4.2. карл маркс: метод диалектического восхождения от абстрактного к конкретному

4.2. карл маркс: метод диалектического восхождения от абстрактного к конкретному: Философия экономической науки, Канке В.А., 2009 читать онлайн, скачать pdf, djvu, fb2 скачать на телефон Книга представляет собой оригинальный и последовательный курс философии экономической науки. Рассматриваются принципы экономики, революции в развитии экономического знания, новейшие достижения философии науки, вехи методологии экономической теории...

4.2. карл маркс: метод диалектического восхождения от абстрактного к конкретному

В «Экономических рукописях 1857—1861 годов» К. Маркса содержится методологически актуальное эссе «Метод политической экономии». Оно написано в 1857 г. К этому времени К. Маркс был зрелым философом и придерживался весьма устоявшихся философских воззрений. Кто детально знаком с творческой лабораторией Маркса, тот знает, что подчас идеи Маркса формулировались им в «Экономических рукописях 1857—1861 годов» точнее и в более яркой форме, чем в его более поздних произведениях, в частности в «Капитале».

Маркс называет «правильным в научном отношении» метод восхождения от абстрактного к конкретному [110, с. 38]. Он имел в виду, что представление о целом является хаотическим, т.е. концептуально не выверенным до тех пор, пока не выделены его элементы. Только после этого создаются условия для перехода «к некоторой богатой совокупности многочисленных определений и отношений» [Там же]. Итак, зрелой форме научного исследования, восхождению от абстрактного к конкретному (a — k), предшествует подготовительная работа, анализ конкретного (k — a). Маркс отлично сознавал, что ему надлежит объяснить, каким образом происходит «переработка содержания и представления в понятия» [Там же, с. 39]. В связи с этим он возлагал основные надежды на абстрагирование. «При анализе экономических форм нельзя пользоваться ни микроскопом, ни химическими реактивами. То и другое должна заменить сила абстракции» [108, с. 6]. Приведенные рассуждения Маркса ничего не доказывают: и в физике и в химии дело обстоит далеко не так просто, как ему казалось. Человеку, который не знает теории, микроскоп не поможет даже в физике. В распоряжении экономиста также кое-что имеется: результаты наблюдений, статистические данные, реакции людей на те или иные экономические акции. Впрочем, все это нуждается в осмыслении, а сделать это можно, считал Маркс, не иначе как благодаря силе абстракции.

Может быть, но тогда возникает один из ключевых вопросов: что именно представляет собой абстрагирование? Во-первых, мысленное расчленение целого на его части, сопровождающееся известным обособлением каждой из них. Во-вторых, вычленение среди фрагментов системы самой элементарной ее части, причем такой, которая сохраняет в себе своеобразие системы. У Маркса это означает, что абстрагирование заканчивается на стоимости товаров. Еще один шаг абстракции приводит к материальным вещам, и это уже предметы не экономической теории, а естествознания. Но у абстракции есть еще одна граница. «Клеточка» системы должна позволять воспроизводить все ее богатство. Допустим, вы настолько увлеклись абстракцией, что дошли до менового отношения товаров в том его виде, в котором оно существовало на заре писаной истории человечества, например во времена царя Хаммурапи. Начиная с этого менового отношения, невозможно воспроизвести капиталистические отношения в их развитом виде. Следовательно, абстрагирование проведено неправильно. В-третьих, абстрагирование должно обеспечить подлинную, а не мнимую предпосылку успешного восхождения от абстрактного к богатству конкретного.

По Марксу, абстрактное не автономно, оно является элементом восхождения a к. В методологическом отношении этот момент решающий. Имея это в виду, можно с энтузиазмом отнестись к «силе абстракции». Впрочем, она оказывается не только «силой абстракции», но и, выразимся так, силой конкретизации. Строго говоря, речь идет о силе диалектического разума. «Вещи в своем проявлении, — отмечал Маркс, — часто представляются в извращенном виде» [108, с. 547]. Научное исследование должно пробиться от обманчивой видимости вещей к их подлинной сущности. И именно она как раз и является последней инстанцией диалектической абстрагирующей силы разума.

