§ 2. экономическое учение ж.б. сэя

§ 2. экономическое учение ж.б. сэя

Жан Батист Сэй (1767—1832) — последовательный и значительный продолжатель творческого наследия А. Смита в первой трети XIX в. во Франции, абсолютизировавший идеи своего кумира об экономическом либерализме, стихийном рыночном механизме хо-зяйствования28.

Он родился 5 января 1767 г. в Лионе в семье купца. Получив образование, достаточное по тем временам, чтобы продолжить семейные предпринимательские традиции, Ж.Б. Сэй решил заняться самообразованием, особенно изучением политической экономии. Для познания последней, как выяснилось впоследствии, решающее значение он придал «Богатству народов» А. Смита, идеи которого, на его взгляд, заслуживали популяризации как на благо Франции, так и всего человечества.

Жизненный путь Ж.Б. Сэя как ученого-экономиста, а не предпринимателя сложился в известной степени под влиянием политических событий, произошедших во Франции в конце XVIII — начале XIX в. и отчасти под впечатлением от поездки в 1789 г. в Англию, где в отличие от его страны в хозяйстве и политической экономии на первый план выходили уже индустриальные, а не аграрные проблемы.

Итак, по возвращении из Англии в том же 1789 г. Ж.Б. Сэй вступил в одно из страховых обществ, став секретарем администратора Клавьера — будущего министра финансов (1792), изучавшего (судя по тому, что он обнаружил у него экземпляр книги А. Смита) знаменитое «Богатство народов». Спустя три года в 1792 г. Ж.Б. Сэй, примкнув к якобинцам, пошел волонтером в революционную армию. Затем в 1794 г. покинул ее, чтобы попробовать себя в качестве редактора парижского журнала и быть на острие социально-политической жизни своей страны, пробыв в этом качестве до 1799 г. Независимость и неординарность позиций молодого Ж.Б. Сэя, критическая оценка экономической деятельности правительства содействовали и его чиновничьей карьере на посту члена Трибуната в комитете финансов, на который он был назначен в 1799 г. Поэтому несомненно, что практический опыт в высшей сфере государственной экономической службы и глубокие познания теоретических разработок в области экономической мысли в сочетании с убежденным восприятием смитовской концепции экономического либерализма помогли Ж.Б. Сэю в написании собственных работ об основах теории развития общественного хозяйства.

Одна из первых теоретических заслуг Ж.Б. Сэя на этом поприще имеет преимущественно национальное значение. Как известно, во Франции в середине XVIII в. возникли и получили широкую популярность физиократические экономические теории, которые продолжали доминировать в экономической мысли страны, несмотря на появление в 1802 г. французского перевода «Богатства народов» А. Смита. Преодолеть сложившиеся стереотипы физиократизма соотечественников смог именно Ж.Б. Сэй благодаря одной из своих ранних, но значимых работ под названием «Трактат политической экономии, или Простое изложение способа, которым образуются, распределяются и потребляются богатства» (1803).

Это была книга, лишь на первый взгляд повторявшая и интерпретировавшая идеи А. Смита. После ее издания Ж.Б. Сэй, как и его английские коллеги, продолжал работать над совершенствованием своего труда, неоднократно дополняя и переделывая для обновленных изданий, которые при его жизни имели место пять раз и превратили это сочинение в лучшее из всех остальных29.

Перемены, произошедшие во Франции с падением режима Наполеона, реабилитировали имя Ж.Б. Сэя как ученого-экономиста и общественного деятеля. Он с воодушевлением продолжил работу над своими сочинениями по политической экономии, стал выступать с многочисленными лекциями, демонстрируя прекрасное искусство систематизировать и популяризировать основные положения экономической теории. Уже в 1816 г. в Атене Ж.Б. Сэй открыл курс лекций по политической экономии, а в 1817 г. выпустил в свет свой «Катехизис политической экономии». С 1819 г. в Консерватории искусств и ремесел он приступил к чтению лекций по специально введенному для него правительством Реставрации «Курсу индустриальной экономии».

В последние годы жизни с 1830 г. Ж.Б. Сэй возглавил специально созданную для него кафедру политической экономии в Коллеж де Франс, став основателем собственной школы экономической мысли, которую впоследствии представляли Фредерик Ъастиа, Мишель Шевалье, Шарль Дюнуайе и др. За несколько лет до своей смерти Ж.Б. Сэй издал итоговую в своей жизни работу «Полный курс практической политической экономии» (1828—1829). В ней он попытался отразить прежде всего практическую значимость экономической теории, базирующейся на принципах экономического либерализма, невмешательства в экономику извне.

