Глава 5 экономические аспекты устойчивого развития1

Глава 5 экономические аспекты устойчивого развития1: Экономика природных ресурсов, А. Эндрес, 2004 читать онлайн, скачать pdf, djvu, fb2 скачать на телефон Книга является первым переведенным на русский язык университетским учебником по курсу «Экономика природных ресурсов», авторы которого принадлежат к числу ведущих специалистов в соответствующей области.

Глава 5 экономические аспекты устойчивого развития1

5.1. Основополагающие экономико-политические идеи

5.1.1. Максимизация общественного благосостояния

В экономической литературе традиционно принимается, что цель экономической политики состоит в максимизации общественного благосостояния. Из этой предпосылки в основном исходили и мы в нашем тексте. Под общественным благосостоянием при этом следует понимать сумму всех индивидуальных благосостяний. При динамическом рассмотрении для максимизации общественного благосостояния решающей величиной является настоящая (приведенная) величина ожидаемых «потоков» благосостояния по периодам. Ожидаемые в будущем потоки благосостояния приводятся к настоящему моменту времени через «социальную ставку дисконтирования».2

Формально этот традиционный «идеал» экономической политики можно представить следующим образом:3

1 Ресурсная экономика сама по себе является фундаментом концепции устойчивого развития. Однако значение этой концепции выходит далеко за рамки ресурсной экономики. И хотя в данной книге центром рассмотрения являются вопросы ресурсной экономики, мы все же обратимся и к тем элементам концепции устойчивого развития, которые представляют общий интерес.

2 См. «Экскурс» в завершении п. 2.2.

3 Здесь мы снова только в общих чертах представим формальный подход, который необходим для дальнейшего (дидактически ориентированного) анализа.

W = ]w(t)e-ftdt = max (5.1) о

При этом выполняется:

w(t,x)=Zui(t,xi(t)), (5.2)

где w(t) — общественное благосостояние (темп его изменения) в момент времени t,T— горизонт планирования (его можно предполагать и бесконечным), г — социальная ставка дисконтирования, u{(t, х (£)) — полезность (темп ее изменения) индивидуума і в момент времени tor предельного потребления xt(t), N — количество индивидуумов.

Рассмотрим, по возможности кратко, основные черты этого подхода.1

1 Производство благ в экономике зависит от использования производственных факторов. В зависимости от рассматриваемого случая в число факторов производства входят невозобновимые и/или возобновимые ресурсы.

2 Отклонения от концепции суверенитета потребителя относятся к области мериторических благ. Здесь допускается, что потребители «защищены» от самих себя (запрет наркотиков) или же несовершеннолетние находятся под опекой своих воспитателей (обязанность ходить в школу) (см. также: Blankart Ch. В., 1994. S. 66 и далее; Weimann /., 1996. S. 287 и далее).

• Он базируется на принципах методологического индивидуализма. Оценка общественного благосостояния выводится из оценок благосостояния отдельных членов общества. Собственный интерес общества как единого целого или интересы отдельных социальных групп не играют в данном случае никакой роли. Также предполагается, что каждый отдельный индивид сам лучше всего оценивает собственное благосостояние (принцип суверенитета потребителя). Функция полезности и.(ґ, х.(£)) показывает оценку потребителем і влияния потребления благ х на его благосостояние в момент времени t, а не некую экспертную оценку.2 При этом не играет никакой роли, на сколько хорошо эксперты проинформированы о влиянии потребления товара на потребителя г или то, насколько эксперты владеют «превосходящей политической истиной». Нельзя исключить, что потребитель і может допустить ошибку в оценке влияния потребления товара на собственное благосостояние. Для минимизации этой ошибки необходимо существование информационных рынков и такой системы образования, которая дает возможность потребителю обрабатывать имеющуюся на этих рынках информацию. Кроме того, правовая система должна защищать потребителя от заведомого обмана со стороны производителя. Этими замечаниями мы хотим подчеркнуть то, что принцип суверенитета потребителя имеет существенное экономическое и общеполитическое значение, если не принимать его как теоретическую конструкцию, а всерьез переносить на практику.

' Кроме того, подобное измерение и не нужно. Для позитивного анализа экономики (например, в случае определения кривых спроса) или в целях анализа благосостояния по Парето вполне достаточно применяемой в экономической теории ординальной (порядковой) концепции полезности.

2 Иной подход можно встретить в экономической теории любви, или альтруизма (см. также: Arnold V., 1994; NutzingerH. G., 1993).

Если приведенное выше выражение рассмотреть преимущественно с технической стороны, то бросается в глаза, прежде всего тот факт, что индивидуальные полезности потребителей принимаются здесь в качестве соизмеримых и сравнимых величин. Без соблюдения этих условий индивидуальные полезности нельзя было бы «сложить» в общий индекс благосостояния общества. Подобное кардинальное измерение полезностей «в чистом виде», конечно, невозможно.1 Обычно количественное определение полезности удается лишь с помощью некоторых вспомогательных величин, которые и выражают подлежащую измерению полезность. Чаще всего в экономике применяется такая величина, как готовность платить, которая помимо полезности включает также платежеспособность (подробнее см.: EndresA., Holm-Miiller К., 1998).

Сложный вопрос, каким образом благо общества «привязывается» к полезности отдельных его членов, объясняется в вышеописанном подходе просто (возможно, слишком просто). Общественное благосостояние рассматривается как сумма благосостоянии отдельных его членов. Это, в частности, означает, что благосостояние общества зависит только от соответствующей суммы благо-состояний, но не от того, как они распределены между отдельными членами общества. Кроме того, в целях упрощения, как правило, принимается, что полезности отдельных индивидуумов не являются взаимозависимыми.2

Затронутое в последнем абзаце свойство независимости относится не только к полезности различных индивидуумов, но и к полезности различных периодов. Полезность данного периода не зависит от полезности предыдущих периодов. Тем самым, например, за

рамки рассмотрения выносятся эффекты привыкания. Несмотря на то что в литературе часто не обращается на это внимания, отметим, что свойство сложения функций полезности по различным периодам предполагает также и то, что полезность данного периода не зависит от (ожидаемой) полезности будущих периодов.

