§ 15. омонимия

§ 15. омонимия

От полисемии, когда налицо разные значения того же слова, следует отличать омонимию; омонимы это разные слова, имеющие одинаковый звуковой состав. В пределах омонимии в широком смысле следует различать:

1) Омофоны, т. е. такие случаи, как пруд и прут, слова, звучащие в именительном и винительном падежах одинаково, но имеющие разный состав фонем, что обнаруживается в других формах этих слов и в производных: прута пруда, прутик прудики т. п.

2) Омоформы, т. е. случаи, когда у двух слов совпадает и произношение и состав фонем, но лишь в одной форме или в отдельных формах; например, три “З” и три! повелительное наклонение от глагола тереть; трем дательный падеж от числительного “З” и трем 1-е лицо множественного числа настоящего времени от этого же глагола; или стекло существительное в именительном падеже, стекла в родительном падеже, стекло, стекла глагол в прошедшем времени в среднем и женском роде. Все прочие формы таких слов, совпадающих в одной-двух формах, уже не совпадают (трех, тремя трите, тру я т. п.; стеклу, стеклом, стекол и т. п. и стек, стекли, стеку и т.п.). В последнем примере и состав слова разный: существительное состоит из корня стекли падежной флексии -о или -а, а глагол из приставки с-, корня тек-, суффикса прошедшего времени -ли родовой флексии -о, -а. В случае же три (числительное) и три (глагол) состав слова совпадает, но и корни и флексии имеют разное значение.

Такие омоформы могут быть и однокорневыми, например существительные и глаголы печь, знать, где в примере печь состав слова в существительном и инфинитиве глагола одинаковый, но так называемый нулевой аффикс означает разное: в глаголе это признак инфинитива, а в существительном признак именительного падежа единственного числа, в случае же знать и состав слова разный: в существительном корень [знат'] и нулевой аффикс, а в глаголе корень [зна-] и аффикс [-т'].

3) Собственно омонимы, которые, в свою очередь, могут распадаться на существенно различные группы:

а) Подлинные омонимы, т. е. слова, звучащие одинаково, имеющие одинаковый состав фонем и морфологический состав (те же морфемы аффиксальные, но разные корни) и при этом и в словоизменительных формах слова, но разное происхождение из двух ранее не совпадавших по звучанию слов, например: лук “растение” и лук “оружие”, лама “копытное животное” и лама “тибетский священник”, балка “овраг” и балка “бревно”, град “город” и град “заледеневший дождь”, некогда “когда-то” и некогда “нет времени” и т. п.

Такие омонимы возникают в языке либо при заимствовании слов, либо как результат действия фонетических законов в своем языке.

Пример лук “оружие” и лук “растение” разъясняется так: в языке было свое слово, исконное ëѫҡъ со значением “изогнутого” (ср. однокорневое литовское laňkas “лук”), где было носовое о, которое потом перешло по фонетическим законам в [у] (лук), а позднее было заимствовано из германских языков слово look (с “о долгим”), где германское “о долгое” было заменено через [у] в древнерусском языке. Так ранее несозвучные разные слова [лõк] и [lo:k] совпали в одинаково звучащем слове лук. Так же тюркское балка и немецкое Balken совпали в русском языке в омониме балка; испанское llama (льяма) и тибетское blаma в русском слове лама; немецкое Brack “бракованный продукт” и русское брак супружество (от áüðàòè; прежнее áüðàêú). В этих примерах благодаря звуковым изменениям при заимствовании чужих слов либо совпали два слова разных языков (лама, балка), либо свое слово совпало с заимствованным (брак, лук).

Однако благодаря фонетическим изменениям могут возникать омонимы и без заимствования. Например, некогда, где прежде различавшиеся гласные h и е совпали, и в результате нhкогда “когда-то” и некогда “нет времени” стали омонимами.

