Глава 15 экономическое развитие россии на рубеже xx—xxi веков

Глава 15 экономическое развитие россии на рубеже xx—xxi веков

Состояние экономики в конце 1991 года

Осенью 1991 года положение в экономике ухудшалось буквально на глазах и приближалось к катастрофическому. Потребительский рынок практически не существовал, прилавки магазинов в городах были пустыми, торговля проводилась по талонам и карточкам, которые повсеместно не обеспечивались ресурсами. Причем реальная угроза голода в крупных городах возникла не из-за плохого урожая и нехватки продовольствия в стране. Просто сельскохозяйственным предприятиям было невыгодно продавать государству урожай по официальным ценам и они выжидали роста закупочных цен. А поскольку цены на «черном» рынке были в несколько раз выше, то хлеб скупался и вывозился контрабандой за рубеж. Так, к ноябрю 1991 года правительство закупило менее 20\% урожая.

Дефицит бюджета составлял 20\% ВВП и практически вышел из-под контроля. Иностранные кредиты были полностью исчерпаны, и зарубежные банки не хотели больше предоставлять их, поскольку в декабре 1991 года страна не могла выплатить по ним проценты. Золотовалютные резервы были исчерпаны и достигли небывало низкого уровня — всего 289,6т, что было несопоставимо с неотложными финансовыми обязательствами и потребностями страны. В преддверии зимы города испытывали большие проблемы с энергои теплоснабжением из-за неритмичных поставок топлива.

В этих экстремальных обстоятельствах, требовавших чрезвычайно быстрых и решительных мер, ответственность за судьбу страны в ноябре—декабре 1991 года взяло на себя российское правительство во главе с президентом Российской Федерации Борисом Николаевичем Ельциным (1931—2007), предложившее два варианта дальнейших действий.

В соответствии с первым вариантом следовало сначала стабилизировать экономическую обстановку при помощи традиционных советских методов: ужесточения снабженческо-сбытовой системы, сбалансирования цен путем их очередного подъема, расширения сферы карточ 

ного распределения потребительских товаров. И только после этого можно было приступать к подготовке условий по либерализации экономики и проведению институциональных реформ. Такую последовательность действий предусматривала Программа 500 дней.

Второй вариант открывал перспективу быстрого проведения рыночных реформ в сочетании с некоторыми мероприятиями, направленными на стабилизацию ситуации: ограничением бюджетного дефицита, рестриктивной кредитной политикой и т.д. При этом институциональные реформы дополняли бы макроэкономическую стабилизацию.

Первый вариант был более понятен как для руководителей всех уровней, так и для народа, ожидавшего от государства быстрейшего преодоления хозяйственных трудностей. Но реализация этого варианта упиралась в одну проблему: в стране на этот период не было политических и организационных механизмов, которые смогли бы осуществить «административную стабилизацию». Фактически распалась жесткая властная вертикаль, органы принуждения и правопорядка были основательно подорваны, т.е. Россия получила в наследство от СССР ослабленные государственные институты, которые надо было теперь создавать заново.

Второй вариант был сложен и малопонятен как для населения, так и для хозяйственных руководителей. Этот вариант в любом случае делал политиков, осуществлявших его, крайне непопулярными среди народа, так как был связан с болезненными шагами. Экономика страны должна была очень быстро переходить к совершенно новым методам хозяйствования, к чему никто не был подготовлен. Этот путь был сопряжен и с обязательным скачком цен, связанным с существованием огромного инфляционного «денежного навеса». Такие шаги сразу отбрасывали романтическую «перестроечную» иллюзию о всесильном и популярном правительстве.

Президент Б. Ельцин после некоторого колебания сделал выбор в пользу второго варианта, и в ноябре 1991 года было сформировано новое правительство. В этот период всем казалось, что основная политическая борьба в стране завершена и что все силы должны быть направлены на проведение экономических преобразований. Исходя из этого, Президент России приостановил реформу политической системы, сохраняя ее прежней, что, как оказалось позже, было большой ошибкой.

