12.3. программа правительства е. гайдара

12.3. программа правительства е. гайдара

Ельцинско-гайдаровские реформы, проводимые с начала 1992 г., как уже говорилось, впервые стали реальными рыночными реформами на практике. Взятому курсу на радикальные экономические реформы противоречила вся предыдущая история трусливых и безуспешных попыток введения каких-либо элементов рынка, учета реального спроса в рамках «реального социализма», системы централизованного планирования. Все они, однако, провалились и никак не повлияли на тот пагубный тренд, который неумолимо вел советскую экономику, основанную на государственном централизованном распределении ресурсов, к неизбежному краху.

Главная задача, поставленная перед правительством Гайдара, заключалась в сломе старой командной системы, создании основ рыночной экономики и реальном вхождении страны в рынок до неизбежной отставки правительства. Команда Гайдара вначале была дружной и однородной, состояла из единомышленников. Это была команда, которая сразу же предупредила общественность, что проводимые ею реформы будут трудными и болезненными, поэтому их надо проводить решительно и быстро, иначе они захлебнутся, а члены команды Гайдара превратятся в обычных камикадзе.

Экономический кризис в стране после августовского путча 1991 г. набирал темпы, после распада СССР еще больше усилился. К началу 1992 г. сложилась критическая ситуация, когда, по существу, был разрушен потребительский рынок, возникла угроза финансового краха, неплатежей в госбюджет, а старая система государственных цен полностью себя изжила. В результате инфляции никто не хотел продавать продукцию по искусственно низким государственным ценам, соотношение между государственными и рыночными ценами установилось на уровне 1:40—1:50. Деньги стали терять смысл, начал-

ся переход к натуральному обмену между предприятиями. Регионы принимали запретительные меры по вывозу продукции со своих территорий, возникли таможни. Повсеместно стал использоваться бартер. В этих условиях надо было либо вводить карточную систему, систему жесткого государственного уравнительного распределения продукции в натуре, либо идти на радикальную экономическую реформу, связанную в первую очередь с либерализацией финансовой и денежной системы, приватизацией.

Президент и его команда вполне разумно избрали путь радикальных экономических реформ, учитывая инерционность нашего прошлого. Конечно, можно было пойти более умеренным путем, указанным в ранее принятой Россией программе «500 дней», но был избран более твердый и жесткий курс, предложенный Е. Гайдаром.

В программе «500 дней», подготовленной в 1990 г. группой советских экономистов под руководством С. Шаталина и Г. Явлинского, называлась главная цель экономической реформы — «экономическая свобода граждан и создание на этой основе эффективной хозяйственной системы».

Авторы программы «500 дней» как новой экономической системы отмечали следующие принципы ее функционирования:

максимальная свобода экономического субъекта (предприятия, предпринимателя);

полная ответственность экономического субъекта за результаты хозяйственной деятельности, опирающаяся на юридическое равноправие всех видов собственности, включая частную;

конкуренция производителей как важнейший фактор стимулирования хозяйственной активности;

свободное ценообразование, балансирующее спрос и предложение;

дополнение товарного рынка рынком рабочей силы и финансовым рынком;

открытость экономики, ее последовательная интеграция в мировое хозяйство;

обеспечение высокой степени социальной защищенности граждан;

отказ всех органов государственной власти от прямого участия в хозяйственной деятельности.

В соответствии с программой «500 дней» в течение первых 100 дней (так называемая программа чрезвычайных мер) предусматривалось принятие пакета законов, необходимых для функционирования рыночной экономики; начало приватизации и акционирования государственной собственности; проведение жесткой финансово-денежной политики, ведущей к резкому сокращению бюджетного дефицита и прекращению роста денежной массы; начало земельной реформы; проведение сокращения военных расходов и инвестиций за счет бюджета; прекращение выплат всех дотаций и субсидий предприятиям; начало поэтапной либерализации розничных цен. В течение следующих 150 дней (101—250-й дни) намечалось снятие государственного контроля за ценами уже для широкой товарной массы, полная ликвидация бюджетного дефицита, широкое развитие приватизации, демонополизация и ликвидация устаревших административных структур, индексация доходов с учетом динамики цен.

