4.5. почему рухнула «вечная советско-китайская дружба»?

4.5. почему рухнула «вечная советско-китайская дружба»?: Китайская экономика XXI веке, А С. Селищев, 2004 читать онлайн, скачать pdf, djvu, fb2 скачать на телефон В книге известного российского автора-экоиомиста в увлекаїельной форме и с большим знанием предмета рассказывается о проблемах современной китайской экономики. В первую очередь рассматривается возможность вступления Китая в ВТО и то..

4.5. почему рухнула «вечная советско-китайская дружба»?

Есть у машины могучий мотор, У человека есть сердце в груди. Дружба Китая и СССР, В светлое Завтра всю землю веди.

Го Сяочуапь (1919-1976)

Этот параграф несколько не вписывается в общий замысел книги, которая посвящена преимущественно раскрытию экономических проблем. Но вопрос об отношениях с Китаем интересует каждого русского человека.

Братские и союзнические отношения между Китаем и СССР просуществовали менее десятилетия. Они пережили время восторженного экстаза, затем все более скрытой настороженности и наконец вражды. Сейчас отношения между Китаем и Россией вновь идут по восходящей линии, но им уже никогда не стать братскими. В этом отдает себе отчет и китайская сторона. К слову, я сам, проживая в Пекине, наблюдал в 2000-2002 гг. выступления многих китайских телеаналитиков, которые выражали схожие мысли.

Вина за этот разлад лежит на правящих элитах обеих стран, и особенно на ведущих лидерах: Сталине, Хрущеве и Мао Цзэдуне. И мы бы условно разделили ответственность между ними примерно в такой пропорции: 15:65:20. «Главным подрывником» советско-китайского союза, безусловно, был Н. С. Хрущев, определенная вина лежит и на И. В. Сталине. Но нельзя обелять и Мао Цзэдуна.

Отношения «Сталин—Мао Цзэдун». Ли Чжисуй писал: «Мао почти обожествлял роль вождя и считал, что он и только он способен возродить и преобразовать Китай. Его называли китайским Сталиным и верили в его великое предназначение — стать спасителем страны и нации...

Мао всегда восхищался Сталиным, который для советского народа был таким же великим вождем, как Мао для китайского.

Но в то же время отношения двух вождей были совсем не идиллическими. Чтобы достичь политических целей, Мао часто скрывал свои взгляды, а порой и просто нагло врал. В глубине души Мао испытывал неприязнь к Сталину, эта неприязнь зародилась еще в начале 1930-х гг., в период формирования советской власти в Цзянси».1

В 1930 г. Сталин назначил представителем Коминтерна в Китае Ван Мина, который несколько лет обучался в Советском Союзе. Мао же был независимым лидером и не желал «плясать под чью-либо дудку».

Сталин называл Мао Цзэдуна «редиской» — красным снаружи и белым внутри.

Кроме того, Сталин, по-видимому, хотел, чтобы послевоенный Китай разделил судьбу Кореи и Германии: проамериканский Гоминьдан должен был контролировать Юг Китая, а китайские коммунисты — только Север.

1 Ли Чжисуй. Мао Цзэдун. Записки личного врача. — М., 1996. Т. 1. С. 150.

СССР довольно долго поддерживал дипломатические отношения с Гоминьданом, что приводило Мао в ярость.

И главное — Мао Цзэдун никогда бы не смирился с вассальной ролью Китая, он не желал быть вассалом кого бы то ни было.

Мао был против слепого копирования советского опыта, никогда не считал его образцовым. По его убеждению, советской модели социализма необходимо придерживаться только на первых порах.

16 декабря 1949 г. Мао Цзэдун на поезде прибыл в Москву для заключения договора о дружбе между двумя странами. Вечером Мао был оказан торжественный прием, на котором присутствовал не только Сталин, но и все Политбюро ЦК КПСС.1 Но две следующие недели никаких переговоров не велось, что привело Мао в бешенство. Он кричал московским чиновникам, что приехал в Москву не для того, чтобы спать, есть и испражняться. Наконец, 14 февраля 1950 г. Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи между СССР и КНР был подписан.2

Отношения «Хрущев—Мао Цзэдун». «Водоразделом в отношении Китая с Советским Союзом стала речь Хрущева на XX съезде КПСС, в которой он осудил культ личности Сталина».3 Сам Мао на съезде не присутствовал. Делегацию китайских коммунистов возглавлял Чжу Дэ, которому в то время было около 70 лет. Чжу Дэ не ожидал столь смелого выступления Хрущева на съезде и по телефону спросил Мао, как реагировать на происходящее. Он, вероятно, полагал, что КПК и лично Мао Цзэдун одобрят позицию Хрущева. Однако Мао пришел в ярость: «Чжу Дэ ничего не понял. Ему, как и Хрущеву, доверять нельзя».

В 1953 г., после смерти Сталина, Мао приветствовал Хрущева как преемника великого лидера. Однако в 1956 г. после XX съезда стал относиться к нему враждебно, считая, что Хрущев предал своего предшественника.

Критикуя культ личности, Хрущев косвенно задевал и Мао Цзэду-на. Критикуя культ личности, Хрущев образовал трещину в монолите Советской Империи. И эта трещина оказалась роковой: в 1985 г. его духовный последователь М. И. Горбачев привел страну к полному политическому коллапсу.

1 См.: Шорт Ф. Мао Цзэдун. М., 2001. С. 382.

2 См.: Владимиров О. Советско-китайские отношения в сороковых-восьми-десятых годах. — М„ 1984. С. 18.