В представленной выше общей форме ничего не сказано о существе функции полезности и ее аргументах. Как правило, принимается, что независимые переменные функции полезности заменяемы. Так, например, данная полезность не изменится, если при уменьшении потребления определенного количества определенного товара одновременно повышается потребление другого товара в достаточно большом объеме.

В качестве аргумента функции полезности в расчет может приниматься все, что имеет ценность с точки зрения потребителя. Иными словами, здесь речь идет не только о рыночных частных благах, но также и о любых разновидностях общественных благ, причем даже о таких «нетипичных» для экономического рассмотрения ценностях, как дружба, солидарность, доверие и т. п. Но все же заметим, что последние названные нами категории благ, несмотря на принципиальную открытость функции полезности, как правило, исключаются из рассмотрения в связи с тем, что эти факторы очень сложно подвергнуть количественной оценке. В данном случае формальный подход традиционной экономической теории, без сомнения, отдает предпочтение селективному воображению. Поскольку значение этих «идеальных» ценностей очевидно для общества, подобная селективность является серьезным недостатком метода. Данное обстоятельство обостряется еще и тем, что состояние системы общественных ценностей нельзя считать независимым от обеспеченности общества благами. Именно лучшая «материальная» обеспеченность общества способна разрушить его «идеальные» ценности (см. также: Frey В. S., 1990; Hirsch F., 1995). Не желая привлекать к ответственности за все явление одну фирму, мы все же напомним читателю о таком ставшем уже крылатым выражении, как «макдональдиза-ция» общества.

Выше мы постоянно рассуждали об отдельных «членах общества». При этом оставалось не ясным, какие члены и какого общества имеются в виду. Эта неопределенность особенно четко проявляется в межвременнум аспекте. Встает вопрос, должна ли

1 В контексте теории благосостояния могло бы существовать единство мнений относительно того, что функция благосостояния включает полезности всех индивидов, принадлежащих всем поколениям мирового сообщества. В политико-экономическом контексте вполне приемлемы такие «вырожденные» функции благосостояния, которые учитывают только элементы данных совокупностей.

функция общественного благосостояния включать полезность только настоящего поколения или в нее должны быть включены и полезности всех последующих поколений.1 Если принять последнее, то придется ответить на вопрос, как оценить благосостояние будущих поколений. Следует ли здесь принять благосостояние будущих поколений таким, каким оно (по мнению современного поколения) будет, по-видимому, принято самими этими поколениями? Или же интерес будущих обществ следует учитывать в функции благосостояния с определенным весовым коэффициентом, который «выберет» современное поколение? С точки зрения принципа суверенитета потребителя предпочтение следовало бы отдать, безусловно, первому варианту. С другой стороны, в этом случае функция максимизации общественной полезности была бы неприемлемой (и политически не актуальной), поскольку она оказалась бы слишком удаленной от предпочтений современного поколения, которое все же в одиночку «стоит у штурвала» при решении вопроса о распределении ресурсов. • Блага, товары характеризуются не только своими качествами, но и моментом их потребления. Два идентичных по качеству товара, которые потребляются в два различных периода времени, представляют все-таки «две различные величины». Это обстоятельство «запрещает» простое суммирование количеств товаров. Для рассматриваемого здесь подхода (когда происходит сложение полезностей) эффекты потребления, приходящиеся на различные моменты времени, должны быть приведены «к одному знаменателю». В экономической науке в рамках обычных рыночных взаимосвязей это не является проблематичным, так как мы просто дисконтируем будущие эффекты, приводя их, таким образом, к моменту принятия решений. Так, фирма дисконтирует будущие доходы от своей инвестиции, поскольку рынок предлагает альтернативные возможности вложения капитала под процент, а инвестиция вызывает возникновение альтернативных издержек. Правда, возможность переноса метода дисконтирования на нашу дискуссию об оценке полезностей различных поколений часто оспаривается (см. также: CansierD., Bayer S., 1998). Как уже упоминалось выше — в экскурсе, посвященном дисконтированию, — применение дисконтирования в данном случае может быть выражением оптимистического видения в будущем динамики производительности. В самом деле, если допустить существование в будущем более эффективных технологий, позволяющих из данного количества ресурса получать все возрастающие полезности, то тогда потребление дополнительной единицы ресурса в настоящем будет эквивалентно уменьшению потребления ресурса на эту же единицу в будущем. Аналогичным образом дисконтирование можно вывести из ожидания, что будущие поколения с помощью технического прогресса окажутся в состоянии использовать иные ресурсы, чем те, которые мы потребляем в производстве сейчас.

Другое, часто встречаемое в литературе оправдание дисконтирования (также и в досгосрочном контексте) заключается в неопределенности, с которой мы можем говорить о полезности, получаемой будущими поколениями от потребления ресурсов. Зная предпочтения настоящего, но немногое представляя о предпочтениях будущего, многие авторы склонны более ориентироваться на потребности настоящего поколения. Это относится также и к случаю, когда потребности будущих поколений, будь они известны, оценивались бы так же, как и потребности настоящего поколения. «Оправдание» дисконтирования действительно везде, где есть сомнение в будущей полезности какого-либо ресурса. Но для таких жизненно необходимых ресурсов, как вода, воздух или озоновый слой, применение позитивной ставки дисконтирования, напротив, проблематично. Возможность учета этой позиции, которая часто исследуется в литературе, заключается в том, чтобы применять различные ставки дисконтирования в зависимости от (предполагаемого) будущего значения соответствующего ресурса окружающей среды (см. также: Strobele W., 1991).

