5.1. внутренние участники деятельности фирмы

5.1. внутренние участники деятельности фирмы

Доступ к участию в деятельности предприятия

Успешная деятельность предприятия предполагает, что его участники, или члены, действуют в интересах предприятия, а значит связаны с ним длительными устойчивыми взаимными обязательствами. Для многих людей такие обязательства предусматривают непосредственное членство в организации. Членство означает способность участников принимать или участвовать в принятии решений от имени организации. Членство подразумевает, что решения, которые принимаются в организации, по крайней мере, не ведут к ее разрушению из-за предоставления односторонних выгод отдельным участникам. Поэтому одна из центральных проблем при создании организаций состоит в том, чтобы лица, которые являются или могут быть ее членами, вели себя ответственно по отношению к ней, т.е. поддерживали ее статус ответственного лица — ответственного поставщика, ответственного государственного учреждения (действующего не в узких интересах чиновников, а в интересах общества в целом).

Исторические факты свидетельствуют, что при создании организаций всегда шел отбор среди потенциальных их участников путем ограничений права на членство в организациях, связанных с общественным статусом. Примерами могут служить имущественный ценз, уровень образования и мастерства. Смысл этих ограничений заключался в том, чтобы обеспечить ответственное участие их членов в принятии решений от имени организаций в соответствии с исполняемыми ими функциями в ней.

Публичная санкция на членство в организациях распространялась не только на государственные и духовные органы, но и на организации, автономные в смысле исполнения ими общественно значимых функций, типа предприятий, фирм и подразделений внутри них— цехов, участков, бригад, рабочих кружков качества и т.п. и общественных организаций. Так, в государственную власть допускались только лица из привилегированных сословий, и именно причастность к власти открывала двери к престижным видам экономической деятельности. В Англии и Голландии участниками первых форм предпринимательской деятельности — компаний заморской торговли, регламентированных компаний были представители высшей аристократии и даже члены королевской фамилии. Оптовая торговля находилась в руках именитого купечества. Жесткие правила существовали для членства в ремесленных цехах [2].

Права и обязанности участников фиксировались в договоре, который находился под судебной защитой. Наличие такого договора превращало созданное предприятие в полноценную компанию, которая сама приобретала статус правомочного юридического лица, способного от своего имени вступать в договорные отношения с любыми заинтересованными сторонами. И если первоначально правовая дееспособность подобного договора опиралась на публично признанный сословный статус участников — аристократии или именитого купечества, — то при дальнейшей коммерциализации общества сами нормы контрактно-договорного права стали основой хозяйственных отношений, обеспечив необходимый уровень равноправия для всех участников, невзирая на сословия, сделав последние историческим пережитком.

Институционализация, или, в более узком смысле, обретение правовой самостоятельности органов регулирования профессиональной деятельности, таких как советы гильдий и цехов, цеховые и профессионально-сословные трибуналы, аудиторские комиссии и т.д., членство в которых наделяло их участников ответственностью за добросовестное исполнение ими своих обязанностей, позволила передать соответствующие регулирующие функции органов публичной власти в лице государственных учреждений этим сословно-профессиональным организациям.

Проблема доступа к членству в организации — это проблема ее защиты от навязывания интересов отдельных групп и слоев общества в качестве целей деятельности организации в целом. Ее решение заключается в поиске законных форм, дающих право отдельным группам и лицам на участие в деятельности организации и установление границ принятия ими решений от имени организации.

До тех пор, пока организация для своего развития способна основываться на решениях узкого круга ее участников, членство в ней опирается на жесткие правила отбора лиц, способных взаимно контролировать друг друга, и на регулирование их отношений с другими участниками посредством норм права. Но ограничения на членство должны балансироваться более высокой ответственностью членов — имущественной или статусной перед другими участниками и обществом в целом.