гЛи Чжисуй. Мао Цзэдун. Записки личного врача. — М., 1996. Т. 1. С. 148.

В многовековой истории Российской империи подобного никогда не случалось. Ни один царь не мог публично критиковать своего предшественника, хотя бы из инстинктивного чувства самосохранения и сохранения великой державы. Ни один из восседавших на российском троне не предавал анафеме Ивана Грозного, Петра Великого, Екатерины Великой, Павла. А ведь крови на руках российских самодержцев было предостаточно.

Хрущев же, сам, будучи одним из первых подручных Сталина, а поэтому виновным в массовых репрессиях не меньше Сталина, публично омыл руки и предал анафеме своего предшественника.

Мотивы Хрущева можно понять.

Во-первых, это чувство ревности. Сталин победил фашизм. Сталин был поэтому практически святым для своего народа. Хрущев решил сорвать ореол святости со Сталина, доказать своему народу, что «он лучше». Тем не менее Хрущев не смог добиться этой цели. Более того, после безумных затей с кукурузой, с удушением подсобного хозяйства Хрущев стал нелюбимым правителем. В народе его называли не иначе как «Хрущ» (это самое «ласковое» прозвище»), простаивая часами в очередях за хлебом, так как своими прожектами Хрущев нанес сельскому хозяйству сокрушительный урон.

Во-вторых, критикуя генералиссимуса Сталина, Хрущев бросал тень на миллионы ветеранов войны, которые по праву гордились своим вкладом в разгром гитлеровской Германии.

В-третьих, сам будучи сугубо штатским, Хрущев не любил военных. Его бесконечные чистки армии, «миллионные сокращения» народ воспринимал не иначе как заискивание перед американцами. Для многих молодых советских офицеров такое неожиданное и несправедливое сокращение часто означало крах всех жизненных надежд.

После монументального и немногословного Сталина этот неотесанный и вульгарный крикливый выскочка вряд ли мог импонировать советскому народу. Да он и не любил свой народ. И при случае не преминул в Новочеркасске пролить кровь народную — кровь людей, доведенных его сумасбродной экономической политикой до полной нищеты.

В-четвертых, стараясь вырядиться в тогу миротворца и объявив о доктрине мирного сосуществования, невоспитанный советский лидер своими «кузькиными матерями» и битьем ботинка по трибуне ООН шокировал не только иностранцев, но и свой народ, который стыдливо терпел «царя без царя в голове». Разве можно было считать такого человека надежным международным партнером?

Прооизнося знаменитую речь на XX съезде КПСС в 1956 г., Хрущев думал прежде всего о своих личных интересах. Мировому же коммунистическому движению был нанесен смертельный удар, после которого оно уже так и не оправилось: раскол со временем перерос в демонтаж международного интернационализма. Именно Хрущев вбил осиновый кол в дружбу между СССР и КНР.

Можно понять Мао Цзэдуна, который считал, что Хрущев идет на сговор с американскими империалистами.

1 Цит. по: Казанов А. М. Китайско-советские отношения и «холодная война» // Восток. 1998. № 3. С.151

После своего возвращения на авансцену китайской политики в начале 1960-х гг. Мао неоднократно обвинял СССР в желании захватить китайские территории (включая Синьцзян) и в намерении осуществлять военное сотрудничество с США против Китая. Дэн Сяопин в 1961-1962 гг. не разделял этих взглядов Мао. Его подходы основывались на практических нуждах КНР — нуждах, которые в те годы могли быть удовлетворены путем улучшения отношений с соцлагерем. Во время некоторых своих контактов с советскими представителями он выражал желание восстановить союз с СССР. Это мнение о намерениях Дэна подтверждалось по крайней мере несколькими участниками событий с советской стороны. «Несколько лет назад, — по словам Одда Арне Вестад (Нобелевский институт, Норвегия), — М. С. Капица рассказал мне, что он и другие эксперты по Китаю в 1961—начале 1962 г. были очевидцами того, что Дэн и Чжоу Эньлай... пытались уменьшить напряженность, получить помощь от СССР и найти пути к нормализации отношений. По воспоминаниям Капицы, эти попытки не имели долговременных результатов из-за губительного влияния Мао на китайскую внешнюю политику, но он добавил, что и ему самому в то время было трудно убедить советских лидеров, что Дэн и Чжоу всерьез пытались улучшить отношения».1 По мнению Вестада: «Политический раскол внутри руководства КПК в начале 1960-х гг. по крайней мере в некоторой степени распространялся на его политику в отношении СССР. Когда Мао сумел восстановить свою власть, никто не мог ему возразить... В долговременной перспективе отказ руководства КПК возразить Мао в 1962 г. стал трагедией Китая. Это была также трагедия для китайско-советских отношений в том смысле, что она направила Китай по наклонной плоскости, которая должна была привести его к грани войны с его северным соседом. Следует добавить, что Капица, видимо, был прав в том, что советское руководство никогда не воспользовалось возможностями, представившимися в 1961-1962 гг., чтобы изучить новые формы сотрудничества с Китаем. Как и в 1950-е гг., советские лидеры были не способны рассмотреть вопрос о широком и взаимовыгодном союзе, в котором общие цели были бы трансформированы в конкретную политику и программы путем консультаций на равноправной основе. Вместо того чтобы протянуть руку Лю и Дэну, кремлевские лидеры дулись из-за прошлых обид и с радостью наблюдали за политическим провалом "большого скачка". В этом смысле авторитарное и негибкое наследие сталинизма с обеих сторон преградило путь к сотрудничеству. Хрущев и "китайские Хрущевы" — несмотря на схожесть их внутренних целей — допустили, чтобы их общее политическое наследство разрушило союз».1

