Глава 25. российская организованная преступность как экономический институт

Глава 25. российская организованная преступность как экономический институт

В отечественной и зарубежной публицистике и даже в научных изданиях популярно паническое утверждение, будто Россия превратилась в «мафиократию» — организованная преступность заменяет де и вытесняет власть официальных государственных структур1. Чтобы выяснить, насколько справедлив этот стереотип, рассмотрим формирование советской организованной преступности как социально-экономического феномена, а затем проследим изменение ее институциональных характеристик в постсоветский период. Приоритетное внимание в нашем обзоре данной проблемы будет обращено на освещение вопроса, какие именно экономические функции государства выполнялись отечественными гангстерами и в какой степени.

Организованная преступность в СССР: «воры в законе» как криминальное правительство Организованная преступность в России — явление довольно старинное. Помимо обычных «соловьев-разбойников», которых на наших больших дорогах всегда

1 См.: Konanykhine A., Gratcheva Е. Mafiocracy in Russia // http://www. konanykhine .com/mafiocracy. htm.

286

Теневая экономика

Часть VII. Особенности теневых отношений в России

287

было более чем достаточно, можно вспомнить хотя бы казацкие «республики» XVI — XVII вв., отечественный аналог пиратских сообществ Карибского моря того же времени. Однако роль «разбойного элемента» в истории России оказалась гораздо более значительной, чем за рубежом: многие эпизоды «крестьянских войн» при близком рассмотрении имеют отношение скорее к криминальной истории, чем к истории классовой борьбы. Что же касается более близких к нашим дням времен, то экономическая история отечественной организованной преступности XX в. исследована пока гораздо хуже, чем история зарубежных преступных организаций. И все же, хотя многие детали еще не ясны, ключевые характеристики «красной мафии» и основные поворотные моменты ее эволюции можно выделить уже сейчас1.

Сообщество «воров в законе» — наиболее старая и известная криминальная группировка России. Современная отечественная организованная преступность как система вышла именно из этого сообщества. Ранние этапы его истории (примерно до 1970-х гг.) довольно туманны и отчасти легендарны. Точно известно одно: формирование (его относят к концу 1920-х — нача' Литература, посвященная «русской» мафии, довольно многочисленна, но публицистика пока определенно преобладает над научным анализом. Из наиболее «солидных» изданий по этой проблеме см.: Гуров А. И. Профессиональная преступность: прошлое и современность. М., 1990; Овчинский В. С. Стратегия борьбы с мафией. М., 1993; Гуров А. И. Красная мафия. М., 1995; Константинов А., Дикселиус М. Бандитская Россия. СПб., 1997; Лунеев В. В. Преступность XX века. Мировые, региональные и российские тенденции. М.: Норма, 1999. С. 299—309; Российская организованная преступность: новая угроза? М., 2000; Anderson A. A Red Mafia: A Legacy of Communism // Economic Transition in Eastern Europe and Russia: Realities of Reform. Stanford, 1995 (http://andrsn.stanfo-rd.edu/Other/redmaf.html); Serio J. D., Rozinkin V. S. Thieves Professing the Code: The Traditional Role of Vory v Zakone in Russia's Criminal World and Adaptions to a New Social Reality // Crime and Justice: Europe. July 1995 (http://www.acsp.uic.edu/ oicj/pubs/ojc/050405.htm).

лу 1930-х гг.) этого сообщества произошло в местах заключения, что для «нормальной» организованной преступности совершенно аномально. Уже из самого названия этого сообщества следует, что его члены занимались сугубо «перераспределительной» деятельностью (карманные кражи, воровство, грабежи) и потому, в соответствии с ранее данным определением, это сообщество относилось не к современному, а к традиционному типу организованной преступности. Необычно, однако, то, что это сообщество смогло добиться очень высокой степени самоорганизации, которая за рубежом возникала только в преступных организациях современного типа.

Главным признаком «воровского» сообщества стало соблюдение его членами довольно жесткого свода правил — «воровских понятий»:

строгая корпоративная солидарность («вор в законе» не имеет права даже замахнуться на своего «коллегу», не то чтобы давать на него показания);

запрещение иметь какие-либо контакты с официальными властями (даже служить в армии);

запрещение заниматься обычным трудом (даже в местах лишения свободы);

обязанность контролировать поведение всех других преступников в местах заключения;

отказ от личного имущества (идеальный «вор в законе» не имеет ничего своего, он получает средства либо от преступных операций, в осуществлении которых играет роль организатора, но не исполнителя, либо от «добровольно-обязательных» отчислений других преступных элементов).