В течение последующих 150 дней (251—400-й дни) на базе развития рыночных отношений и все более полного насыщения рынка намечалось достичь его стабилизации, еще дальше продвинуть приватизацию и либерализацию цен, ввести конвертабельность рубля. Наконец, в оставшиеся 100 дней (401— 500-й дни) ожидалось начало подъема в экономике, развертывания масштабной структурной перестройки.

Из этого краткого напоминания о программе «500 дней» видно, что она представляла собой не более чем схему последовательности действий в рамках перехода к рынку. Сам переход к рынку за 500 дней осуществить нереально. В лучшем случае эту программу следует рассматривать в качестве стартера запуска рыночных преобразований. И не более того.

Вместе с тем ясно, что программа «500 дней», как и ельцинско-гайдаровская программа, находилась в русле радикальных системных преобразований экономики и общества. Однако в отличие от последней в ней больше внимания уделялось социальной поддержке населения и меньше — борьбе с инфляцией, а либерализация цен отнесена ко второму этапу вслед за начавшейся приватизацией и жесткой финансово-денежной политикой, проводимых в чрезвычайном порядке. За эти отличия оппозиция потом будет отчаянно ругать ельцинско-гайдаровскую программу, в целом более технологичную, но и жесткую.

Это было связано прежде всего с тем, что в стране к началу 1992 г. сложилась острейшая критическая ситуация, когда цены бесконтрольно резко взметнулись вверх, рынок распался и полки магазинов оказались пустыми в буквальном смысле. В 1991 г. страна, по существу, находилась в состоянии экономического коллапса. Производство сокращалось, бюджетный дефицит составлял 27\% ВНП, скрытая безработица достигла 35\% численности рабочей силы, спрос намного превышал предложение, образовался огромный «денежный навес», достигавший сотен миллиардов рублей. Одновременно быстро увеличивался государственный долг (в 1985 г. — 20 млрд долл., в 1991 г. — 103 млрд) и снижался золотой запас страны (в 1985 г. — 1500 т, в 1991 г. — лишь 80 т). За такие итоги никто не взял на себя ответственность. В ноябре—декабре 1991 г. очереди возникали везде — за хлебом, мясом, колбасными изделиями, водкой, овощами... По регионам вводились карточки, в московских магазинах для покупателей порой требовалась визитка с фотографией.

В этих условиях, как уже говорилось, необходимо было либо вводить карточки, либо отпускать цены. Был принят второй вариант. Однако по просьбе Украины либерализацию цен отложили на 1,5 месяца и провели лишь 2 января 1992 г.

По расчетам нового правительства Е. Гайдара, рост розничных цен ожидался в 2—3 раза. На деле же они увеличились в течение первого квартала 1992 г. более чем в 6 раз, а по сравнению с началом 1991 г. — в 13—15 раз. Общество ощутило сильный шоковый удар. Но без него нельзя было и думать о рынке. В отличие от Польши в России были отпущены не только цены, но и заработная плата, более решительно начата приватизация. Либерализация коснулась 90\% розничных и 80\% оптовых цен. Старые цены сохранялись, в частности, по 15 наименованиям потребительских благ, начиная с хлеба и кончая платой за жилье и коммунальные услуги.

Однако после резкого взлета цен динамика их роста замедлилась, и в апреле 1992 г. розничные цены выросли всего лишь на 22\%, кредитная и денежная эмиссии были взяты под контроль, бюджетный дефицит значительно сократился. Стала улучшаться ситуация на рынке прежде всего за счет старых запасов. Тем не менее предложение товарной массы было слабым, спад производства усиливался. По существу, директора государственных предприятий реформу не поддержали; вместо наращивания производства и предложения на этой основе товаров на рынке они стали залезать во взаимные долги, устанавливать монопольные цены, пытаясь сохранить уровень занятости и заработной платы.

