6.2. функция полезности

6.2. функция полезности: Философия экономической науки, Канке В.А., 2009 читать онлайн, скачать pdf, djvu, fb2 скачать на телефон Книга представляет собой оригинальный и последовательный курс философии экономической науки. Рассматриваются принципы экономики, революции в развитии экономического знания, новейшие достижения философии науки, вехи методологии экономической теории...

6.2. функция полезности

Главная идея предыдущего параграфа состояла в том, что для теоретического человека решающее значение имеют обоснование и счет. В этой связи нет никакой ошибки в том, чтобы теоретического человека считать рациональным. Концепт рационального человека является конкретизацией концепта теоретического человека. Учет взаимосвязи двух рассматриваемых концептов избавляет от бессмысленного противопоставления рационального человека иррациональному. Сторонники иррационализма не в ладах с теоретическим подходом. Вместо того чтобы теоретически истолковать принимающиеся за иррациональные факторы, например чувства, эмоции и аффекты, они придают им абсолютную, причем якобы нетеоретическую, самостоятельность.

Развертка всякой, в том числе экономической, теории начинается с вопроса о том, что именно принадлежит подсчету. Крайне важно определить, какая функция является основополагающей. С чего начинается теория? — таков актуальнейший вопрос. В связи с развитием квантовой механики хорошо известны многочисленные треволнения физиков, обнаруживших, что физическая теория начинается с волновой функции, что измеряются собственные значения операторов, только и всего. Подобно физикам, экономистам очень непросто определиться с началом экономической теории. Абсолютное большинство современных экономистов полагает, что основание экономической теории представлено в первую очередь функцией полезности. Такой вывод соотносится с историей развития экономических теорий. Но в понимании его существуют многочисленные методологические трудности. Именно они являются предметом дальнейшего анализа.

Для начала отметим, что все попытки обойтись без представления о функции полезности, противопоставляя ей, например, институты труда и денег, закончились неудачами. Имея дело с любыми факторами, в том числе с трудовыми и денежными, экономические субъекты ведут себя избирательным образом, т.е. они одно предпочитают другому. Невозможно объяснить поведение людей без учета их предпочтений. Но как раз это и указывает на актуальность функции полезности.

Представление о функции полезности предполагает выяснение природы ее онтологических корней. В этой связи предлагается концепция психической полезности, истоки которой восходят к ранним английским утилитаристам (И. Бентам и др.). Дж. Винер начал свою классическую статью с утверждения, что «теория полезности является, прежде всего, попыткой объяснить образование цены с точки зрения психологии» [37, с. 78]. Даже такой компетентный в теории принятия решений автор, как О.И. Ларичев, полагал, что «полезность — это воображаемая мера психологической и потребительской ценности различных благ» [91, с. 39]. Ссылка экономистов на психологию плодотворна лишь в том случае, если речь идет о ее междисциплинарном соотношении с экономической наукой. Во всех других случаях она приводит к психологической ошибке. Все экономические феномены должны объясняться посредством экономической теории; попытка обойтись без нее, в частности посредством ссылки на психологию, является признаком плохого теоретического вкуса. Разумеется, ментальный уровень экономической теории заслуживает осмысления, но не иначе как в рамках экономической теории. Теория как целое всегда должна витать перед воображением ученого. И тогда, надо полагать, экономисту будет нетрудно понять, что наши представления о функции полезности являются в конечном счете своеобразным конденсатом истории развития экономической теории. По мере ее развертки все в большей степени выявлялась фундаментальная значимость функции полезности. В этом отношении значительным успехом стала развитая У. Джевонсом, Л. Вальрасом, К. Менгером и другими экономистами концепция предельной полезности. Эта концепция позволила теоретически осмыслить соотношение спроса и предложения, но она не лишена и известных слабостей.

Психологическая концепция полезности не позволяет объяснить поведение экономических субъектов непротиворечиво. Согласно этой концепции потребности людей определяют величину полезности приобретаемых ими товаров. Но сами эти полезности не удается измерить. Экономист, объясняя поступки людей, нуждается в шкале предпочтений, но найти ей обоснование в интенсивности потребностей людей не удается. И тогда родилась идея экономической логики выбора, развитой на основе аппарата так называемых кривых безразличия. Решающего успеха в развитии этой идеи удалось достичь Дж. Хиксу. Идея о присвоении кривым безразличия порядковых номеров восходит к работам В. Эджуорта (1881), И. Фишера (1892), и особенно В. Парето (1909) и русского экономиста Е. Слуцкого (1915), но ни одному из них не удалось представить ее как теорию, «идущую, — как выразился Хикс, — хотя бы столь далеко, как теория Маршалла» [196, с. 111]. В действительности же теория Хикса превзошла теорию Маршалла. С полной уверенностью можно сказать, что если бы концепция «порядковой», ординалистской концепции полезности не позволила решающим образом перестроить экономическую теорию, то от нее рано или поздно отказались бы.

