5.7. экономическая теория и правоведение

5.7. экономическая теория и правоведение

Методология «экономического империализма» была распространена не только на политическую, но и на правовую науку. Недовольные состоянием юриспруденции, от имени которой им предлагались рецепты, не обеспечивавшие прогресс экономической теории, экономисты решили изучать правовые предметы хорошо известными ими методами и приемами. На этом пути, естественно, также не обошлось без целого ряда концепций.

Прежде всего отметим, что предметом дальнейшего анализа является соотношение экономической теории и юриспруденции, или правоведения. Многие авторы без каких-либо разъяснений ставят в параллель экономической теории не правоведение, а право. При этом явно недооценивается значимость принципа теоретической относительности. Право без правоведения — это кантов-ская «вещь в себе», трансцендентная по отношению к познающему субъекту.

Что касается статуса правоведения, то его нельзя назвать четко определенным. И экономика, и политология, и правоведение приобрели самостоятельность от философии, прежде всего от этики, в разные исторические периоды. В этом негласном соревновании правоведы редко оказывались впереди экономистов и политологов. В условиях скудных знаний о прагматическом методе им было крайне трудно определиться со статусом правоведения. Пожалуй, самой значительной вехой в становлении юриспруденции стал 1961 г. Х. Харт сделал попытку перевести юриспруденцию на престижные в науке аналитические рельсы [228].

У правоведов есть своя «гильотина Юма». Начиная с Античности, они находятся между лезвиями так называемого естественного и позитивного права. Статус естественного права видели в универсальности его законов, имеющих то ли природное, то ли божественное, одним словом — естественное происхождение. В лучших современных работах под естественным правом фактически понимается философия юриспруденции. Кажется, что, подобно экономистам, правоведы выделили два понимания излюбленной ими науки — нормативное и позитивное. Но следует учитывать, что правоведы истолковывают позитивный характер правоведения в другом ключе, чем экономисты. Под позитивным правом они имеют в виду действительное, имеющееся в наличии право, руководствующееся принципами равенства, свободы и справедливости. В экономической науке под позитивным понимается ненормативное. В абсолютном большинстве направлений юриспруденции позитивное истолковывается как наличное, в том числе и нормативное. Даже представители так называемого юридического позитивизма, например уже упоминавшийся Харт, не отрицают нормативное. «Теории естественного права и юридического позитивизма, — отмечает И.Ю. Козлихин, — нередко противопоставляют как антиподы. Таковое, конечно, возможно, но при этом нужно иметь в виду следующее. Противопоставление юридического позитивизма и естественного права есть противопоставление науки в позитивистском смысле этого слова, имеющей своим предметом верифицируемые факты социальной реальности, и философии, рассуждающей о должном. Если рассматривать соотношение названных подходов к изучению права, то конфликт между ними представляется несколько надуманным, тем более, что любая теория естественного права (в европейском варианте) предполагает наличие системы позитивного права» [75, с. 9]. Козлихин во многом прав, нет никакой необходимости в противопоставлении философии правоведения юриспруденции. Но дело состоит не в том, что неверно истолковывается соотношение между естественным и позитивным правом. Решающим образом устарели сами концепции естественного и позитивного права, которые не поддаются ремонту.

Есть наука о праве, ею является правоведение (юриспруденция), проблемные аспекты которой осмысливаются в философии правоведения (а не в философии права, как часто пишут) [7, 131]. Метод правоведения является прагматическим (в семиотическом смысле). Представить его в сколько-нибудь адекватном виде с позиций принятого в неопозитивизме идеала описания в принципе невозможно. Подмена философии правоведения естественным правом, а самого правоведения позитивным правом, которое интерпретируется с самых различных позиций — не только неопозитивистских, но и марксистских, герменевтических, неотомистских, приводит к необычайной путанице.