По словам Л. П. Делюсина, непоправимые последствия имели, например, оскорбительные выпады Хрущева в адрес Мао Цзэдуна.2 Он назвал китайского лидера «старой калошей», заявив, что тот «свои теории выковыривает из носа». По воспоминаниям Л. П. Делюсина, впоследствии в частных беседах с руководителями КПСС Дэн Сяопин говорил: «Вы могли обругать Лю Шаоци, Чжоу Эньлая, меня, тогда положение не было бы безвыходным. Но был оскорблен сам Мао Цзэдун, а это уже было дело непоправимое».3

Делюсин вспоминал также, что в подготовленном для Хрущева тексте выступления на XXII съезде отсутствовал албанский вопрос. «Однако к удивлению тех, кто участвовал в написании докладов Хрущева, последний решил вставить в свое выступление критические замечания в адрес албанцев. На это китайцы отреагировали незамедлительно. Глава делегации КПК Чжоу Эньлай демонстративно покинул съезд и вылетел в Пекин». Хрущев старался не мытьем, так катаньем заставить китайских руководителей признать правоту его курса и следовать в фарватере его политики. Дело дошло даже до того, что, как вспоминает Л. П. Делюсин, когда делегации встретились в Доме приемов в июле 1963 г., Дэн Сяопин отказался от рукопожатия с Сусловым, сказав: «Мы должны экономить время».4

1 Цит. по: Казанов А. М. С. 152.

2 Вот, например, как характеризует Льва Делюсина Ф. Бурлацкий: «Это был крупный специалист по проблемам Китая. В периоды ожесточенных схваток с Мао Цзэдуном он постоянно "мешал" распоясаться. Прекрасно зная Китай, оперируя фактами, Делюсин охлаждал пыл зарывающихся "борзописцев" простым указанием на то, что вот это не так, этого не было, этого нет, а это невозможно». См.: Бурлацкий Ф. М. Вожди и советники. — М., 1990. С. 254.

3 Цит. по: Казанов А. М. С. 152.

4 Там же. С. 152. ;

Следует сказать, что именно этот злополучный Дом приемов оказался тем кладбищем, на котором в 1963 г. была похоронена советско-китайская дружба, и главным могильщиком история назначила Михаи*« ла Андреевича Суслова, который действовал, конечно же, с одобрения 1 Хрущева.

Приведем по этому поводу воспоминания Ф. М. Бурлацкого: «Впер-вые встретился я с Михаилом Андреевичем во время переговоров с китайской делегацией в 1963 г. Кстати говоря, присутствуя в каче-4 стве советника на этих переговорах, я имел возможность познакомиться ' довольно близко с руководителями компартии Китая. Наибольшее впечатление произвели на меня аристократичный Чжоу Эньлай и жи-;,: вой, раскованный, веселый Дэн Сяопин.

Так вот, во время этих переговоров, которые проходили в Доме приемов на Ленинских горах, воспользовавшись перерывом, Суслов (он возглавлял нашу делегацию) вместе с другими советскими руководителями пригласил нас на совещание. Он сказал, что нужно срочно, буквально в течение одного дня, подготовить документ, в котором бы была выражена позиция КПСС в споре с китайскими руководителями. Он очертил примерный круг проблем — о культе личности, о мире и мирном сосуществовании, о формах перехода к социализму. Тут же решено было назвать это "Открытым письмом".1

Что привлекало мое особое внимание — это выражение лица Михаила Андреевича, когда он сказал: "Надо нанести неожиданный удар, пока они не ждут и не готовы". И при этом залился смешком, сладким-сладким и тихим-тихим...

' См.: Открытое письмо Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза. Партийным организациям, всем коммунистам Советского Союза. М., 1963. С. 33-36.

2 На Бурлацком, как и на некоторых других «советниках», лежит большая вина в советско-китайском разрыве. Что стоит хотя бы его кокетливая фраза, которую он якобы произнес (в чем существуют большие сомнения) на траурном митинге похорон Сталина: «Помнится еще, что когда я вышел после митинга, я бросил случайному спутнику (и это в такое время?! — С Л.) то ли серьезно, то ли иронически странную фразу: "Теперь остался лишь один живой классик — Мао Цзэдун. Надо срочно запасаться его произведениями". Я не знал, что двадцать лет спустя мне доведется опубликовать его биографию». — Бурлацкий Ф. М. Вожди и советники. — М., 1990. С. 11.

3 Цит. но: Бурлацкий Ф. М. Вожди и советники. — М., 1988. С. 179.

Мы просидели всю ночь и написали этот документ, который тут же был опубликован. Все в нем было правильно,2 но одно только вызывало сомнение: надо ли это было делать в момент, когда еще не закончились переговоры?»3

Воспоминания Хрущева о его первых встречах с китайцами подтверждают и иллюстрируют ограниченность его кругозора, а также его примитивные, стереотипные представления о Востоке. Да и Мао было нелегко смириться с ролью благодарного младшего партнера, особенно когда его советским «ментором» стал непредсказуемый Хрущев. Последний явно перебарщивал в демонстрации своего великодушия. Кроме того, Хрущев позволял себе принимать такие решения, которые в советском руководстве еще никто не принимал. Его поведение было противоречивым, иррациональным и самоубийственным. Он никогда не делал того, что диктовала ситуация, позволяла или внушала культура, а руководствовался лишь «внутренними побуждениями».