Исторический характер абстрактного вынудил Маркса определиться относительно его различных последовательных ступеней. В связи с этим появился его знаменитый афоризм: «Анатомия человека — ключ к анатомии обезьяны». Он имел в виду, что «буржуазная экономика дает нам, таким образом, ключ к античной и т.д.» [110, с. 43]. «Так называемое историческое развитие покоится на том, что последняя по времени форма рассматривает предыдущие формы как ступени к самой себе и всегда понимает их односторонне, ибо лишь весьма редко и только при совершенно определенных условиях она бывает способна к самокритике» [Там же]. Самокритика открывает путь к пониманию менее развитого на базе более развитого. Но следует учитывать, что Маркс рассматривал соотношение не теорий, а лишь соответствующих им форм наличного бытия [Там же, с. 44]. Какой бы своеобразной ни была теория, считал он, она всего лишь копирует действительность; утонченность теории повторяет изощренность общественного бытия. Копирование представляет собой сложнейший диалектический процесс, но тем не менее оно остается копированием.

Владел ли Маркс концепцией научно-теоретического строя? Отчасти владел, о чем свидетельствуют его обширные «Теории прибавочной стоимости», которые по замыслу Маркса должны были составить четвертый том «Капитала». В соответствии с планом своих исследований он проводил тщательную ревизию известных ему политико-экономических теорий. Добытые знания Маркс включил в основной текст «Капитала» в форме комментариев. Ф. Энгельс справедливо отмечал, что приводимые его другом «цитаты образуют лишь непрерывный, заимствованный из истории экономической науки комментарий (курсив наш. — В.К.) к тексту и устанавливают даты и авторов отдельных наиболее важных достижений в области экономических теорий» [108, с. 29]. Но всего лишь комментарии и научно-теоретический ряд теорий — это разные вещи. Маркс слишком поспешно «убегает» от теории к предметам, поэтому ее относительная самостоятельность подчеркивается им крайне редко, а принцип теоретической относительности вообще не получает у него сколько-нибудь отчетливого выражения.

До сих пор давалась общая характеристика метода Маркса. Теперь же рассмотрим самый важный случай использования Марксом метода абстракций при анализе фундаментальных основ экономической теории — субстанции стоимости. Сам Маркс отмечал, что «за исключением раздела о форме стоимости, эта книга («Капитал». — В.К.) не представляет трудностей для понимания» [108, с. 6]. Итак, удался ли Марксу анализ элементарной формы экономической системы?

Исходный пункт анализа Маркса — меновые отношения товаров. Обмен товаров свидетельствует об их качественной тождественности друг другу. Количественные различия имеют место лишь как сторона этой однокачественности. Но как понять тождественность товаров? Все они — результаты одного и того же общественного, точнее сказать абстрактного, труда. «Тот труд, который образует субстанцию стоимости, есть одинаковый человеческий труд, затрата одной и той же человеческой рабочей силы» [Там же, с. 47]. Далее утверждается, что абстрактный труд есть простой средний труд, измеряемый общественно необходимым на производство данного товара временем [Там же, с. 47—53], т.е. является не природным, а социальным феноменом. Абстрактный труд — субстанция всех экономических общественных отношений. Он их опосредует. Но не ошибался ли Маркс в своем многоступенчатом анализе: меновое отношение тождественность товаров абстрактный труд как субстанция этой тождественности — приравнивание абстрактного труда к простому среднему труду — переход к общественно необходимому рабочему времени как к количественной мере общественного труда? Может быть, само предположение о субстанции экономических отношений неправомерно?

Резкая критика Марксом воззрений противника рикардианцев С. Бейли показывает, что уже сам такой вопрос отвергался им. Бей-ли отказывался видеть за меновым отношением какую-либо субстанцию: «стоимость не есть внутреннее и абстрактное» [Цит. по: 110, с. 148]. Маркс гневно реагировал на это утверждение: количественные соотношения без качества — нонсенс [Там же, с. 148— 149]. Маркс прав, но отсюда не следует, что именно абстрактный труд является субстанцией стоимости. И Бейли отчасти прав: цены действительно соотносительны друг с другом в большей степени, чем это признавал Маркс, сводя их к абстрактному труду, который для данного исторического периода времени считался им постоянным.