Непопулярные радикальные меры, а также реакция значительной части директорского корпуса укрепили оппозицию, раздавленную после путча 1991 г. К ней присоединилась часть демократов во главе с бывшим председателем Верховного Совета РФ Р. Хасбулатовым. Уж слишком был велик соблазн перехвата власти у молодых, хотя и профессионально грамотных, но политически не искушенных реформаторов. Уже в январе 1992 г. Р. Хасбулатов обвинил только что созданное молодое правительство России в некомпетентности. Затем под его руководством была составлена альтернативная «антикризисная программа» в расчете на поддержку директорского корпуса. Суть этой программы заключалась в смягчении шока, торможении начавшихся рыночных реформ, усилении государственного контроля над экономикой, т.е. в частичном возврате к командной экономике. Р. Хасбулатов открыто признал тогда, что он возглавляет в некотором смысле оппозицию ходу экономической реформы в стране.

1 В наши дни коммунистическая фракция в Государственной Думе предлагает практически то же самое. Но времена уже изменились.

Выступая в апреле 1992 г. на VI Съезде народных депутатов России, он заявил, что проводимые правительством реформы лишь внешне выглядят радикально. А на деле, будучи оторванными от реальной действительности, они не дают нужного эффекта. Стало ясно, что спикер парламента уже тогда начал добиваться смены кабинета. И он был не одинок. Большинство выступавших по этому вопросу на съезде депутатов критиковали правительство в весьма резкой форме. Типичными были такие выражения: «правительство не сумело», «не обеспечило», «развалило», «полностью провалило», «поставило под удар», «проводит линию на разоружение» и т.д. Более того, на состоявшейся в последний день этого съезда пресс-конференции руководители блока «Российское единство» С. Горячева, В. Исаков, М. Астафьев, В. Аксючиц и ряд других депутатов заявили о своей готовности немедленно взять власть в стране в свои руки1.

Какие же альтернативные предложения выдвигались против правительственной программы реформ в 1992—1993 гг.? Представители хасбулатовского парламента, «Гражданского союза» и другие выдвигали следующие предложения:

ввести государственное регулирование заработной платы и цен (прежде всего на сырье и основные продукты питания);

выдавать предприятиям специальные кредиты на пополнение оборотных средств и их индексацию;

дотировать сельскохозяйственное производство;

увеличить централизованное финансирование деятельности и развития объектов социальной сферы;

ввести льготное кредитование инвестиций в структурную перестройку производства важнейших потребительских продуктов и сельского хозяйства;

индексировать сбережения населения;

отказаться от форсированной приватизации.

Почти все перечисленные пункты носят либо антирыночный, проинфляционный, либо популистский характер, и, естественно, команда Гайдара не могла с ними согласиться, ибо в то время они означали шаг назад — к рыжковско-абалкинскому «рыночному социализму». При этом Р. Хасбулатов не уставал повторять, что он и возглавляемая им оппозиция выступают за реальные реформы, а правительство Е. Гайдара проводит псевдореформы, на деле разваливая экономику страны. Во всем этом было много демагогии и мало конструктивизма.

Президент Б. Ельцин поначалу решительно поддержал правительственный курс экономических реформ. Он говорил о провале попытки консервативного реванша, о достигнутом зыбком компромиссе между правительством и депутатским корпусом, призвал к равноправному и постоянному диалогу между законодательной и исполнительной властями. «Без сильной исполнительной власти, — говорил Президент, — не будет ни реформ, ни порядка, ни государственности, достойной России, ее истории и традиций. Если сохраним гражданский мир, если удержимся от конфронтации, есть реальная возможность обеспечить экономическую стабилизацию уже к концу текущего года. Россия разбужена. Она двинулась к рыночной экономике, к нормальной, полноценной жизни. И как бы ни было трудно, какие бы препятствия ни стояли на этом пути, ход истории уже не остановить»1.

Однако события развивались по-другому: оппозиция консолидировалась и крепла. Под давлением парламента и части директорского корпуса к лету 1992 г. правительство Е. Гайдара вынуждено было ослабить свою макроэкономическую политику. Возросли кредитные вливания в экономику в целях предотвращения спада производства, резко увеличилась инфляция. Все усилия по укреплению финансовой дисциплины результатов не дали. Контроль над экономикой был утрачен. В декабре 1992 г. на VII Съезде народных депутатов произошла сильнейшая конфронтация между исполнительной и представительной властями. Президент ослабил свои позиции, Е. Гайдар был вынужден уйти в отставку, однако общий курс радикальных экономических реформ сохранился. Стало ясно: неизбежна новая, еще более острая конфронтация. В позиции Р. Хасбулатова все время происходил дрейф от демократов к махровым консерваторам, часть ближайшего окружения президента, включая вице-президента, также стала отступать от него, сближаться с консервативной оппозицией.