По словам А. М. Хазанова, главной причиной охлаждения отношений между СССР и КНР послужило соперничество Хрущева и Мао в борьбе за лидерство в соцлагере и мировом комдвижении. После резкой критики Сталина на XX съезде КПСС в 1956 г. Мао Цзэдун был очень обижен тем, что с ним не посоветовались и что советские лидеры считают возможным самостоятельно принимать решение, судьбоносное для всего мирового революционного движения. Хрущев и сменившие его руководители неоднократно пугали Запад «желтой опасностью», предупреждая, что китайцы угрожают не только России, но и всему Западу. Так, Хрущев просил Аденауэра «помочь СССР справиться с Красным Китаем».

Хрущева и сегодня в большинстве своем не любят рядовые китайцы. В этом нам приходилось неоднократно убеждаться. Так как китайцы долгое время копировали все советское, то в Пекине тоже есть свои «сталинки» и «хрущевки». Как-то один из китайских строителей сказал нам, показывая на эти дома: «Каков лидер, такую и архитектуру он после себя оставляет».

Как-то в Чэнду, в этом прекрасном юго-западном городе, страдая бессонницей, я посмотрел весьма интересную ночную телепередачу о китайско-советских отношениях. Китайское телевидение рассказывало о снятии Хрущева и о попытках нового советского руководства наладить отношения с Китаем.

В Пекин приехал маршал Малиновский. Герой великой войны, он оказался плохим политиком, заявив на одном из банкетов китайцам: «Мы своего Хруща сняли, теперь очередь за вами». Нетрудно представить китайскую реакцию на эти слова.

Советские и в определенной степени китайские лидеры сделали все, чтобы похоронить дружбу между двумя великими народами. В середине 1950-х гг. русский язык был самым популярным в Китае среди прочих иностранных. Он преподавался в сотнях средних школ и десятках университетов.1 Второй всплеск интереса к русскому языку пришелся на середину 1985 г., когда еще могучий Советский Союз нормализовал отношения с великим соседом. Сейчас же, с демонтажем СССР и утратой государственного престижа, интерес к изучению русского языка свелся практически к нулю. Свыше 95\% китайской молодежи желают изучать только английский язык. Далее по степени популярности идут: японский, немецкий, французский, испанский, арабский и русский. Мне порой жаловались китайские приятели, знатоки русского языка, что, изучив его, они не могут найти работу: везде нужен только английский. Эти люди часто выражали надежду, что Россия все же встанет на ноги и тогда труд знатоков русского языка будет востребован. Мой скепсис по поводу этого приводил их в отчаяние.

Вспоминаю, что когда было объявлено о «распаде»2 СССР, один китайский товарищ сообщил мне по секрету, что в Китае это событие было встречено всеобщим ликованием. О причинах восторгов я могу только догадываться. Как бы там ни было, один из «бумажных тигров» лопнул сам собой.

Я с горечью наблюдаю изменение отношения рядовых китайцев к России. Если 20 лет назад оно было, может быть, не самым радушным, но все же достаточно уважительным. Сейчас же враждебность, привитая извечными склоками советских и китайских лидеров, отошла на второй и третий план. Зато все явственнее проявляется пренебрежение. И я понимаю эти чувства.

Следы культурного влияния России в Китае постепенно и довольно быстро сходят на «нет». Да, по китайскому телевидению продолжают демонстрировать наши фильмы. Но подбор этих фильмов своеобразен. Чаще всего показывают ленты по сюжетам дореволюционных российских классиков: Тургенева, Чехова, Гоголя, Достоевского. Современные китайские художественные фильмы о России также посвящены в основном дореволюционному периоду.

Российских фильмов конца XX в. практически не показывают. Мало показывают и советских фильмов. Даже «Как закалялась сталь» китайцы сняли сами, пригласив для этого русских и украинских актеров.

1 См.: ЦветкоА. С. Советско-китайские культурные связи. — М., 1974.

2 До самой своей смерти я буду твердо верить, что никакого «распада» СССР не было. Был искусственный демонтаж, осуществленный руководством страны в своих узкоэгоистических и недальновидных интересах.

Российская и советская музыка, которая была довольно популярной в 1980-е и начале 1990-х гг., полностью забыта. Еще в конце 1980-х гг.

в Китае были популярны Пугачева, Газманов и некоторые другие певцы. Сейчас их никто не знает^ Зато очень популярна американская, английская, корейская и тайваньская легкая музыка.

Летом 2002 г. мы побывали в Харбине. Мы слышали, что еще 10 лет назад город весьма напоминал современный Иркутск, так как белые эмигранты в 1900-1940 гг. строили свои дома во многом по сибирским образцам. Однако с 1990-х гг. Харбин начал интенсивно застраиваться современными небоскребами. Многие старые русские дома снесли. Теперь рядом с рекой Сунгари (набережная до сих пор носит имя Сталина) остался лишь небольшой островок старой русской архитектуры. Но неизвестно, надолго ли.

ЦПКиО в Харбине, как и во многих наших городах, расположен на бывшем кладбище. Дорожки (как, например, в ЦПКиО в Иркутске) выложены из обломков могильных плит. Старые надписи на русском языке: «Здесь покоится супруга протоирея Демидова Лидия Александровна...»

