, неизбежно должно было приводить и приводило к юридическому нигилизму. Очевидно, что здесь необходимо было, по крайней мере, руководство этой работой со стороны юриста-профессионала (в комиссиях о несовершеннолетних его участие было сведено до минимума).

Однако жизнь очень скоро заставила вспомнить о судах. Ведь подростки совершали не только малозначительные проступки, но и вполне серьезные и опасные преступления. Сами по себе эти преступления исчезнуть не могли, а бороться с ними у комиссий о несовершеннолетних не было эффективных средств. Здесь должен был действовать механизм настоящего правосудия, а не его суррогат.

В феврале 1920 г. был разработан и внесен на рассмотрение правительства проект декрета "О суде над несовершеннолетними". Он был утвержден постановлением СНК РСФСР 4 марта 1920 г.

В отличие от декрета от 17 января 1918 г. декрет от 4 марта 1920 г. допускал передачу дел несовершеннолетних в возрасте от 14 до 18 лет в народный суд, если комиссия о несовершеннолетних установила невозможность применить к ним медико-педагогические меры. В примечании к п. 4 декрета Народному комиссариату юстиции предписывалось помещать несовершеннолетних отдельно от взрослых преступников и организовывать для подростков такие учреждения. В качестве воспитательной меры несовершеннолетних можно было помещать в реформатории. Предварительное и судебное следствие вел судья. Это свидетельствовало о возврате к некоторым правилам ювенальной юстиции, принятым в российском дореволюционном суде для несовершеннолетних. Тем не менее декрет от 4 марта 1920 г. не имел в виду восстановление автономной ювенальной юстиции. Напротив, он сохранял юрисдикцию комиссий по делам несовершеннолетних, которые просуществовали до 1935 г. Судебное вмешательство осуществлялось только в случаях тяжких преступлений несовершеннолетних. Эти дела были отнесены к компетенции общих народных судов, где были организованы специальные составы судей (просуществовали до 1935 г.).

1922 год ознаменовался усилением карательной уголовной политики в отношении несовершеннолетних. Уголовный кодекс РСФСР (1922 г.) в ст. 18 установил общее правило: к несовершеннолетним в возрасте от 16 до 17 лет могли применяться те же виды уголовных наказаний, что и ко взрослым, вплоть до смертной казни. Правда, в опубликованном вскоре примечании в ст. 33 УК было сказано: "Высшая мера наказания — расстрел — не может быть применена к лицам, не достигшим в момент совершения преступления 18-летнего возраста". Основные начала уголовного законодательства СССР и союзных республик в ст. 32 предписывали применять более мягкие меры социальной защиты (термин, заменивший наказание) к лицам, не достигшим совершеннолетия. Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. также исключил несовершеннолетних в возрасте до 18 лет из числа тех, к кому могла быть применена высшая мера наказания. Это правило не отменялось в двух последующих УК России: в ст. 23 УК РСФСР 1960 г. и в действующем УК РФ 1997 г. (п. 2 ст. 59). Оно в определенный момент нашей истории вступило в противоречие с законодательством 1934—1935 гг., которое можно назвать чрезвычайным.

В законодательстве тех времен, относящемся к несовершеннолетним, боролись две тенденции: ослабления и ужесточения репрессий. В УК РСФСР 1926 г. победила первая тенденция. Кроме запрета применения к несовершеннолетним смертной казни УК 1926 г. (ст. 14-а) предусмотрел обязательное смягчение им наказания: в возрасте от 14 до 16 лет — наполовину, а в возрасте от 16 до 18 лет — на треть. Это был уже тот самый прямой протекционизм несовершеннолетних (только по одному возрасту), который упоминался выше, когда речь шла о ювенальной юстиции в странах Запада. В дальнейшем развитии российское уголовное право от этого принципа отказалось, УК 1960 и 1997 гг. его не восприняли.

Приведенные факты свидетельствуют о том, что в России в 20-е гг. вновь произошла переориентация законодательства и практики на судебные формы борьбы с преступностью несовершеннолетних. Это отразилось и в ряде процессуальных норм. УПК 1922 г. предусмотрел ряд правил судопроизводства по делам несовершеннолетних, утвердив судебный порядок рассмотрения этих дел наряду с их рассмотрением в комиссиях по делам несовершеннолетних.