Таким образом, проблема доступа в организации связана с социальной стратификацией общества, в котором важные и престижные функции явно или неявно закреплены за привилегированными группами. При этом надо иметь в виду, что влияние групп на организации может быть как положительным, так и отрицательным. Если членство в организации опирается на их заинтересованность в исполнении организацией ее функциональной роли, тогда социальная ответственность участников группы перед самой группой будет сдерживающим фактором от нанесения ущерба организации. Но если для влиятельных лиц участие в организации — это лишь способ достижения личных целей, которые маскируются под исполнение организацией своих функций в обществе, тогда это почти неизбежно обернется для организации потерей функциональности и общественного лица.

Общество и органы, представляющие его интересы, обязаны регулировать и контролировать доступ к участию в деятельности организации, чтобы избежать появления дегенеративных и деструктивных процессов в ее структуре. Прежде всего это касается внутренних участников.

Предприниматель

Для того чтобы частные лица согласились своими вкладами участвовать в создании фирмы, необходимо представить им привлекательный и надежный план ее организации и деятельности, — то, что теперь принято называть бизнес-планом. Предметом плана должна быть предпринимательская идея, представляющая новый и более эффективный способ использования имущественных активов. Это может быть предложение об использовании рынков и ресурсов заморских территорий, новых продуктах, способных привлечь широкого покупателя, новой технологии, проекте технического сооружения, т.е. о любой возможности применения вложенных средств, ожидаемые выгоды которого перевешивали бы связанный с ними риск потерь. Таким образом, среди учредителей главную роль играет предпринимательский актив. Это может быть один человек или группа энтузиастов, захваченных идеей нового начинания. Это люди особой породы, необязательно состоятельные, но способные увлечь своими идеями других, более пассивных, но владеющих свободными средствами. Именно предприниматели становились душой и мотором создаваемых первых компаний. Далеко не все их начинания оказывались успешными. Но успехи победителей в глазах состоятельной публики затмевали потери проигравших и привлекали на этот путь новых энтузиастов.

В популярной экономической литературе предпринимателя часто представляли в качестве гениального одиночки, преодолевающего сопротивление общества, безжалостного к конкурентам и наемным работникам. Это неверно. Такой человек, возможно, мог бы стать изобретателем, художником, артистом, авантюристом и флибустьером, т.е. там, где успех есть результат чисто индивидуальных усилий. Но там, где возможно лишь добровольное участие либо лиц одного сословия, либо, что уже ближе к современности, граждан, обладающих более или менее равными правами, вовлечение в совместную деятельность может опираться лишь на благоприятные ожидания этих лиц на участие в выгодах предприятия. Отметим, что в средневековом английском языке добровольная совместная деятельность типа предприятия обозначалась словом «adventure», которое в современном языке означает «приключение, авантюру», и, соответственно, «предприниматель» (фр. enterpreneur) именовался «adventurist», что позднее стало означать «искатель приключений, авантюрист». Предприятие и деятельность, с ним связанная, воспринимались как проявления новизны и риска, привлекательность которых оправдывалась ожидаемыми выгодами, превышающими все, что можно было получить в традиционных и привычных видах деятельности, втом числе и в коллективных. Важно и то, что выгоды носили коммерческий характер. Они полагались их получателям не по праву феодала на услуги и приношения от зависимых лиц, а как результат выгодной торговой операции, в которой они участвовали либо непосредственно как участники заморской экспедиции, либо косвенно как лица, внесшие индивидуальный имущественный вклад, составивший материальную основу предприятия, и пропорционально внесенному вкладу.

Следует подчеркнуть, что неотъемлемым качеством предпринимателя должна быть способность возбуждать у участников уверенные ожидания сверхординарных выгод, толкающие их на принятие риска возможных имущественных потерь. Эта способность во многом сродни склонности к харизматическому лидерству, заставляющему людей увлечься, поверить, присоединиться и пойти за предпринимателем.

Конечно, одной лидерской харизмы недостаточно. Предприниматель должен обладать действительно предпринимательской идеей, т.е. обоснованным инновационным проектом. Обоснованным в том смысле, что в обществе или экономике имеются материальные, технологические и человеческие ресурсы для его реализации. И инновационным в том смысле, что проект претендует на более эффективное по количеству, качеству и разнообразию производимого богатства использование этих ресурсов.