Недавно в Москве я слушал выступление одного чиновника из Министерства образования России. Речь шла о переводе российского высшего образования на общеевропейскую систему, принятую в ЕС. Впечатление от выступления было противоречивым, так как на полноценный переход не хватало, как всегда, главного — денег. А тут еще оратор размечтался перед аудиторией (состоящей из заведующих кафедрами экономических вузов России) о том, что «скоро» к нам потянутся на учебу китайские и индийские студенты. Удивительная наивность и дремучее невежество. Россия перестала быть притягательной для китайской молодежи. Все молодые китайцы хотят учиться только в США. В Россию едут немногие и то не от хорошей жизни. Айв самом деле: что потом делать со знанием русского языка, который теперь никому не нужен?

4ч6» «Культурная революция» (1966-1976)

Взором мертвенным Медузы

Только взглянут на кого-то,

И мудрец в минуту ту же

Превратится в идиота.

Тут не символ отвлеченный —

Безголос и искалечен,

«Шут» бредет с табличкой черной

В колпаке остроконечном. (1980)

Ай Цип

«Культурная революция» представляла собой чисто политическое явление. Вместе с тем она оказала колоссальное влияние на экономическое развитие. Более того, в годы культурной революции экономикой страны, по сути, управляла армия.

1966 г. был объявлен первым годом третьей пятилетки (1966— 1970 гг.). Экономика развивалась сбалансированно и динамично, несмотря на принятие левацкой политики по усилению классовой борьбы.

По сравнению с первым полугодием 1965 г. за первую половину 1966 г. объем промышленного производства вырос на 20,3\%, производство стали — на 20,7, угля — на 12,6, нефти — на 28,4, электроэнергии — на 20, химических удобрений — на 41,8\%.

Еще в 1964 г. при составлении третьего пятилетнего плана была выдвинута стратегия следующей приоритетности отраслевого развития: 1) сельское хозяйство; 2) легкая промышленность; 3) тяжелая промышленность. Тем не менее большое внимание уделялось укреплению обороноспособности страны.

С началом американской агрессии во Вьетнаме КПК выдвинула лозунг. «Готовиться к войне и стихийным бедствиям».

Задачи третьей пятилетки сводились к следующим направлениям: ежегодное увеличение промышленного и сельскохозяйственного производства на 9\%; к 1970 г. добыча зерна должна была достигнуть 220-240 млн т, хлопка — 2,2-2,4 млн т, стали — 16 млн т, электроэнергии — 110 млрд кВт/ч.

В региональной политике была сделана ставка на приоритетное развитие центральных и западных регионов. Мао Цзэдун огласил план механизации сельского хозяйства на 15 лет.

В январе 1966 г. был обнародован план по регулированию прироста населения; было объявлено, что к 1970 г. население страны не должно превысить 800 млн чел.

Однако в конце весны 1966 г. Мао Цзэдун инициировал «культурную революцию» как средство борьбы с «контрреволюционерами, просочившимися в партию, армию и правительство».

В конце мая газета «Женьминь жибао» опубликовала редакционную статью: «Долой всех духов и монстров». Этим объявлялась война против явных и неявных противников Мао в партии и правительстве.

Особый размах культурной революции пришелся на 1967 и 1968 гг. Производство стали упало в 3 раза, добыча электроэнергии снизилась на 40\%. Катастрофически ухудшилась трудовая дисциплина: лишь 50-60\% рабочих работали на предприятиях.

Произошла практически полная потеря управления экономикой. Это сказалось на основных макроэкономических показателях. Так, если в 1966 г. ВВП страны составил 186,8 млрд юаней, то в 1967 г. — 177,39 млрд, а в 1968 г. 172,31 млрд.1

Для стабилизации положения в стране Мао послал в разные районы страны крупные армейские подразделения. В апреле 1969 г. наследником Мао Цзэдуна был официально назначен министр обороны Линь Бяо.

В 1969 и в 1970 гг. экономика вновь стала расти, но тем не менее план народнохозяйственного развития не был выполнен по всем направлениям (кроме добычи нефти). Руководство страны было вынуждено начать кампанию нового экономического урегулирования.

В марте 1970 г. был составлен план экономического развития на год, который предусматривал стабилизацию аграрной политики. Принимались меры против увеличения коммун и производственных бригад и против односторонней зерновой специализации сельского хозяйства.

По всей стране начали засыпать озера и пруды для увеличения производства зерна. Ликвидировались последние приусадебные участки.

Основные инвестиции были направлены в центральные и западные регионы страны (до 55\%) для создания так называемой третьей линии обороны.

Несмотря на провал 3-й пятилетки, в 1971 г. были объявлены основные направления четвертого пятилетнего плана (1971-1975 гг.). План предусматривал ежегодный прирост промышленной продукции* на 12,5\%.

В стране ставилась задача добиться к 1975 г. 300-325 млн т зерна, хлопка — 3,25-3,5 млн т, стали 35-40 млн т, угля — 420-430 млн т, нефти — 70-100 млн т, электроэнергии — 200-220 млрд кВт/час.

В январе 1974 г. началась очередная политическая кампания по критике Линь Бяо и Конфуция. По всей стране вновь прокатилась волна чисток и репрессий.

В результате и 4-я пятилетка была полностью провалена.

В январе 1975 г. Дэн Сяопин взял в свои руки управление экономическим развитием. В марте 1975 г. начал составляться план развития народного хозяйства на 10 лет (1976-1985 гг.). Сначала Мао Цзэдун поддерживал Дэна, но вскоре поддержал кампанию «левых» под лозунгом: «Критиковать Дэна, бороться с правыми».

1 Синьчжунго уцзи нянь. С. 3.