Оценивая творческое наследие Ж.Б. Сэя, следует отметить, что, по словам К. Маркса, он якобы не более чем вульгаризировал сми-товское учение и политическую экономию. Но если утопический социализм, а затем и марксизм «извлекли» из учения А. Смита прежде всего положение об эксплуатации рабочего класса капиталистами и землевладельцами (посредством вычета в свою пользу из полного продукта труда и его стоимости), то «школа Сэя» во Франции, также строившая свое «мышление» на трудах А. Смита, одним из главных извлечений сделала положение о взаимосвязи и взаимообусловленности труда, капитала и земли как основных факторов общественного производства и создания стоимости общественного продукта.

С уважением и симпатией к Ж.Б. Сэю относился и его современник Д. Рикардо, который продолжал с ним интенсивно переписываться вплоть до своей смерти. В своих «Началах политической экономии» Д. Рикардо подчеркивал, что политическую экономию как науку обогатили в числе английских исследователей Дж.С. Милль и А. Смит, а французских — А. Тюрго, С. Сисмонди и Ж.Б. Сэй. При этом Д. Рикардо, тем не менее, смело и открыто высказывал критические замечания в адрес не только здравствовавших своих коллег Т. Мальтуса, Ж.Б. Сэя и других, но и своего кумира А. Смита.

Принципы методологии

Необходимо отметить, что Ж.Б. Сэй, как другие классики, конструировал политическую экономию по образцу точных наук, таких, например, как физика. В методологическом плане это означает признание законов, категорий и теорий, имеющих универсальное и первостепенное значение. Но нельзя не сказать также о том, что, по Сэю, назначение политической экономии всего лишь теоретическое и описательное30.

Ж.Б. Сэй снискал себе несомненный авторитет смитианца, безоговорочно приняв принципы свободы рынков, ценообразования, внутренней и внешней торговли (фритредерство), неограниченной свободной конкуренции предпринимателей и недопустимости никаких проявлений протекционизма и возведя эти принципы в ранг абсолюта. В случае их принятия он предвещал человечеству объективную невозможность ни перепроизводства, ни недопотребления общественного продукта, т.е. экономических кризисов. Положение Ж.Б. Сэя о реализации общественного продукта позже получило название «закона рынков», или просто «закона Сэя», и разделяли этот «закон» не только столпы классической политической экономии Д. Рикардо, Т. Мальтус и др., но и экономисты многих других школ экономической мысли вплоть до начала XX в. Как образно выразился в данной связи Дж.К. Гэлбрейт, принятие или непринятие человеком «закона Сэя» было до 30-х гг. XX в. основным признаком, по которому экономисты отличались от дураков.

Труды Ж.Б. Сэя достаточно легко воспринимались прогрессивной общественностью Франции, Англии, США и ряда других стран потому, что, как заметил один из предшественников маржинализ-ма О. Курно, стиль изложения в сочинениях по политической экономии Ж.Б. Сэя был столь же литературно безупречен, что и у А. Смита. Кроме того, по словам того же О. Курно, и А. Смит, и Ж.Б. Сэй не прибегали для достижения наибольшей точности своих аргументов (в отличие от Д. Рикардо) к арифметическим и алгебраическим исчислениям «утомительного объема».

Теория воспроизводства

В истории экономических учений имя Ж.Б. Сэя ассоциируется, как правило, с образом ученого, беззаветно верившего в гармонию интересов классов общества в условиях рыночных экономических отношений и проповедовавшего для их утверждения принципы смитовской концепции экономического либерализма, саморегулируемости экономики. Критика основных идей Ж.Б.Сэя, в том числе и той, что принято называть «законом Сэя», по которой экономические кризисы не являются закономерными, несмотря на многочисленные в этой связи попытки опровержения экономистами-романтиками, социалистами-утопистами и марксистами, более чем 100лет (т.е. до появления экономического учения Дж.М. Кейн-са) оставалась для теории и практики мирового хозяйства недостаточно убедительной.

Однако чем же можно объяснить «долгожительство» концепции Ж.Б. Сэя о беспрепятственной и полной реализации общественного продукта и о бескризисном экономическом росте, воплотившейся в так называемом законе рынков? Здесь, пожалуй, можно указать на три обстоятельства, своими корнями уходящих в наследие А. Смита. Во-первых, смитовский «естественный порядок» предполагает гибкость цен и гибкость заработной платы, взаимовыгодный при пассивной роли денег обмен трудом и результатами своего труда всех субъектов рынка. С учетом этого по «закону Сэя» иной ход вещей совершенно неприемлем. Во-вторых, также «благодаря» А. Смиту «закон Сэя» исключает всякое вмешательство в экономику извне. В нем поддерживается требование о минимизации бюрократического по своей природе государственного аппарата, недопущении протекционизма. И в-третьих, «закон Сэя» предрекает поступательное развитие рыночных экономических отношений в обществе на базе достижений научно-технического прогресса. А несвершившиеся катаклизмы, которые «обещал» С. Сисмонди в случае падения приоритетной роли в экономической жизни страны участников уходящего в прошлое натурального хозяйства — «третьих лиц» (ремесленников, крестьян, кустарей), также отметали аргументы против этого «закона».