Место премьера после Е. Гайдара занял В. Черномырдин. Он не отступил от принятой ранее стратегии реформ и начал важный процесс укрепления политической консолидации прежде всего исполнительной и президентской властей, хотя в самом правительстве наметились разногласия между радикалами (Б. Федоров, А. Чубайс) и эволюционистами (О. Лобов, В. Хлыстун). Однако конфронтация между исполнительной и президентской властями, с одной стороны, и представительной властью (Верховный Совет) — с другой, нарастала и достигла своего апогея в конце сентября — начале октября 1993 г., когда президент распустил Верховный Совет, а тот, в свою очередь, назначил нового президента и новое правительство. Все это завершилось, как известно, кровавым антиправительственным путчем и последовавшим за ним разгромом хасбулатовского Верховного Совета. В конечном счете после выборов 12 декабря 1993 г. был сформирован новый парламент, и, несмотря на сохранившееся

Российская газета. 1992. 23 апр.

противостояние разных сил, общая политическая ситуация в стране стала явно улучшаться.

Теперь рассмотрим более конкретно правительственную экономическую программу и программу новой оппозиции.

Первый проект гайдаровской программы экономических реформ был опубликован еще в ноябре 1991 г. В нем говорилось, что основная цель трансформации заключается в достижении финансовой стабилизации и установлении рыночной экономики. Затем программа дорабатывалась в сотрудничестве с экспертами МВФ и независимыми западными учеными-монетаристами. Более продвинутая версия программы опубликована в известном Меморандуме об экономической политике Российской Федерации. Именно этот текст стал базой для переговоров с МВФ и «семеркой» о предоставлении России западной помощи. В июле 1992 г. был опубликован окончательный текст программы экономических реформ, рассчитанный теперь на среднесрочную перспективу.

Оба документа имели целью определение путей перехода к рыночной экономике и включения ее в мировое хозяйство, в сообщество цивилизованных стран. По существу, речь шла о реальной трансформации не только экономики, но и всей общественной системы.

Основные положения гайдаровской программы экономических реформ заключались в следующем:

дерегулирование экономики, снятие административного контроля над ценами и хозяйственными связями (включая внешнеэкономическую деятельность), развитие торговли взамен прежнего командно-бюрократического распределения товаров и услуг;

стабилизация финансов и денежной системы, укрепление рубля;

приватизация, развитие предпринимательства, создание институциональных предпосылок эффективного рыночного хозяйства и экономического роста;

активная социальная политика в целях адаптации трудоспособного населения к новым условиям, защита наиболее уязвимых слоев населения;

структурная перестройка экономики, ее демилитаризация, приспособление к структуре реального спроса, повышение конкурентоспособности, интеграция в мировое хозяйство;

создание конкурентной рыночной среды для повышения эффективности и качества производства, увеличения разнообразия продукции, снижения издержек и цен.

Логика авторов правительственной программы экономических реформ исходила из комплексного подхода к реформированию сверхцентрализованной командной экономики. Так, дерегулирование экономики и либерализация цен, по их мысли, открывают дорогу предпринимательству, развитию торговли, формированию механизмов рыночного самоуправления. Стабилизация финансов и денежной системы усиливает экономические стимулы, дает в руки государства эффективные рычаги воздействия на поведение субъектов хозяйствования, делает объективной необходимостью структурную перестройку, позволяет отделить банкротов. Следующий шаг в рамках программы — приватизация. Она необходима, чтобы привести в действие рыночный механизм, активизировать хозяйственные и трудовые мотивации, сформировать полноценных рыночных агентов и класс собственников — социальную базу подлинной демократии. Структурная перестройка экономики жизненно необходима для преодоления доставшихся в наследство от «реального социализма» грубейших деформаций в структуре производства в сторону сверхмилитаризации и чрезмерного производства средств производства.

Но не все получилось (и не могло получиться!) так, как задумывалось.