Предприниматель может быть одновременно и владельцем капитала, который он превращает в активы или имущество предприятия, создаваемого для реализации своей предпринимательской идеи. Однако гораздо чаще ему приходится обращаться либо к долговому финансированию, либо приглашать к участию в предприятии компаньонов, делая их совладельцами и претендентами на свою долю в результатах деятельности предприятия пропорционально их доле в его капитале. Ясно, что чем масштабнее предпринимательский проект, тем больше его реализация зависит от способности предпринимателя убедить кредиторов и привлечь компаньонов. Причем целями предлагаемого предприятия не обязательно должны быть только коммерческие выгоды. Наиболее выдающиеся примеры реализованных предпринимательских проектов оправдываются, как правило, не экономическими результатами, а общечеловеческими достижениями, ростом политического могущества, прорывом к новым перспективам.

Например, открытие Америки в экономическом и финансовом смысле было воспринято его участниками — теми, кто оплачивал расходы на экспедиции Колумба, как грандиозная неудача. И лишь феодальное сознание испанской знати, видевшей в территориальных приобретениях под властью испанской короны одно из важнейших проявлений роста могущества и богатства Испании, помогло Колумбу отделаться только тюремным заключением. Те потоки золота и серебра, обещаниями которых Колумб соблазнял испанский двор, пошли в Испанию лишь спустя 40-50 лет, и затраты испанской короны на экспедиции Колумба в узко экономическом смысле нельзя считать оправдавшимися. Позднейшие коммерческие выгоды эксплуатации золотых и серебряных рудников в Америке явились результатом новых затрат, сделанных уже новыми поколениями предпринимателей и их компаньонов. Если попытаться оценивать целесообразность предприятия Колумба в терминах современной концепции экономической эффективности, то нельзя избежать вывода, что денег и материальных ресурсов на них пошло неизмеримо больше, чем было привезено плодов американской земли на вернувшихся кораблях.

Похожий предпринимательский проект был осуществлен в середине XVII в. на этот раз в Северной Америке лордом Балтимором, одним из немногих представителей высшей английской аристократии, сохранивших верность католицизму. Лорд Балтимор снарядил за свой счет несколько экспедиций в Северную Америку и основал там колонию для расселения английских католиков, не желавших смириться с религиозными преследованиями со стороны протестантской власти. Экспедиции подорвали финансовое положение этого аристократа и впоследствии его потомки вынуждены были переселиться в основанную им колонию. Теперь это штат Мэриленд с главным городом Балтимор, названным в честь основателя, который, правда, сам в нем никогда не был.

Общим для этих двух грандиозных предпринимательских проектов было то, что их цивилизационное значение намного превысило связанные с ними финансовые потери. А экономические результаты достались последующим поколениям предпринимателей, для которых Колумб и Балтимор открыли новое поле деятельности.

Этот небольшой экскурс в историю понадобился нам для того, чтобы показать, что идея предпринимательства присуща всем эпохам в развитии человечества, каждая из которых вырабатывала свои типы ее носителей и формы реализации. Предприниматель — это не изобретатель. Это субъект предпринимательской деятельности, представляющей собой реализацию инновации, иначе говоря, новых, более эффективных с точки зрения затрат и результатов, возможностей использования ресурсов. Именно инновационный характер предпринимательской деятельности позволяет предпринимателю не только успешно притягивать свободные сбережения и превращать их в капитал своего предприятия, но и отвлекать для этих целей уже действующие капиталы из прежних производственных комбинаций. Именно эту особенность предпринимательского поведения имел в виду Й. Шумпетер, когда в числе прочих характерных особенностей предпринимателя, отличающих его от других участников экономического процесса, назвал его «творческим разрушителем» [2].