Вышеприведенное описание и краткая дискуссия по модели максимизации общественного благосостояния убеждают в том, что здесь идет речь о концепции, обладающей многими ценностными качествами и вместе с тем проблематичной. Этой оценкой мы ни в коем случае не хотим дискредитировать модель максимизации общественного благосостояния. Затронутая выше дискуссия по вопросам целепола-гания в любом случае имеет существенное значение. Но в виду сложности формулирования целей для гетерогенного общества любая другая концепция также будет содержать определенные проблемы. Мы подчеркиваем ценность и проблематику концепции максимизации общественного благосостояния лишь постольку, поскольку мы хотим воспрепятствовать впечатлению, что эта концепция является с научной точки зрения истинным (или же эмпирически проверяемым) основанным на фактах утверждением. Кроме того, не должно создаваться впечатления, что «каждый разумный человек» должен принимать эту концепцию как образец. Эти замечания представляются нам необходимыми, так как подобные неверные впечатления могут появиться у учащихся при чтении научной литературы, в которой повсюду присутствует концепция максимизации социального благосостояния.

В действительности же концепция максимизации общественного благосостояния — с давних пор и в последнее время в особенности — вызывает все больше нареканий.

При этом решающим аргументом является то, что вытекающее из этой концепции распределение ограниченных ресурсов представляется несправедливым как в статическом, так и в динамическом вариантах. Причины этого кроются особенно в «слепоте распределения» внутри поколения и между поколениями. Большое беспокойство вызывает ситуация, которая характеризуется как отвечающая максимуму общественного благосостояния: при этом одни имеют многое, другие же вынуждены довольствоваться минимумом средств существования.

Эта критика приводит нас к концепции, которая последнее время играет все более значительную роль в экономической науке, в особенности в ресурсной экономике и экономике охраны окружающей среды, а именно к концепции устойчивого развития (sustainable development — англ.).

5.1.2. Устойчивое развитие

5.1.2.1. История понятия «устойчивое развитие»

5.1.2.1.1. От классиков к Комиссии Брундтланд

Уже сам термин устойчивое развитие указывает на то, что центральное Место в данной концепции отведено динамической компоненте. Понятно, что речь идет не о состоянии на данный момент времени, а о последовательности состояний. Хотя это не так ясно видно из самого понятия, мы все же можем предполагать, что в рамках этого процесса благосостояние общества не должно уменьшаться, а, по меньшей мере, Должно оставаться неизменным. Понятие «устойчивое» указывает на то, Что здесь требуется не «мимолетный успех», а такая последовательность состояний и такой рост благосостояния, которые имели бы солидный фундамент, чтобы они смогли продержаться на долгий срок.

Как и многое другое, что является сегодня предметом дискуссии, требование устойчивости развития можно найти у классиков национальной экономики (подробнее об исторических аспектах концепции устойчивого развития см. NutzingerH. G., Radke V., 1995). Для иллюстрации приведем здесь две цитаты:

«Мир, из которого изгнано одиночество, был бы слишком бедным идеалом... Нет утешения в том, если в воображаемом мире природа была бы стеснена в своей свободной деятельности, когда каждый участок земли, способный давать пропитание для человеческого существования, был бы "включен" человеком в свою культуру, чтобы каждое цветущее поле и каждый луг был бы возделан, чтобы все звери, не взятые человеком в свое владение и пользование, считались бы его соперниками за пропитание, каждое "излишнее" дерево было бы выкорчевано, так, чтобы не осталось ни одного свободного места, где мог бы вырасти дикий куст или цветок, не попав тут же в разряд сорняка во имя сохранения совершенства сельского хозяйства. Если земля потеряет ту большую часть своей красоты, которой она обязана вещам, мешающим неограниченному умножению богатства и населения, только ради цели, суметь пропитать более многочисленное, но отнюдь не лучшее и более счастливое население планеты, то я от всего сердца надеюсь в интересах будущего, что гораздо раньше, чем этого потребует уже необходимость, человечество научится довольствоваться стационарным состоянием» (см. Mill]. 5., 1848; немецкий перевод: Soetbeer А., 1869; цитируется по: Nutzinger Н. G., Radke V., 1995, S. 18-19).

«В состоянии более высокой экономической формации общества частная собственность отдельных индивидуумов на землю будет казаться такой же пошлой и невероятной, как собственность человека на человека. Даже все общество, вся нация, да и все общества одной эпохи, вместе взятые, не являются собственниками Земли. Они лишь ее владельцы, ее пользователи и должны, как добрые отцы семейства (boni patres familias), оставить ее улучшенной последующим поколениям» (см. Маркс К., 1894; цитируется по: Nutzinger Н. G., Radke V. 1995, S. 19).

Если положение об устойчивочсти, по мысли выше процитированных классиков, относится, скорее, к периферийным, то, скажем, в литературе по лесному хозяйству ему уже давно отводится центральное место. Здесь идет речь о ряде правил заготовки древесины, в соответствии с которыми вырубка леса должна находиться в равновесии с приростом новых деревьев, чтобы предотвратить его истощение. Эта концепция устойчивого «урожая» распространяется и на любой другой возобновимый ресурс (см. п.п. 3.1.2 и 3.2).

В экономической теории неоклассиков аспекты устойчивости освещаются при рассмотрении «золотых» правил накопления (см.: Krelle W., Gabisch G., 1972; Rose К., 197'1; HeubesJ. 1991; с позиций ресурсной экономики см. также Solow R. М., 1974; StiglitzJ. Е., 1974). Так как неоклассическая теория в экономической науке имеет особое значение в дискуссии об устойчивом развитии, то мы подробно остановимся на ней в следующем пункте.

Хотя дискуссия о будущих аспектах экономики идет давно и никогда не иссякала, подчеркнем все же, что до сих пор она велась, скорее, на периферии спектра научной тематики и почти незаметно для широкой политической общественности. Эту ситуацию в свое время изменил Римский клуб (Club of Rome) своим докладом «Пределы роста» (см.: Meadows D. N., others, 1972). Пессимистические прогнозы ученых относительно будущего получили тогда значительный отклик у широкой общественности (иронически можно добавить: вплоть до профсоюзов) и дали, таким образом, сильный толчок в то время еще молодому экологическому движению. Это исследование предсказывало коллапс индустриальных капиталистических систем в связи с исчерпанием ресурсов и наступлением разрушения окружающей среды. Используя современную терминологию, можно сказать, что данное исследование зафиксировало, причем в драматизированной форме, недостаточную «устойчивость» традиционного развития экономики.

