Раздел 10. экономическая методология 31. экономическая прогностика

Раздел 10. экономическая методология 31. экономическая прогностика

"Coming events cast their shadows before".

Т. Кембл (1777-1844)

Созданный Кемблом поэтический образ означает (в нашей интерпретации): результат прогнозирования позволяет будущему влиять на настоящее путем воздействия на выбор сегодняшних решений, обусловленных ожиданием наступления соответствующего события или их последовательности [17]. Не задаваясь целью предсказать будущее мира или предложить наилучшую методику экономического прогнозирования, мы лишь пытаемся выяснить, что собой представляет (может представлять) способность человека прогнозировать. В то же время, мы сознаем, что теория прогнозирования — не одноразовая "задачка", имеющая однозначное решение, но бесконечно сложная тема, в раскрытии которой возможны лишь последовательные шаги. Обычно прогноз понимают как результат мысленного "перемещения в будущее" неизменных тенденций из прошлого, наложенных на сложившуюся ситуацию. Сакраментальный вопрос: "Что и в каком формате люди хотят узнать в результате прогнозирования?" — не имеет ответа, ибо будущее еще не наступило. Всего 200 — 300 лет тому назад ни у кого не могло возникнуть вопросов касательно истощения доступных ресурсов нефти и урановой руды, продолжительности экономических циклов, торговли сверхбогатыми спортсменами, возможности обеспечения продовольствием многочисленных горожан усилиями ничтожного малого сельского населения (за исключением, может быть, одного Щедрина, описавшего "Как один мужик двух генералов прокормил") и т.п. Иными словами, вопрос о будущем может быть поставлен только в рамках того, что человеку уже известно, тогда как будущее шире настоящего во всех отношениях. Уже один этот момент показывает принципиальную ограниченность прогностических возможностей человека. В повседневной жизни индивид руководствуется хотя бы одним из трех принципов:

поступает, как всегда;

при изменившихся обстоятельствах поступает так, как в подобных случаях поступали в прежние времена;

прогнозирует неотвратимость наступления определенных событий в будущем и ищет адекватные способы действований в зависимости от своих возможностей и интересов. Рациональное поведение зиждется на зыбкой почве прогноза.

В идентичных обстоятельствах люди мыслят схожим образом, а значит, способны действовать однотипно без предварительной договоренности, что тем самым создает научно выдержанный образ народных масс. Поэтому, с оговоркой на эмерджентность, с одинаковым правом можно говорить как об индивидуальном, так и о массовом прогнозировании.

Объект прогноза — экономический процесс, характеризуемый хотя бы одним из динамических признаков:

неизменностью;

повторяемостью событий, цикличностью;

случайным разбросом показателей, на фоне которых возникают неповторимые и необратимые, события, явления.

В качестве объектов прогнозирования могут выступать: действия "первого шага"; направленность действий;

последовательность действий (например, проект организации строительства фабрики) и др.

По отношению к человеческим возможностям прогноз можно классифицировать как:

фаталистический — когда человек оказывается беззащитным перед последствиями грядущих событий (болезнь, смерть, падение астероида, истощение сырьевых ресурсов, разрушение экологической ниши человека);

случайный — когда индивид рассчитывает, что именно его "эта чаша минет" (не умереть во время эпидемии чумы, не пострадать в мировой войне, выйти победителем из мирового кризиса);

защитный — когда субъект может защититься от последствий грядущих событий (путем пошива сезонной одежды, запасания продовольствием, строительства электростанции на термоядерном топливе...);

прелиминарный — когда человек может повлиять на характер возникновения самих событий (путем профилактических мероприятий, перенесения посевной на "лучшие времена", etc.).

Следствием религиозных представлений о будущем является, как правило, эсхатологический результат ("Апокалипсис"). Не отстают от религии и физика (тепловая смерть Вселенной, гибель солнечной системы... ) и, разумеется, экономическая наука, которую Т. Карлей назвал за это "зловещей" [33]. Заметим, что эсхатологический прогноз мало нуждается в аргументации. Действительно, чтобы утверждать, что индивид рано или поздно умрет, достаточно знать, что он вообще родился, и т.п. В монографии "Диалог о богатстве и благосостоянии", написанной в 1980 г. [9], итальянский экономист О. Джиарини попытался создать новую теорию политической экономии с полной "ревизией" всех предшествующих экономических учений (как ему казалось), положив в основу концепции, тезис, что при развитии экономики человечеству приходится считаться не только с "историческим наследством" — особенностями общественного производства, но и с его "приданым" — истощением невозобновимых природных ресурсов. Отсюда его вывод, что дальнейшее развитие экономики без учета экологических последствий чревато катастрофой, и рекомендация объединить политическую экономию и социальную экологию в единую научную дисциплину. Согласно его идее, достаточно сформировать очередное синтетическое направление в науке, чтобы история изменила направление своего движения.

Общим недостатком подобных подходов является то, что все они рассчитаны на конечный результат, минуя прогноз вереницы промежуточных ситуаций и переходных процессов. Напротив, используя для описания социально-экономических процессов представления из математической теории игр, можно рассчитывать на осмысленность промежуточных прогнозов.

Проблема прогнозирования распадается, как минимум, на две задачи:

выявление релевантных посылок;

создание алгоритма (может быть даже мета-алгоритмических приемов) прогнозирования.