Для выработки и контроля за выполнением «воровских понятий» использовались многие институты, во многом схожие с институтами доиндустриальных общинных коллективов: «воровская присяга» при приеме («коронации») новых членов, регулярные «воровские сходки» для обсуждения и решения важнейших вопросов, «воровской суд» над нарушителями «понятий»,

288

Теневая экономика

Часть VII. Особенности теневых отношений в России

289

Первоначально «воры в законе» были своеобразным криминальным правительством, управляющим местами заключения. Характерно, что «воровские понятия» являются своего рода зеркальным отражением «кодекса чести» идеального государственного чиновника, естественно, в российском представлении (табл. 25-1). Сталинская эпоха породила особую породу советских администраторов, у которых служебная деятельность полностью вытесняла частную жизнь («Новое назначение» А. Бека дает яркое описание всех достоинств и недостатков этого социального типа). «Воры в законе» — это вариация на ту же тему: криминальные структуры всегда в определенной степени дублируют институты официального мира.

Подобно государственным чиновникам, которых по приказу начальства перебрасывают с одного поста на другой, «воры в законе» также никогда не были привязаны к какой-то конкретной территории, как «семьи» зарубежных преступных организаций. Поэтому некоторые криминологи, подчеркивая специфику «воров в законе», выделяют их в особую организационную форму — «кооперацию профессиональных преступных лидеров» (своеобразный преступный «клуб» или «каста»), отличную от «преступных синдикатов» (типа «Коза Но-стра») или «организованных преступных группировок» (типа солнцевской «братвы» 1990-х гг.)1. С институциональной точки зрения, точнее было бы сформулировать вывод, что классические «воры в законе» представляли собой криминальное правительство, организованное на общинных принципах (наподобие правящей касты в государстве инков Тауантисуйю).

1 СмКозлов Ю. Г., Слинько М. И. Организованная пре -ступность: структуры и функции // Изучение организованной преступности: российско-американский диалог. М .. 1997. С . 59.

Естественно, что официальные советские органы отнюдь не были склонны мириться с «двоевластием» в обширном мире ГУЛАГа. Период попустительства (1930— 1940-е гг.) сменился периодом ожесточенных репрессий против носителей воровских традиций (1950-е гг.), в ходе которых первое поколение «воров в законе» было почти полностью «ликвидировано как класс». Однако затем наступило «возрождение», связанное с качественными изменениями в самих преступных промыслах.

В 1960-е гг., после массового развертывания теневого «цехового» бизнеса, появились профессиональные преступники нового типа, которые специализировались уже не на карманных кражах, а на «стрижке» подпольных предпринимателей. Первоначально бандиты просто грабили «цеховиков», но вскоре начали заниматься 10 — 5432

290

Теневая экономика

Часть VII. Особенности теневых отношений в России

291

классическим рэкетом — сбором постоянной дани в обмен на гарантии защиты. Если ранее организованная преступность России специализировалась на насильственной перераспределительной деятельности, то теперь ее главной специализацией стало производство незаконных охранительных услуг. Появилась насущная потребность внести в стихийный рэкет-бизнес элементы организованности: упорядочить размеры дани, разделить сферы влияния разных группировок и т. д. Организаторские таланты «воров в законе» оказались очень кстати, но теперь для наведения порядка не только в тюрьмах и лагерях, но, прежде всего, на свободе. Именно благодаря «ворам в законе» была принята знаменитая «Кисловодская конвенция» 1979 г., регламентирующая условия сосуществования уголовных элементов и «цеховиков».

Таким образом, в советский период наиболее консолидированное криминальное сообщество, «воры в законе», выполняло роль криминального правительства, причем решения «воровских сходок» осуществлялись, пожалуй, более последовательно, нежели постановления Совета Министров. Что касается «черного бизнеса» рыночного типа (наркобизнес, организованная проституция, торговля оружием и т. д.), то в брежневский период он только начинал формироваться.

Существование организованной преступности в нашей стране после долгого (с 1960-х гг.) периода замалчивания было официально признано на закате советской истории — в 1988 г. в МВД вновь стали создаваться специальные подразделения, призванные бороться именно с преступными организациями. Однако это решение «опоздало на целую эпоху». К концу истории СССР «красная мафия» стала уже настолько влиятельным институтом социально-экономических отношений, что усилия органов правопорядка напоминали попытки вычерпать море дырявой ложкой. Кроме того, курс радикал-реформаторов на строительство капитализма «любой ценой» буквально парализовал какое-либо противодействие организованной преступности со стороны государства1. Наивные либералы надеялись (либо делали вид), что мафиозные менеджеры ринутся в бизнес, чтобы честно «делать деньги». Однако ослабление официальных государственных структур создало в конце 1980-х — начале 1990-х гг. вакуум власти, который в значительной степени заполнился властью мафии, боссы которой отнюдь не торопились заниматься производительной деятельностью.