Ведь в советской Конституции не было четкого разграничения полномочий между ветвями власти (да этого и не требовалось в условиях тоталитарного строя). Этот фактор стал в скором времени одним из важнейших препятствий на пути экономических реформ.

Кроме того, сохранялась неопределенность в отношениях с некоторыми бывшими союзными республиками, поскольку их руководители принимали решения, которые шли вразрез с курсом российского руководства, что непосредственно отражалось на состоянии экономики России. И лишь подписание договора о создании СНГ дало возможность правительству России взять под свой контроль финансовую и денежную систему, начать разработку и проведение независимой экономической политики.

Начало экономических реформ в России

В октябре 1991 года на Пятом съезде народных депутатов Б. Ельцин объявил о проведении в стране радикальных экономических реформ. В ноябре приступило к работе правительство единомышленников во главе с Б. Ельциным. Правительство оказалось новым не только по форме, но и по существу, так как состояло в основном из ученых-экономистов .

Все они были молоды (от 35 до 40 лет). С одной стороны, они хорошо знали основные направления западной экономической мысли, но с другой — почти никто из них не имел опыта хозяйственной деятельности и государственного управления крупного масштаба. К тому же новые министры не имели явных и устойчивых связей с какими-либо группами интересов в производственной сфере. Министры честно предупреждали общество о трудном и болезненном переходе к рынку, поэтому настаивали на быстрых и решительных реформах, — промедление грозило поражением. Правда, никто не представлял себе, какие реальные трудности ждут всех на этом пути.

Новое правительство не пыталось внедрять отдельные рыночные элементы в чуждую среду, а стремилось к созданию настоящего рынка товаров и факторов производства на основе механизма конкуренции. В качестве основной задачи правительства объявлялась макроэкономическая и финансовая стабилизация одновременно с переходом крыночной экономике, с приватизацией государственной собственности во всех сферахэкономики. В число стандартных мероприятий входили: либерализация цен на основные товары и услуги, ужесточение кредитной, финансовой и денежной политики, выход из товарного дефицита, постепенная стабилизация валютного курса и отказ от множественности курса рубля, структурная перестройка и т.д.

В январе 1992 года был сделан первый шаг на пути к рыночной экономике: отпущены цены на большинство товаров и услуг, ликвидирована почти вся централизованная система распределения ресурсов. Однако устранение жесткого контроля за ценами со стороны государства в условиях сохранения всеобщей монополизации производства в стране сразу же привело к небывалому росту абсолютно всех цен: к концу 1992 года примерно в 100—150 раз при росте средней заработной платы в 10—15 раз.

Эти первые мероприятия нового правительства вызвали резко отрицательную политическую реакцию со стороны вице-президента А.В. Руцкого и Председателя Верховного Совета Р.И. Хасбулатова, вокруг которых начали сплачиваться различные социальные силы, оппозиционно настроенные к новому курсу. Сопротивление этих сил стало особенно заметно проявляться на фоне кризиса неплатежей, охватившего к лету 1992 года почти всю экономику. И слабые, и сильные предприятия были опутаны сложными взаимными расчетами с поставщиками и потребителями, что создавало для них дополнительные трудности в процессе адаптации к рыночным отношениям.

Другим фактором, побудившим часть директорского корпуса государственных предприятий к сплочению, стал вопрос о либерализации цен на энергоносители, который до тех пор находился в монопольном ведении государства. Ситуация осложнялась еще и тем, что правительство направило в Международный валютный фонд (март 1992 года) Меморандум о предстоящей либерализации цен на энергоресурсы.

Заметим, что аналогичное заявление о предстоящей всеобщей либерализации цен осенью 1991 года заставило население, товаропроизводителей и торговую сеть заранее экономически и психологически подготовиться к этому шагу. К тому же если в тот период основная масса директоров смутно представляла себе последствия этого процесса в виде «спросовых ограничений», то уже к весне 1992 года ситуация резко изменилась.

Руководители предприятий начали понимать, что освобождение цен на энергоносители вместе с кризисом неплатежей может реально угрожать им банкротством.