Когда исходные моменты проступают достаточно отчетливо, имеем довольно простую формальную экстраполяцию тенденций прошлого на будущее, широкоиспользуемую в естественных и технических науках, построенных на строгих законах мироздания (a la П.С. Лаплас), но малоэффективную в применении к неточным наукам, в том числе в отношении экономической науки. При формальном прогнозировании (где все процессы происходят в физическом времени) качество результатов будет зависеть от:

явных (инерционно-динамических) и скрытых (ресурсно-запасных) свойств объекта;

внутренне ограниченных устойчивых состояний объекта (так, у игральной кости устойчивы только грани, но не ребра и не вершины, а шар вообще лишен прогностической устойчивости);

понимания настоящего как ситуации, аналог которой можно отыскать в прошлом, чтобы получить множество точек для выстраивания линии предвидения;

знания и понимания прошлого как общеисторической тенденции;

случайного везения.

Когда посылы нечетки, более эффективным оказывается интуитивное прогнозирование, в основу алгоритмов которого могут быть положены, наряду с незыблемыми законами общества, преходящие закономерности.

Прогноз — это возможность выстроить мысленную последовательность событий, которые в природе развиваются медленнее, чем их мысленный образ; но это не способ совершить открытие без открытия.

Отсюда, дадим определение прогноза методом "от противного". В этом смысле к феноменам, не подлежащим прогнозированию, относятся:

1) будущие (еще не состоявшиеся) научные открытия. Частный бизнес финансирует преимущественно прикладную науку, которая, как представляется, способна дать быстрый результат. Но наука непрогнозируема, по определению, и поэтому вероятность выбора правильного направления поиска тем ниже, чем определеннее, чем однозначнее выражен предпринимательский интерес. Напротив, неизбирательное финансирование широкого круга фундаментальных исследований увеличивает вероятность открытий, чем резко повышает эффективность вложений в науку. Более эффективное использование научных достижений именно в сфере производства оружия (на что обычно обращают внимание) может быть объяснено, как мы думаем, его нетоварностью, что не позволяет связать целевые затраты с отдачей, не имеющей экономической меры. Могут возразить, что международная торговля оружием — одно из самых распространенных и прибыльных занятий, так что этот феномен не столь прост, как представляется на первый взгляд;

случайные события, которые, как таковые, непременно должны возникнуть в будущем;

нелинейные процессы, когда ничтожные причины способны оказывать определяющее воздействие на ход истории (благодаря чему имеем необъяснимое многообразие сосуществующих экономических формаций). Прогнозирование явлений, развитие которых чувствительно к начальным условиям, невозможно в принципе. Исходные обстоятельства, которые содержат малозаметные, но многозначимые моменты, переводят самый скрупулезный прогноз в плоскость гаданий. Классический пример непрогнозиру-емости, который приводит Т.С. Ахромеева [2], — невозможность построить достаточно надежный двухнедельный прогноз погоды;

объекты, лишенные атрибута прогнозируемости. Так, невозможен долгосрочный прогноз функционирования отдельного предприятия.

Для пояснения последнего тезиса измыслим деятельность воображаемого предприятия за длительный отрезок времени:

а) на протяжении первых 5 лет объем выпуска продукции не изменялся;

б) на протяжении последующих 3 лет выпуск продукции стал постепенно снижаться из-за возникших проблем с реализацией;

в) затем — стагнация производства в течение 2 лет; за этот период предприятие обновило основные средства, сократило часть работников, повысило качество производимого товара;

г) в конце 2-летнего периода объем выпуска одномоментно сократился

и удерживался на этом уровне еще 4 года;

д) затем были приобретены дополнительные орудия производства, и

выпуск продукции одномоментно вырос на 20\%;

е) через 1.5 года возник глобальный экономический кризис, и предприятие остановилось;

ж) еще через 2.5 года контрольный пакет акций предприятия перешел в

другие руки, и его перепрофилировали...

Из примера следует, что жизнь отдельного объекта невозможно предвидеть. Здесь интуиция бессильна. Другое дело — прогноз экономических изменений в национальном (мировом) масштабе:

во-первых, здесь объектом служит закрытая система — все, что происходит, совершается внутри национальной (мировой) экономики, чем элиминируются внешние возмущения;

во-вторых, мировые процессы обладают значительной инерцией, что позволяет мысли опережать события, т.е. прогнозировать [17]. Научный интерес представляет задача отыскания в качестве целей прогноза именно тех связей, которые более инерционны, чем иные;

в-третьих, разнообразие устойчивых состояний страны (мира) довольно ограничено, что облегчает выбор гипотезы.

Определение длительности периода, на протяжение которого прогноз способен сохранять эффективность, составляет особую проблему. Для абстрагирования от непредвиденных обстоятельств, этот период должен быть минимальным. Однако короткий период более подвержен именно единичным случайностям, которые, будучи во множестве, способны компенсировать друг друга в течение более длительного срока. Кроме того, срок прогнозирования должен быть достаточным, чтобы накапливаемый результат смог превзойти неустранимые погрешности его оценки. Так например, если планировать рост потребления электроэнергии на очередной месяц на 0.1\%, то такой прогноз невозможно будет проверить, ибо погрешность учета (с помощью электросчетчика) составляет целых 3\%. С другой стороны, исходя из соображений надежности прогноза срок прогнозирования должен быть выбран меньшим, чем ретроспективный период, в котором изучались базовые закономерности и из которого черпались исходные данные. Нельзя, например, исходя из анализа событий последнего года, делать прогноз на 10 лет вперед.