Итак, квинтэссенция «закона Сэя» состоит в том, что при достижении и соблюдении обществом всех принципов экономического либерализма производство (предложение) будет порождать адекватное потребление (спрос), т.е. производство товаров и услуг в условиях смитовского «естественного порядка» обязательно порождает доходы, на которые эти товары и услуги свободно реализуются. Подобным образом «закон Сэя» воспринимался всеми сторонниками концепции экономического либерализма, полагавшими, что гибкое и свободное ценообразование на рынке будет приводить к почти мгновенной реакции на изменения в конъюнктуре хозяйства, являясь гарантией саморегулируемости экономики. В самом деле, если допустить возможность бартерной экономики, где деньги всего лишь счетные единицы и совокупный спрос на них равен ценности всех подлежащих к обмену на деньги товаров, то общее перепроизводство действительно было бы невозможным. Отсюда понятен и вывод М. Блауга: « "Продукты уплачиваются за продукты"во внутренней торговле так же, как и во внешней — вот суть закона рынков Сэя. Столь простая мысль произвела фурор, не совсем утихший и по сей день»31.

Вместе с тем примечательно то обстоятельство, что сам Ж.Б. Сэй фразу «предложение создает соответствующий ему спрос» никогда не использовал, а изобретена она была Дж.М. Кейнсом. Последний, очевидно, прибег к ней, чтобы опровергнуть главную мысль Ж.Б. Сэя о том, что только тот или иной товар в отдельности может быть произведен в избытке, но никогда все товары сразу. При этом классиком, по Кейнсу, является любой автор, разделявший «закон рынков Сэя».

К. Маркс, считавший себя продолжателем учения не только А. Смита, но и Д. Рикардо, особо резко критиковал последнего и всех тех, кто разделял положение Ж.Б. Сэя о невозможности экономических кризисов. В своей теории общественного воспроизводства К. Маркс, как известно, доказывал неизбежность периодических (циклических) кризисов перепроизводства. Он, кроме того, считал неприемлемыми трактовки экономических кризисов как кризисов недопотребления, как это следовало из трудов 1. Мальтуса, социалистов-утопистов, а также С. Сисмонди, П. Прудона и некоторых других экономистов. Между тем в соответствии с современными концептуальными положениями экономические кризисы обусловлены не только и не столько недостоверностью «закона Сэя» (ибо абсолютно чистая, или, как принято говорить, совершенная, конкуренция объективно невозможна), сколько закономерными предпосылками возникновения условий для преобладания несовершенной конкуренции и монополизма. Эти положения лежат в основе современных теорий государственного регулирования экономики, социального контроля общества за ходом ее развития. Они в сущности исключают марксистские постулаты об антагонизме между классами и саморазрушении капиталистического «эксплуататорского» общественного строя.

Теория трех главных факторов производства стоимости и доходов

Наряду с Д. Рикардо экономические взгляды Ж.Б. Сэя получили определенное одобрение и отражение в трудах Т. Мальтуса. В частности, популярная на значительном протяжении XIX в. теория издержек производства Т. Мальтуса практически целиком зиждется на положениях выдвинутой немногим ранее него Ж.Б. Сэем теории трех главных факторов производства: труда, капитала и земли. Это еще раз говорит о полярности «извлечений», сделанных последователями творческого наследия А. Смита. Так, если Д. Рикардо, социалисты-утописты, С. Сисмонди, К. Маркс и некоторые другие экономисты, следуя «заветам» А. Смита, единственным источником стоимости товара (услуги) считали труд, то другая и также значительная часть экономистов различных школ и течений экономической мысли приняла в качестве исходной аргументацию Сэя—Маль-туса, в соответствии с которой стоимость товара складывается из издержек собственника-предпринимателя в процессе производства на средства производства (фактор «капитал»), на заработную плату (фактор «труд») и на ренту (фактор «земля»).