Интересно отметить, что методологический смысл «порядковой концепции» полезности постигался, как отмечал сам Хикс, «очень трудно» [197, с. 119]. Он полагал, что ординалистская концепция содержит меньше информации, чем кардиналистская, согласно которой необходимо указывать, насколько именно один набор товаров полезнее другого. «Для объяснения рыночных явлений не обязательно привлекать количественную концепцию полезности.

Тем самым, следуя принципу бритвы Оккама (не обращайтесь к положениям, которые не нужны для объяснения. — В.К.), лучше обойтись без нее. В действительности ведь нам совсем не безразлично, содержит теория ненужные элементы или нет» [196, с. 111]. Ссылка Хикса на принцип Оккама уместна, а вот тезис о том, что новая концепция полезности «несет информации меньше», чем старая, должен быть поставлен под сомнение. Действительно, не может же менее информативная концепция превзойти более информативную в обеспечении эффективного развития теории. Считать по-другому — значит мыслить парадоксами.

Многие исследователи рассуждают по старинке (читай: по Декарту): начинать надо с ясных идей и т.д. Более развитая точка зрения гласит: начинайте с тех положений, которые позволяют сконструировать самую развитую на сегодняшний день теорию. Забота о так называемых ясных идеях приводит, как правило, к выдвижению кажущихся на первый взгляд очевидными идей, но не обладающих действенной теоретической силой. В науке теория превыше всего; это означает, что любое положение должно оцениваться как менее или более способствующее ее развитию. Если бы Хикс рассуждал следующим образом: концепция «порядковой» полезности позволяет развить теорию наиболее исчерпывающим образом, а поэтому будем, во-первых, исходить из нее, а во-вторых, считать ее в методологическом отношении наиболее информативной, то он был бы в философском отношении безупречен.

Хикс полагал, что к экономическому анализу не должно привлекаться ничего, кроме кривых безразличия. Однако к концу 1940-х гг. было выяснено, что для обеспечения поведения людей в условиях неопределенности, связанных с риском будущих поступков, хиксианской концепции порядковой полезности недостаточно. Как показали М. Фридмен и Л. Сэвидж, порядковые характеристики функций полезности могут быть использованы для объяснения выбора среди нерискованных альтернатив, а численные характеристики — для объяснения выбора среди альтернатив, предполагающих риск.

Суть новой теории, концепции выбора максимальной ожидаемой полезности (МОП) состояла в том, что исходам \%t приписывается численная величина, называемая полезностью и(х), которая может реализоваться с вероятностью р.. Субъект выбирает среди альтернатив ту из них, для которой ожидаемая полезность ui = рии(х) максимальна. Он же предпочитает из достоверных альтернатив ту из них, которая имеет самую большую полезность.

ю

Концепция МОП позволяет «предсказывать выбор среди неопределенных перспектив, т.е. представляет собой обобщенную ситуацию» [10, с. 366]. Обобщенную в том смысле, что она является ключом к пониманию выбора среди как достоверных, так и недостоверных перспектив. Однако следует понимать, что концепция МОП относится именно к выбору альтернатив. Из нее не следует, что допустимо представление полезностей составных сущностей как суммы полезностей каждой ее части. Согласно МОП можно считать, что полезности исходов А, В и С связаны отношением предпочтения (>): u(A) > u(B) > u(C). Но при этом бессмысленно считать, что u(A), u(B), u(C) имеют определенное значение u, следовательно, их можно складывать, полагая сумму u(A) + u(B) + u(C) полезностью набора, состоящего из А, В и С. Рассматриваемая ситуация довольно необычна: содержание функции полезности определяется набором аксиом, на основе которых совершается развертка теории в целом. В конечном счете понимание функции полезности означает интерпретацию ее содержания в контексте всей теории. Такая научно-аксиоматическая позиция приходит в противоречие с попытками добиться в понимании функции полезности очевидности, которая достигается якобы в наглядности, чувственной интуитивности. Сторонники классически понимаемого применительно к экономической теории принципа наглядности истолковывают полезность как чувственное удовлетворение, получаемое в использовании товаров. Им трудно понять, что само это удовлетворение нуждается в теоретическом постижении, оно не является самоочевидным феноменом.