На наш взгляд, ошибка Маркса состояла в том, что он в своем анализе зашел за ту границу, которая отделяет экономические явления от природных. Меновые отношения товаров — это граница, за которой расположена природа. Маркс, увлеченный поиском субстанции экономических явлений, именно эту границу преодолел и в результате, совершая натуралистическую ошибку, оказался в среде природных предпосылок экономических отношений, которые по своему статусу признавались им социальными характеристиками. Маркс вводит представление об абстрактном труде, утверждает, что его количественной мерой является общественно необходимое рабочее время, но ни ему самому, ни его многочисленным последователям не удалось обосновать этот вывод. Рассуждения Маркса о среднем простом труде, о рабочем времени, необходимом для производства товаров в среднем, оказываются крайне неубедительными. Приведем поясняющий пример.

Допустим, некто сообщает, что прошел расстояние S за t часов со средней скоростью ^ср = S/t. Его утверждения проверяемы, они удовлетворяют критерию истинности. Перейдем к экономической теории. Некто утверждает, что стоимость товара определяется тем рабочим временем, которое необходимо было затратить в среднем на его производство. Поддается ли это утверждение проверке? Нет, не поддается. И дело тут не только в том, что невозможен исчерпывающий хронометраж отдельных работ. Социальное в принципе не сводимо к его природным предпосылкам, в частности к календарному времени.

Как же можно исправить натуралистическую ошибку Маркса? Только одним способом: приняв, что меновое отношение товаров в рамках теории марксизма должно быть взято как исходное, далее неразлагаемое отношение. Элемент системы не может быть определен вне ее. Желая обнаружить глубинные пласты экономического, Маркс вышел за его пределы. Почему так случилось? Он не владел концептом «экономическая ценность», не имел представления о том, как ценности вменяются вещам и процессам, в том числе процессу труда. Натурализм и материализм Маркса явились следствием его неверного истолкования природы экономических понятий, которые он интерпретировал исключительно как дескрипции. На всем творчестве Маркса лежит печать арифметики и гегелевской диалектической логики. Ему многое известно о математическом анализе, но применить его в экономической теории Маркс не был в состоянии. Экономические параметры как предельные величины были ему неведомы. Гегелевская диалектика раскрашивала его экономические работы в риторические цвета, которые вызывали восторг чаще у философов, чем у экономистов. Интересно заметить, что Маркс, утверждавший уже в свои молодые годы, что «в практике должен доказать человек истинность, т.е. действительность и мощь, посюсторонность своего мышления» [109, с.1—2], в «Капитале» вообще не обсуждал практику как критерий истинности научной теории.

Маркс определял свой метод как диалектический и материалистический [108, с. 21]. Строго говоря, метод является диалектическим только тогда, когда исследователь руководствуется диалектической логикой, в рамках которой противоречивость суждений не только не критикуется, а даже приветствуется. Во времена Гегеля, изобретателя диалектики, логика была еще слабо развитой дисциплиной, весь ее арсенал был представлен формальной логикой Аристотеля. И тогда, в начале XIX в., и спустя два века, т.е. в наши дни, диалектическая логика считается довольно экстравагантной попыткой объединить несоединимое, правильность логических рассуждений с допустимостью их противоречий. В так называемых паранепротиворечивых логиках допускаются некоторые разновидности противоречий, но их характер оговаривается очень четко, с использованием соответствующего формального аппарата. Будущее диалектической логики остается неясным (на наш взгляд, она является довольно простым вариантом пара-непротиворечивой логики). Но вполне определенно, применительно к нашему предмету исследования, можно сделать два вывода. Во-первых, Маркс не придавал диалектической логике того самодовлеющего значения, которым она отмечена у Гегеля. Во-вторых, бурное развитие экономической теории в XX в. было обеспечено отнюдь не диалектической логикой, а логикой предикатов первого порядка. По сути, именно эта логика содержится в той математике, которая столь эффективно используется в экономических исследованиях.