Во-первых, не были обеспечены политическая стабильность и политическая воля к практической реализации основных положений программы экономических реформ. Наоборот, разразилось великое противостояние между исполнительной и законодательной ветвями власти. В обществе возникло такое политическое и социальное явление, как хасбулатовщина: стремление перехватить исполнительную власть, вернуть страну частично в прошлое за счет восстановления прежних административных структур; дешевый популизм в сочетании с блокированием ряда важных реформаторских политических направлений (приватизация, антиинфляционная политика, в частности путем сокращения бюджетного дефицита); линия на выделение кредитов и субсидий неприбыльным предприятиям и отраслям (а они в то время составляли не менее 20\% всей промышленности; теперь же на такие предприятия приходится до 40\% промышленной продукции). Противостояние властей в значительной степени подорвало потенциал экономических реформ.

Во-вторых, не удалось достичь макроэкономической стабилизации.

В-третьих, цена экономических реформ оказалась непомерно велика: произошло значительное снижение жизненного уровня населения, усилился спад производства, резко возросла инфляция (1992—1993 гг.), активно разрушался научно-технический потенциал страны, ухудшалась структура производства, падала его эффективность и т.д. В результате этого зрело и укреплялось сопротивление радикальным экономическим реформам, возникла почва для объединения и консолидации сил оппозиции.

В-четвертых, стремясь вывести государство из сферы административного вмешательства в экономику, чтобы дать ей свободу и импульс к саморазвитию, радикальные демократы допустили неуправляемость в хозяйстве, не сумели направить реформу в последовательное русло системных преобразований. Они шарахались от проинфляционной к антиинфляционной политике, занимались латанием дыр, в самой их среде зрели противоречия, которые потом оказались для них роковыми.

Переход на экономические рычаги управления не дал эффекта и в стимулировании предпринимательства. Жесткая налоговая политика серьезно ослабила стимулы к развитию предпринимательства. Не проводилась эффективная промышленная политика в интересах борьбы со спадом и стимулирования прогрессивных структурных сдвигов в производстве, в результате чего образовалась опасная тенденция к вывозу российского капитала за границу и сдерживанию иностранных инвестиций в хозяйство страны.

В-пятых, молодые реформаторы совершали элементарные ошибки. Например, вовремя не напечатали деньги перед либерализацией цен, допустили кризис неплатежей, который впоследствии нарастал как снежный ком, и т.д.

В-шестых, правительство не достигло успеха в борьбе с преступностью в стране, допустив разгул коррупции, создание целых кланов мафиозных групп, организованной преступности. Это породило резкое недовольство в обществе.

В-седьмых, из-за недооценки развития малого и среднего бизнеса возникли неоправданные бюрократические, налоговые и иные ограничения.

Этими причинами объясняется то, что смена правительства радикалов-реформаторов стала неизбежной. Оно в значительной степени утратило доверие общества, а следовательно, и президента, что и показали результаты парламентских выборов 12 декабря 1993 г. Была признана необходимость корректировки принятого курса реформ.

Рассмотрим более подробно, почему не была достигнута финансовая стабилизация в 1992 г.

Практику проведения реформ в этот период можно разделить на три этапа.

В январе—марте после резкого взлета цен (напомним, что было освобождено от государственного контроля 90\% розничных и 80\% оптовых цен, контроль сохранился над ценами на топливо, электроэнергию, продовольственные товары, включая хлеб, молоко, соль, транспорт, жилье) правительство проводило жесткую антиинфляционную политику, держало под строгим контролем денежную массу, сокращало госрасходы и контролировало кредитную эмиссию. В результате к концу первого квартала 1992 г. бюджетный дефицит достиг 3,5\% ВВП. В нормальных рыночных условиях такая политика неизбежно вызывает рост банкротств и безработицы. Но Россия не пошла по этому пути. Не были приняты законы о банкротстве, о контрактной занятости, слишком сильны оказались коммунистические привычки, сопротивление политической оппозиции. Продавая продукцию по высоким рыночным ценам, директора предприятий стали наращивать неплатежи, требовать, как и в прошлом, государственных субсидий и льготных кредитов. Их реакция была типично монополистической, коммунистической, отнюдь не рыночной.