Инвесторы

Предприниматель — это творец в экономической сфере, но материалом для создаваемого им предприятия служат ресурсы, задействованные в иных видах использования, в том числе в других предприятиях. Нетрудно догадаться, что в экономике, в которой ресурсы, как материальные, так и финансовые, находятся в частном владении и по большей части входят в действующие производственные комбинации и, следовательно, работают в воспроизводственных процессах, в которых воспроизводятся как сами эти ресурсы в форме активов действующих предприятий, так и владельческие титулы их владельцев, создание нового предприятия, исключая тот редкий случай, когда его создатель владеет всеми необходимыми для этого ресурсами, как, например, упоминавшийся выше лорд Балтимор, означает либо взятие долгосрочной ссуды в банке, либо взятие денег у публики под долговые обязательства предприятия — облигации, приглашение партнеров к участию в общем деле путем внесения своей доли в формирование ресурсной и финансовой базы предприятия и принятия имущественной ответственности по обязательствам предприятия, либо

выпуск ценных бумаг, покупка которых дает их владельцам права акционеров, т.е. формальных долевых владельцев капитала предприятия и, как следствие, право участия в некоторых управленческих решениях.

Во всех этих случаях речь идет о контрактных соглашениях либо между партнерами, либо между предпринимателем и владельцами материальных и финансовых ресурсов, либо между предприятием, которое может существовать еще только юридически, но не физически, и владельцами ресурсов. Все эти лица являются инвесторами, поскольку вкладывают свои средства в возможности получения отдаленных финансовых результатов, однако собственно вкладчиками в предприятие можно считать только партнеров (компаньонов) и первичных акционеров. Первичными являются акционеры, купившие акции непосредственно у предприятия и тем самым внесшие свою долю в его фонд капитала. Лица, купившие акции на фондовой бирже, которая выступает вторичным рынком капитала, уже не участвуют в формировании активов предприятия. Они вкладывают деньги не в предприятие, а в его процентные бумаги, и в этом смысле они сближаются с держателями облигаций, отличаясь от последних тем, что имеют право голоса на общих собраниях акционеров.

Итак, предприятие имеет дело с двумя группами инвесторов, которые — одни активно, другие пассивно — участвуют в создании его капитала и заинтересованы в его успехах. Это вкладчики и кредиторы. И те, и другие принимают решения об инвестировании. Однако говорить, что обе эти группы связаны с предприятием устойчивыми и длительными интересами вряд ли правомерно. Во времена первых корпораций и акционерных компаний именно инвесторы, т.е. лица, из чьих взносов складывался капитал компании, и являлись собственно компанией или корпорацией. Они были связаны с ней практически неразрывно, так как изъять индивидуальный взнос в капитал предприятия можно было в большинстве случаев после выполнения предприятием задач, ради которых оно было создано или, по крайней мере, после завершения полного цикла хозяйственного оборота. Позднее стало возможно продать свою долю в капитале, но на это требовалось согласие остальных членов, да и сам капитал физически не изымался [5].

Именно по причине долговременности и устойчивости связей с предприятием руководящие должности в нем занимали компаньоны или акционеры. Они же составляли кадры его контрольных органов — аудита. В дальнейшем с развитием инструментов рынка капитала связь инвесторов с предприятием существенно трансформировалась. В отличие от предпринимателя, для которого предприятие — это реализация его инновационного замысла, возможно, самое важное дело его жизни, инвестор видит в предприятии лишь способ увеличения своего личного богатства. Если он находит более привлекательную альтернативу использования своего нематериального имущества, которое в данный момент находится в форме ценных бумаг предприятия, он без особых колебаний продает его другим лицам, иногда даже с потерей, чтобы высвободившиеся деньги вложить с большей выгодой в ценные бумаги другого предприятия или в материальное имущество.

Итак, по роли в формировании фирмы как имущественного объекта можно выделить две группы участников — предпринимателей и инвесторов. Причем границы между этими группами достаточно зыбкие. Предпринимателю как носителю предпринимательской идеи необходимо быть и инвестором. Правда, обратное утверждение не является необходимым.

Появление менеджера

Развитие индустриальной цивилизации связано в первую очередь с усложнением организационных форм экономической деятельности. Именно способность находить и создавать более сложные и гибкие формы организации совместной профессионально-трудовой деятельности людей сделала возможным массовое применение машин и научно обоснованной технологии.