Научная, политическая, общественная и публичная «карьера» понятия «устойчивое развитие» началась, однако, лишь с доклада «Наше общее будущее» («Our Common Future», 1987) Всемирной комиссии ООН по окружающей среде и развитию (Комиссии Брундтланд) (см. также NutzingerH. G., Radke V., 1995, особенно с. 36 и далее).

ООН сформировала эту комиссию в 1983 г. под председательством тогдашнего норвежского министра-президента г-жи Гру Харлем Брундтланд. Задача комиссии состояла в том, чтобы предложить стратегию «длительного развития». Комиссия состояла из представителей стран различного уровня экономического развития. Четыре года спустя комиссия предоставила свой доклад, который получил большой отклик во всем мире.

В противоположность неоклассической теории роста и положениям ресурсной экономики, которые ориентированы преимущественно на проблемы эффективности, доклад комиссии Брундтланд в центр рассмотрения поставил аспекты справедливости внутри одного поколения и между различными поколениями людей.1

Комиссия стремилась найти формулу, в соответствии с которой интересы индустриальных стран, стран третьего мира и будущих поколений могут быть уравновешены.2 Она увидела эту формулу в идее устойчивого развития, при котором «потребности настоящего поколения удовлетворяются без риска того, что будущие поколения не смогут удовлетворить свои потребности (WCED, 1987, р. 46).

При оценке благосостояния внутри одного поколения комиссия не исходит из усредненного удовлетворения потребностей, однако подвергает резкой критике экстремально неравномерное распределение ресурсов в мире. Она требует удовлетворения основных потребностей людей всех стран, и дополнительно, в случае превышения этих границ, исходит из необходимости удовлетворения потребностей в лучшем качестве жизни.

1 Не следует ошибочно полагать, будто факторы эффективности и справедливости независимы друг от друга. Напротив, между двумя этими понятиями существуют заслуживающие внимания «напряженные отношения». Чем эффективнее экономика, тем выше потенциал распределения благ, необходимый для реализации представлений о справедливости. Однако наличие такого потенциала отнюдь не гарантирует того, что он будет реально использован. С другой стороны, меры по пепераспределению произведенного продукта, направленные на воплощение идей справедливости, могут парализовать необходимый для эффективного производства потенциал.

2 Невольно вспоминаются такие геометрические ассоциации, как «магический треугольник» или, скажем, «квадратура круга».

Путь к повышению уровня жизни в современных развивающихся странах и к обеспечению основ жизнедеятельности будущих поколений комиссия видит не в масштабном перераспределении богатства индустриальных стран на два оставшихся «угла» магического треугольника, конкурирующих с индустриальными странами в сфере ограниченных ресурсов. Возможно, свою роль в этом сыграла слишком малая вероятность осуществления такого мероприятия с помощью политических мер, а также, возможно, что и интересы представителей индустриальных стран в комиссии. Решение проблемы комиссия видит в том, чтобы перераспределить приросты благосостояния в пользу стран третьего мира и будущих поколений. Комиссия следует при этом традиционной концепции, в соответствии с которой конфликтные ситуации, возникающие в связи с распределением, наилучшим образом могут быть разрешены или по крайней мере смягчены в условиях растущей экономики. Правда, комиссия признает, что такая концепция, базирующаяся на росте, обречена на провал, если рост будет протекать в традиционных технологических рамках и экономических структурах. Ввиду острых экологических и ресурсных ограничений комиссия указывает на то, что устаревшие структуры производства и потребления индустриальных стран не могут служить образцом ни для развивающихся стран, ни для будущих поколений. Комиссия исходит из «принципа надежды», а именно из вероятности овладения техническим и общественным развитием и приведения его в состояние, которое ознаменовало бы наступление «новой эры экономического роста» (WCED, 1987, р. 9 и далее), ориентированной, в свою очередь, на экологию и на социум. В этом процессе промышленное производство и, в особенности, в индустриальных странах, могло бы расти на базисе ресурсосберегающих и экологически безопасных технологий при существенном сокращении потребления естественных ресурсов. Этим было бы обеспечено стабильное долгосрочное удовлетворение потребностей населения планеты в продуктах питания. Возможное устранение массовой бедности вместе с повышением уровня образования людей одновременно привело бы к необходимому ограничению роста народонаселения планеты.

Очевидно, что доклад комиссии Брундтланд грешит слишком обще сформулированными высказываниями и мыслями-«пожеланиями». В «экологическом лагере» он, после начального одобрения, натолкнулся на критику, особенно из-за его оптимизма относительно будущего роста.1

Не стоит, однако, столь строго судить данный доклад. Тексты, авторство которых принадлежит не отдельному человеку, а политически ориентированным комиссиям, всегда характеризуются известной неточностью. Конфликты интересов и различия мнений отдельных представителей должны находить разрешение в гибких формулировках. Кроме того, целесообразно учитывать политические тонкости вопроса. И большой заслугой комиссии является привлечение внимания Широкой общественности к проблеме конкуренции индустриальных стран, стран третьего мира и будущих поколений в том, что касаетсяограниченных ресурсов, при одновременном учете экологических, экономических (в узком смысле слова) и социальных ограничений. Доклад комиссии Брундтланд дает прежде всего конкретное задание науке. Смысл этого задания состоит в том, чтобы конкретизировать и реализовать концепцию устойчивого развитии. Также предстоит выяснить, какие технологические, экологические и социальные инструменты могут так направлять развитие экономики, чтобы оно стало устойчивым.

5.1.2.1.2. Устойчивый рост в традиционной неоклассической экономической теории

Вопреки тому, что часто и охотно утверждают злые языки, «неоклассическая экономическая теория» как таковая не характеризуется близорукостью и пренебрежением интересами будущих поколений.