Таковы же омонимы, идущие от разных слов одного языка: ливер “внутренности убойных животных, идущие в начинку пирогов и т. п.” (из английского liver с [i] кратким) и ливер ~ “трубка для насасывания жидкостей” (из английского lever с [i] долгим); штоф “бутыль емкостью в одну десятую ведра” (из немецкого Stof) и штоф “плотная ткань для обивки мебели” (из немецкого Stоff); а также от разных слов разных языков: лак “раствор смолы в спирте” (из итальянского lacca) и лак “сто тысяч индийских рупий” (из новоиндийского lãkh). Совпадение своего слова с заимствованным можно продемонстрировать примером лейка “сосуд с носиком для поливания” и лейка “фотоаппарат” (от немецкого Leika усечение из Leizkamera по собственному имени Leiz).

Как подойти к решению вопроса, что данный случай омонимия или полисемия, можно разъяснить следующим образом на примере слов лук “оружие” и лук “растение”.

Лук “оружие”, и от того же корня в русском языке слова лука (седлá, реки), излучина, лукоморье “изогнутый берег моря”, переносное: лукавый, лукавить, т. е. “действовать не прямо, а огибая что-то”, ясно, что это слово свое, имеющее большую словопроизводную семью. Сравним в родственных языках: в украинском лук, в польском łęk “горный хребет”, “лука седла”, “лук” łuk и в литовском laňkas “лук”. Это исконное слово славянских языков, где в древнерусском (доисторического периода) и в старославянском было “о носовое” (лѫҡъ).

Лук “растение”, в русском есть только производные: луковица, луковичные и т. п., но параллельных образований от этого корня нет.

В украинском “лук” цибуля, в польском cebula и łuk (заимствовано из русского). Зато в немецком наряду с Zwiebel (откуда украинское цибуля и польское cebula) есть Lauch из древнегерского look (с о долгим), откуда и было заимствовано в древнерусском языке ëîóêú.

б) Те случаи, когда от тех же корней или основ, независимо друг от друга, образованы “такие же слова”, т. е. в той же части речи и тех же совпадениях по словоизменению, например: голубец “голубая краска” и голубец “кушанье из фаршированной мясом капусты”, самострел “оружие” и самострел “сознательное саморанение с целью демобилизоваться”, ударник “ударное приспособление в оружии”, ударник “передовой рабочий”. Однако такие случаи, как лайка “порода охотничьих собак” и лайка “сорт мягкой кожи” или пионер “человек, впервые осваивающий неисследованную страну” и пионер “член детской пионерской организации”, не относятся к омонимии, это случаи явной полисемии.

в) Наконец, могут быть и такие случаи, когда одно и то же слово заимствуется в разное время, с разным значением и, очевидно, из не вполне тожественного источника, например: из итальянского banda банда “сборище бандитов” и более позднее, из жаргона итальянских музыкантов, banda банда “духовой оркестр, играющий в опере на сцене” (участники которого отнюдь не бандиты, а бандисты).

г) Особый вид омонимии представляют собой случаи так называемой конверсии, когда данное слово переходит в другую часть речи без изменения своего морфологического и фонетического состава, например: зло краткое прилагательное среднего рода и зло наречие. Ср. также существительное зло. Все три слова: зло существительное, зло прилагательное и зло наречие являются омонимами, так как это разные части речи с разным лексическим значением, хотя вещественное значение корня у них и совпадает.

д) Самый трудный случай это те омонимы, где нет ни совпадения разных слов, ни параллельного образования от того же корня, ни конверсии, ни параллельного или последовательного заимствования. Это те случаи, когда полисемия настолько расходится, что становится омонимией. Как правило, в этих случаях различие лексического значения подкрепляется и различием грамматических связей. Например, настоять “добиться исполнения чего-нибудь” (“настоять на. своем” “настоять на том, чтобы отклонили предложение” и т. п.) и настоять “приготовить какую-нибудь настойку” (“настоять водку на лимонной корочке”), где оба случая совершенный вид к настаивать, но первое настоять не может иметь прямого дополнения, а второе обязательно его требует; таким образом, это два разных слова. Так же лисичка уменьшительное от лисица и лисичка “сорт гриба” разные слова, так как лисичка -“сорт гриба” не соотнесена с лисица, это уже непроизводная основа, и морфологическое строение здесь иное, чем в уменьшительном лисичка от лисица.