Машинное производство основано на системном синтезе работы машин с человеческим трудом. На первый взгляд может показаться, что здесь нет особых проблем: просто машины призваны облегчать труд человека и делать его более производительным. Но на самом деле работа машин имеет очень мало общего с трудом человека. Она обладает своей объективной логикой, в которую не вписывается динамика человеческого труда, вытекающая из физиологических, психологических, социальных и культурных качеств людей. Это противоречие хорошо выражено в старой английской поговорке: «Нельзя нанять только рабочие руки, с ними всегда приходит весь человек».

Итак, работе машин и труду человека свойственны разные правила. Работа принадлежит миру объектов и обладает безличной логикой. Труд входит в субъективный мир человека. Он обладает живой динамикой. Отсюда возникает огромной социальной важности задача объединения их в процесс производства. Важнейшей составной частью этой задачи является определение того, кто и какими средствами должен ее решать. Ответ был найден в странах Западной Европы, а процесс решения составил эпоху промышленной революции, результатом которой стал капиталистический способ производства. Необходимость решить задачу соединения работы машин с трудом человека вызвала к жизни ранее неизвестную социальную фигуру — менеджера — со свойственными ей средствами управления. Причем в течение всего периода классического капитализма, т.е. до «Великой депрессии» 1929—1933 гг. эта фигура выступала в обличий капиталиста и предпринимателя — собственника. И только к концу 50-х годов менеджеры выделились в отчетливую социально-профессиональную группу, интересы которой весьма отличны от интересов владельцев капитала и собственников других имущественных активов.

Именно менеджер должен управлять работой и трудом. Он должен соединить работу и работника в одно целое. И его усилия оправдываются, если ему удастся сделать работу продуктивной, а работнику привить стремление к успеху и достижениям.

В течение долгого времени в производстве преобладал физический труд. Задача менеджера состояла в приспособлении движений человека к ритму работы машины. На первом плане было управление людьми в качестве носителей рабочей силы.

Соответственно в методах управления преобладали элементы принуждения, подчинявшие работника логике работы машины. Машины работают лучше всего, когда они выполняют только одну задачу и если они выполняют ее в бесконечных повторениях. Сложные задачи лучше всего решаются шаг за шагом через ряд простых задач, в которых работа передается от машины к машине. Машина работает лучше всего, когда используется с постоянной скоростью, с заданным ритмом и с минимумом перемен в работе.

Человек создан совершенно по-иному. Он плохо подходит для выполнения только одной задачи или операции. Он не адекватен машине. Особенно плохо он приспособлен для работы с неизменной скоростью и в заданном ритме. Поэтому его необходимо было заставить подчиняться машине. Управление видело свою задачу в том, чтобы преодолевать присущие человеку природные, социальные и культурные ограничения и превращать его в придаток машины. Отчужденному характеру работы должен был соответствовать и отчужденный характер труда. Именно в этом состояло главное содержание эксплуатации труда, а вовсе не в присвоении капиталистом так называемой прибавочной стоимости.

Отчужденный характер труда приводил к тому, что такие производственные вопросы, как «Что делать?», «Как делать?», «Кому делать?» ставились перед работником в принудительно-приказной форме, заранее предполагающей сопротивление с его стороны, которое необходимо преодолеть, чтобы обеспечить полную загрузку машин. Отсюда жесткий характер организационных структур управления, преобладавший до сравнительно недавнего времени.

Работа и труд находятся в процессе непрерывных изменений. Эти изменения составляют содержание развития производства, хотя многие считают, что все дело в техническом прогрессе, при этом мало задумываясь над его смыслом. Менеджеру надо все время думать над новым решением все той же задачи соединения работы и работника и, следовательно, над обновлением методов управления.

В последние десятилетия в развитых странах все большую часть рабочей силы составляют работники умственного труда, и это одна из главных причин перемен в понимании задач и методов управления, характерных для наступающей постиндустриальной эры.

Управление умственной работой и умственным трудом требует большей работы воображения, творческой смелости и более высокого качества руководства, чем управление работниками физического труда.

Так как средства устрашения — страх экономических лишений, потери работы, административных санкций, судебных и полицейских преследований, которые так долго занимали весомое место в управлении работниками физического труда, малоэффективны в отношении работников умственного труда, управление умственной работой и работниками умственного труда опирается не на жесткие запреты, правила и инструкции, а на выработку правильной политики и практики управления, оно нацелено в будущее. Его предметом являются возможности, а не только проблемы.