Напротив, долгосрочные аспекты экономического развития являются предметом рассмотрения самостоятельной области традиционной национальной экономики, а именно теории роста.

Теория роста помимо всего прочего говорит о тех условиях, в которых экономика развивается равновесно. Для начала рассмотрим вкратце понятие равновесия в теории роста.

При статическом анализе в качестве равновесного описывается такое состояние, в котором ни один экономический субъект не планируетникакой деятельности, которая изменила бы существующее положение (например, существующий на этот момент уровень продаж определенного товара на рынке). Система находится в «состоянии покоя», из которого не стремится выйти ни одна действующая в рамках этой системы сила.

В теории роста понятие равновесия должно быть адаптировано к динамическому характеру предмета познания этой теории. Если экономика растет с положительным темпом, то, согласно определению, переменные (правила) принятия решений не являются постоянными, т. е. они не могут соответствовать статическому равновесию. В теории роста под равновесным ростом экономики понимается экономика, растущая с одинаковым и постоянным темпом. При подобном динамическом понятии равновесия постоянными являются не абсолютные величины переменных, а их соотношение. Если, например, капитал и ВНП растут с одинаковым темпом, то их соотношение, т. е. средний уровень капиталоемкости национального производства, будет постоянным во времени.

Более подробный анализ показывает, что в соответствии с положениями неоклассической экономики равновесный рост зависит от динамики народонаселения (точнее, от темпа роста труда как производственного фактора) и темпа роста технического прогресса. Таким образом, темп роста национального продукта в расчете на душу населения зависит от темпа роста технического прогресса. Особенно примечательно здесь то, что равновесный темп роста (в противоположность модели роста Харрода-Домара) не зависит от нормы сбережений (в ВНП). Эта доля влияет здесь только на уровень равновесной траектории роста. Экономика, растущая равновесно в этом смысле, имеет устойчивый постоянный рост (state of steady growth — англ.) (см. также: Meade J. Е., 1962, p. 39). После работы Дж. Робинсона (Robinson J., 1962) в литературу в этой связи вошло понятие рост в золотом веке.

Выше мы определили темп технического прогресса и норму сбережений как главные детерминанты экономического развития в неоклассической модели. Для различных темпов технического прогресса и различных норм сбережения существуют, таким образом, различные равновесные траектории роста. Разумеется, в связи с многозначностью равновесных траекторий роста встает вопрос, какой из них должна следовать экономика. Это вопрос об оптимальной равновесной траектории роста. Критерий оптимальности траектории роста неоклассическая теория видит в максимизации благосостояния. Так как в этой модели только потребление определяет благосостояние, то оптимальная равновесная траектория роста характеризуется тем, что она максимизирует потребление в экономике. Если темп технического прогресса рассматривать в качестве более или менее экзогенного параметра, как это и делается в традиционной неоклассической теории роста, то для лиц, принимающих решения, экономико-политической переменной остается лишь норма сбережений. Осуществляя этот выбор, неоклассическая теория предопределяет различные траектории роста ВНП. Чем выше норма сбережений, тем выше оказывается равновесная траектория роста ВНП. С другой стороны, с ростом нормы сбережений сокращается та часть ВНП, которая расходуется на потребление. Оптимальная норма сбережений определяется тем, что онауравновешивает обе эти противоположные тенденции и позволяет максимизировать потребление.

Так как норма сбережений влияет лишь на уровень равновесной траектории роста, но не на величину темпа роста экономики, то при оптимальном росте потребление в любой момент времени превышает уровень потребления любой субоптимальной траектории роста.

На рис. 5.1 (сравн. с рис. 29 и 30 у Л. Rose, 1971) показана траектория максимального потребления С* (5*) (для постоянного темпа роста технического прогресса х и для оптимальной нормы сбережений 5*). У обозначает соответствующую траекторию национального продукта. Более низкая норма сбережений S приводит к уменьшению национального продукта и снижению уровня потребления. Несмотря на то что более высокий уровень сбережений S обусловливает более высокую траекторию национального продукта, все же «вычитаемая» из ВНП доля оказывается столь значительной, что остающаяся на потребление часть всегда находится ниже уровня С*.

Оптимальная траектория роста характеризуется рядом качеств, которые подробно описаны в литературе по теории экономического роста (см. также: Krelle W., Gabisch G., 1972. S. 61 и далее). Особенно обратим внимание на то, что при оптимальном росте норма сбережений должна соответствовать производственной эластичности капитала. Е. Phelps (1961) определил это условие оптимальности как «золотое правило накопления».

В равновесной экономике, в которой соблюдается данное «золотое правило», ни в коей мере не существует противопоставления интересов настоящего поколения и будущих поколений. Так как равновесные траектории роста не пересекаются друг с другом, то та траектория роста, которая является оптимальной для современного поколения, будет также оптимальной и для всех последующих поколений. Эта взаимосвязь является для нас основополагающей. Вкратце представленный здесь результат неоклассической теории роста означает, что Конфликта интересов различных поколений, на котором держится современная дискуссия по устойчивости, в мире этих представлений, вообще не существует. Те, кто склонен иронизировать, могут возразить, что неоклассическая теория роста не далеко ушла от представления о мировой гармонии, сформулированного в 1619 г. Иоганном

Кеплером, в соответствии с которым «вся вселенная пусть населена будет одним и вечно тем же духом, неустанно творящим лучшую и прекрасную волю и знающим, что лучше всего следует сделать из каждой излишней материи». Эта картина отличается лишь тем, что развитие мира в направлении ко все более прекрасному и лучшему творится не неким мировым духом, а экономическими субъектами, принимающими решения.

С точки зрения ресурсной экономики, однако, традиционную неоклассическую теорию роста следует критиковать не столько за недальновидность, сколько за следующие положения:

В качестве факторов производства рассматриваются только созданный человеком капитал и труд. Тот факт, что и ресурсные потоки могут способствовать производству, остается незамеченным.