В июне—сентябре под давлением нарастающей оппозиции правительство отступило от радикальных экономических реформ, ослабило макроэкономическую политику, пошло на выдачу крупных субсидий и кредитов государственным предприятиям, АПК за счет увеличения денежной эмиссии. Только в июне эмиссия увеличилась на 30\%, бюджетный дефицит достиг 7,5\% ВВП, но уже в третьем квартале он возрос до 13,2\%.

3. В сентябре—декабре правительство вновь попыталось вернуться к жесткой, рестриктивной, антиинфляционной политике, но практически уже ничего не могло сделать. Макроэкономический контроль был утрачен.

Вместе с тем деятельность радикалов-реформаторов имела и положительные стороны. Они состоят в следующем.

Команда молодых реформаторов начала все же не псевдореформы, а реальные рыночные реформы: она запустила их мотор, который продолжает работать. Е. Гайдар в конкретных условиях конца 1991 г. после развала СССР был вынужден предпринять быстрые и решительные действия, чтобы дать импульс реальным реформам, преодолеть огромное политическое сопротивление и инерцию исторически обанкротившейся старой, планово-распределительной системы.

После либерализации цен в январе—марте 1992 г. и кратковременного шока рынок начал довольно быстро насыщаться товарной массой. Более того, появились реальные признаки формирования рынка потребителя (а не производителя, как раньше), т.е. нормального рынка. Наконец-то заработал рубль, начала повышаться роль денег, которые при административно-распределительной системе выполняли всего лишь формальную расчетную функцию, появилось большое стремление их зарабатывать, возникли первые признаки экономической мотивации к труду (правда, в самоокупаемой, а не в бюджетной сфере), стал меняться менталитет населения в сторону принятия рыночных ценностей, предприятия и население начали менять свое поведение и приспосабливаться к рыночным условиям, столкнувшись с новыми объективными реалиями. Резко сократилось и качественно изменилось государственное вмешательство в экономику. Прежнее командное централизованное распределение материальных ресурсов все больше замещалось рынком, индивидуальной инициативой, конкуренцией за ресурсы и покупателя. Правительство стало распределять не материальные ресурсы, а деньги, льготные кредиты и субсидии. По своему характеру это вмешательство стало более индикативным, не прямым, а косвенным, ориентированным на интересы, экономический прагматизм.

Особо следует сказать о приватизации государственной собственности, где также были достигнуты важные успехи (далее этому вопросу посвящается специальная глава). Больше всего продвинулась «малая приватизация» — переход в частную собственность мелких предприятий. Уже к марту 1994 г. было приватизировано 70\% объектов торговли, общественного питания и бытового обслуживания с числом занятых до 200 человек. Как правило, в этой сфере уже появился хозяин, частный собственник, берущий на себя ответственность за собственный бизнес. Население страны стало собственником своего жилья.

Сложнее дело обстояло с «большой приватизацией» — переходом в частную собственность крупных и средних предприятий и особенно их объединений по технологическому признаку. Здесь шел процесс первичной приватизации, разгосударствления и акционирования. В отличие от «малой приватизации» «большая» не отличалась четко определенным и ответственным собственником, состоящим из одного владельца или их группы. Потребуется еще многостадийный и длительный переход к действительной частной собственности. Тем не менее, по данным на конец 1997 г., более 3/4 промышленных рабочих уже трудилось в негосударственном секторе, где занятость была более стабильной, а заработная плата — выше. На приватизированных предприятиях производилось более половины ВНП, а спад производства был в среднем на 10\% меньше, чем на государственных.

Резко сократилось централизованное распределение материальных ресурсов, которое все больше замещалось рынком, индивидуальной инициативой, механизмом спроса и предложения.

В числе положительных результатов экономических реформ следует отметить улучшение ситуации во многих отношениях после наиболее трудного 1992 г. Уменьшились темпы инфляции, удалось избавиться от импорта зерна, что раньше вообще казалось неосуществимой мечтой. В 1993—1997 гг. достигнуто крупное положительное сальдо торгового баланса, а валютные запасы страны заметно возросли. Наряду с неработающими или плохо работающими предприятиями практически в каждой отрасли появились высокоэффективные предприятия, производство на которых в условиях общего спада постоянно росло. Даже характер самого спада в 1995—1997 гг. приобрел в известном смысле положительный оттенок. Он стал определяться не распадом прежних межреспубликанских и внутрисэвовских связей, а спросом. Спад производства вызывался в значительной мере нарастанием неплатежей. В 1992 г. всплеск неплатежей удалось погасить за счет учета взаимной задолженности. Но с 1993 г. неплатежи стали расти вновь и в 1997 г. составили почти 770 трлн руб., в том числе свыше 50 трлн руб. в бюджетной сфере.

