11.3. место отдельных стран и групп стран в процессах глобализации

11.3. место отдельных стран и групп стран в процессах глобализации

При рассмотрении вопроса о воздействии глобализации на

развитые экономики современного мира чаще всего отмечают положение их в качестве лидеров данного процесса, возможности получения существенных выгод от участия в качестве сильнейших контрагентов в глобализирующейся мировой торговле, движении капитала, формировании глобальной финансовой сферы и т.д. Высокая конкурентоспособность экономик развитых стран (в сравнении с периферийными странами) позволяет им обратить объективно развертывающиеся процессы глобализации

в свою пользу и даже требует их ускорения. Все это, безусловно,

верно, однако воздействие процессов глобализации на развитые

страны не может быть сведено только к этому.

Аналитики нередко подчеркивают, что глобализация может

привести к изменению сложившегося баланса сил между тремя традиционно выделяемыми центрами экономической силы. Одной из тенденций, характерных для группы развитых стран,

в том числе и в условиях глобализации мирового хозяйства,

является неравномерность их экономического и социального

развития. Хорошо известно, что после Второй мировой войны

безоговорочным экономическим лидером в мире стали США,

хозяйственные же потенциалы Западной Европы и Японии были

серьезно подорваны. Однако с 1950-х гг. начинается «догоняющее» экономическое развитие данных центров, что позволяет

говорить о сближении их уровней развития с показателями США. Например, в 1950-1960-е гг. наивысшие темпы прироста ВВП

демонстрировала Япония (в среднем на 9,4\% в год), в ФРГ соответствующий показатель составлял 6,3\%, во Франции — 5\%, а в

США не превышал 3,5\%. С 1950 по 1973 г. производительность труда в Западной Европе росла в среднем на 4,7\% в год, тогда как

в США — лишь на 2,9\%. Однако в 1990-е гг., в течение которых

США удалось продемонстрировать самый длительный в послевоенной истории страны экономический подъем, разрыв между

США, с одной стороны, ЕС и Японией — с другой, вновь несколько возрастает. Так, в 1992-1999 гг. прирост американского ВВП составлял в среднем 3,9\% ежегодно, в то время как соответствующий показатель по странам ЕС — только 2,2\%, а экономика

Японии находилась в состоянии длительной стагнации. Причем

экономический подъем 1990-х гг. в США отличался уникальным сочетанием высоких темпов экономического роста и минимальной инфляции.

В то же время благодаря развертывающимся на Европейском континенте процессам экономической интеграции Европейский Союз в глобальном контексте стал выступать в качестве своеобразного противовеса США: ЕС с населением более 370 млн чел., ВВП — немногим менее 9 трлн долл. и 22\% мирового промышленного производства в настоящее время до некоторой степени уравновешивает в качестве экономического центра силы страны НАФТА (где основную роль играют США) с населением 406 млн чел., ВВП свыше 11 трлн долл. и 25\% мирового промышленного производства.

Важнейший фактор, обусловивший сохранение лидерских

позиций Соединенных Штатов Америки в мировой экономике, — это технологические достижения, ставшие в свою очередь одной из основ процессов глобализации. Согласно ряду имеющихся оценок, с 1993 по 2000 г. весь нетто-прирост рабочих мест в стране обеспечивался высокотехнологичными секторами экономики страны, США контролировали до 55\% патентов в области информационных технологий и коммуникаций, а также 75\% мирового рынка программного обеспечения. В середине 1990-х гг. США направляли на развитие всех форм образования 635 млрд долл. в год, а институциональные и частные инвесторы ежегодно тратили на научные исследования и разработки около 240 млрд. На США

приходится пр2имерно Уз общемировых инвестиций в НИОКР,

а также свыше 2Д капиталовложений, произведенных всеми странами мира в сфере информационных технологий. (Таков же, кстати, показатель по Японии и западноевропейским странам, вместе взятым.)

США на рубеже XX-XXI вв. располагали примерно 40\% компьютерной мощи всего мира. По числу компьютеров на одного занятого и по доле семей, использующих Интернет, они в среднем в два-три раза превосходили Я понию и страны Западной Европы. По существующим оценкам, 4/ всех интернетовских страничек в

мире — американские1.

Таким образом, экономический рост 1990-х гг. в США был связан с изменением структуры экономики, в первую очередь благо 

"Однако' следует отметить, что американская «сверхмонополия» в информационных технологиях все же постепенно уменьшается. Еще в 1995—1996 гг по числу компьютеров на одного занятого США превосходили многие страны Западной Европы в 5—6 раз (см.: BakerS., Echikson W Europe's internet Bash // Business Week. 2000. 7 February. P. 44).