Принимается, что факторы производства являются по отношению друг к другу неограниченно взаимозаменяемыми. В современной дискуссии по проблемам окружающей среды и ресурсной экономики, напротив, центральную роль играет тот факт, что определенные производственные факторы не могут быть заменены (или заменяются лишь в ограниченном объеме) другими.

Модель базируется на представлении, что техническое развитие (более или менее автономно) будет постоянно идти вперед с нарастанием продуктивности использования факторов производства. Подобный оптимизм давно уже оставил большинство людей (и ученых в том числе). Кроме того, стали ясны теневые стороны технического развития, которые в картине мира 60-х гг. XX столетия не играли заметной роли.

В неоклассической модели полезность определяется лишь потреблением (потоковой величиной). Это, разумеется, слушком узкий взгляд. Сегодня неоспорима полезность природы (потоков ее благ) самой по себе, и это обстоятельство играет ключевую роль именно в дискуссии, по устойчивому развитию. 5.1.2.2. Современные концепции устойчивого развития 5.1.2.2.1. Введение

Концепции устойчивого развития, рассмотренные ниже, родственны представлению об устойчивом экономическом росте постольку, поскольку они также ищут те условия, при которых человечество может улучшать со временем свое положение (или по крайней мере не ухудшать ее). Однако современные концепции все же в корне отличаются от неоклассической теории роста тем, что они рассматривают в качестве критериев благосостояния общества и те источники, из которых складывается это благосостояние.

Выше мы увидели, что, согласно традиционной теории роста, цель растущего во времени благосостояния достигается, когда просто возрастает объем потребления товаров на душу населения. Товары потребления производятся с помощью факторов производства — труда и капитала (а также технического знания). В новых концепциях мир предстает более сложным и более приближенным к реальности. В итоге во всех приведенных ниже концепциях речь идет о том, чтобы долгосрочно стимулировать благосостояние общества или же сохранять имущество («капитал») человечества. Концепции отличаются интерпретацией лежащего в их основе понятия капитала.

В экономической литературе часто предполагается (как правило, по умолчанию), что обе названные выше цели устойчивости (поддержание достигнутого уровня благосостояния и сохранение капитала) эквивалентны. Последняя рассматривается как промежуточная цель на пути достижения первой. Однако более точный экономический анализ показывает, что речь идет хотя и о близких, но ни в коем случае не идентичных целях (подробнее см.: Faucheux S. et al, 1997; Hartwick J., OlewilerN., 1998. S. 400).

1 Данные обозначения представляют собой аббревиатуры следующих английских терминов: SDW (sustainable development, welfare) — устойчивое развитие, ориентированное на благосостояние), SDc (sustainable development, capital) — устойчивое развитие, ориентированное на капитал, SDE (sustainable development, environment) — устойчивое развитие, сохраняющее окружающую среду. — Прим. науч. ред.

7—4S7

Мы обсудим оба понятия устойчивости, сообразуясь с их значением для литературной дискуссии, и надеемся, что всегда будет понятно, о какой из них идет речь. Для пояснения мы будем обозначать устойчивость, ориентированную на благосостояние, через SDW а устойчивость, ориентированную на имущество (капитал), — через SDc. И, в-третьих, под устойчивостью часто понимают то, что экономическое развитие не разрушает естественных условий существования человечества. Это понятие устойчивости мы будем обозначать в дальнейшем через SDE. 5.1.2.2.2. «Строгая» устойчивость

Как и все современные концепции устойчивого развития, концепция строгой экологической устойчивости отличается от традиционной неоклассической теории тем, что факторы, выходящие за границы процесса потребления частных товаров, рассматриваются как повышающие благосостояние и жизненно необходимые. В центре рассмотрения находится качество окружающей среды и (связанное с ним) поддержание способности природных ресурсов к восстановлению. Кроме того, определенную роль играют социальные и политические факторы благосостояния. Однако в нашем изложении мы не будем подробно останавливаться на последних (см. Radke V., 1999а, Кар. 10).

Характерным для подхода строгой устойчивости является «раздельное» (от англ. segregate) понимание детерминант благосостояния человечества. (Коль скоро интерпретация этой концепции распространяется на экоцентрические подходы, можно даже сказать, что картина мира, лежащая в основе этой концепции, является отделяющей.)

В соответствии с этим подходом состояние общества (а также и мира) аналитически раскладывается на различные секторы. Внимание исследователя обращено на развитие в каждом из этих секторов. Для простоты рассмотрим только экономический и экологический секторы. Предположим далее, что состояние экономического сектора в каждый период времени t характеризуется выпуском агрегированной продукции х(. Состояние экологического сектора в каждом периоде характеризуется индикатором EQ. В рамках этого подхода, изучающего секторы строго раздельно друг от друга, устойчивое развитие требовало бы, чтобы с течением времени ни в одном из этих секторов не наступало ухудшения. Формально, таким образом, требуется выполнение условий

(5.3)

Сторонниками концепции строгой устойчивости особенно подчеркивается, а иногда и рассматривается исключительно, содержание второй строчки условия (5.3). Очевидно, соответствующие авторы придерживаются мнения, что росту потребления в литературе уделялось уже достаточно внимания. Если этот «примат» экологии имеет место, то говорят о строгой экологической устойчивости.

Для понимания этого подхода центральным является усвоение того факта, что здесь нет некой общей меры благосостояния, с помощью которой можно было бы оценить величины экономического и экологического секторов и привести их к «одному знаменателю». Иными словами, здесь нет такого «обменного курса», по которому величины экономического сектора можно было бы пересчитать эквивалентно благосостоянию в величины экологического сектора, и наоборот. В связи с этим данный подход является прямой противоположностью охарактеризованной выше традиционной теории роста и неоклассической экономической теории вообще, для которой принципиальным моментом является идея взаимозаменяемости товаров, составляющих благосостояние.