Вернемся к вопросу о нелинейности. В прогностическом отношении нелинейные процессы сродни случайным. Одно из сущностных проявлений нелинейности выливается в ситуацию, когда скорость мышления (скорость обработки информации) отстает от скорости протекания реальных процессов, что делает невозможным прогнозирование результатов как таковое. Суть не в том, что реальные процессы чересчур скоротечны (какие уж тут скорости в экономике?!), но в том, что очередной этап познавательного действова-ния не может начаться ранее возникновения очередного реального события — нового источника информации. В этом смысле становится понятной фатальная безуспешность (не исключающая условно-кратковременный успех) известных фискально-монетарных или планово-социалистических, или любых других методов экономического регулирования. Любые действия, направленные на предотвращение такого проявления нелинейности экономических процессов, как наступление кризиса, имеют не большие шансы на успех, чем игра в рулетку: если всегда ставить на одну и ту же цифру, можно лишь притормозить неизбежный проигрыш, который при любых других стратегиях наступит быстрее. Отмеченный феномен — не столько узкоэкономическая, сколько общегносеологическая проблема. Здесь налицо ситуация, когда углубление человеческих знаний не способно привести к практическим результатам.

Следующая проблема, как продолжение предыдущей, — учет ресурсного фактора. Учет расходования ресурсов принципиален для макроэкономического прогнозирования как один из факторов нелинейности. Если взглянуть на изменение какого-либо макропоказателя, например ВНП, допустим за 15 последних лет, то можно, на первый взгляд, сделать прогноз на последующие 5 лет... с прежней средней скоростью. Но если окажется, что за прошедшие годы ВНП увеличивался в основном за счет дополнительно привлеченных работников, так что буфер труда успел себя исчерпать, то напрашивается противоположный вывод — ожидается немедленная стагнация экономики. В качестве иллюстрации представим закрытый взорам бак, из которого насосом выкачивают воду. Уровень воды в баке постепенно снижается, но на величину наблюдаемой величины — расхода воды, — это не оказывает влияния: расход остается неизменным до перекачивания последней капли, а затем вдруг снижается до нуля. Пока хоть немного воды осталось в баке, величина расхода может даже расти (с ростом мощности насоса)... Так же обстоит дело и с потребительным спросом, который можно отнести к ресурсу типа "товарного пространства": пока не все покупатели приобрели нужный товар, рынок будет поглощать растущий выпуск товаров, и ничто не предвещает наступления момента насыщения рынка.

Индикативно-прогностическое и императивно-нормативное планирование

Когда речь идет об экономическом планировании, то прежде всего имеется в виду социалистическая экономика, достигшая в этом направлении наибольшего успеха, как принято считать. Информационная основа управления — экономическая статистика при социализме была (и продолжает оставаться) на архаичном уровне, поскольку требовала (и продолжает требовать) для реализации своих методов непомерных затрат. Использование малоосмысленных (в экономическом плане) и к тому же неполных и недостоверных данных по необходимости приводит к абсурдным результатам. Поэтому социалистическое планирование никогда не было и не могло быть тем, что декларировалось. Вся его научность сводилась, как известно, к пролонгации неизменных темпов роста "от достигнутого", а нежданные открытия требовали "ручного перераспределения" отраслевых капиталовложений. (Заметим, что метод "от достигнутого", или "статистический", или "мажарационный" впервые стали применять еще в середине 19 в. при составлении государственного бюджета Франции). Руководствуясь такой методой, социалистическое государство вводило налоги, распределяло инвестиции и устанавливало годовые задания предприятиям в натуральном и стоимостном измерениях. В 1924-1928 гг. советскому экономисту В.А. Базарову-Рудневу (между прочим, одному из переводчиков "Капитала") предстояло дать прогноз, как будет выглядеть экономика СССР через 10—20 лет [9]. И вот, его одолели сомнения: если он дает такую "картину будущего", то тогда к чему государственное планирование, предложенное Л. Троцким? И наоборот, если государственный план реализуем по воле принявших его людей, то к чему какие бы то ни было предсказания? В результате он предложил заменить прогноз-предсказание двумя новыми типами прогноза:

генетическим (эксплораторным, или поисковым), призванным выявлять назревающие в будущем проблемы путем логического перемещения в будущее текущих тенденций;

телеологическим (нормативным), призванным выявлять оптимальные пути решения перспективных проблем на основе заданных критериев.

Аналогичные попытки примирить план с прогнозом делались и в Западной Европе. Поскольку целью была практика в обход исследования, то ожидать глубокой научной постановки вопроса не приходилось.

Мы рассмотрели планирование, в увязке с этимологией этого слова, как одну из форм прогнозирования. Однако социалистическое планирование — это, прежде всего, управление национальным хозяйством путем централизованного волевого (в значении "не рыночного") распределения капитальных вложений (от ожидаемых поступлений), направленных на восстановление, обновление и развитие национальной экономики. Государственное планирование как его сторонники, так и противники выдают за квинтэссенцию социализма — рациональный выбор, сделанный советской властью из множества существующих возможностей. Однако забывают при этом, что планирование есть способ отправления самой власти, включающий регулярное "доведение" производственного задания до каждого предприятия, проверку его исполнения и базируемое на экономических результатах кадровое регулирование. Исходя из сказанного, государственное планирование — необходимый институт социалистической формы властвования. Научный примитивизм планового хозяйства приводил к накоплению диспропорций, а отсутствие "мягкого" механизма обновления хозяйственных отношений (a la капиталистические кризисы) завело социалистическую экономику в тупик системного 30-летнего кризиса (с 1975 г.), продолжающегося и сегодня. Вопреки бытующим представлениям, государственное нормативное планирование никогда не было инструментом рационального и целесообразного управления социалистической экономикой. Действительно, Госплан СССР не смог ни предвидеть грядущего распада экономической системы, ни побороть очевидное отставание. Однако недостатки государственного прогнозирования не являются атрибутом только социалистического строя, но, так или иначе, присущи любому органу государственного управления при любом укладе и в любой стране. "Социалистический" же пример демонстрирует, что даже самая управляемая в мире экономика оказалась иррациональной, что принято называть "объективностью".