даря стремительному расширению информационного и коммуникационного секторов (с 3,4 до 6,8\% ВВП за десятилетие).

В то же время немалую, если не решающую, роль в обеспечении этого подъема в США сыграли внешние факторы, напрямую

связанные с процессами глобализации, интенсификацией международной торговли и межстранового движения капитала, формированием в мировой экономике единых глобальных финансовых

рынков. Экономический рост в США во многом опирался на

повышение внутреннего потребительского спроса («потребительский бум»), с показателями прироста в среднем на 5,3\% ежегодно, опережающими динамику ВВП страны, а также на увеличение внутреннего инвестиционного спроса (рост внутренних инвестиций составил за 1995-1999 гг. не менее 54\% при росте ВВП на 26\%, при этом норма сбережений упала в 1999 г. ниже нулевой

отметки). Часть данного потребительского и инвестиционного спроса удовлетворялась за счет растущего импорта.

Не меньшую роль в развитии США в предыдущем десятилетии сыграл гигантский приток иностранных инвестиций (в виде

вложения средств нерезидентов в американские финансовые

активы), не в последнюю очередь обусловленный спекулятивным вздуванием котировок на фондовом рынке. Так, в целом за 1990-е гг. среднегодовые темпы прироста капитализации фондового рынка США (15-16\%) оказались в два раза выше, чем в других развитых странах (7-8\% в год). При этом на протяжении десятилетия отмечалось увеличение данного показателя — с 12-13\% в 1990-1995 гг. до 23-24 \% в 1996-1999 гг. В результате доля США в капитализации фондовых рынков всего мира выросла с '/з

в 1990 г. почти до 3Д в 2000 г.

С 2001 г. страна столкнулась с ухудшением экономической динамики, проявились такие проблемы, как переоцененность ценных бумаг высокотехнологичных компаний и перегрев фондового рынка страны в целом. К этому времени такой финансовый показатель, как отношение рыночной капитализации фирмы к ее прибыли (Р/Е ratio), у большинства компаний составлял примерно 20-25, вдвое превышая средний индикатор за последние 70 лет. А по компаниям, относящимся к сектору информационных технологий, капитализация превышала размер годовой прибыли в 100-200 и более раз (в 1929 г. — накануне известного

биржевого краха, спровоцировавшего в США Великую депрессию, у General Electric этот показатель не превышал 56). По оценкам американских аналитиков, а также Федеральной резервной

системы США, фондовый рынок этой страны к 2001 г. был переоценен на 30-40\%'.

В результате в том же году последовало существенное падение биржевых котировок, вызвавшее серьезные потери инвесторов.

Вместе с этим в условиях падения и последующей вялой динамики финансовых рынков США проявилась и неустойчивость притока

иностранного капитала на эти рынки, который финансировал значительный дефицит текущего платежного баланса страны3.

О «вползании» экономики США в фазу рецессии могут свидетельствовать данные об экономическом росте в стране: в 2001 г.

прирост ВВП составил всего 0,8\%, в 2002 г. — 1,9\%. Лишь в 2003 г.

наметилось оживление экономики с темпом прироста ВВП, достигшим 3\%. В то же время доля США в общемировой капитализации фондового рынка сократилась до 45,7\%3. В целом же можно констатировать, что в начале текущего десятилетия для США выявились не только выгоды, но и риски глобализации.

Неолиберальная идеология и модель глобализации, проводником которой в первую очередь являются США, отвечает прежде всего и более всего интересам самих же США. Ее экономика все еще остается на сегодняшний момент, несмотря на все современные проблемы страны и существенные оговорки, наиболее экономически мощной в мировом хозяйстве. По мнению отечественного эксперта Н. Косолапова, «объективный смысл американской доктрины глобализации — обеспечить интересы и

лидерство США в том мире, который начинает складываться в условиях победы современного капитализма почти во всем мире

и борьбы англосаксонской его модели за удержание ранее завое4ванных позиций в самой системе капитализма и мире в целом»4. Интересно, что можно провести параллели между современным положением и политикой США в рамках мировой экономической

системы и местом Великобритании в мировой экономике в XIX в.

1 См.: Boldin M. New Economy: Old Story. — http://www.dismal.com/ihoughts/ th_mbJ)323OO.stm.