В литературе относительно концепции строгой устойчивости подчеркивается, что рассмотрение не может должно концентрироваться только на изучении потоковых величин. Более существенное значение имеют величины, характеризующие состояния. Это, во-первых, обусловлено тем, что именно данные величины являются источниками, из которых возникают потом потоки услуг, товаров, благ. Так, например, лесные массивы являются источниками кислорода. Здесь можно также увидеть родство концепции с (расширенным) толкованием теории роста, так как там (по крайней мере в отношении капитала, создаваемого человеком) большую роль играют запас капитала и его динамика. Во-вторых, относительно концепции строгой экологической устойчивости признается, что сами запасы, ресурсы не только являются источниками потоков благ и поэтому не только опосредованно, но и непосредственно имеют важное значение для благосостояния. Так, при обсуждении необходимости сохранения разнообразия живого мира часто указывается на то, что сохранение биоразнообразия имеет ценность существования для самого человека.

Эта связь с потоками благ сектора окружающей среды и признание непосредственного влияния запасов этих благ на благосостояние приводит, в конце концов, в рамках концепции строгой экологической устойчивости к требованию, чтобы состояние «природного капитала» (5D.) По крайней мере сохранялось бы постоянным во времени. По логике данного подхода, только в этом случае возможно длительное поддержание потоков благ, источником которых выступает природный капитал, и того непосредственного влияния, которое оказывает этот источник на благосостояние. Здесь также особенно следует подчеркнуть принцип разделения. В соответствии с ним с позиции устойчивого развития никакое сокращение природного капитала невозможно компенсировать каким-либо приростом капитала, созданного человеком. Как для потоков благ, так и для источников этих благ не допускается никакой взаимозаменяемости между секторами.

Правда (и об этом часто забывают), нельзя сказать, что концепция строгой экологической устойчивости обходится совершенно без применения принципа субституции. Это становится понятным, если мы ближе рассмотрим сектор окружающей среды (названный выше еще и экологическим сектором), который (по умолчанию) принимается нами как гомогенный. «Окружающая среда» — это слишком абстрактная конструкция человеческого разума, которая сама по себе не находит своего соответствия в реальности. При рассмотрении в определенном ракурсе (опять же человеческим разумом) сектор окружающей среды распадается на множество подсекторов (например, разделенных по таким средам, как вода, атмосферный воздух и почва). Каждый из этих подсекторов можно, в свою очередь, также разложить на другие секторы. И для каждого из этих подсекторов и «под-подсекторов» снова можно найти те индикаторы, по которым проверяется, соответствует ли их развитие приведенным выше принципам устойчивости. Если мы хотим применять эти принципы строго, то от устойчивого развития следует потребовать, чтобы с течением времени ни один из предположительно миллионов индикаторов не обнаружил бы какого-либо ухудшения. Подобная концепция была бы как неэффективной с точки зрения познания, так и политически бесполезной. Такое развитие, где ни один индикатор не показывает ухудшения, просто немыслимо. Концепция строгой экологической устойчивости, будучи адекватно операционализирована, должна привести к выработке таких категорий, в которых были бы объединены различные тенденции развития. И внутри этих категорий или подсекторов должна допускаться субституция.

Последнее условие должно имплицитно (неявно) предполагаться и в требовании постоянства природного капитала, так как последний сам по себе является агрегатом. Наконец, концепция строгой экологической устойчивости не может избежать «неудобных» вопросов, возникающих в экологическом секторе. К их числу относится следующий: «Компенсируют ли с точки зрения целей устойчивости позитивные (в отношении охраны окружающей среды) последствия сооружения малых гидроэлектростанций те недостатки, которые возникают в области охраны водных ресурсов?» (см. также: MeyerhoffJ., Petschow U., 1999). При обсуждении этого и многих других вопросов экологического сектора становится понятным, что концепция строгой экологической устойчивости также не обходится без ценностных (человеческих!) критериев. Представляется невозможным ответить на вопрос о совместимости определенного развития с требованием постоянства природного капитала только с помощью естественно-научных знаний (которые, между прочим, также усваиваются человеком).

(принятая здесь по умолчанию как целесообразная и возможная) не является бесспорной. Правда, научные споры по этому вопросу (60-х гг. XX столетия) сегодня уже не столь бурные. Хорошее впечатление о проведенной в свое время дискуссии дают доклады «Ежеквартального журнала по экономике» («Quarterly Journal of Economics*, 1966, Vol. 4, p. 503-583 ), приведенные под рубрикой «Парадоксы в теории капитала» («Paradoxes in Capital Theory*).

В литературе часто обращается внимание на то преимущество «раздельного» подхода строгой устойчивости, что он отказывается от сопоставления и «перерасчета» элементов таких сущностно различных областей, как народное хозяйство и природа. Однако не следует забывать, что системы, состоящие из «многомерных» индикаторов, для которых не существует ключа их приведения к меньшему числу индикаторов на более высоком уровне, становятся сразу трудно обозримыми и тем самым нерабочими (неоперабельными). Так, например, различные варианты развития обществ с течением времени только тогда сравнимы друг с другом по критерию строгой устойчивости, если один вариант развития настолько доминирует над другим, что каждый индикатор в нем в каждый момент времени показывает лучшие характеристики. Кроме данного специального случая, концепция строгой устойчивости не дает критерия выбора из различных возможных вариантов развития. Можно также легко прийти к оценкам, которые многими считаются неприемлемыми. Так, например, по критерию строгой устойчивости развитие страны, которая во всех секторах стагни-рует на уровне минимума средств существования, оценивается как лучшее по сравнению с развитием страны, которая во всех секторах предпринимает шаги (исходя из высокого начального уровня) в сторону устойчивости, но в каком-либо ее под-подсекторе при этом может обнаруживаться некоторый отход назад.

В результате после всего сказанного становится очевидным, что никакому общественному развитию невозможно присвоить качество строгой (и также экологической) устойчивости. Будет ли данное развитие классифицировано по этому критерию как устойчивое, зависит во многом от того, какие из бесчисленных возможностей раздробления экологического сектора на подсекторы (различного уровня) и выбора индикаторов изменений в этих подсекторах будут реализованы.