Теория ожидаемой полезности многими воспринимается как воскрешение кардинализма, отодвинутого ранее в тень ординализ-мом. При ближайшем рассмотрении выясняется, что такое понимание мало что разъясняет. МОП превзошла по своему потенциалу и теорию кардинальной, и теорию ординальной полезности. Что же касается достоинств двух последних, то они усвоены в рамках МОП, но не на прежней, классической основе. В этом месте, пожалуй, уместна физическая аналогия, наводящая на размышления о метаморфозах научно-теоретического роста, отнюдь не чуждых экономическому знанию.

В классической физике различали объекты двух видов — частицы и волны, обладающие принципиально различными типами пространственной локализации. Частица не может быть волной, а волна частицей. Желая понять закономерности, которым подчиняются квантовые объекты, Л. де Бройль приписывал этим объектам и волновые, и корпускулярные свойства. Синтез несочетаемых определений привел к дуализму, неприемлемому в научном отношении. Правильная теория несовместима с представлением о присваивании квантовым объектам свойств классически понимаемых частиц и волн. Попытка свести квантовую механику к классической несостоятельна. Возвратимся к экономическому знанию.

Попытка представить МОП как объединение кардиналистской и ординалистской полезности — это тоже дуализм, неудачная попытка наполнить старые теории новым содержанием. МОП имеет дело с элигетарной (от лат. є^єгє — тщательно выбирать из нескольких сущностей) полезностью. Ясно, что три термина: «кардинальная полезность», «ординальная полезность», «элигетарная полезность» (этот термин придуман нами. — В.К.) — соотносятся с теориями принципиально разного типа. Имея это в виду, совершенно недопустимо считать элигетарную полезность кардинальной или ординальной. Поступать по-другому — значит не понимать, что научные термины позиционируются не произвольно, а в соответствии с типами теорий.

Методологическое объяснение феномена элигетарной полезности оставляет желать много лучшего. В этой связи обращает на себя внимание знаменитая статья Ар. Алчиана [10] полувековой давности. Именно в ней была изложена ставшая популярной парадигма понимания элигетарной полезности. Оказавшись в методологически напряженной ситуации, знаменитый экономист был вынужден руководствоваться какой-либо методологической концепцией. Его выбор пал на концепцию измеримости. Такой выбор является далеко не очевидным. На наш взгляд, его следует объяснять приверженностью Алчиана к операционализму. Операциона-лист желает измерить все составляющие теории, в том числе ее методологические основания. Алчиан прекрасно понимал, что новая концепция полезности относится к области философских оснований экономической теории.

Сделав весьма обязывающий в методологическом отношении шаг, Алчиан характеризовал измерения крайне осторожно, а именно таким образом, чтобы подвести под них элигетарную полезность. «Измерение в самом широком смысле слова, — аргументировал он, — понимается как приписывание чисел сущностям» [10, с. 337]. Так как числа приписываются последовательности элиге-тарных полезностей, то они измеримы. Такая логика представляется на первый взгляд безупречной. В действительности же допущена решающая ошибка. Приписывание чисел сущностям — это

необходимая, но недостаточная для измерения акция. Нумерация К. Гёделя, использованная им при доказательстве знаменитых ограничительных теорем, тоже есть приписывание чисел сущностям, но он ничего не измерял. Математики приписывают числа сущностям, но не измеряют, а считают. Измерение всегда есть актуальный процесс сопоставления сущностей, являющихся объектами семантических и прагматических наук, в частности экономической теории. Измеряется настоящее, а не будущее. Это обстоятельство имеет решающее значение в понимании существа прагматических, в том числе экономических, наук. Элигетарная полезность относится, как отмечал Ар. Алчиан, к «ненадежным перспективам». Перспективы, даже если бы они были надежными, невозможно измерить в принципе, ибо они относятся к будущему, а оно неизмеримо. Но неужели функция полезности с ее числовым характером вообще непричастна к процессу измерения?

Как известно, функция полезности определена с точностью до монотонно возрастающего преобразования (это означает, что графики функций полезностей одного потребителя подобны по форме, но не тождественны друг другу). Условие определения функции полезности с точностью до ее монотонного преобразования показывает, что ее нельзя верифицировать процессом измерения. Дело в том, что в экономике в денежных единицах измеряются многие факторы, в частности цены (v). Функция полезности связана с этими факторами, так как имеет место функция u = u(v). Измеряя vi, экономисты косвенным образом проверяют на истинность функцию полезности. Как видим, экономист, реализуя потенциал теории, вынужден действовать нетривиальным образом. Доступ к пониманию процесса он получает не сразу, а лишь после задания функции полезности и осуществления с нею ряда актов, позволяющих перейти в конечном итоге от выбора максимально ожидаемой полезности перспектив к измерению актуальных, т.е. существующих в настоящее время, величин.