К началу лета 1992 года в стране сформировался мощный проин-фляционный блок «Гражданский союз», в который входили представители военно-промышленного и агропромышленного комплексов, партии центристского и левоцентристского толка, различные профсоюзные организации. Опасаясь начала банкротства предприятий, промышленники и лидеры профсоюзов были готовы поддержать инфляцию, которая, на их взгляд, являлась для трудящихся меньшим злом, нежели безработица. В этом их поддержал Шестой съезд народных депутатов (апрель 1992 года) и многие средства массовой информации. Правительство Егора Гайдара должно было считаться с этим, и ему пришлось идти на компромиссы и лавирование. Весной 1992 года промышленным и сельскохозяйственным предприятиям были даны льготные кредиты, что сразу же сказалось на ходе реформ, а это означало некоторое отступление от провозглашенного курса на стабилизацию, снижение уровня инфляции, сокращение бюджетного дефицита и т.д.

Правительство стало привлекать на свою сторону ряд директоров государственных предприятий, особенно тех, кто уже сумел приспособиться к новым условиям хозяйствования. Для них были сделаны некоторые уступки в денежно-кредитной и внешнеэкономической сферах, а в состав правительства вошли директора наиболее крупных предприятий ВПК и топливно-энергетического комплекса (В. Шумейко, Г. Хижа, В. Черномырдин). Таким образом правительство стало коалиционным.

Летнее отступление правительства под напором сил хозяйственников ослабило провозглашенную ранее жесткую кредитно-денежную политику. В результате этого осенью 1992 года резко ускорился рост цен (до 5\% в неделю в сентябре—ноябре) и произошло обвальное падение курса рубля (в три раза за два месяца). Руководители предприятий, профсоюзы ценой тяжелого социального опыта наконец осознали правоту предостережений Е. Гайдара о том, что «мягкая бюджетная политика» неизбежно приведет к катастрофическим последствиям в экономике России.

Можно сказать, что с июля по декабрь 1992 года реформы как бы замерли. Это было связано также и с тем, что в июле 1992 года Верховный Совет назначил В. Геращенко председателем Центрального банка России, что нанесло заметный ущерб макроэкономической стабилизации, поскольку В. Геращенко был сторонником увеличения денежной массы в экономике страны.

12 декабря 1992 года, когда на Седьмом съезде народных депутатов Е. Гайдар был снят с должности и.о. премьер-министра, а через два дня на его место был назначен Виктор Черномырдин, казалось, что с реформой покончено, и Россия находится на пороге гиперинфляции. Но одновременно в правительство Черномырдина был назначен вице-премьером и министром финансов молодой экономист Борис Федоров, который всеми возможными методами пытался воплотить в жизнь программу макроэкономической стабилизации, что позволило удержать страну от падения в пропасть.

На рубеже 1992—1993 годов в стране шла острая борьба между двумя ярко выраженными группами интересов, готовыми поддержать альтернативные варианты экономического развития. Линия размежевания проходила по вопросу о роли инфляции и путях ее преодоления.

Сторонники первого варианта ратовали за продолжение политики «дешевых денег», т.е. мощного государственного финансирования народного хозяйства через кредитную и бюджетную систему. В их число входили представители слабых (нередко весьма крупных) предприятий, неспособных адаптироваться к рынку, к жестким бюджетным ограничениям. В проведении такой политики были заинтересованы также определенные финансовые структуры и банки, чье экономическое положение напрямую зависело от государственных льготных кредитов. Сюда входили также представители торгово-посреднических групп, непосредственно заинтересованных в таком развитии народного хозяйства.

К числу сторонников второго, антиинфляционного варианта можно отнести предпринимателей, активных руководителей промышленных, банковских и торговых предприятий и организаций, которые уже сумели адаптироваться к рынку и которым была нужна макроэкономическая стабильность. Причем в их число входили хозяйственные субъекты как частного, так и государственного сектора.