С 1991 по 2000 г. общий объем внешней торговли США вырос на 84,8\%, в то время как внешнеторговый дефицит увеличился в 4,5 раза и достиг 49,8\%\% общего объема экспорта. В 2002 г. дефицит торгового баланса США достиг величины 420 млрд долл. (см.: Вульф М. Доллар под угрозой // Ведомости. 2003. 16 янв.). 3 См.: Global Financial Stability Report 2004. IMF. Washington DC, 2004. P. 187.

*

Косолапое Н. Глобализация: сущностные и международно-политические аспекты//МЭиМО. 2001. № 3. С. 72.

Экономически сильная Великобритания навязывала идеи свободной торговли остальному миру, осваивая под этим лозунгом иностранные рынки и получая все выгоды сильнейшего партнера в экономических взаимоотношениях. В настоящее время США стали главным проводником по всему миру неолиберальных идей свободного рынка, что в своем предельном варианте означает беспрепятственный доступ на рынки других стран товаров, услуг и капитала. В результате формально все национальные экономики оказываются в равных условиях, но на деле такое равенство — это свобода максимально использовать конкурентные преимущества сильнейшим и извлекать наибольший эффект для своего

благосостояния, невзирая на возможные потери партнеров.

Страны Европейского Союза, столкнувшиеся с определенным

отставанием от уровня США в 1990-х гг., в первом десятилетии XXI в. вновь имеют серьезные шансы на упрочение своих позиций. Это во многом будет зависеть от того, как странам ЕС удастся  нейтрализовать риски   и  максимизировать выгоды

процессов глобализации мировой экономики.

Один из современных факторов экономического развития

Западной Европы, являющийся одновременно и одной из основ

процессов глобализации, — развитие НИОКР и новых технологий. В 1960—1980-е гг. страны Западной Европы явно отставали от США в технологической области, многие аналитики отмечали слабую восприимчивость их хозяйственных систем к новейшим

достижениям научно-технического прогресса. В такой ситуации

страны ЕС стали искать выход в активной государственной политике, направленной на содействие технологическому развитию. Во многом благодаря этому на протяжении 1970—1990-х гг. в общей численности рабочей силы западноевропейских стран быстро

росла доля исследовательского персонала, причем темпы этого роста в 3-6 раз были выше американских. В 1990-е гг. западноевропейские компании сумели удержать, а отчасти даже укрепить свои позиции в сфере производства большинства высокотехнологичных продуктов, предназначенных для конечного потребления. Технологический отрыв от США по значительной части

направлений научный исследований и конструкторских разработок стал последовательно сокращаться.

На протяжении последних лет среди 12 государств, максимально широко использующих Интернет, постоянно присутствовали

7-8 европейских, причем лидировали в этом списке Финляндия

и Норвегия. ЕС уверенно опережает США по распространенности средств мобильной связи. Кроме того, ЕС имеет возможность извлечь уроки из опыта развития американского высокотехноло312

гичного сектора. Опыт Соединенных Штатов Америки позволяет

сегодня трезво оценить значимость тех или иных сегментов высокотехнологичных отраслей для экономики и избежать неоправданных затрат.

Можно выделить воздействие еще нескольких обстоятельств, тесно связанных с процессами глобализации, способных в ближайшее время повлиять на баланс сил между ведущими центрами

экономической мощи.

Рост сферы услуг в ходе перехода к постиндустриальному обществу — другая характерная черта национальных экономик в условиях современных процессов глобализации. Здесь позиции стран ЕС по сравнению с США также представляются более предпочтительными, поскольку менее развитая, чем американская,

сфера услуг европейских экономик способна поглотить при условии своего дальнейшего развития значительную часть избыточной

рабочей силы в этих странах.

Экономический рост в ЕС опирается на достаточно стабильный платежеспособный спрос и высокие нормы сбережения (в отличие

от США, где при низком уровне национальных сбережений для

поддержания инвестиционной активности требуется постоянный

приток иностранных инвестиций). Вероятно, это может свидетельствовать о более устойчивом характере экономического роста

в ЕС в условиях нестабильности мировой финансовой сферы и

международных потоков капитала, которая, как известно, представляет собой одно из характерных проявлений современных

процессов глобализации.