7-517

1976 г. был особенно тяжелым для Китая. В этот год скончались такие ведущие деятели страны, как Мао Цзэдун, Чжоу Эньлай и Чжу Дэ. Дэн Сяопин был арестован.

За годы культурной революции наиболее резкое падение экономики наблюдалось в 1967, 1968, 1974 и 1975 гг. Доля тяжелой промышленности в общем объеме индустрии продолжала возрастать (с 36,1\% в 1-ю пятилетку до 49,1\% в 4-ю.1 Норма накопления продолжала оставаться гипертрофированно высокой (до 33\% ВВП). Сельское хозяйство катастрофически отставало в своем развитии. В экономике царила «уравниловка». Эффективность экономики снижалась из года в год. Уровень жизни населения также снижался. Средний уровень зарплаты в стране за период с 1966 по 1976 г. сократился на 4,9\%,2 а перебои с продовольствием достигли критического уровня. В 1976 г. объем ВВП составил 294,37 млрд юаней, или 316 юаней на человека (в 1966 г. соответственно 186,8 млрд и 254 юаня).3

Таблица 4.9 иллюстрирует динамику государственного бюджета страны.

Таблица 4 9

Динамика государственного бюджета страны, 1966-1976 гг. (млрд юаней)

1 China's socialist economy. P. 408.

2 China's socialist economy. P. 411.

3 Синьчжунго у цзи нянь. С. 3.

Как видим, культурная революция существенно отразилась на состоянии государственного бюджета страны. Особенно сложное ноло-

жение сложилось в 1967 и 1968 гг., когда бюджет начал сокращаться. Данные за 1974-1976 гг. наглядно свидетельствуют о том, что страна находилась в очень тяжелом экономическом положении.

4,7. «Новый большой скачок» (1977-1978)

И нет за душой у нас ничего,

Одна неизменная вера,

Которая в наших сердцах у крепясь,

Тоскует в них и томится.

Но вера сама неспокойна, и нас

Она без конца будоражит,

То вдруг увлекает куда-то вперед

То тянет за чем-то в погоню

Но как ни торопимся, как ни

бежим,

А цели не достигаем. (1978) Ай Цин

После окончания культурной революции в 1976 г. руководство страны начало кампанию «западного большого скачка», целью которой было резкое увеличение темпов экономического роста за счет активных закупок западной технологии (главным образом для тяжелой промышленности). Данная стратегия очень напоминала «политику ускорения» М. Горбачева в 1985-1988 гг. Неудивительно, что обе эти кампании были обречены на провал, так как лишь усиливали уже сложившиеся мощные диспропорции между тяжелой и легкой промышленностью и концентрировали капиталовложения в отраслях с низкой капитало-отдачей.

В 1977-1978 гг. руководство страны, по сути, вернулось к экономической стратегии 1-й пятилетки. Вместе с тем была сделана ставка на зарубежные заимствования и закупки западной технологии. Большинство средств, полученных из-за рубежа, направлялось в тяжелую промышленность. Оживление экономики, однако, сопровождалось нарастанием структурных диспропорций. Плановое у правление демонстрировало низкую эффективность. Председатель КПК того периода Хуа Гофэн призывал следовать прежней линии Мао Цзэдуна. В управлении экономикой продолжались «левацкие перегибы». Велась борьба с «капиталистическими элементами» за строительство коммунистического общества.

В феврале 1978 г. принята знаменитая программа «четырех модернизаций» до 2000 г. Был принят план на 10 лет (1976-1985 гг.), по которому предусматривалось построить 120 огромных промышленных предприятий (в основном тяжелой промышленности).

Программа «четырех модернизаций» состояла их следующих этапов: к 1980 г. — создание самостоятельной промышленности и механизация «в основном» сельского хозяйства; к 1985 г. — завершение технической перестройки народного хозяйства на основе выполнения основных положений 10-летнего плана; к 2000 г. — выход в число передовых стран мира по уровню развития народного хозяйства путем осуществления модернизации сельского хозяйства, промышленности, обороны, науки и техники.

Характеризуя способность выхода КНР к 2000 г. в первые ряды стран мира по валовому национальному продукту, китайские ученые заостряли внимание на показателях национального дохода, наиболее концентрированно выражавших экономический потенциал страны. Это делалось для того, чтобы показать те возможности, которые сможет иметь страна для расширения производства и улучшения жизни народа. ВВП КНР оценивался в 1980 г. примерно в $283,3 млрд (США — 2582,5, СССР — 1212, Япония — 1152,9), что соответствовало 8-му месту в мире.1 Рост в 4 раза этого показателя к концу века давал цифру $1140 млрд, что делало возможным перемещение Китая на 5-е место в мире.

Конечно, из-за многочисленного населения страны среднедушевой показатель ВВП КНР был крайне низким: по нему страна занимала примерно 151-е место в мире, а при выполнении намеченных планов могла передвинуться к 2000 г. на 75-е место. Забегая вперед, отметим, что к 2000 г. Китаю удалось не только выполнить, но и перевыполнить эти наметки так только ВВП вырос за 20 лет не в 4 раза, как это планировалось, а в 6,5 раза.

Китайские ученые считали, что к 2000 г. благодаря удвоению доходов населения страна достигнет «скромного достатка»: средний уровень потребления на душу населения возрастет с 227 юаней в 1980 г. до 616 юаней в 2000 г. Эти показатели были также перевыполнены. Более того, Китаю удалось в 1998 г. превзойти по уровню жизни Россию.