Борьба между группировками в течение 1993 года привела к неустойчивому экономическому положению, что выразилось в колебании уровня инфляции от 12 до 35\% в месяц. В этот период усилилось сращивание некоторой части предпринимателей с государством, причем в этом были заинтересованы обе стороны: слабое государство искало поддержки в новом нарождающемся социальном слое бизнесменов, а те, в свою очередь, рассчитывали на поддержку государственных институтов в конкурентной борьбе. В результате решительной позиции Е. Гайдара борьба вокруг «дешевых денег» уступила место борьбе вокруг защиты отечественного предпринимательства от иностранной конкуренции.

На смену явной денежной эмиссии пришла политика «мягкого инф-ляционизма», суть которой состояла в селективной (выборочной) поддержке национальных предпринимателей. Государство стало фактически подавлять конкуренцию во многих отраслях народного хозяйства, устанавливая протекционистские преграды во внешней торговле. Все это в конечном счете также усиливало инфляционность российской экономики, поскольку бизнес, защищенный от конкуренции и тесно связанный с государством (особенно его монополистические структуры), мог получать исключительно благоприятные условия как для доступа к бюджетному финансированию, так и для проведения монополистической по сути политики ценообразования.

Весной 1993 года консервативные силы перешли в наступление. Всего нескольких голосов не хватило для отрешения Б.Н. Ельцина от власти при голосовании депутатов на съезде. 25 апреля в стране прошел референдум, на котором избиратели должны были ответить на четыре вопроса: о доверии президенту и его социально-экономической политике, о необходимости досрочных перевыборов президента и народных депутатов. Большинство населения высказалось за доверие президенту и его политике, а также против перевыборов . Это дало дополнительные силы правительству для дальнейшего проведения приватизации и либерализации экономики.

Развитие реформ в 1993—1994 годах

Летом 1993 года реформы в очередной раз замедлились. По инициативе В. Геращенко Центральным банком России без согласования с Министерством финансов внезапно был проведен обмен денежных купюр, выпущенных в СССР и России до 1993 года, на новые деньги. Объяснялась эта мера желанием Центробанка отсечь денежную массу, которая находилась в обращении в бывших союзных республиках. Но обмен денег проводился в такие короткие сроки, что среди населения поднялась паника, в сберкассах образовались огромные очереди. Правда, вмешался президент, и сроки обмена были продлены, тем не менее все это заметно подрывало доверие к правительству.

Другим не менее тяжелым ударом по реформам было принятие в августе 1993 года Верховным Советом государственного бюджета с 25\%-м дефицитом. Одновременно увеличивались объемы государственных кредитов на III квартал.

Противоречия между ветвями власти зашли в тупик и достигли критического состояния. В результате президент Б. Ельцин был вынужден 21 сентября 1993 года издать указ № 1400, в котором объявлялось о роспуске Съезда народных депутатов и Верховного Совета. Непосредственной причиной появления данного указа можно считать несогласие президента с принятым государственным бюджетом, а более глубинная причина заключалась в том, что законодательная власть стала олицетворять все консервативные силы в обществе, препятствовавшие экономическим реформам. К тому же несовершенство Конституции позволяло депутатам вмешиваться в оперативную деятельность правительства, внося тем самым неразбериху при принятии тех или иных решений.

В этот момент Б. Ельцин стоял перед выбором: или не подписывать закон о бюджете (нарушая тем самым Конституцию), или распускать парламент. Президент пошел на второй вариант, после чего еще более осложнилась политическая обстановка. Депутаты в течение нескольких дней отказывались покидать здание парламента, в итоге была применена военная сила и «Белый дом» взят штурмом. Все это ознаменовало начало нового этапа в экономической и политической жизни России.

Наступило очень важное для реформ время. В правительство вернулся Е. Гайдар в качестве вице-премьера и министра экономики, были продолжены радикальные преобразования. В течение октября—ноября 1993 года была проведена почти полная либерализация сельскохозяйственного сектора, включая цены на зерно. Президент издал указ о частной собственности на землю. 25 сентября была отменена практика выдачи льготных кредитов (т.е. закончился период «дешевых денег»), а Центробанк поднял ставку рефинансирования, установив с ноября 1993 года позитивную реальную процентную ставку. В эти же месяцы заметно начали снижаться темпы инфляции, что, казалось, означало некоторую макроэкономическую стабилизацию.