Страны ЕС наряду с США занимают лидирующие позиции в международной торговле и иностранном инвестировании. В этом смысле их можно признать не меньшими выгодоприобретателями

глобализации, чем США. Так, в 2003 г. 9 из первой двадцатки крупнейших мировых экспортеров товаров (Германия, Франция,

Великобритания, Италия, Нидерланды, Бельгия, Испания, Швеция и Швейцария) представляли Западную Европу, а их суммарная доля в мировом экспорте достигала 34,7\% (США — 9,6\%). В торговле услугами  12 из 20 крупнейших мировых экспортеров

представляли ЕС и обеспечивали 50,2\% мирового экспорта (16\% — США). В Германии и Франции доля экспорта в ВВП стран составляет сегодня около 25\%, в странах Бенилюкса приближается к 50\%,

тогда как в США соответствующий показатель в последние годы

не превышает 10—13\%, причем более половины товарооборота

приходится на Канаду и Мексику.

На протяжении 1990-х гг. ЕС последовательно превращался и в основного донора прямых иностранных инвестиций в современном мире (табл. 11.1). В 1991 г. ЕС обошел Японию по общему объему вывоза ПИИ, хотя Япония еще четыре года оставалась крупнейшим в мире нетто-инвестором. С 1995 г. положительное сальдо потоков ПИИ между ЕС и «внешним» миром превышает японское.

Таблица 11.1

* Источник: Statistical Abstract ofthe United Stales 2000. U.S. Dept. of Commerce. Washington DC. 2000. Table 1411.

Необходимо отметить, что ЕС как целое представляет собой более самодостаточную экономическую систему, чем США: внутри-европейская торговля, составлявшая в 1958 г. лишь 36\% мирового товарооборота, сегодня достигает 62\%. В условиях фундаментальной волатильности мировых финансовых и торговых рынков западноевропейские экономики поднимают порог чувствительности к неустойчивости внешнеторговых связей, инвестиционных и финансовых потоков с развивающимися странами: на торговлю с

этой группой стран в начале 2000-х гг. приходилось более 36\%

торгового оборота США и лишь около 18\% — Германии, 15 — Великобритании и 10\% — Франции. В результате экономика Западной Европы оказывается более устойчивой к внешним шокам, ставшим частыми событиями на современном этапе развития мировой экономики. В данной связи интересны и оценки

возможностей воздействия на экономику стран ЕС негативных

внешних шоков, имеющих местом своего возникновения США: снижение темпов экономического роста в США на 1 процентный

пункт способно замедлить рост ВВП в западноевропейских странах

не более чем на 0,3—0,4 процентных пункта. 314

Интересно, что по итогам 1997 г. суммарный ВВП стран Европейского Союза, рассчитываемый по текущим обменным курсам

валют, впервые превзошел американский показатель; лишь ускорение темпов роста американской экономики в 1998-2000 гг., а также происходившее тогда укрепление доллара по отношению к евро помогли США вернуть свое прежнее первое место в данном

рейтинге. В 2003 г. суммарный ВВП ЕС в составе 15 стран не

превышал американский показатель (соответственно 9,314 млрд и 10,946 млрд долл.), однако расширение Евросоюза до 25 стран и продолжающееся в 2003-2005 гг. укрепление евро к доллару США позволяют прогнозировать выход ЕС на лидирующие позиции в

ближайшие годы.

Таким образом, западноевропейский центр мировой экономической силы в современных условиях имеет возможности упрочить свои позиции в мировой экономике. Интересно отметить, что статистические данные свидетельствуют о том, что с !973 г. по настоящее время при более низких по сравнению с США темпах экономического роста в ведущих странах Западной Европы качество этого роста в странах ЕС было выше: для данных стран был характерен более экономически эффективный — интенсивный — путь развития, в отличие от более экстенсивного развития американской экономики {табл. 11.2 демонстрирует, что удельный вес интенсивных факторов роста в странах ЕС выше,

Факторы экономического роста развитых стран, 1973-2000 гг.*

чем в США, а также превышает японский показателя).

* Источник: Мельянцев В. Глобальный рост в эпоху турбулентных перемен. — http://www.iaas.msu.ru/ pub_r/onllne_r/n ewtextdoc

Одним из важнейших факторов дальнейшего развития ЕС как мирового центра экономической силы в условиях глобализации мирового хозяйства остается судьба единой валюты большинства западноевропейских стран, объединенных в Европейский Союз, — евро, — потенциально способной стать одним из основных мировых платежных и резервных средств и потеснить в этой функции американский доллар. Доля доллара в мировых товарных трансакциях в 1980-е гг. снизилась с 64 до 47,6\%, однако к началу 2000-х гг. вновь возросла до 59\% (доля пяти валют ведущих стран «зоны евро» в расчетах колебалась в эти годы в интервале 28-33\%). В то же время часто отмечается, что этот рост основан не на успехах самих США, а на активизации экспорта новыми индустриальными странами Восточной и Юго-Восточной Азии, осуществляющими (как и Япония) внешнеэкономические расчеты в американских долларах.