5.1.2.2.3. Слабая устойчивость

Концепция слабой устойчивости объединяет элементы традиционной теории роста и концепции строгой устойчивости. С подходом, рассмотренным выше, концепция слабой устойчивости имеет то общее свойство, что в ней признается влияние экологического сектора на благосостояние общества. Но в отличие от концепции строгой устойчивости концепция слабой устойчивости исходит из конструкции единой концепции благосостояния, в которую включаются экономические и экологические величины. При этом потребление и качество окружающей среды влияют на благосостояние как взаимозаменяемые блага.

В этих условиях ориентированное на благосостояние требование устойчивого развития (SDW) запишется следующим образом:

U(xt+vECu+i)>U(xt,E(l), Vre{l,...,oo}. (5.4)

Представителями концепции слабой экологической устойчивости также подчеркивается значение сохранения запасов ресурсов. Но здесь речь идет не о том, чтобы по меньшей мере сохранить как раздельные величины природный капитал и капитал, созданный человеком так, чтобы их уровень оставался постоянным. Требование устойчивости (на уровне сохранения состояния (SDV)), напротив, состоит в том, чтобы с течением времени не снижался уровень агрегированного капитала, состоящего из природного капитала и капитала, созданного человеком.

Большая сложность на пути создания операбельной (т. е. работающей — прим. науч. ред.) версии идеи слабой экологической устойчивости состоит в том, чтобы найти общий знаменатель, на основе которого можно было бы сравнивать друг с другом природный капитал и капитал, созданный человеком. С экономической точки зрения здесь могут найти применение методы монетарной оценки экологическихблаг (см.: Enders A., Holm-Muller К., 1998; Marggraf R., Streb S., 1997). Данные методы являются также объектом острых дискуссий и весьма проблематичны. Тем не менее они представляют собой целостный подход, который открыт для дальнейшего развития и предполагает обсуждение.

5.1.2.3. Критическая устойчивость

Концепция критической устойчивости занимает срединное положение между обоими описанными выше подходами к устойчивости. От слабой устойчивости она принимает принцип, согласно которому и частные и экологические блага влияют на благосостояние и могут быть взаимозаменяемы с точки зрения благосостояния. Но под влиянием концепции строгой устойчивости здесь установлены пределы подобной взаимозаменяемости. Даже если потребление природного ресурса влечет за собой повышение благосостояния, но сокращает запас ресурса ниже определенной границы, то такое потребление не может рассматриваться как приемлемое с точки зрения устойчивости. Это минимальное предоставление природного ресурса определяет некоторую «запретную зону», в которой нет места для стремления к максимизации экономической полезности. Формально эту концепцию можно записать как

Щх t+vECu+x)>U(xt>ECu), (5.5) при этом должны соблюдаться следующие условия:

EQ>EQ,/t&{,...,<*>}. (5.6)

Величина EQ в формуле (5.6) показывает критический минимальный уровень качества окружающей среды.

Таким образом, можно сказать, что в этой концепции определяется некий экологический коридор, в рамках которого должен идти процесс экономического развития. Но простого определения этого ограничения ни в коем случае недостаточно. Во-первых, стремление к повышению полезности явно не гарантирует сохранения определенных видов животного и растительного мира, даже если они очень «полезны» для человека. Во-вторых, сложно судить о полезности ресурса для будущих поколений. Определение тех ограничений, при соблюдении которых будут (как предполагается) сохранены функциональные способности необходимых для выживания человечества экологических систем, невозможно вне учета определенных предпочтений, но вместе с тем нуждается в меньшем числе конкретных предположений о предпочтениях будущих поколений. Неопределенность существует, конечно, и в определении естественнонаучных взаимосвязей, на которые следует обратить внимание при установлении ограничений (в смысле критической устойчивости). Но эта неопределенность все же меньше, чем неизвестность в отношении будущих предпочтений, по крайней мере так полагают социологи. И в-третьих, нам как реалистам приходится учитывать и то, что при проведении политики повышения полезности могут возникать ошибки. Если последствия экономической активности, угрожающие выживанию человечества, необратимы, то может случиться так, что человечество «нечаянно» пойдет по пути неустойчивого развития, из которого нет возврата. Если следовать концепции критической экологической устойчивости, то представляется возможным задать экономическому развитию такие «коридоры движения» (см.: BUND/Miserior, 1996), конструкция которых исходит из принципа предосторожности.

Мы находим здесь интересную аналогию между концепцией критической устойчивости и методом стандартных цен, утвердившимся в экологической экономике с начала 70-х гг. XX столетия (см. также: Endres А., 2000). Неопределенность и неуверенность относительно воздействий снижения вредных выбросов на благосостояние побудили многих авторов в ряде случаев не обращать внимания на расчет полезности и издержек охраны окружающей среды и отказаться, таким образом, от

5.2. К вопросу о существовании траектории устойчивого развития

201

экономического обоснования и описания оптимального уровня качества окружающей среды. При таком образе мышления эколого-поли-тическая цель задается экзогенно («за пределами экономики»). Роль экономики ограничивается разработкой стратегий, с помощью которых эта цель может быть достигнута при минимальных средствах (издержках). Соответственно и экологические основополагающие границы в системе критической устойчивости определены внеэкономически. Роль экономики ограничивается поиском стратегий, при следовании которым соблюдение этих ограничений будет гарантировано с минимальными потерями благосостояния (для современного поколения).

Экономика природных ресурсов

Экономика природных ресурсов

Обсуждение Экономика природных ресурсов

Комментарии, рецензии и отзывы

Глава 5 экономические аспекты устойчивого развития1: Экономика природных ресурсов, А. Эндрес, 2004 читать онлайн, скачать pdf, djvu, fb2 скачать на телефон Книга является первым переведенным на русский язык университетским учебником по курсу «Экономика природных ресурсов», авторы которого принадлежат к числу ведущих специалистов в соответствующей области.