Капиталистические институты государственного регулирования менее амбициозны, нежели социалистические. Они в меньшей степени стремятся направить экономику, но больше внимания уделяют способам распознавания и смягчению последствий экономических кризисов, повышению конкурентоспособности национальной экономики в глобальном масштабе. Здесь больше критичности и меньше уверенности в институциональных возможностях государства. В то же время, буржуазному государству, как, впрочем, и социалистическому, не обойтись без системного ежегодного прогнозирования в виде составления ежегодного бюджета (т.е., плана налоговых поступлений и трансфертных расходов), который обычно корректируется в течение планового года по мере неисполнения. Даже самый точный прогноз и самый реальный план, хотя и способны сократить объем бросовых работ и снизить текущие потери ресурсов, однако не могут диктовать будущее человечеству. Иными словами, за индикативным и императивным планированием (В. Эйкен) закрепляется роль всего лишь некой оптимизирующей процедуры. Тем не менее, многих экономистов не покидает убежденность, будто государство делает то, что хочет, а не хочет то, что может и должно сделать.

Отсюда — упование на чудодейственные рекомендации правительству со стороны ученых экономистов. Как нам представляется, "отношения" между прогнозом и планом выражают игру между субъектом действия (правительством, предпринимателем) и судьбой. На основании прогноза, касающегося тенденции процесса (краткосрочного или перспективного), планируется очередной и последующие шаги, но после каждого очередного шага прогноз пересматривают, а с ним "уточняют" план. Цель игры — не в том, чтобы улучшить, исправить или перенаправить естественный ход событий (что было бы абсурдно), но чтобы минимизировать экономические потери, сократить объем бросовых работ, отстаивая при этом интересы того общественного класса, который поддерживает правительство. При этом нет оснований утверждать, что игра с судьбой обязана быть успешной. Так, если ожидается промышленный спад, то не следует планировать строительство электростанций; также не следует пытаться его предотвратить, притормозить или приуменьшить; однако можно использовать этот период для преимущественного инвестирования науки, что сможет дать отдачу в период экономического роста. Если прогнозируется ускоренное развитие легкой промышленности, то не следует "для баланса" направлять средства в тяжелую индустрию, ибо развитие всегда асимметрично, и т.д.

Прогностическое целеполагание

Целеполагание, с одной стороны, схоже с прелиминарным прогнозом, с другой — отлично от него императивом волевого вмешательства. Представление, что будущее — не что иное, как результат волевого вмешательства, отрицает, собственно, прогностическую рекурсию, воспетую Т. Кемблом. В.Г. Нанивская и И.В. Андронова пишут [53]: "Прогнозирование — это способ научного предвидения, в котором используется как накопленный в прошлом опыт, так и текущие допущения насчет будущего с целью его определения. Результатом является прогноз, т.е. научно обоснованное суждение о возможных состояниях объекта в будущем, об альтернативных путях и сроках его существования. Обычно в прогнозах указывается вероятная степень отклонения от тех или иных целей в зависимости от способа будущих действий и влияния различных объективных факторов (научно-технических, природно-климатических, социально-экономических и политических). Задачами экономического прогнозирования являются: предвидение возможного распределения ресурсов по различным направлениям; определение нижних и верхних границ получаемых результатов; оценка максимально возможного количества ресурсов, необходимого для решения хозяйственных и научно-технических проблем, и др.".

Судя по тексту цитаты, задача прогноза состоит в отделении возможного от невозможного в отношении интересующего периода в будущем, которое целиком (или в основном) находится в руках государственных институтов... Авторы, воспитанные на квазиматериалистической схоластике, продолжают видеть только один вид прогноза — телеологический: как повлияет то или иное еще не реализованное намерение власть имущих на будущее страны. Телеологический прогноз, по определению, касается объекта прогнозирования как открытой системы и решает вопросы, подобные следующему: "Как отразится введение "сухого закона" на бюджете и экономике в целом"? Но... тот или иной ответ еще не является достаточным основанием для принятия определенного решения (так, с точки зрения общеэкономической, введение "сухого закона" нежелательно, ибо сократит бюджетные поступления, однако, с точки зрения наркоторговцев, — это устранение легальных конкурентов; кроме того, на выбор решения оказывает влияние текущая политическая обстановка и т.п.). Из-за борьбы целей прогноз не мог бы служить достаточным основанием для принятия гарантированного решения даже в случае, если бы выражал абсолютную истину. Кажется, если прогноз станет известен всему обществу, то все будут действовать однотипно, одно-направленно, улучшая (или усугубляя) общую ситуацию. В действительности же сильнейший даже в равноинформированной ситуации всегда получит преимущество.

Принятие решения — акт волеизъявления, реализуемый в рамках прав и обязанностей. В ином аспекте, принятие решения — игровой акт, согласно которому жертвуют интересами одних во имя интересов других или ущемляют одни интересы одной и той же личности (общественной группы) в пользу реализации других интересов той же самой личности (группы). Поэтому невозможно принять решение в интересах всех или хотя бы одного, ибо сами эти интересы размыты и противоречивы. Для возможности принимать общественно значимое (управляющее) решение общество должно быть структурировано. Для сравнения приведем критерии принятия "оптимальных" решений, предлагаемые научными авторитетами:

П. Лаплас: выбор наивысшей средней величины; Дж. Уолд: выбор варианта с наименьшей потерей; А. Гурвиц: выбор максимального значения;

С. Савата: минимизация максимально упущенной возможности; Я. Бернулли: выбор варианта, ведущего к максимизации математического ожидания.