Другим важным индикатором роли мировых валют является их доля в официальных резервных активах стран мира. Здесь доли ведущих мировых валют выглядят следующим образом: удельный вес американского доллара снизился с 79\% в середине 1970-х гг.

до 67\% — в 2000 г. и 64\% — в 2004 г. Доля безналичного евро в

2000 г. составляла 12,7\% (европейских валют в целом с учетом национальных валют стран «еврозоны», британского фунта и швейцарского франка — около 28\%). К 2004 г. доля евро возросла до 19,7\%'. О роли отдельных валют на мировом валютном рынке могут свидетельствовать данные, представленные в табл. 11.3.

Отдельно следует остановиться на месте Японии в современной

мировой экономике. Послевоенные феноменально высокие темпы экономического роста, прогресс so многих сферах хозяйства страны позволили говорить о «японском экономическом чуде», существенном приближении страны по уровню экономического развития к мировому лидеру — США. Однако с начала 1990-х гг., когда в мире стали развертываться процессы глобализации, Япония оказалась в полосе серьезных экономических проблем и фактической стагнации по темпам хозяйственного роста. Непосредственной причиной депрессивного состояния японской экономики часто называют кризисное состояние финансового сектора, перегруженность банков «плохими долгами»1 (да и началась полоса неудач для Японии с падения раздутого на спекуляциях с

недвижимостью фондового рынка). С 1992 до 2005 г. государство

потратило в различных программах, ориентированных на подъем экономики, уже свыше 1 трлн долл. Отдача пока незначительна, и в то же время относительный размер государственного долга стал крупнейшим среди развитых стран, превысив в 2004 г. 140\%

ВВП2.

Размеры невозвратных (по преимуществу внутренних) долгов в национальном хозяйстве этой страны были эквивалентны по состоянию на 1998 г. 30-36\% ее ВВП.

Kumho/M. Tanner E Government debt: a key role in financial intermediation. IMF Working Paper WP/05/57. 2005. P. 24.

Являются ли проблемы финансового сектора экономики страны глубинной причиной столь длительного кризиса? Все

больше сторонников находит точка зрения, что экономические трудности во многом обусловлены исчерпанностью факторов экономического роста в рамках выбранной Японией в послевоенный период модели развития. Согласно этой позиции в случае

Японии речь идет о классическом образце «догоняющего» развития, обеспечившего ускоренный промышленный рост на основе

преимущественно импортированных технологий и наращивания объемов применяемого труда и капитала. При этом вопросы повышения эффективности использования факторов производства не

находились на первом месте, о чем свидетельствуют следующие

данные: доля инвестиций в ВНП страны выросла за 1955—1980 гг. с 17 до 35\%, тогда как отдача на вложенный капитал (производительность фактора «капитал») снизилась с 34 до 8\%, а производительность труда в экономике не смогла превысить 65\% от американского уровня.

Экономика Японии опиралась не только и не столько на внутренний платежеспособный спрос населения, сколько на внешние

рынки сбыта готовой продукции. О значении внешних рынков сбыта Б рамках данной модели роста свидетельствует тот факт, что вплоть до 1990-х гг. экспорт поглощал до 60\% всего прироста

промышленной продукции. Возрастание рисков глобализационных процессов в мировой экономике выразилось для Японии в сокращении в других развитых странах спроса на индустриальные товары массового производства и частичном вытеснении японских компаний с рынков сбыта производителями из других стран с более низкими издержками производства (главным образом, из новых индустриальных стран). В результате Япония, будучи не в состоянии использовать для дальнейшего развития относительно

слабый внутренний потребительский спрос, закономерно оказалась в полосе серьезных экономических проблем.

Вопросы общего воздействия глобализации на развивающиеся

страны, ее риски и потенциальные выигрыши для данной группы стран уже были затронуты в § 11.1. При этом, рассуждая об очевидных рисках глобализации для данной группы стран, нельзя не подчеркнуть и возросшую в современных условиях, во многом катализирующую роль внешнеориентированного развития в хозяйственном подъеме стран периферии. По расчетам отечественных экономистов, в целом для развивающихся стран в послевоенный период с эффектом экспорторасш прения может быть связана 1/4-75 прироста ВВП (у восточноазиатских НИС эта пропорция