В результате последователи Смита—Рикардо стали усматривать происхождение прибыли и ренты как вычет из стоимости труда рабочих, в эксплуатации труда капиталом и антагонизме классов. А последователи Сэя—Мальтуса, также считавшие себя смитиан-цами, и стоимость товара, и доходы классов общества увидели в совместном труде и мирном сотрудничестве представителей этих классов. Но только в конце XIX в. маржиналисты второй волны в лице А. Маршалла и других ученых доказали тупиковую сущность и теории трудовой стоимости, и теории издержек производства, поскольку в их основе лежит затратный принцип.

Однако что касается теории стоимости Ж.Ъ. Сэя, то к сказанному выше следует добавить, что у него на этот счет, как и у его учителя А. Смита, имели место несколько определений. Причем и здесь Ж.Б. Сэй не столько повторял своего кумира, сколько импровизировал в поисках новых «открытий». Например, памятуя положение А. Смита, что любой товар имеет два неразрывных свойства — меновую стоимость и потребительную стоимость, Ж.Б. Сэй оттенил особое значение взаимосвязи полезности и ценности предметов (товаров). В этой связи он писал, в частности, что «ценность есть мерило полезности»32 предмета. Тем самым Ж.Б. Сэй допускал возможность измерения стоимости не только количеством затраченного труда, но и степенью полезности продукта труда. Здесь, конечно, вполне уместно высказывание М. Блауга, в соответствии с которым «концепция ценности, основанная на полезности, вряд ли может считаться удовлетворительной теорией ценообразования без применения понятия убывающей полезности для объяснения насыщаемости спроса при данном уровне цены»33.

Одновременно и гораздо большее значение в создании стоимости товара Ж.Б. Сэй придавал предложенной им же теории трех факторов производства. Труд, земля и капитал, на его взгляд, участвуя в процессе производства, оказывают услугу по созданию стоимости. Триединая формула, вытекающая из теории трех факторов Ж.Б. Сэя, в соответствии с которой фактор «труд» порождает заработную плату как доход рабочих, фактор «капитал» порождает прибыль как доход капиталистов, а фактор «земля» — ренту как доход землевладельцев, по сути своей явилась своеобразной интерпретацией взглядов А.Смита. Речь идет о том, что, заимствовав у А. Смита идею о влиянии классовой структуры общества на происхождение и распределение различных видов доходов, Ж.Б. Сэй как бы «уточнил», что названные выше факторы («труд», «капитал», «земля») имеют самостоятельное значение в создании доходов рабочих, капиталистов и землевладельцев.

Следовательно, у Ж.Б. Сэя отвергается всякая мысль о возможности в условиях ничем не ограниченной свободной конкуренции предпринимателей эксплуатации факторов производства и классов общества. Ж.Б. Сэй и его ученики, таким образом, пытались вывести весьма упрощенное положение о гармонии экономических интересов всех слоев общества, строя свои суждения на известной идее А. Смита о том, что личный интерес «экономического человека», направляемый «невидимой рукой», обязательно совпадает c общественным.

Вопрос о пропорциях, если можно так выразиться, в которых созданная главными факторами производства стоимость общественного продукта распределяется на доходы владеющих этими факторами классов общества, по мнению Ж.Ъ. Сэя, самостоятельного значения не имеет. В частности, доходы предпринимателя, по определению Ж.Б. Сэя, представляют собой «вознаграждение за его промышленные способности, за его таланты, деятельность, дух порядка и руководительство». Как и Т. Мальтус, он был убежден, что положение «низших классов» непременно улучшится, и поэтому ради пополнения «высших классов» сам «рабочий класс больше всех других заинтересован в техническом успехе производства». Что же касается «производителей», то и среди них каждый заинтересован в благополучии другого34.

Наконец, понятие «вульгарная политическая экономия», которое ввел в научный оборот главным образом К. Маркс, в значительной степени связано с теорией факторов производства Ж.Б. Сэя. Эту теорию, равно как и теорию издержек Т. Мальтуса, К. Маркс счел апологетической, преднамеренной и вульгарной защитой интересов эксплуататорских слоев капиталистического общества. Считая не все доводы К. Маркса на этот счет бесспорными, думается, один из них в интерпретации Ш. Жида и Ш. Риста совершенно правомерен, а именно: «Несомненно, необходимость ясности в изложении иногда понуждала его (Ж.Б. Сэя. — Я.Я.) скользить по поверхности важных проблем, вместо того чтобы проникать в глубь их. В его руках политическая экономия часто становится слишком простой. Неясность Смита часто плодотворна для ума, а ясность Сэя не дает ему никакого стимула» (курсив мой. — Я.Я.)35.

Нечто подобное отмечает М. Блауг по поводу так называемого закона Сэя. «В результате критики Кейнса, — пишет он, — закону Сэя стало придаваться значение, несоразмерное с его действительной ролью в классической и неоклассической теории»36.