Произвол есть одна из форм отношений между субъектом и средой. Мышь для кошки, "простой человек" для депутата парламента и т.д. представляют собой элементы среды (народ, электорат, массы). Произвольны в своих действиях могут быть не только субъект, но и окружающая среда (тогда ее называют стихией). Таким образом, субъект и среда взаимно произвольны. Отсюда, свобода воли — это не атрибутивное свойство человека, но гносеологически обусловленный взгляд на природу вещей. Свобода воли присуща, по-видимому, всей фауне — всему живому, что обладает нервами и находится в движении. Каждому виду животных свойствен особый характер поведения. Так, каждый вид птиц вьет гнезда только ему присущей формы; каждый вид паука — свой вид паутины и т.п. Общепринятое антропоморфное деление созидательно-разрушительных процессов на естественные и искусственные имеет, на наш взгляд, чисто гносеологические корни. Но достаточно выйти за рамки антропоморфизма, чтобы получить право констатировать: "Известен ряд объективных явлений, для возникновения которых Природе понадобилось создать человеческую цивилизацию". Сие касается создания (через посредство человека) небывалых органических соединений и всевозможных конструкционных объектов, синтеза неизвестных природе элементов, инициирования цепных ядерных реакций и пр. И все эти искусственно созданные объекты и явления обязаны своим возникновением естественно-природному процессу, создавшему социальный разум. Однако науке не известны пути, которыми шла природа в создании самого человека и общества. Если известно (пусть не в полной мере), откуда взялась железная руда и как образовался каменный уголь, то не известно, как из залежей железной руды и угля природа создавала, лопату и топор, и т.п. Налицо разрыв познавательной цепи, который и был обозначен термином "искусственный ". Искусственность процесса положена в основу такого социально-экономического понятия, как "свобода воли" (в узком смысле), или произвол — беспричинные непредсказуемые действия субъекта (индивида, общественной группы, общества в целом). Сколь бы ни была необходима, вынуждена, причинно обусловлена деятельность субъекта, в ней обязательно присутствует действие неустановленной причины — элемент произвола.

Как говорилось, самостоятельную проблему составляет планируемая величина продолжительности периода, который должен пройти от принятия решения до его реализации. Очевидно, эффект случайности присутствует не только в реализации принятого решения, но и выборе контролируемого промежутка времени, и т.д. Рассмотрим варианты принятия решения с учетом долгосрочной (а значит, многошаговой, ветвящейся) перспективы. Например, Наполеону, возможно, было бы лучше использовать талант полководца, чтобы проиграть самое первое сражение, не провоцируя широкомасштабный крах..., но кто бы ему позволил так поступить... и т.п. В то же время, акты рационального воздействия людей на свое будущее ... не противоречат фатальности исторического процесса: когда люди в своих действиях имеют возможность и способны осознанно руководствоваться ожидаемым будущим, то это как раз и означает, что неизбежное будущее ведет за собой людей. Любопытен в данном аспекте закон Ч. Гудхарта (контроверза взглядам Кейнса): "Любая [экономическая — Автор] политика, срабатывающая некоторое время только потому, что люди неправильно предвидят ее последствия, обречена".

О степени научности предвидений в мировом или национальном масштабах можно судить лишь после того, как будет проведено ретроспективное сопоставление двух временных рядов: прогностического — цепи официальных предсказаний или планов, и исторического — цепи последовавших за этим реальных событий (для чего прогноз и оценка его последствий должны быть сопоставимы по форме). Так или иначе, сама процедура принятия решения свидетельствует, что ожидаемое будущее влияет на настоящее. Процедура принятия решения — не простое "тыканье в неизвестное", но один из видов латентного прогнозирования. Так например, проект строительства дома — это уже прогноз, из чего вытекает, что "прогноз последствий принятого решения" есть продолжение процесса принятия этого решения в расширенном формате. Кроме того, необходимо учитывать, что:

решение не может быть сформулировано столь точно, столь определенно, чтобы его можно было однозначно выполнить;

ожидаемый результат не может быть сформулирован столь точно и столь определенно, чтобы формулировку можно было однозначно сравнить с наступившим будущим;

человек никогда не знает вполне определенно, чего ему желать, а расплывчатость целей порождает расплывчатость решений;

вопреки ожиданиям, реализовано может быть совсем не то решение, которое было принято.

Формы множественного выбора решений

Решение, которое принимается с участием широких масс может касаться или управленческой деятельности, осуществляемой государством, или выбора субъектов властвования (управления). Особенность традиционных форм массового принятия решения в том, что само принятие может быть осуществлено только путем выбора из ограниченного перечня допустимых решений, утвержденного действующим институтом власти.

Априори ясно, что никто по отдельности не способен повлиять на результат широкомасштабных выборов. Субъект участвует в выборах (экономически значимого решения или кандидата во власть, призванного принимать такое решение) не для того, чтобы повлиять на ход общественно важных событий, но чтобы удовлетворить свою моральную потребность — реализовать предоставленное ему право на свободное волеизъявление. Когда индивид участвует в широкомасштабных выборах, — он идет на этот шаг вопреки смыслу. Так, следует ли ожидать "рациональности" в сделанном им выборе? Выбор решения может только в том случае дать адекватный чаяниям субъекта выбора результат, если все избиратели будут квалифицировать объект выбора по одному-единственному признаку (например, только по величине ВВП или партийной принадлежности, или только по росту, или по профессионализму, или...). Однако даже в таком случае определенность выбора не будет достигнута из-за всегда присутствующей "информационной неполноты", обусловленной:

недостаточной уникальностью объекта (например, схожие экономические программы политических партий, не имеющие, к тому же, никакого отношения к их деятельности);

недостаточной квалификацией субъекта выбора;

недостаточной информированностью субъекта выбора и т.д.