Современное управление в фирмах имеет еще один важный аспект. Управляющему, менеджеру всегда приходится выполнять административные функции. Он обязан управлять и улучшать работу имеющихся производственных мощностей. Одновременно он должен быть предпринимателем и переключать ресурсы из областей с низкими результатами в области высокой отдачи.

Административная работа менеджера состоит в оптимизации отдачи от задействованных ресурсов. Именно это выражается термином «внутренняя эффективность». Он означает необходимость делать лучше то, что уже делается, и нацелен на затраты.

Однако оптимизационный подход должен также ориентироваться на создание новых возможностей, т.е. на создание новых продуктов, технологий и рынков. Менеджеру недостаточно знать, как лучше сделать то или это. Он должен искать ответ на вопрос: «Какие продукты, технологии или рынки могут принести необыкновенные результаты?» Это означает, что следует знать, на какие цели нужно направлять ресурсы предприятия. В этом состоит требование внешней эффективности, но оно не обесценивает внутренней эффективности. Предприятие никогда не будет иметь высокой внешней эффективности, если у него низка внутренняя эффективность использования ресурсов. Но и внутренне наиболее эффективное предприятие нежизнеспособно, если выпускает никому ненужные вещи. Внешняя эффективность — это основа успеха, а внутренняя эффективность — его минимальное условие. Внутренняя эффективность означает, что предприятие делает правильно то, что оно делает. Внешняя эффективность означает, что оно делает правильные вещи. Современное управление подразумевает установление правильного баланса между обоими видами эффективности. Для этого требуется усилить внимание к тому, что предприятию надо делать, чтобы обеспечить себе будущее.

Все эти перемены в управлении отражают глубокие изменения в обществе и прежде всего в его институциональной основе. Современные развитые общества — это общества крупных организаций, роль которых в социальной и экономической жизни столь значительна, что наделяет их качествами социальных институтов. Современное общество не в состоянии обойтись без продуктов и услуг, которые могут предоставлять в нужном количестве только организации институционального типа. Крупные организации, в частности создают непревзойденные возможности для превращения умственного труда и умственной работы в доминирующий тип профессиональной трудовой деятельности. Общество, в котором, если не решающую, то значительную роль играет производство и использование новых знаний, не может не быть обществом крупных организаций.

Наемный труд

В течение столетий подходы различных обществ к роли труда и занятости претерпели существенные изменения. Эти изменения отражают изменения в культурной, религиозной, политической и экономической философиях, которые доминировали в различных обществах в разное время. Ранние греки рассматривали труд как неприятную обязанность — форму нудной работы, которую должны выполнять нижние слои общества и которой должны избегать члены аристократического и праздного класса. Позднее католики, подобно Фоме Аквинскому, стали рассматривать работу как важный элемент развития здоровой души. Позднее лютеране и кальвинисты пришли к пониманию, что работа — это добродетель, необходимая для полноты жизни. К XVII в. по мере развития промышленной революции, эта идея развилась в этику протестантов, подчеркивающих роль воздержания и самодисциплины. Труд рассматривался в качестве средства служения Богу. Таким образом, родилась рабочая этика в качестве элемента индустриального общества. Во многих отношениях протестантская этика, подчеркивающая дисциплину, стала моральной основой разделения труда, свойственного современным индустриальным системам. Эта этика, кроме всего прочего, создала и моральную базу для авторитарных структур современных организаций.

Религиозные взгляды на труд соответствуют теориям классических экономистов, которые доминировали в экономическом анализе проблем труда в течение XIX столетия. Работы таких экономистов, как Адам Смит, Давид Рикардо, Томас Мальтус и Джон Стюарт Милль концентрировались на естественных законах экономики, которые, как они считали, определяют отношения между трудом и капиталом. Общим для них было рассмотрение труда, как любого другого физического или финансового фактора производства. Труд — это тот же товар, подчиняющийся тем же законам спроса и предложения, как и другие товары. Поэтому с их точки зрения нет необходимости рассматривать специфические законы труда, отличные от управления и регулирования других аспектов рыночных взаимоотношений. Вместо этого они считали, что невидимая рука совершенного рынка работает наилучшим образом в интересах рабочих, нанимателей и общества в целом.