Как видим, в методологическом отношении экономисту следует действовать очень осторожно, кавалерийским наскоком экономическую теорию не оседлать. Следует учитывать, что, несмотря на взаимосвязь всех частей экономической теории, они относительно самостоятельны, а потому необходимо различать: основание и выводы теории; предсказание будущего и актуальность настоящего; приписывание чисел функции полезности и осуществляемые в этой связи счет и измерение в денежных единицах ряда факторов. В деле интерпретации содержания экономической теории первостепенное значение имеет понимание тех переходов, которые связывают в одно целое все ее части, в том числе функцию полезности и процесс измерения тех экономических факторов, которые действительно измеряются. Далеко не тривиальная методологическая ошибка Ар. Алчиана состояла в отсутствии учета перехода от оснований теории к ее выводам, поддающимся непосредственной верификации. Он дал своей статье заголовок «Значение измерения полезности», но измерение полезности невозможно, поэтому имело бы смысл рассуждать, например, о функции полезности и ее связи с измерением экономических факторов.

За последние полвека аппарат функций полезностей стал привычным для абсолютного большинства экономистов. Но трудности с его методологическим пониманием остаются непреодоленными. Все еще продолжаются попытки либо вывести некую кардиналист-скую меру ординалистской полезности, либо измерить элигетар-ную полезность как таковую, либо редуцировать ее к чувству удовлетворения, природа которого якобы ни в коей мере не определяется теорией. Во избежание недоразумений отметим со всей определенностью, что статус функции полезности определяется содержанием экономической теории и именно она открывает доступ к пониманию того, что принято называть «удовлетворением потребностей». Попытка связать основание экономической теории с так называемыми психическими потребностями научно несостоятельна.

Проведенный выше анализ позволяет высказать определенные суждения относительно феномена двойственности потребительной и меновой стоимости. На наш взгляд, нет такой двойственности. Ошибочно считать, что цена представляет лишь одну сторону товара, а именно меновую. В таком случае непонятно, почему другая сторона товара — потребительная стоимость остается неизмеренной. Непротиворечивое мышление достигается лишь тогда, когда интенсивность ментального восприятия товара, которое как раз обычно и считают потребительной стоимостью, тем или иным способом увязывается с его ценой. Интерпретатор в качестве экономиста имеет перед собой товар и его количественную меру — цену. Заинтересовавшись своей ментальностью, чувствами и мыслями, он переводит ее в ценовое представление, иного просто-напросто не дано. В цене товара в экономическом смысле рядом представлены и мысль, и чувства о нем. Цена выступает количественной мерой интенсивности чувств, составляющих органическое единство с мыслью. Каждый человек мыслит и чувствует в полном соответствии с той теорией, которой он руководствуется. Он может развивать эту теорию, но он не в состоянии выпрыгнуть из нее. Интерпретатор может считать, что цена данного товара установлена неправильно, а потому интенсивность его чувств не соответствует ей. Но если цена, как он полагает, установлена правильно, то он вынужден именно ее считать количественной мерой своих чувств (читай: потребностей). В его рассмотрении нет других величин, которые он мог бы сопоставить с интенсивностью чувств. Чувства и эмоции — это не что иное, как один из уровней теории, ее ментальная ступень.

В заключение еще раз проведем сопоставление экономической и физической теорий. В физике ее теоретическое основание представляет волновая функция, а измеряется не она, а собственные значения операторов, определенные относительно тех или иных параметров (Аф = ар; измеряется а, а не ф, но а несостоятельна без волновой функции ф). Основанием экономической теории является функция полезности, а измеряются цены товаров и производные от них величины (u = u(v); измеряется v,, а не u). В том и другом случае существует определенная связь между основаниями теории и ее заключительными звеньями. В указанном отношении физическая и экономическая теории сходны друг с другом. Их схожесть наводит на определенные методологические размышления.

Философия экономической науки

Философия экономической науки

Обсуждение Философия экономической науки

Комментарии, рецензии и отзывы

6.2. функция полезности: Философия экономической науки, Канке В.А., 2009 читать онлайн, скачать pdf, djvu, fb2 скачать на телефон Книга представляет собой оригинальный и последовательный курс философии экономической науки. Рассматриваются принципы экономики, революции в развитии экономического знания, новейшие достижения философии науки, вехи методологии экономической теории...