Если бы перечисленные признаки оказались взаимно независимы (как рост и партийность), то их можно было ранжировать по степени важности, а затем уж выбирать решение. Сложнее обстоит дело с совместимыми признаками (например, рост и вес кандидата). В реальной обстановке субъект вынужден действовать скорее интуитивно, нежели рационально.

Процедура голосования, когда результат зависит от суммы волеизъявлений множества избирателей и одновременно не зависит от волеизъявления каждого по отдельности, выражает коренное противоречие демократии. (В общем-то, это известный своей неразрешимостью логический парадокс "зерна и кучи", показывающий, что причинно-следственный способ доказательства не всеобъемлющ). Поскольку к процедуре генерации набора решений народные массы не допускаются, индивиду предоставляется, в лучшем случае, только одна возможность — выбирать менее плохое решение на основании оценки, сделанной не им. Таким образом, индивид представляется самому себе субъектом волеизъявления и одновременно объектом манипулирования. Заметим, что вектор прогноза организаторов выборов относительно их результата и вектор прогноза отдельного субъекта выбора относительно последствий сделанного им шага расположены в непересекающихся плоскостях.

Задача компаративного прогноза динамики национальных экономик

Задача состязательного экономического прогноза — предугадать момент, когда критериальный макроэкономический показатель, вычисленный для относительно отсталой страны, превысит аналогичный показатель, вычисленный для передовой страны. Если в качестве такого показателя выбрать результирующие величины (валовой национальный продукт или национальный доход, или среднюю ставку наймоплаты и т.п.), то интрига прогнозирования будет отсутствовать. Более интересная задача предвидения — сравнить экономические параметры на уровне зарождающихся тенденций — второй или третьей производной от указанных макропоказателей, хотя и этот подход, как увидим, не решает проблемы.

Рассмотрим ситуацию ретроспективно: пусть обгон уже состоялся. Пусть, например, страна отстававшая на протяжении столетий от страны в конце концов оказалась впереди. В качестве критериального показателя возьмем фактический график ВНП, который затем аппроксимируем степенной время-зависимой функцией (для каждой из сравниваемых стран — своей). При таком подходе уже в начальный момент сравнения (допустим, 200— 300 лет тому назад) должны обнаружить энную производную ВНП по времени, свидетельствующую о том, что отсталая экономика изначально опережала передовую... Для некоторого момента сравнения именно так и должно было случиться, но, чтобы все было заранее предопределено, представляется философски несостоятельным. Следует предположить, что в ретроспективе должна отыскаться некая внесистемная причина, которую поэтому нельзя было "нащупать" и которая бы скачкообразно изменила соотношение критериальных показателей, характеризующих экономики соревнующихся стран. Поэтому от прогноза тенденции развития обратимся к прогнозу факторов развития (например, прогноз существования нефтяных запасов в акватории Норвегии, что, наряду с действием других сопутствующих факторов, позволило ей вырваться в число ведущих стран мира). Одним из таких факторов является конкуренция новшеств. Для участия в "гонках" нужно, "всего-навсего", дождаться, когда общекультурный уровень отсталой страны и сопутствующие ему экономические отношения поднимутся настолько, что станут благоприятствовать более широкому распространению новых технологий, и чтобы в этот же период структура мировой экономики способствовала перетоку наиболее совершенных новшеств от передовых государств к экономически отсталым. "Благоприятный инновационный климат", в нашем понимании, означает, что выгода от нововведений (как основной стимулятор) должным образом распределяется между главными участниками хозяйственного процесса, чтобы векторы внутренних и международных интересов суммировались, а отставание от мирового прогресса становилось разорительным. В 1995 г. в экономический обиход был введен показатель инвестиционного климата — индекс экономической свободы (ИЭС), в основу которого положена юридическая свобода предпринимательства. В 2002 г. ИЭС колебался от худшего значения — 5 (Северная Корея) к лучшему — 1.45 (Гонконг). Прогностически значимо, что в 2004 г. ведущая страна мира — США не вошла даже в первую десятку "свободных" государств.

Рассмотрим гистограмму инновационных инвестиций, построенную нами по данным В.М. Гееца [32] и характеризующую тенденцию "отстающего развития" Украины в 2004 г. (рис.58 в осях "порядковый номер международного технологического уровня N = I, II, III, IV, V, VI; доля инновационных инвестиций в технологии соответствующего уровня U = 0; 1.4; 30; 60; 8.6; 0\%"). Надо полагать, что абсцисса математического ожидания графика для передовых стран будет сдвинута вправо, для отсталых — влево. Гипотетический график зависимости между математическим ожиданием распределения инвестиций и значениями удельного ВНП, построенный для множества стран, представляется в виде возрастающей функции (рис.59 в осях "наименование стран, ранжированных по удельному ВНП, MH, ст/еч; математическое ожидание распределения инвестиций, вычисленное для каждой из стран U"). Имея в виду общую тенденцию, мы представили гипотетическую функцию в виде выпуклой вверх кривой. Вид реального графика, отражающего конкретные зависимости, мог бы послужить хорошим материалом для отдаленных прогнозов неравномерностей развития.