В числе таких процессуальных норм можно указать обязанность суда установить возраст подсудимого, запрещение несовершеннолетним присутствовать в зале судебного заседания.

Однако в тот период был еще очень прочен приоритет комиссии по делам несовершеннолетних в рассмотрении дел данной категории. Об этом свидетельствовало следующее правило ст. 40 УПК 1922 г.: "При наличии в деле нескольких обвиняемых, из которых один или несколько несовершеннолетних (менее 16 лет), дело в отношении последних должно быть выделено и передано в комиссию о несовершеннолетних". УПК в редакции 1923 г. внес в этом отношении свой "вклад": предписал рассматривать дела несовершеннолетних в возрасте от 14 до 16 лет в судебном порядке только по постановлению комиссии о несовершеннолетних. Для конца XX в. такое положение однозначно представляется юридическим нонсенсом: суд — орган правосудия — не может действовать по предписаниям административного органа — комиссии о несовершеннолетних. Очевидно и то, что произошло явное снижение гарантий прав личности в уголовном процессе.

В УПК РСФСР (ред. 1923 г.) была сформулирована послереволюционная модель российской ювенальной юстиции, которая включала правила подсудности дел о несовершеннолетних, требования к профессиональному подбору народных заседателей, сроки рассмотрения дел этой категории. Впервые было сформулировано правило о недопустимости рассмотрения дел несовершеннолетних без участия защиты.

К сожалению, эта "вторая модель" ювенальной юстиции развития не получила. Анализ последующих нормативных актов (30—40-е гг.) вновь выявляет отчетливую тенденцию карательной переориентации правосудия в отношении несовершеннолетних, причем без всяких на то объективных оснований, поскольку преступность не претерпела особых изменений. Кстати, попытки представить ее более опасной были. В 30-х гг. борьба с преступностью несовершеннолетних использовалась как способ "выявления врагов народа", например, среди родителей подростков.

Формальным рубежом карательной переориентации уголовной политики в отношении несовершеннолетних стали некоторые законодательные акты того времени. Речь прежде всего идет о постановлении ЦИК и СНК СССР от 7 апреля 1935 г. "О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних". Постановление это определило на долгие годы отнюдь не демократическую прокурорскую и судебную практику в отношении несовершеннолетних. Оно действовало в течение 24 лет и только в 1959 г. было отменено вместе с другими нормативными актами, утратившими силу в связи с введением в действие нового уголовного и уголовно-процессуального законодательства.

Содержание постановления от 7 апреля 1935 г. дает основание связать его с другим постановлением советского правительства и руководства ВКП(б), а именно от 5 декабря 1934 г., положившим начало политическим репрессиям и массовым нарушениям прав человека в нашей стране.

Постановлением от 7 апреля 1935 г. возраст уголовной ответственности по значительной части составов преступлений был снижен до 12 лет. Восстанавливался принцип применения к несовершеннолетним всех видов наказаний, была отменена ст. 8 Основных начал уголовного законодательства СССР, в которой речь шла об обязательном применении к малолетним правонарушителям мер медико-педагогического характера и о преимущественном их применении к несовершеннолетним. В УПК РСФСР была ликвидирована ст. 38 о выделении дел несовершеннолетних в отдельные производства и направлении их в комиссии по делам несовершеннолетних. Постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР "О борьбе с детской беспризорностью и безнадзорностью" от 20 июня 1935 г. были ликвидированы и сами эти комиссии. Обоснование этого решения выглядит странно: в целях повышения ответственности самих несовершеннолетних и их родителей. Отказ от помощи комиссий, пусть даже имевших изъяны в правовом обеспечении, да еще в период тотальной борьбы с детской беспризорностью и безнадзорностью свидетельствовал о выдвижении на передний край борьбы с преступностью несовершеннолетних карательных методов и органов, их применяющих.