Из сказанного ясно, что омонимы это главным образом результат совпадений, и вряд ли правы те исследователи, которые утверждают, что образование омонимов это обогащение словарного состава языка (такое рассуждение может относиться лишь к последнему случаю). Скорее, наоборот, омонимы во всех случаях это досадное неразличение того, что должно различаться. Поэтому положительную роль омонимы играют только в каламбурах и анекдотах, где как раз нужна “игра слов”, в прочих же случаях омонимы только помеха пониманию. Количество омонимов тем больше, чем быстрее следуют в этом языке звуковые изменения и чем больше разнообразных заимствований.

На почве быстрых и далеко идущих звуковых изменений богат омонимами французский язык, в основе которого лежит народная латынь. Латинские “длинные” и по составу сложные слова благодаря упрощению дифтонгов в монофтонги, образованию носовых гласных из сочетаний разных гласных с п и т, а также благодаря отпадению падежных флексий и опрощении2 морфологического состава слова превратились в короткие несклоняемые французские слова, причем произошло много звуковых совпадений ранее фонетически различавшихся слов, например, латинские panis “хлеб” и pinus “сосна” совпали в [рɛ] с “э носовым”; такие совпадения разнозвучащих латинских слов в одном французском звучании могут доходить до 5-6 омонимов, например: saint “святой”, sein “грудь”, sain “здоров”, cinq “пять”, ceint “опоясанный”, seing “надпись” = [sɛ].

В английском языке основная масса омонимов возникла после среднеанглийского передвижения гласных, когда различавшиеся гласные (а иногда и согласные) стали звучать одинаково, например: deer [diə] “олень” и dear [diə] “дорогой”, week [wi:k] “неделя” и weak [wi:k] “слабый”, away [əwer] “прочь” и aweigh [əwei] “отвесно”; примером омонимов благодаря заимствованию может служить base [beis] “низкий” (из французского) и base [beis] “базис” (из греческого).

В немецком, где фонетические изменения шли медленнее и не приводили к таким сильным изменениям слов, как в английском, омонимов гораздо меньше, например: Acht “внимание” и acht “восемь”, Saite [záętə] “струна” и Seite [záętə] “сторона” и т. п.

В русском больше всего омонимов, возникших благодаря заимствованиям, например: балка “овраг” (тюркское) и балка “бревно” (немецкое), лама -“монах” (тибетское) и лама -“животное” (испанское) или лук -“оружие” (русское) и лук -“растение” (германское), град “город” (церковнославянское) и град “вид осадков” (русское) и т. п. Другим путем благодаря фонетическим изменениям омонимов в русском появилось значительно меньше, например: жать (жму) и жать (жну), некогда “нет времени” и некогда “когда-то в былые времена” (ранее нѣкогда). Зато много омонимов в производных глаголах многократного подвида, где благодаря внутренней флексии совпали корневые о и а: засаливать (от засолить и засалить), закапывать (от закопать и закапать), спаивать (от споить и спаять) и т. п.

Иногда языки стараются избавиться от омонимов. Это может быть достигнуто путем замены основы другим ее видом, например: в белорусском жать (жну) будет жацъ, а жать (жму) жмаць; в украинском должны были совпасть бити и быти, однако нашелся выход: бити “бить” и бути “быть” (от основы буду); в русском должны были совпасть инфинитивы есть (ем) и есть (еду), однако второй инфинитив мы знаем в виде ехать, или слать (шлю) и с[т]лать (стелю), последнее чаще стелить.

Другой путь устранения омонимов это вытеснение одного из них синонимом или дублетом, например, замена слова бор словом лес, или брак словом супружество, или слова весь словом селение (синонимы); также и дублеты: чарование вместо чары, потухать вместо тухнуть, пятерка вместо пять и т. п.

Однако в ликвидации недоразумений, могущих возникать благодаря омонимам, прежде всего помогает контекст, и чем отдаленнее тематически омонимы, тем менее они опасны в отношении двусмысленности и недопонимания речи (например, брага “сорт пива” и брага “канат на речных судах”, бур “инструмент” и бур “голландец в Южной Африке” или гамма “греческая буква” и гамма “последовательность музыкальных тонов” и т. п.).