Выше было предложено воспользоваться многолетней ретроспективой для анализа количественного прогнозирования, но с позиции прогнозиста, жившего 200—300 лет назад, оказалось также невозможным предвидеть и качественные перемены, как-то:

вывоз капитала в другие страны;

использование бумажных денег (конвертируемой валюты) в международной торговле;

иммиграционное рабство;

планирование объемов расходования и пополнения государственной казны (составление бюджета);

б) изменение:

структуры распределения богатства (производительных возможностей, экономического потенциала) по странам мира;

вектора отраслевой структуры хозяйства (ратный труд — сельское хозяйство — промышленность и транспорт — услуги);

вектора структуры денежного обращения (монеты — бумажные деньги — безналичные деньги);

вектора структуры отношений собственности в направлении капиталистического уклада;

в) развитие и распространение экономических институций: бирж, банков, акционерных обществ;

г) аутосужение экологической ниши человека и т.д.

Приведенный пример демонстрирует, что генеративные и адаптивные возможности человека находятся в противоречии с его прогностическими способностями и превышают их. Еще меньше оснований ожидать эффективного прогноза динамики экономических явлений на трехсотлетнюю перспективу от современного прогнозиста.

Вероятностный смысл экономического прогноза

Возможны ли научные прогнозы, когда факторы воздействия неизвестны? Разумеется, возможны. Требуется только, чтобы формулировка прогноза была релевантной, например: "Вычислить вероятность того, что для любого наугад выбранного столетия из последней тысячи лет может возникнуть ситуация, когда среднее государство превзойдет самое передовое по заданному показателю". Если окажется, что вероятность равна, например 20\%, такое возможно лишь дважды в 1000 лет, и неизвестно, когда именно.

Остановимся подробнее на подходе, позволяющем придать прогнозу суто вероятностный характер. Представляется оправданным рассматривать экономику как структуру, состоящую из конечного набора почти устойчивых состояний. Отклонение от устойчивого состояния с переходом в новое будем характеризовать частотой случая. Иными словами, можно говорить о существовании конечного множества допустимых состояний экономической системы, в которые она переходит под воздействием неких случайных сил. Опираясь на вероятностные представления, построим ретроспективно-прогностическую модель экономики и опишем ее поведение.

Пусть в некоторый (условно начальный) момент ^ существуют л =100 тождественных миров с идентичными экономическими системами и пусть в каждом из миров действует единая форма власти и существуют однотипные правительства (условие начальной симметрии).

Пусть каждое из л =100 однотипных правительств в начальный момент приняло случайное управляющее решение бинарного типа, означающее выбор направленности экономического процесса:

R = " + " или Щ = /[1; л].

Из соображений симметрии число "плюсов" должно быть равным числу "минусов". По условию, первичные ("клонированные") правительства (обеспечивающие исходную симметрию системы) в любой последующий момент могут быть заменены "гетерогенным" набором правительств, так что, чем дальше от момента принятия решения, тем меньше прослеживается причинная связь между текущими событиями и первоначально принятым управляющим решением: ER(i, t)ER/.

Дальнейший ход событий разобьем на р=1000 достаточно больших одинаковых периодов Tt, t[0; p], в каждом из которых вновь образованные правительства будут принимать разнящиеся решения под давлением по-разному изменяющихся обстоятельств. Длительность отдельного периода определим через императив существования: существует некоторая исторически подтвержденная величина T), такая, что если длительность периода Tt > T), то последующие авторские предположения исполнятся.

Если дальнейшие события будут развиваться по начертанным законам, то можно будет получить статистику направленности экономического процесса (Er(/, t)= " + " или Er(/, t)= "—") для всего множества миров за все время развития. В результате получим таблицу, состоящую из л =100 столбцов и p=1000 строк с плюсами и минусами, — генеральное множество, на котором определим вероятностную задачу. В каждой строке таблицы подсчитаем количество плюсов (или минусов, коль скоро предполагается, что направления симметричны) и определим их долю Ut от 100 состояний отдельных миров, например:

U0 = 0.5; U1 = 0.20; U2 = 0.50; U3 = 0.80 и т.д.

Далее, для каждой из строк определим параметр, который назовем "мгновенной энтропией метасистемы":

dt = е — 1°.5 — Ut.

Чем больше расчетное число (dt) отличается от значения 1/2, тем меньше энтропия и тем больше оснований утверждать, что большинство систем в метасистеме в момент t движется в одном и том же направлении. Для генерального вероятностного множества, состоящего из 1000 элементов, можем определить среднюю энтропию:

dmed = Ydt /1000.

За неимением реальной таблицы придется предвосхитить результат анализа: единая природа человеческой популяции и единые исходные предусловия экономического процесса дают основание с определенной осторожностью полагать, что средняя энтропия метасистемы будет много меньше единицы. (Данное предположение имеет историческое основание: единую направленность общемирового общественно-экономического процесса). Более сильное предположение состоит в том, что по мере удаления от начального момента t0 (с максимальной энтропией dt =1) вероятность встретить меньшую величину энтропии возрастет. И это все! Ничего более содержательного нельзя ожидать от вероятностного прогноза (одного из самых мощных средств прогнозирования).