была выше — в Южной Корее и на Тайване отмеченный показатель составил Vs)Изменилась структура экспорта развивающихся стран: в целом по «третьему миру» доля готовых промышленных изделий в товарном экспорте возросла с '/юв начале 1950-х гг. до свыше :/з в начале 2000-х гг. Некоторые страны при этом стали крупными поставщиками на мировой рынок высокотехнологичных продуктов, доля которых в вывозе готовых промышленных товаров составила в Мексике, Таиланде и Южной Корее 32-39\%, в Малайзии, на Филиппинах и в Сингапуре — 62-71,

в Бразилии и КНР — 18-21\%'. Весьма существенное воздействие на процесс экономической модернизации и создание экспорто-ориентированных производств оказывали, в частности, филиалы ТНК, обеспечивающие поступление новых для развивающихся

стран (хотя, как правило, не новейших) технологий и опыта

производства и управления. В 1990-е гг. происходило и интенсивное наращивание чистого притока ПИИ в развивающиеся страны. В целом можно констатировать, что достаточно высоких и устойчивых результатов в экономическом развитии добились страны, проводившие политику дозированного внешнеэкономического

либерализма (ее же можно обозначить и как дозированный внешнеэкономический протекционизм), стимулировавшие как экспорто-о,риентированные, так и импортозамещающие и импортоупреж-дающие производства. Это позволило им не только не подорвать

возможности местных производителей, но и обеспечить повышение их международной конкурентоспособности в соответствии с

принципами динамических (а не статических) сравнительных преимуществ. Дополним приведенный выше анализ рассмотрением специфики места отдельных стран развивающегося мира в процессах глобализации.

Так, достаточно очевидно, что новые индустриальные страны

(первый «эшелон» которых — Южная Корея, Сингапур, Тайвань и Гонконг, как особый административный район Китая, — получили официальный статус передовых экономик) сумел воспользоваться выгодами глобализации от интенсификации международной торговли, межстранового движения капитала и интеграции

мировой финансовой сферы, использовав их для форсирования

См.: Мельянцев В. Глобальный рост в эпоху турбулентных перемен.

http://www.iaas.msu.ru/ pub_r/online_r/newtext.doc.

«догоняющего» экономического развития. Достигнув высоких показателей внутренних сбережений и валовых инвестиций (при

минимальных показателях бюджетных дефицитов, сравнительно низкой инфляции), резко повысив качество трудовых ресурсов, они в течение длительного времени устойчиво демонстрировали весьма быстрые по всем меркам темпы роста ВВП. Во многом это

было связано с проведением в рамках экспортоориентированной

модели индустриализации агрессивной политики наращивания вывоза на мировой рынок готовых, в том числе высокотехнологичных, изделий. Таким образом, эти страны активно включились в международное разделение труда. В результате в этих государствах и территориях многократно повысился уровень жизни населения и резко снизился процент живущих ниже черты бедности.

Одновременно с этим они испытали на себе и последствия

рисков глобализации, когда международный (так называемый азиатский) финансовый кризис 1997—1998 гг. привел к серьезным проблемам в развитии и финансового, и реального секторов

экономик данных стран. При этом ради объективности следует отметить, что нарастание негативных тенденций в ряде восточ-ноазиатских «тигров» было связано не только с внешними, но и с внутренними факторами. По оценкам экономистов, речь идет о значительном исчерпании потенциала во многом мобилизационной модели «догоняющего» развития и снижении международной

конкурентоспособности этих стран в условиях резкого повышения степени открытости их национальных хозяйств и интенсивного процесса глобализации экономических связей.

Снижение международной конкурентоспособности ряда азиатских НИС во многом определялось подорожанием в предкризисный период американского доллара, к которому были привязаны национальные валюты большинства стран региона, и удешевлением японской иены. Значительная либерализация трансграничного движения капиталов в этих странах (без задействования

каких-либо сдерживающих механизмов) способствовала быстрому

наращиванию притока не только долгосрочного, но и краткосрочного, спекулятивного иностранного капитала, что, как известно, вызвало впоследствии (с быстрым уходом этих средств)

крайнюю дестабилизацию финансово-экономической ситуации. Значительно возросли размеры внешней, особенно краткосрочной, задолженности. Азиатский кризис оказался связан с ускоренным, во многом неподготовленным (внутренними институциональными, в том числе финансово-банковскими, преобразованиями) дерегулированием внешнеэкономических связей.