Здесь я хочу обратить внимание читателей на одну коллизию в законе, о которой упомянула выше. Суть ее в следующем. Статья 22 УК РСФСР 1926 г. установила запрет применения смертной казни к несовершеннолетним. При всех изменениях уголовного законодательства этот запрет ни разу не отменялся. В то же время эта норма вступила в противоречие с постановлением от 7 апреля 1935 г., предусмотревшим применение к несовершеннолетним всех видов наказания. Парадокс состоял в том, что в практике применялась не статья УК, а соответствующая статья упомянутого постановления. Судебная практика тех времен свидетельствует, что высшая мера наказания — расстрел — применялась к несовершеннолетним в отдельных случаях на основании правоприменительных указов Президиума Верховного Совета СССР о разовом применении к несовершеннолетнему высшей меры наказания.

В период 1938—1941 гг. значительно реже стали издаваться правоприменительные акты ведомств, касающиеся несовершеннолетних, а содержание тех, что выходили, становилось все более карательным.

С постановлением от 7 апреля 1935 г. тесно связан еще один юридический акт — Указ Президиума Верховного Совета СССР от 10 декабря 1940 г. "Об уголовной ответственности несовершеннолетних за действия, могущие вызвать крушение поезда". Указ также снизил возраст уголовной ответственности до 12 лет за преступления, перечисленные в нем. В связи с этим был издан приказ Наркомюста СССР и Прокуратуры СССР от 26 декабря 1940 г. № 194/235. В нем вновь было обращено особое внимание на выявление взрослых подстрекателей и организаторов преступлений несовершеннолетних. Отметим, что в Указе от 10 декабря 1940 г. были перечислены такие преступления, как развинчивание рельсов, подкладывание под рельсы разных предметов. В практике часто "организаторами и подстрекателями" считались родители, и их вместе с детьми обвиняли в соучастии в совершении диверсионных актов на железнодорожном транспорте.

В 1941 г. был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР "О применении судами постановления ЦИК и СНК СССР от 7 апреля 1935 г. "О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних". Этот указ, сделав резкое замечание судебной практике о применении постановления от 7 апреля 1935 г. только к умышленным преступлениям несовершеннолетних, распространил его действие и на преступления, совершенные по неосторожности. До этого Указа Пленум Верховного Суда СССР ориентировал суды на привлечение несовершеннолетних к уголовной ответственности по постановлению от 7 апреля 1935 г. только за умышленные преступления. Так был нанесен фактически еще один удар по гуманистическим традициям ювенальной юстиции.

Все рассмотренные выше законодательные и правоприменительные акты определили карательную ориентацию правосудия в отношении несовершеннолетних на длительный период—с 1935 г. до конца 50-х гг. Как уже отмечалось, они утратили силу в связи с принятием нового уголовного и уголовно-процессуального законодательства СССР и союзных республик в 1958—1961 гг. Ушли в прошлое и комментировавшие их многочисленные приказы, инструкции, директивные письма юридических ведомств. Глаз читателя обычно не задерживается на документах, на которых есть гриф "Утратил силу". Но, думаю, серия нормативных актов 30—40-х гг. должна изучаться и сейчас, потому что только знание механизма нарушения законности позволит выработать средства противостояния ему. Противозаконный акт утратил силу, но не забыт хотя бы для того, чтобы избежать повторения прошлых жестоких ошибок.

Контрольные вопросы

1. Как трактовалось в историко-правовых памятниках правовое положение несовершеннолетних перед судом?

2. Чем можно объяснить длительность исторического периода, в течение которого в системах правосудия отсутствовала ювенальная юстиция?

3. Почему во второй половине XIX в. появление в мире ювенальной юстиции стало неизбежным?

4. В чем была особенность социально-правовой ситуации в конце XIX в., ускорившая создание ювенальной юстиции?

5. В чем состояли успехи и трудности первых шагов ювенальной юстиции? Каковы были особенности создания ювенальной юстиции в США, Англии, Франции, Германии, России?

6. Сравните между собой первые суды для несовершеннолетних в США (чикагский суд), в Англии (бирмингемский суд), в Германии (франкфуртский суд), во Франции и России. Какому варианту суда можно отдать предпочтение и почему? В чем сходство перечисленных видов "детских" судов, в чем различия?

7. Как вы оцениваете требования к личности судьи по делам несовершеннолетних в первом, "классическом" (чикагском) суде? С чем вы согласны, с чем нет и почему?

8. В чем вы видите причины ликвидации в советской России ювенальной юстиции (судов для несовершеннолетних, созданных в 1910 г.)?