Еще одна актуальная коллизия правоведения состоит в известном противостоянии нормативизма и децисионизма. Согласно нормативизму легитимность судебного решения предполагает его док-тринальность и чрезвычайно корректную формулировку. Дециси-онизм делает акцент на обеспечение легитимности юридических решений непосредственно в судах или в других органах. Нормативизм характерен для континентально-европейского, а децисио-низм — для американского правоведения с его приверженностью к состязательности [138, с. 15—18]. Нетрудно заметить, что децисио-низм прекрасно сочетается с прагматической философией с ее акцентом на целеполагании.

Приведенная выше характеристика состояния правоведения позволяет понять его соотношение с экономической теорией. Следует отметить, что в этом отношении главную роль сыграли экономисты (Р. Коуз, Р. Познер, Дж. Браун и др.) [28, 149]. Обеспокоенные состоянием дел в области экономики, они подвергли тщательному анализу права собственности, гражданскую ответственность, институты производства [79, 132, 177]. Выяснилось, что экономические агенты должны быть заинтересованы в наличии экономических правовых норм, ибо они вносят в их взаимодействия определенную степень определенности и создают благоприятные предпосылки для оптимального использования редких ресурсов. Правовые нормы не являются по отношению к рынку несущественным довеском. Наоборот, в своем функционировании он нуждается в них.

Вопреки широко распространенному мнению, экономисты приложили свои усилия не к правоведению как таковому, а к экономическому праву в составе экономической теории. Разумеется, их не могли устраивать рекомендации правоведов, не идущих дальше общих, т.е. недостаточно детализированных, рецептов о необходимости соблюдения принципов свободы и справедливости. В своем классическом труде «Экономический анализ права» (1972) Р. Познер показал, что правовые институты в области экономического хозяйства призваны обеспечить его эффективность [244]. Этот вывод критиковался частью экономистов и правоведов. Первые были недовольны привнесением в экономическую теорию нормативизма якобы в ущерб позитивному анализу, вторые — вроде бы свершенной подменой принципа справедливости принципом эффективности. Но определенная доза нормативизма действительно должна быть присуща экономической теории, это во-первых. Во-вторых, принцип справедливости должен соблюдаться в области экономики и во избежание схоластики быть специфирован, и тогда не обойтись без принципа эффективности. Следует отметить, что экономисты достигли невиданных ранее успехов в постижении экономического права во многом благодаря использованию аппарата теории игр, который они освоили значительно раньше, чем их коллеги из числа профессиональных правоведов.

Итак, экономисты преуспели прежде всего в области экономического права, а не права вообще. Перенести методы экономической теории непосредственно в область, например, политического права в принципе невозможно. Но, разумеется, прогресс экономического права не мог не сказаться на развитии юридической науки в целом. Пример экономистов по использованию теории игр оказался весьма полезен едва ли не для всех направлений правоведения.

До сих пор рассматривалось благотворное влияние экономической науки на правоведение. Способно ли последнее принести, в свою очередь, пользу экономической теории? И если да, то каким образом? Правоведение — это наука, которая объединяет достоинства многих дисциплин, в том числе и экономического права. Оно способно «превзойти» экономическое право либо за счет достижений неэкономических правовых дисциплин, например политического права, либо за счет относительной самостоятельности общего правоведения в целом. Эта самостоятельность может привести к выработке нового знания, не содержащегося в экономическом праве.

К сожалению, вопрос о влиянии правоведения на экономическую науку пока еще не получил сколько-нибудь тщательной разработки. На наш взгляд, определенные надежды могут возлагаться на принцип ответственности. В юриспруденции широко распространено воззрение, согласно которому принцип ответственности связан с осмыслением исключительно противозаконных действий. При таком истолковании принципа ответственности он определяет границы допустимого при данных законах, возможная ущербность которых вообще не обсуждается. Нам же представляется, что принцип ответственности в составе любой науки призван обеспечить рост научного знания. Он должен поставить заслон консерватизму, закостенелости, рутинерству. Это означает, в частности, что упоминавшаяся выше коллизия между нормативизмом и децисионизмом должна быть преодолена. Актуальная задача состоит в объединении их достоинств. Установление и обеспечение функционирования правовых полномочий экономических акторов предполагают глубокое понимание экономической теории. Принцип правовой ответственности применительно к экономике нацеливает на обеспечение экономической эффективности.