Международная конкурентоспособность восточноазиатских «тигров»

стала снижаться также вследствие появления на внешних рынках

более дешевой продукции из КНР и Вьетнама и ухудшения условий внешней торговли (за 1987-1995 гг. в Малайзии — на 8\%, в Индонезии — на 21\%, в Южной Корее в 1994-1996 гг. — на 15-16 \%). К тому же обостряется конкуренция между самими новыми индустриальными странами, производящими и поставляющими на мировой рынок во многом сходную промышленную продукцию, по мере увеличения количества этих стран.

Несколько по-иному стоит задача использования выгод глобализации для крупных стран «третьего мира» со значительной

плотностью населения. Развитие внешнеэкономических связей способно принести серьезные экономические выгоды и для этих

государств. Достаточно вспомнить успехи развития Китая, ставшего одной из ведущих мировых торговых держав (в 2003 г. — четвертое место в мире по объему товарного экспорта и третье — импорта) и ежегодно принимающего (со второй половины 1990-х гг.) до

40—50 млрд долл. прямых иностранных инвестиций1. Присоединение страны к ВТО, официально оформленное в ноябре 2001 г., по оценкам, будет способствовать дальнейшему росту экспорта Китая на зарубежные рынки и реструктуризации китайской экономики, хотя и может сопровождаться в отдельных секторах хозяйства вытеснением с внутреннего рынка немалого числа китайских фирм, которые не смогут выдержать конкуренции с иностранными компаниями. По мнению экспертов Всемирного банка, итоговые последствия вступления страны в ВТО будут все же положительными, и увеличение внешней торговли приведет к дополнительному приросту ВВП Китая на 2—3 процентных пункта в год.

В то же время специализация крупных стран «третьего мира» в международной торговле зачастую сводится к изготовлению

технически несложной, но трудоемкой продукции, а более технологически сложное экспортное производство имеет анклавное положение в хозяйственных системах данных стран. Постиндустриальный мир не нуждается в избыточности фактора трудовых ресурсов «обычного» уровня квалификации, однако многие крупные периферийные страны располагают им в избытке. Отсюда

вытекает определенное противоречие между двумя их целями —

вхождением в постиндустриальный мир и обеспечением занятости населения.

Обширный опыт использования преимуществ глобализации приобрели страны Латинской Америки, большинство из которых

на протяжении периода времени с конца 1980-х гг. осуществляли

широкомасштабные программы либерализации своей внутренней и внешнеэкономической деятельности. В результате повысилась

степень открытости национальных экономик, благодаря участию иностранных инвесторов в программах приватизации увеличилось влияние иностранного капитала в национальных финансовых системах и реальном секторе экономики данных стран. В то же время, как свидетельствуют события второй половины 1990-х гг., все это нисколько не избавило континент от рисков глобализации. Серьезные-финансовые кризисы, во многом связанные с

воздействием на экономику данных стран международных финансовых рынков, поразили Мексику (1994-1995), Бразилию (1998-1999), Аргентину (2001-2002), другие латиноамериканские

государства. Следует отметить и еще одно обстоятельство: хотя

правительства этих стран учитывали при проведении либеральных экономических реформ необходимость осуществления взвешенной социальной политики, процесс дифференциации населения

по уровню получаемых доходов усилился, что представляет

определенную угрозу социальной стабильности в регионе. С наибольшими проблемами развития, осложненными

рисками глобализации, сталкиваются около 50 наименее развитых (наиболее бедных) стран, где проживает 10,4\% населения планеты. Можно говорить о том, что они практически исключены из системы международного разделения труда. По выражению известного отечественного экономиста А. Неклессы, это — «глубокий Юг*, совершенно не интересный для развитых государств. Часто поддержание сколько-нибудь минимально приемлемого уровня жизни населения в этих странах зависит от поступления внешней помощи из развитых экономик.

В особенно бедственном положении оказался, за исключением нескольких стран, регион Тропической Африки (южнее

Сахары). В этом регионе не редкость голод, нищета, этнические и межгосударственные конфликты, жертвами которых оказались десятки, а может быть, и сотни миллионов людей. Более трети населения Тропической Африки проживает в странах, в которых в середине 1990-х гг. не был восстановлен уровень подушевого

дохода, отмечавшийся там s 1960 и 1980 гг.1. Мировому сообществу так или иначе придется столкнуться с необходимостью

решения острейших проблем жизнеобеспечения в этом регионе.