1 Цит. по: Пивоварова Э. П. Социализм с китайской спецификой: итоги теоретического и практического поиска. — М, 1999. С. 83.

Уже перед осуществлением экономической реформы 1978 г. китайские ученые разрабатывали в общих чертах перспективные наброски о развитии китайской экономики на ближайшие десятилетия.

Как уже отмечалось, планировалось, что к 2000 г. Китай должен был достичь «скромного достатка» путем удвоения доходов населения за 1980-2000 гг. О дальнейших перспективах четырех модернизаций в то время конкретно еще не говорилось. Однако неоднократно упоминалось, что «более высокая степень модернизации» должна быть достигнута к 2030-2050 гг. Под этим понималось достижение к 2000 г. «уровня скромного достатка», к 2021 г. (к столетию КПК) — уровня среднеразвитых стран; к 2049 г. (к столетию образования КНР) — превращение Китая в мощное социалистическое государство.1

1 Чжунго шэхуэйчжуи цзянынэ (Строительство социализма в Китае). — Шэньян, 1986. С. 49.

2 Цит. по: Пивоварова Э. П. Социализм с китайской спецификой: итоги тео-. ретического и практического поиска. — М., 1999. С. 86.

Как отмечает российская исследовательница Э. П. Пивоварова: «В таком определении перспективы развития страны присутствовало больше идеологии и романтики, чем экономического расчета и научного обоснования. Его мобилизующий настрой очевиден, и его можно сравнить с таким же мобилизующим настроем, который присутствует в статье Мао Цзэдуна, написанной им в 1956 г. по случаю 90-летия со дня рождения Сунь Ятсена: "Все вещи и явления находятся в постоянном развитии. Со времени революции 1911 г., то есть Синьхайской революции, прошло всего лишь 45 лет, а облик Китая совершенно изменился. Пройдет еще 45 лет, и наступит 2001 г., начнется XXI в., и тогда Китай превратится в могучую социалистическую индустриальную державу, какой он и должен стать. Обладая территорией в 9600 тыс. км2 и населением в 600 млн человек, Китай должен вносить сравнительно большой вклад в дело человечества"».2 Далее Э. П. Пивоварова отмечает, что такие мобилизующие ориентиры очень важны для страны, главной производительной силой которой является сегодня уже более чем миллиардное население. Выражая солидарность с последним высказыванием, позволим себе не согласиться с первым, где речь идет о романтике и экономическом расчете. Безусловно, планировать на отдаленное будущее — дело неблагодарное. Будущее само по себе непознаваемо. Уже через 10-20 лет в человеческой цивилизации могут произойти столь кардинальные скачки в развитии, предвидеть которые не способен самый смелый гений. Однако для Китая, страны еще в недавнем прошлом очень отсталой, планирование процесса вывода ее в передовые державы является основной стратегической целью. Потеря цели, утрата перспективы ставят под вопрос все современное реформирование, ибо неясно: для чего необходимы реформы как таковые? Чего добиваются реформаторы?

Кстати, именно это эвено отсутствует, на наш взгляд, в российских экономических реформах. У российских реформаторов отсутствуют четко провозглашенные планы не только на 10 лет, но даже на 5 и 3 года вперед. По нашему мнению, это один из главных факторов удаленности интересов российского населения от проводимых реформ. Идея «построения рыночной экономики» весьма расплывчата, ибо в ней нет главного, что может заинтересовать каждого конкретного человека: нет конкретных перспектив повышения благосостояния личности. Как показывает мировой опыт, реформы только тогда оказываются успешными, когда население страны уверено, что они принесут повышение благосостояния. Так, например, было и в Японии. В конце 1950-х гг. архитектор «японского экономического чуда» Икэда Хаято объявил о «плане удвоения доходов» страны за 1960-1970 гг. Цель реформ, передвинувших за 10 лет Японию с 6-го места в мире по объему ВВП на 3-е, была заложена уже в самом их названии.

В дальнейшем мы подробно остановимся на выработке в Китае перспективных планов развития на 50 лет, а сейчас вернемся к периоду конца 1970-х гг. — периоду «западного большого скачка», во время которого уже разрабатывались стратегические направления развития Китая.

В экономике вновь обострились диспропорции между потреблением и накоплением, между сельским хозяйством, легкой и тяжелой промышленностью. Безработица в 1978 г., по официальным данным, превысила 20 млн чел. В 1978 г. объем ВВП составил 362,41 млрд юаней, или 379 юаней на человека.1

С 1949 по 1978 г. китайская экономика в целом развивалась в соответствии с принципами советской экономической модели (с некоторыми модификациями в области планирования и товарно-денежных отношений).

К концу 1978 г. китайское руководство осознало неэффективность стратегии «западного большого скачка».

' Синь чжунго уцзи нянь. С. 3.

По определению китайских руководителей, во второй половине 1970-х гг. народное хозяйство «оказалось на грани катастрофы». Большинство предметов потребления стало дефицитным. За 20 лет (1957-1977 гг.) реальная заработная плата снизилась почти на 28\%. Значительная часть населения находилась на грани голода. Карточная система распространялась почти на 50 видов товаров первой необходимости. Тем самым экономическая реформа оказалась жизненно необходимой. Ниже приведены две модели китайской плановой экономики кануна экономической реформы. В дореформенной китайской экономике ведущая роль принадлежала правительству.

Правительство проводило политику экономического развития через экономическое планирование и размещение ресурсов. Для облегчения экономического развития и планирования страна была разделена на 6 регионов: Северный, Северо-Восточный, Северо-Западный, Центральный и Восточный.