Этот период стал периодом наибольшей силы отечественной мафии, когда она действительно на какое-то время стала «государством в государстве». Поэтому Б. Н. Ельцин не сильно преувеличивал, назвав в 1994 г. страну, президентом которой он был, «самым крупным мафиозным государством в мире» и «сверхдержавой преступности»2.

Реформы в обществе — реформы в мафии: эволюция криминальных промыслов

Главным источников доходов отечественной мафии в 1990-е гг. стали доходы от рэкета — нелегальной деятельности по защите прав собственности легальных и нелегальных предпринимателей. Быстро пролетело время «отморозков», которые вламывались к мелким предпринимателям с оружием в руках и требовали «вознаграждения» за то, что они оставили бедного бизнесмена в живых и без сломанных рук и ног. Подобные налеты только ускоряли становление «нормального» рэкет-биз1 Интересно отметить, что некоторые американские кри -минологи поддержали отказ российских властей от эффективной борьбы с организованной преступностью, поскольку-де он мог послужить оружием в руках консервативных, прокоммунистических властей и помешать развитию «свободных рыночных отношений» — по логике «лучше бандиты, чем коммунисты» (Мартене Ф. Т., Руза С. Б. Внедрение РИКО в Восточной Европе: предусмотрительно или безответственно? // Изучение организованной преступности: российско-американский диалог. С. 218—223).

2 Цит. по: Организованная преступность-4. М1998. С. 57.

10*

292

Теневая экономика

Часть VII. Особенности теневых отношений в России

293

неса, когда «бандитские крыши» устанавливали твердый тариф за покровительство, оберегая своих «овечек» от «стрижки» посторонними бандитами.

Рэкет-бизнес в России приобрел стандартную структуру иерархичной олигополии: «низовые» группировки находятся под покровительством криминальных «авторитетов» более высокого ранга, уступая им за это часть доходов («пирамида рэкета»); контролируемые территории жестко поделены, чтобы каждый предприниматель мог находиться под покровительством только одной группировки1. «Российский криминальный мир стал единственной силой, которая может дать стабильность, обеспечить выплату долгов, возврат банковских кредитов, — цитирует американский криминолог Ф. Вильяме одну из восторженных оценок деятельности «красной мафии» в постсоветской России. — Спорные вопросы владения собственностью решаются им эффективно и справедливо. Он взял на себя государственные функции законодательной и судебной власти»2. С этой оценкой можно согласиться, по крайней мере, в том, что «красная мафия» занималась правоохранительной деятельностью справедливее и эффективнее официальных властей, которые скорее вредили предпринимателям, чем помогали им.

Помимо контроля над легальным бизнесом «красная мафия» сохранила жесткий контроль над бизнесом нелегальным, методично подчиняя или ликвидируя преступников-одиночек и мелкие самостоятельные группи1 Об организационных формах рэкет-бизнеса в Сицилии см.: Gambetta D. The Sicilian Mafia. The Business of Private Protection. Harvard University Press, 1993. P. 53—71. Об организации рэкет-бизнеса в России см.: Устинов В. С. Понятие и крими-нологическая характеристика организованной преступности. Н . Новгород, 1993. С. 46—47; Садюнов В. Н. Организованное вымогательство: уголовно-правовой и криминологический анализ. СПб., 2000.

2 Williams P. How Seriouse a Threat is Russian Organized Crime? // Russian Organized Crime. The New Threat? L., 1997. (Цит. по: Организованная преступность-4. С. 81.) ровки. Стало шаблоном утверждение, что радикальные рыночные реформы подняли огромную волну преступности. На самом деле, однако, следует удивляться тому, что эта волна не оказалась гораздо более высокой, как прогнозировали криминологи. Специалисты объясняют это тем, что «за годы перестройки преступность мафио-зизировалась настолько, что, по существу, стала самоуправляемым антисоциальным явлением, самозащищающимся и самоограничивающим свой рост»1. Таким образом, отечественная практика, похоже, подтверждает защищающие мафию экономические теории: организованность преступного мира России не дала превратиться большой волне во всесокрушающее цунами.