В конце XIX — начале XX вв. классические взгляды на отношения занятости претерпели изменения в двух отношениях. От К. Маркса и его последователей, которые отрицали капитализм, как желаемую политическую и экономическую систему, произошли изменения слева. Маркс рассматривал внутренний конфликт интересов между рабочим классом и капиталистами, контролирующими средства производства. Отношения занятости были ареной классовой борьбы. Проблема отчуждения и эксплуатации труда могла быть решена только избавлением от капиталистической системы и ее замещением системой, в которой рабочие являются собственниками средств производства.

Другими критиками отношений занятости стали институциональные экономисты. Среди них можно назвать Джона Р. Коммон-са, Ричарда Т. Эли и Торстейна Веблена, которые отрицали экономический детерминизм, свойственный классической экономике, и разделяли точку зрения К. Маркса, что труд не является только экономическим фактором производства, которым можно управлять и к которому можно относиться как к любому другому фактору производства, и что между рабочими и нанимателями существует фундаментальный конфликт интересов. Они строили свои идеи на реальных исследованиях и эмпирических наблюдениях условий труда и поведения нанимателей и рабочих.

Однако, в отличие от Маркса, они считали, что этот конфликт интересов присущ всем организациям, независимо от политического и экономического контекста. Они подчеркивали необходимость периодических переговоров и согласования интересов труда, управления и общества. Они делали ударение на компромиссах, переговорах и согласованиях, которые соответствуют плюралистическим воззрениям демократического общества и принципам свободного заключения контрактов, что является основой свободного предпринимательства. Они считали, что свободная предпринимательская экономика способна сбалансировать интересы рабочих и нанимателей.

Цель новых производственных отношений, с их точки зрения, состоит в том, чтобы покончить с антагонистическими отношениями, которые возникли между управлением и трудом, и которые стали составлять угрозу для выживания целых отраслей.

Сегодня принята более прогрессивная философия труда. В ней подчеркивается, что большинство людей хотят работать производительно и при соответствующих стимулах и климате доверия между трудом и управлением и связывают свою жизнь со своими рабочими местами. Это предполагает участие рабочих в управлении. Многие компании в развитых странах в сотрудничестве с прежде враждебными профсоюзами создали новые механизмы вовлечения рабочих в управление. Это и самоуправляемые рабочие команды, и совместные комитеты рабочих и управляющих, проблемно-ориентированные группы (группы качества) и т. п.

Концепция, которая лежит в основе таких нововведений, не нова — социальная кооперация на работе уже известна в истории. Но сейчас это связано с растущей организованностью труда, с удовлетворением желания более высокообразованных работников всех уровней участвовать в принятии решений. Новые производственные системы опираются не на усредненного работника-операциониста, обладающего ограниченным кругом умений, достигаемых за короткое время ha рабочем месте, а на работника знания (название хотя и не вполне удачное, но принятое в теории менеджмента), который является экспертом в своей области и которого заменить далеко не так просто, как обычного станочника. Он обладает своего рода монополией на способ выполнения специализированных и нестандартных задач и в состоянии заявить права на квазиренту.

Такая перестройка в составе участников экономического процесса неминуемо приводит к необходимости заново переосмыслить роль человека. Если прежняя модель позволяла учитывать и оценивать совокупное участие людей в экономическом процессе через фактор производства — труд, и через полагающееся ему вознаграждение — заработную плату, то теперь, когда выросло значение индивидуальных характеристик участников, их вклад в общие результаты, в котором все большую роль играют специализированные знания и уникальные умения, едва ли можно свести к труду. Опыт передовых западных фирм указывает на то, что в вознаграждении, которое получают такие работники, становится все более заметной доля предпринимательской прибыли, и это не случайно, поскольку на своих рабочих местах они по существу решают предпринимательские и менеджерские задачи.