Свою специфику имеет воздействие процессов глобализации на страны с переходной экономикой. Для государств Восточной Европы и бывшего СССР первая волна процессов глобализации совпала по времени с рыночной трансформацией их экономических систем, которая неизбежно сопровождалась резкими структурными ломками хозяйства, кардинальным изменением

институциональной системы общества. В таких условиях вытекающие из объективной логики процессов глобализации требования

усиления открытости национальных экономик, увеличения значения мирохозяйственных связей означали дополнительные вызовы

и риски для неокрепших и не умеющих пока «играть» по рыночным

правилам хозяйствующих субъектов данных стран. Свой вклад в развитие трансформационного экономического кризиса, который

эти страны переживали в 1990-е гг., внес, очевидно, и неолиберальный вариант глобализации, предусматривающий быстрое

сокращение роли государства в экономике (иногда даже и в тех секторах, где эта роль сохраняется и признается необходимой в

западных странах).

Так, в России глубина экономического кризиса не в последнюю очередь объясняется тем, что рыночная трансформация экономики пришлась на период неолиберальной глобализации, проводившейся под флагом широкомасштабного дерегулирования

экономики. России пришлось принять этот вызов, не будучи

подготовленной и даже, очевидно, не осознавая его масштабов и

характера.

Учитывая данные обстоятельства, а также то, что доля восточноевропейских и постсоветских стран в мирохозяйственных

связях весьма незначительна и не имеет сколько-нибудь выраженной тенденции к росту (на них в 2003 г. приходилось всего 6,4\% мировой торговли товарами и услугами и 3,8\% импорта прямых иностранных инвестиций)1, ряд аналитиков отмечают, что значительная часть постсоциалистических стран принадлежит к категории проигравших от глобализации.

В то же время сегодня, в современных условиях глобализации мирового хозяйства, можно явственно констатировать прогрессирующий процесс размывания «второго мира» как группы стран с особыми социально-экономическими отношениями, обусловлен-

ными переходом от централизованной плановой экономики к рыночной. Экономические и социальные проблемы во многих этих странах — в первую очередь в ряде стран, возникших на территории бывшего СССР, — становятся все более схожими с теми, которые стоят и перед развивающимися странами. Россия по многим социально-экономическим параметрам ныне занимает промежуточное положение между развитыми и развивающимися экономиками.

В то же время специфика стран Центральной и Восточной Европы, в отличие от государств на постсоветском экономическом и политическом пространстве, заключается в том, что если не все,

то большинство, из них в ближайшем будущем станут полноправными членами Европейского Союза. А это означает, что уже

сейчас, приспосабливаясь к требованиям и стандартам ЕС по самым разнообразным аспектам своей экономической, политической и социальной жизни, они включаются в мировые глобализационные процессы в виде участия в региональной экономической интеграции, так сказать, коллективно, а не в одиночку. Данное обстоятельство качественно отличает их положение от ситуации в странах СНГ вообще и в России в частности. Страны

Центральной и Восточной Европы фактически присоединяются

к нормам одного из мировых геоэкономических и геополитических центров. Их судьба, в сущности, предрешена в том смысле, что их экономика уже достаточно прочно встроена в европейские интеграционные процессы с более или менее определенной перспективой. А на опыте Испании, Португалии и Греции, в свое время вступавших в ЕС как существенно менее развитые страны по сравнению со странами — членами Сообщества, видно, что эта

перспектива обещает быть благоприятной. Другое дело, что национальным предприятиям стран Центральной и Восточной

Европы в своем большинстве придется смириться с ролью исключительно объектов процессов концентрации и централизации капитала. Структурные сдвиги в экономике этих стран будут решающим образом зависеть от решений, принимаемых в штаб-квартирах зарубежных ТНК. Яркий пример подобного развития демонстрирует Венгрия — лидер региона в привлечении и освоении прямых иностранных инвестиций. Участие иностранного капитала в реальном и финансовом секторах страны превышает средние западные стандарты, составляя около 60\% в обрабатывающей промышленности и почти 2/з в банковском секторе.

Таким образом, не будет преувеличением утверждать, что группа наиболее развитых в социально-экономическом отношении постсоциалистических стран — многие государства Центральной и Восточной Европы — способна в обозримой перспективе примкнуть к группе передовых экономик.

В целом, подводя итог, можно отметить, что процессы глобализации оказывают различное воздействие на страны и регионы мира; одни экономики в большей мере становятся выгодоприобретателями глобализационных процессов, другие рискуют оказаться в категории проигравших. Многое здесь зависит от того, осознается ли на национально-государствен ном уровне данной страны необходимость активной политики по управлению включения экономики в глобализирующееся мировое хозяйство, регулированию ее адаптации к требованиям и вызовам новой эпохи развития международных (или, точнее, глобальных) экономических отношений.