По мере того как в 1990-е гг. в производстве охранительных услуг росла конкуренция со стороны коммерческих охранных агентств, а также коммерциализированных государственных силовых структур, «русская» мафия постепенно утрачивала роль абсолютного лидера в защите прав собственности. Растущую долю в ее доходах стали занимать обычные криминальные промыслы, характерные и для современных зарубежных преступных организаций. Отечественная организованная преступность все активнее занимается экономическими («беловоротничковыми») преступлениями, наркобизнесом, торговлей оружием и антиквариатом, порнобизнесом и многим иным. Тем самым из криминального правительства «красная мафия» постепенно превращалась в совокупность криминальных фирм, которые занимаются лоббированием своих интересов в правительственных кругах — точно так же, как и вполне обычные фирмы.

Атмосфера всеобщей дезорганизации первоначально создавала условия для широкой диверсификации (многопрофильное™), а не для концентрации по относительно немногим нишам преступного бизнеса. К сере1 Овчинский В. С, Овчинский С. С. Борьба с мафией в России. М ., 1983. С . 9.

294

Теневая экономика

Часть VII. Особенности теневых отношений в России

295

дине 1990-х гг. ситуация в стране относительно стабилизировалась, и теперь пошел не только территориальный, но и «отраслевой» раздел сфер влияния1. Процесс сужения специализации также подчеркивает, что происходит трансформация российской организованной преступности в сеть криминальных фирм.

Реформы в обществе — реформы в мафии: эволюция криминального сообщества

Проявлением сильных институциональных изменений, происходящих в «красной мафии», являются изменения в среде самих «воров в законе» — того преступного сообщества, которое играло роль своего рода стержня криминального мира России. К концу 1990-х гг. становится очевидным, что настоящие «воры в законе», «наркомы» преступного мира имеют шансы стать вымирающими «зубрами».

Как ранее отмечалось, классические «воры в законе» соответствуют той стадии развития преступной организации, когда она выполняет роль криминального правительства. По мере коммерциализации мафии старые «понятия» начинают только мешать. В самом деле, можно ли представить теневого предпринимателя, который демонстративно отказывается иметь какие-либо контакты с властями и обладать личной собственностью? Поэтому размывание сообщества «воров в законе» идет и извне, и изнутри.

С одной стороны, новые криминальные авторитеты часто не ставят ни в грош «воровские» традиции, отказываются от «коронации» и рассматривают «воров» как обыкновенных конкурентов, от которых лучше избавиться. Там, где подобные авторитеты берут верх над

1 Это выглядит примерно таким образом: в Москве солнцевская группировка курирует игорный бизнес; чеченская «община» — экспорт нефти, металлов, торговлю крадеными автомашинами; азербайджанские группы — наркобизнес и т. д. (Крыштановская О. В. Нелегальные структуры в России // Со -циологические исследования. 1995. № 8. С. 98).

«ворами» (как в «бандитском» Петербурге), преступность становится более агрессивной и кровавой, поскольку у новых авторитетов еще не сформирована «культура согласия».

С другой стороны, само звание «вора в законе» подвергается сильнейшей девальвации. Уже в конце 1980-х — начале 1990-х гг. число «законников» стало быстро расти (с 512 в 1988 г. до 660 в 1990 г. 1), что, естественно, сопровождалось ухудшением качества кадров. Первоначально пройти «коронацию» мог, как правило, лишь уголовник с большим тюремным стажем, что автоматически означало его органическую преданность криминальным «понятиям». В новую эпоху звание «вора» стали просто покупать, в результате чего его получали преступники, не отбывшие ни единого срока и довольно молодые2. Эти «новые русские» криминального мира привносят с собой атмосферу коррупции, подкупая старых, более авторитетных «воров», чтобы те выносили выгодные им решения. Судя по всему, в 1990-е гг. коррупция поразила это нелегальное правительство не в меньшей степени, чем правительство легальное.

Таким образом, сообщество «воров в законе» теряло старое «лицо», и по мере того, как криминальных «наркомов» сменяли криминальные «новые русские», оно трансформировалось в сеть криминальных фирм, как это происходило ранее с зарубежными мафиозными организациями.

Отечественная мафия достаточно многочисленна, но по степени организованности пока заметно уступает зарубежным «образцам».

1 См.: Самые известные воры. Минск, 1999. С. 451.

2 В литературе можно найти информацию, что цена этой сделки составляет 300 тыс. долл. (Алексахин А., Рясной И. Их дом — тюрьма. А они на воле... // Милиция. 1998. Сентябрь -октябрь. С . 25). Впрочем, «воры» с купленными титулами имеют заметно меньший авторитет, чем «настоящие воры». Считается, что количество по настоящему авторитетных «воров в законе» составляло к концу 1990-х гг. всего порядка 200.