В 1993 г. розничный товарооборот в реальных ценах увеличился на 2\%, реальные доходы населения — на 16\%. В 1994 г. эта тенденция продолжилась: их рост составил соответственно 0,1 и 12\%. Улучшилась общая ситуация на потребительском рынке. В 1995 и 1996 гг. спад производства продолжался, но темпы инфляции уменьшились. В 1997 г. произошел перелом: спад производства прекратился, появились реальные возможности для инвестиций. Похоже, что экономика дефицита, экономика недостач, порожденная «реальным социализмом» с его централизованным планированием и пренебрежением к платежеспособному спросу, осталась позади. Впереди, казалось, нормальный рынок, где все определяется соотношением спроса и предложения и откуда идут сигналы производителю, что производить и по какой цене продавать. Однако 1998 г. привел к иным результатам. Была допущена серьезная стратегическая ошибка в курсе реформ, связанная с отказом страны от взятых на себя долговых обязательств и девальвацией рубля, дефолтом.

Но самое главное: удалось избежать страшных предсказаний, которые сыпались (и еще сыпятся!) как из рога изобилия из уст представителей оппозиции, а именно предсказаний неизбежного распада России, гражданской войны, голода, страшного неурожая, гигантской безработицы, социального взрыва и т.д.

В целом можно выделить 4 этапа в развитии российских экономических реформ после 1992 г.

Первый этап: 1992—1994 гг. Это этап кризисного развития, отличавшийся большим спадом производства, особенно инвестиций. Составляющие спада: быстрая демилитаризация экономики и резкое сокращение военного производства, прекращение производства товаров гражданского назначения, не пользовавшихся внутренним спросом, развал СССР и СЭВ, приведший к разрушению важных внешних для России рынков, и, наконец, нарастающие трудности, связанные с реальной системной трансформацией страны. Социальный мир в обществе нарушен не был, хотя за это пришлось заплатить уступками оппозиции. Цены не только выросли, но и стала меняться их структура, приближаясь к общемировой. Так, бензин стал наконец стоить дороже лимонада, что не имело места в бывшем СССР. Тем не менее в 1993 г. инфляция оставалась на высоком уровне, что пагубно влияло на динамику инвестиций, поэтому в 1994 г. производство вновь резко сократилось. Для исправления положения в правительство временно вновь был приглашен Е. Гайдар.

Второй этап: 1994—1996 гг. Стала деформироваться нормальная рыночная инфраструктура, началось кредитование экономики по положительной процентной ставке (раньше она часто была отрицательной). В 1995 и 1996 гг. удалось серьезно ослабить инфляцию. Однако преодолеть спад производства правительство не смогло. Тем не менее во внешней торговле страны образовалось устойчивое положительное сальдо.

Третий этап: 1996—1998 гг. Главным стал вопрос о возобновлении экономического роста. Была заметно снижена, а затем практически побеждена инфляция. Уменьшена ставка рефинансирования Центробанка, появились первые признаки начинающегося экономического роста, на макроэкономическом уровне достигнута стабилизация. На передний план вышли проблемы реформ на микроуровне, прежде всего на уровне предприятий. Но в августе 1998 г. наступил дефолт, определивший переход к следующему этапу реформ.

Четвертый этап: 1999 г. — по настоящее время. Начался рост производства, поначалу вызванный дефолтом. Появился стимул к замещению импорта отечественным производством. Росту производства в России способствовал рост мировых цен на нефть и газ. В целом в 1999—2007 гг. ВВП страны вырос на 80\%, промышленное производство — почти так же, народно-хозяйственные капвложения — в 3 раза (1998 г. = 100).