К теории единичной достоверности

Как принято считать, объектами экономического прогноза служат случайные события, описываемые теорией вероятности, область применения которой, согласно известной теореме Я. Бернулли ("О законе больших чисел : Пер. с лат. — М. : Наука, 1986. — 176 с."), — большие множества. Поэтому, на первый взгляд, использование прогноза в качестве рекурсивной управляющей информации в единичной ситуации бессмысленно. Вероятность падения метеорита на конкретного человека в течение его жизни очень мала. Поэтому никто не тратит сил, чтобы уклониться от падающего метеорита (в отличие от наезда автомобиля), хотя, с точки зрения отдельного субъекта, все случайные события обладают одинаковой неопределенностью. Но невозможно защититься от всего, и поэтому приходится выбирать.

Под вероятностным прогнозированием, вообще говоря, понимают разные вещи, из которых выделим частоту:

наступления некоторого события — объекта прогноза (прогноз землетрясений, солнечных дней в году, экономических кризисов);

наступления некоторой причинной связи между повторяющейся последовательностью однородных событий (прогноз погоды на очередной день, темпов инфляции на предстоящую неделю, финансового политогенного кризиса);

совпадений предвидения с наступившим фактом.

Однако ни один из упомянутых видов прогнозирования не приближает к пониманию феномена единичного ("единственного в жизни") прогноза. И это неудивительно, поскольку имеем дело с неустранимым логическим противоречием: экономический субъект выбирает одно из альтернативных решений на основании прогнозирования "более вероятной" ситуации, хотя возможность получить прямо противоположный результат в единичном неповторимом случае одинаково сильна. (Но не будем настаивать на однотипности поведения экономических субъектов. Если бы человек всегда следовал наиболее вероятному прогнозу, то экономические преступления стали бы невозможны, как раскрываемые в большинстве случаев).

Поиск подходов к решению проблем, связанных с единичным прогнозом (или единичным решением на основе множественного прогноза), предпринимался давно. Так, Дж. Нейман совместно с Э. Пирсоном в 1930 г. разработал теорию испытаний статистических гипотез, или теорию индуктивного поведения [54]. Согласно Дж. Нейману, выбор действия, зависящий от информации, истинность которой носит вероятностный характер, сам носит случайный характер: закономерности реализуются через случайности, чем, между прочим, объясняется чередование "светлых и черных полос" в жизни индивида, отдельной социальной группы, общества в целом. Отсюда, кстати, становится ясной возможность успеха или неуспеха, наступившая в результате парадоксальных действий. А. Маршалл рассматривал прогноз с точки зрения уровня согласованности планов субъектов хозяйствования [45]: "В условиях равновесия наблюдаемое изменение цен совпадает с ожидаемым. ...Таким образом, неравновесие свидетельствует о расточительности и о несовершенной эффективности производства. ... А несовершенное предвидение, свойственное некоторым людям, обусловит общее состояние неравновесия. ...доход — это максимальное количество денег, которое индивид может потратить в течение данной недели и которое (в реальном выражении) он ожидает тратить каждую следующую неделю. ...остается справедливым утверждение, что доход — понятие подчиненное, зависимое от особых желаний данного индивида. ...одной из основных причин нарушения равновесия экономической системы служит недостаточная согласованность ожиданий и планов. ... правило Викселля ("Процент цены", 1930), согласно которому норма процента равна относительной предельной производительности ожидания".

Как говорилось, кажется "совершенно очевидным", будто все, что делается сегодня, диктуется представлениями о будущем. Чем еще могут определяться решения и выбор свободно действующего субъекта, если не представлениями о том, что будет завтра и как это может повлиять на то, что произойдет послезавтра? Поэтому, если предвидения правильны, то правильными будут и действия. Вопреки логике подобных рассуждений, самый свободный в своих начинаниях экономический субъект действует, прежде всего, в пределах возможного, а предвидение означает для него простое пролонгирование всегда противоречивых тенденций в завтрашний день. Ведь прогнозируемость — это, прежде всего, свойство самого объекта, и лишь затем талант человека. Влияние будущего на настоящее не следует преувеличивать, особенно в тех случаях, когда смена событий происходит быстрее, чем человек способен на нее реагировать. Так например, играющие на компьютеризированной бирже брокеры пользуются информацией, обновляемой ежеминутно; когда же период обновления превышает 10 минут, такая информация носит, скорее, нравоучительный характер.

Некоторые парадоксы экономического прогнозирования

Парадокс статистической достоверности прогнозов: если часто делать альтернативные прогнозы, то неизбежно какая-то часть их должна оправдаться (независимо от их обоснованности), что, однако, не может свидетельствовать об их полезности.

Парадокс расширительного толкования прогностических формулировок — когда не вполне ясно, чего ожидали, и поэтому не понятно, что получили (как у автора "Столетий" М.Н. Нострадамуса, 1555 г.).

Парадокс единственности: принятие единичного решения на основании вероятностного прогноза.

В общем случае, общество, отдельные общественные группы, индивиды, руководствуясь природой данными эмоциями и страстями, малоспособны учитывать долгосрочный прогноз в последовательности собственных действий. Субъект действий готов выбрать долгосрочный прогноз в качестве основы для своих поступков "при прочих равных условиях", т.е. когда он "сыт и доволен жизнью". С другой стороны, при всесторонней и всеобъемлющей изменчивости (полное отсутствие "человеческого инварианта") стало бы невозможным делать прогнозы относительно самих себя. Возникает, казалось бы, непреодолимое логическое противоречие: если прогноз возможен, то следовать ему сложно; если же всегда следовать прогнозу, то прогнозирование становится невозможным. Как и большинство качественных (равноко-личественных) противоречий, данное противоречие становится разрешимым, если учитывать количественные различия. Так например, отдельная страна в своих действиях вполне может воспользоваться прогнозом изменения мира в целом, коль скоро он ей неподвластен, и т.п.