В 1960-1970-е гг. этим районам было дано немного полномочий в области планирования экономики. Однако во время реформы роль региональных макроуправленческих структур возросла при сведении регулирующей роли центрального правительства к координирующим функциям (рис. 4.1).

Планы разрабатывались центральным правительством, а также на уровне 6 регионов. В центральном правительстве наиболее важную роль в экономической сфере играла Государственная экономическая комиссия. Эта комиссия координировала работу 22 министерств и осуществляла координацию экономического роста ведущих отраслей. В то же время региональные правительства были ответственны за планирование менее важных сфер экономики.

На рис. 4.2 показана роль государства в экономическом развитии дореформенного Китая, как ее представляет американский исследователь Альфред Хо,

По мнению А. Хо, китайская экономическая модель работает следующим образом. В верхней части рисунка, выше горизонтальной линии, представлены четыре экзогенных фактора, которые влияют на систему, но не подвержены обратному влиянию, как это обозначено односторонними стрелками. Ниже горизонтальной линии обозначены основные эндогенные факторы, которые взаимодействуют друг с другом, как это обозначено двусторонними стрелками.

Погода (W) влияет на выпуск аграрной продукции (Xa)t население (N) — на занятость в сельском хозяйстве (Nea) и занятость в промышленности (N.). Политические факторы (Р) влияют на деятельность государства (В), Конъюнктура в зарубежных странах (F) влияет на китайскую торговлю (Г).

В самой системе государство (В) является инициатором развития и занимает главенствующую роль. Для осуществления индустриализации государство регулирует занятость как в сфере сельского хозяйства

Национальное собрание народных представителей

Государственный совет

Комиссии

Комиссия государственного капитального строительства Государственная плановая комиссия Государственная комиссия науки и техники Государственная экономическая комиссия

6 регионов

22 министерства

10 комитетов

Северный;

Сельского хозяйства

Народный банк

Северо-

и лесоводства; угольной

Китая;

Западный;

промышленности;

Банк Китая;

Северо-

торговли; транспорта

Госстрах;

Восточный;

и связи;

Всекитайская

Централь-

внешнеэкономических

федерация

ный;

отношений; финансов;

кооперации;

Юго-

промышленности:

Госконтроль;

Западный;

1) машиностроения;

Комитет

Восточный

2) атомной энергетики;

гражданской

3) обычного вооружения;

авиации;

4) артиллерии;

Комитет геологии;

5) электроники;

Комитет

6) судостроения;

океанографии;

7) авиастроения;

Сейсмическая

металлургии; обороны;

служба;

почты и телевидения;

Комитет

здравоохранения; железной

путешествий

дороги; текстильной

и туризма

промышленности;

сохранения природных

ресурсов

Рис. 4.1. Структура экономического планирования КНР

(JVa), так и в промышленности (JV.) посредством программы управления рабочей силой. Государство обеспечивает выпуск сельскохозяйственного сектора (Ха) и перекачивает ресурсы из аграрного сектора

в индустриальный сектор для форсирования промышленного производства (X) в соответствии с программой размещения ресурсов.

Государство регулирует сельскохозяйственное потребление (Са) и промышленное потребление (С.) в соответствии с программой рационирования, квотирования и распределения. Государство формирует сбережения, ограничивая потребление на низком уровне.

Государство регулирует внешнюю торговлю с целью компенсации внутреннего дефицита и излишков. Уровень инвестиций в аграрный сектор (1а) определяется возможностями аграрного сектора и той долей прибыли, которую государство позволяет отрасли сельского хозяйства капитализировать. То же самое относится и к инвестированию в область промышленности (/.).

Кроме того, существует свободный рынок (I), через который перекачиваются товары и услуги из аграрного и промышленного секторов для потребления.

^НоА.К. Developing the economy of the Peoples Republic of China. — N. Y., 1982. P. 69.

Похожую модель китайской и северокорейской экономической модели изобразил американский исследователь Сук Бум Ён1 на рис. 4.3.

Погода W

Инвестиции Труд Производство

N

Производство

I I I

Потребление (^) Накопление ( 5

Импорт

Экспорт

Платежный баланс

Рис. 4.3. Экономическая модель Китая и Северной Кореи

В данной модели, иллюстрирующей экономику Китая до реформы* экзогенные переменные обозначены прямоугольными фигурами, а эндогенные переменные — круглыми фигурами.

1 См.: SukBum Yoon. Macroeconomic Interaction between domestic and Foreign Sectors in the North Korean Economy: A schematic Interpretation // North Korea in a regional and Global context. — Berkeley, 1986. P. 60.

Между макроэкономическими моделями Сук Бон Ёна и А. Хо, несмотря на определенные отличия, много общего. Обе модели подчеркивают важность климатического фактора в процессе воспроизводства — явный показатель уязвимости экономической системы. Обе модели кардинальным образом отличаются от классической рыночной макроэкономической модели.

Китайская экономика XXI веке

Китайская экономика XXI веке

Обсуждение Китайская экономика XXI веке

Комментарии, рецензии и отзывы

4.5. почему рухнула «вечная советско-китайская дружба»?: Китайская экономика XXI веке, А С. Селищев, 2004 читать онлайн, скачать pdf, djvu, fb2 скачать на телефон В книге известного российского автора-экоиомиста в увлекаїельной форме и с большим знанием предмета рассказывается о проблемах современной китайской экономики. В первую очередь рассматривается возможность вступления Китая в ВТО и то..