Начиная с 2000 г. стали быстро расти реальные доходы населения. Экономика монетизировалась не столько путем роста денежной массы, сколько путем изживания бартера, неплатежей и взаимозачетов на путях совершенствования рыночной системы. Цетробанк ожил и стал накапливать золотовалютные резервы. Уже к концу 2000 г. они составили 36 млрд долл. (в августе 1998 г. — 10 млрд долл.), а в 2007 г. — свыше 500 млрд долл. Страна наконец-то обрела бюджетный профицит, продолжалось снижение темпов инфляции.

Тем не менее оппозиция продолжала свое наступление и требовала радикальной смены курса реформ. Чем объяснить непримиримость оппозиции правительственному курсу экономических реформ, разгул разнузданной критики с ее стороны?

Во-первых, ностальгией по старым советским временам, когда был великий Советский Союз, и жили мы лучше, и производство вроде бы не падало. «Я анализирую то, что есть и что было, — говорит философ-эмигрант, бывший советский диссидент А. Зиновьев, — и прихожу к выводу: та система власти и тот социальный строй, что существовали до 1985 года, были вершиной русской истории. Это оптимально. Если бы можно было к тому вернуться сейчас, это было бы величайшее благо»1.

Примерно ту же удивительную мысль высказывает и российский экономист С. Губанов: «С точки зрения критериев конкурентоспособности потенциал советской модели наиболее высок, если сравнивать ее с государственно-капиталистической ступенью. Она вполне позволяет соединить в одно целое процесс увеличения производства товаров, сокращения издержек и повышения качества... В данном отношении советская модель намного опережала любую другую. Будущее принадлежит модели, аналогичной советской»2.

Другой экономист, Э. Васильев, считает, что «в действительности к своему главному достижению в сфере хозяйствования человечество пришло лишь недавно. Это достижение — централизованная плановая экономика, свободная от расточительной стихии рынка, ее общественно вредных критериев конкурентной борьбы производителей, от барьеров частного интереса. Это достижение было достоянием СССР и других социалистических стран...»3.

Приведенные цитаты показывают, что в нашем обществе открыто высказываются реваншистские предпочтения. Более того, многие высокопоставленные лица в чиновничьем аппарате порой тоже не скрывают свои антирыночные взгляды.

1 Правда. 1994. 22 марта.

2 Экономист. 1992. № 6. С. 68, 70.

3 Переход к рынку: борьба мнений. М., 1993. С. 29.

Глубинная причина столь серьезного и опасного положения заключается в том, что в стране не сформировался мощный средний социальный класс, кровно заинтересованный в сохранении реального реформаторского курса, в высокой национальной идее и цели, поддерживаемой большинством сознательного населения страны.

В такой атмосфере легко выдвигаются и поддерживаются поверхностные популистские и националистические лозунги. На наш взгляд, важнейшей национальной идеей должно стать создание современного правового демократического общества со смешанной социально ориентированной рыночной экономикой, эффективной и конкурентоспособной.

Во-вторых, сопротивление реальному реформаторскому курсу объясняется разгулом обывательских настроений в обществе, усилением политической роли криминальных структур, не склонных к реалистическому пониманию экономических процессов и тоскующих по былому имперскому величию и силе власти. Власть-то действительно должна быть сильной и эффективной. Но только во имя отхода от прошлого, всемерного приближения к таким общечеловеческим ценностям, как рынок и демократия. Без этого у России нет будущего. К сожалению, обывательские настроения не безвредны: они прямо связаны с утратой профессионализма.

В-третьих, алармистский синдром, которым охвачено общество, основывается не только на ностальгии по прошлому, но и на несовершенстве официальной статистики. Мы живем лучше, чем показывает официальная статистика. Так, статистикой не учитываются полностью продукция в частном секторе, импорт дешевых товаров «челноками», заметно увеличившееся число деловых и туристских поездок за рубеж, массовое частное жилищное и дачное строительство. Небывалое развитие получили торговля и банковское дело, другие отрасли сферы услуг, компьютеризация населения.

В-четвертых, сохранение на высоких постах в государстве и науке реваншистски настроенных начальников из прежней советской номенклатуры, которым к тому же в принципе не свойственно рыночное мышление.

Многие критики экономических реформ сегодня опять предлагают не просто медлительность и постепенность в реализации этих реформ, но и частичный возврат к прошлому. При этом, декларируя «новые подходы», они, по существу, предлагают идеи политически обанкротившейся хасбулатовской или гэкачепистской программы.