Заслуживает комментария и вопрос о так называемом материалистическом методе. Материалистическим является то, что принадлежит к царству материи. Но метод — это прерогатива людей, а не материи. Строго говоря, метод никогда не может быть материалистическим. Относя себя к материалистам, Маркс имел в виду, что есть огромная сила, которая доминирует над обществом. Этой силой является абстрактный труд; будучи представленным в денежной форме, он выступает как капитал. У людей, будь они даже семи пядей во лбу, нет возможности уклониться от абстрактного труда, общество вынуждено холить и лелеять его. Руководствуясь феноменом абстрактного труда, сторонники материалистического метода выстраивают линию однозначной детерминированности экономической истории монстром абстрактного труда, который не терпит господства над собой никаких других сил. Что касается экономических теорий, то они должны приспосабливаться к нему. Как видим, приверженность к материалистическому методу сопровождается отказом от принципа теоретический относительности, ибо самостоятельность теорий игнорируется.

Если же перейти на язык экономических ценностей и теорий, то интерпретация хода экономической истории оказывается существенно другой, чем у материалистов. Экономическая жизнь постоянно перестраивается. Активной силой в этом процессе оказываются теории, определяющие мотивы деятельности людей. Крайне важно понимать, что этой активной силой являются именно люди с их теориями, а не какая-то обезличенная сила, абстрактный труд как субстанция капитала. «Я смотрю на развитие общественно-экономической формации, — отмечал Маркс, — как на ес-тественноисторический процесс; поэтому с моей точки зрения, меньше чем с какой бы то ни было другой, отдельное лицо можно считать ответственным за те условия, продуктом которых в социальном смысле оно остается, как бы ни возвышалось оно над ними субъективно» [108, с. 10]. Если бы Маркс вместо отдельного субъекта рассматривал человечество в целом, то его вывод, надо полагать, был бы далеко не столь категоричным. История общественно-экономической формации складывается не автономно от людей, а благодаря эстафете социальных поступков и ответственностей. Социально-исторический ход событий непозволительно считать естественно-историческим процессом. Вопрос о роли личности в истории — это особый вопрос. От его решения никак не зависит социальный статус экономической реальности, который никем и ничем не может быть отменен.

Заслуживает также быть отмеченным исключительный интерес Маркса к проблеме экономической эксплуатации одними людьми других. Фактически речь должна была идти о широком круге вопросов, относящихся к экономической этике. К сожалению, этот аспект экономического анализа был Марксом, как нам представляется, явно недооценен. Для него этика была не более чем эпифеноменом производственных отношений, а между тем она, точнее экономическая этика, составляет их главный экзистенциальный смысл. Теория социалистической революции — это марксистская попытка понять этическую суть экономических отношений развитого рыночного хозяйства. Учение об абстрактном труде, о прибавочной стоимости и ее присвоении собственниками капитала, о социалистической революции — все это звенья одной цепи, теории Маркса. Ее содержание свидетельствует о взаимосвязи экономических и философских вопросов. Бесспорно, что теория Маркса представляет собой образец творческого поиска, уроки которого для дела философии экономической науки исключительно важны. Для того, кто занят не поиском окончательных истин, а стремится проникнуть в творческую лабораторию выдающихся экономистов, теория Маркса со всеми ее удачами и неудачами представляет значительный интерес. Особенно это относится к методу восхождения от абстрактного к конкретному, который в исполнении Маркса насыщен актуальными проблематизациями. Во многом благодаря именно ему общественные науки были переведены на рельсы идеи глобального эволюционизма.

Философия экономической науки

Философия экономической науки

Обсуждение Философия экономической науки

Комментарии, рецензии и отзывы

4.2. карл маркс: метод диалектического восхождения от абстрактного к конкретному: Философия экономической науки, Канке В.А., 2009 читать онлайн, скачать pdf, djvu, fb2 скачать на телефон Книга представляет собой оригинальный и последовательный курс философии экономической науки. Рассматриваются принципы экономики, революции в развитии экономического знания, новейшие достижения философии науки, вехи методологии экономической теории...