Составлено по: Лунеев В. В. Преступность XX века. Миро -вые, региональные и российские тенденции. М.: Норма, 1999.

С . 303.

Количество организованных преступных групп измеряется тысячами (см. табл. 25-2). Однако «настоящих» преступных сообществ — крупных, стабильных, с межрегиональными и международными связями, имеющих своих людей в органах власти, — заметно меньше. По заведомо неполным данным Главного управления по борьбе с организованной преступностью МВД России, в середине 1990-х гг. их насчитывалось в России порядка 150, они объединяли примерно 12 тыс. человек1.

1 См.: За порогом насыщения тревожностью. Организованная преступность в России (информационно-аналитическая справка ВНИИ МВД РФ) // Вечерняя Москва. 1995. 19 янв. Для сравнения можно назвать оценки зарубежными криминологами численности других ведущих преступных организаций 1990-х гг.: число членов американской «Коза Ност-ра» оценивают в 5—7,5 тыс. человек (24 «семьи»), сицилийской мафии — в 6,5 тыс. (253 клана), японских якудза — 53 тыс. (Иванов Р. Ф. Указ. соч. С. 66; Форестье П. Тайная

Часть VII. Особенности теневых отношений в России 297

«Воровские сходки» по-прежнему остаются главным институтом криминального менеджмента, они проходят регулярно, но носят, как правило, региональный, а не общесоюзный характер1. Центрального координирующего органа (своего рода совета директоров), по типу американской «комиссии», еще не создано2, и, с учетом широких географических масштабов страны и усиливающейся атмосферы разобщенности, вряд ли следует ожидать в ближайшее время его возникновения.

Известная аморфность, впрочем, не мешает активному налаживанию контактов крупных российских группировок с ведущими мировыми преступными сообществами. Это создает предпосылки для формирования в ближайшем будущем своего рода мирового криминального правительства — «Большой пятерки» (итальянская мафия, якудза, триады, колумбийские наркокартели, «русская мафия»)3.

жизнь «Тото», подпольного главаря сицилийской мафии // Компас. 1992. № 182. С . 40—41; Головнин В. Якудза отступает, но не сдается // Иностранная литература. 1994. № 8. С. 235).

1 В 1994 г. состоялось 413 «воровских сходок», в которых участвовало около 6 тыс. человек (Основы борьбы с организованной преступностью. С. 175). Сама многочисленность этих мероприятий и их участников показывает, насколько раздробленной оставалась в 1990-е гг. российская мафия.

2 В 1994 г. на слушаниях в конгрессе США директор ЦРУ Дж. Вулси отмечал, что мафиозные группы в России «находятся на стадии организационного становления. Они не дотягивают до мафии в полном смысле слова, так как пока нет механизма контроля центра над различными группами». Впрочем, по мнению Дж. Вулси, после «эволюционного развития» верхушка гангстерских банд может превратиться в могущественное «преступное Политбюро» (Где предел могуществу глобальной мафии?/ / Эхо планеты. 1994. № 18/19. С . 23). Не -сколько лет спустя американский криминолог Ф. Вильяме констатировал, что российская организованная преступность по-прежнему остается не монолитной, а скорее рассеянной и расчлененной (Организованная преступность-4. С. 81).

3 Есть, например, информация, что еще в 1992 г. в ходе переговоров между русскими и итальянскими мафиози была достигнута договоренность о международном разделении тру-

298

Теневая экономика

Часть VII. Особенности теневых отношений в России

299

В целом по уровню своего развития «русская» мафия 1990-х гг. схожа с сицилийской мафией начала века (период 1880—1920-х гг. в истории Сицилии называют «царством мафии»), когда мафиозные семьи едва ли не полностью контролировали слаборазвитую экономику острова, занимая при этом даже официальные посты в органах муниципальной власти. Развитие рыночного хозяйства при стабилизации политической власти ведет всегда к тому, что организованная преступность занимает свое «законное место» в обществе, превращаясь из системы криминальной власти в сеть криминальных фирм, находясь в «динамическом равновесии» с силами правопорядка и не претендуя на политическую власть1. Подобная трансформация «красной мафии» еще не завершена, но вектор развития обозначился уже в конце 1990-х гг., когда на смену квази-демократическим идеям «многовластья» пришла идея «сильного государства». По мере того, как эта идея будет трансформироваться из лозунгов в реальную повседневность, функции «красной мафии» как теневого правительства окончательно станут рудиментом.