12 декабря 1993 года в России прошли выборы в Государственную думу в соответствии с новым избирательным законом, был сформирован Совет Федерации. Одновременно в ходе референдума была принята Конституция Российской Федерации, которая ознаменовала коренные изменения в социально-политическом устройстве страны, и прежде всего установление незыблемого принципа разделения властей: законодательной, исполнительной и судебной. Было покончено как с радикальным либерализмом, так и с господством коммунистического режима.

Но в ходе этих выборов партии демократической ориентации не сумели набрать достаточного количества голосов и оказались в Думе в меньшинстве. Е. Гайдар и Б. Федоров предпочли уйти в отставку, а в правительстве усилились позиции промышленных центристов во главе с В. Черномырдиным. Но многие их шаги были направлены на продолжение экономической реформы, и можно утверждать, что с этого времени процесс становления рыночной экономики стал необратимым: Россия вступила на путь проведения нормальной экономической политики.

Одним из ранних проявлений экономической реформы в России было создание товарных бирж, число которых в 1990—1991 годах достигало 300. Большинство из них были универсальными и занимались продажей самых разнообразных товаров. Доходность сделок на этих биржах складывалась в основном за счет искусственного разрыва в ценах: биржевые брокеры скупали товары по низким, контролируемым государством ценам, а потом продавали их по высоким рыночным ценам, что позволило многим биржевикам создать немалые состояния.

Либерализация цен в январе 1992 года привела к кризису товарных бирж, их число стало резко сокращаться. К лету 1993 года количество активных бирж снизилось до 150, и только 40 из них функционировали постоянно. 40\% общего оборота было сконцентрировано на шести товарных биржах, четыре из которых находились в Москве. Торговля такими товарами, как нефть, никель, алюминий, древесина, зерно, уголь, велась на одной из специализированных бирж.

На процесс сокращения количества товарных бирж повлияло также и то, что в стране была разрешена обычная частная оптовая торговля инвестиционными товарами. Однако биржи сыграли заметную роль в становлении рыночных отношений, послужили фундаментом для возникновения более цивилизованных биржевых структур, существующих в настоящее время.

Следует отметить, что некоторые товарные биржи быстро сменили свою направленность и превратились в настоящие фондовые биржи. Если в 1992 году биржевой оборот с деньгами и ценными бумагами составлял всего 3\% их общего оборота, то в 1993 году он стремительно возрос до 46\%.

Одной из самых болезненных проблем 1991—1993 годов был распад рублевой зоны. Роспуск СССР повлек за собой потрясение в денежной системе. В 1991 году на территории бывшего Советского Союза возникли 15 центральных банков, каждый из которых мог увеличивать денежную массу, выпуская рублевые кредиты. И хотя наличные деньги вправе выпускать только Центральный банк России (поскольку все печатные станки находились в Российской Федерации), кредиты — это тоже деньги. Банки стремились перегнать друг друга в выпуске таких кредитов, что вело к нестабильности денежной системы, к возрастающей инфляции. Ни одна из новых независимых стран не хотела признавать верховенство России в этой сфере, поэтому необходимо было разделить рублевую зону и создать в каждой республике свою валюту с собственным центральным денежно-кредитным учреждением.

В конце концов стало ясно, что распад рублевой зоны неизбежен. В 1992 году собственные валюты ввели Эстония, Латвия, Литва, Украина, а в 1993 году — почти все остальные республики (кроме Азербайджана и Таджикистана, которые сделали это в 1994 году). Казалось бы, распад единой денежной системы прошел быстро, но многие страны были абсолютно не готовы к денежным реформам, время было упущено, и практически все из них (кроме прибалтийских стран) пережили гиперинфляцию.

Важной проблемой была взаимная торговля между бывшими республиками СССР, поскольку еще в рамках Советского Союза стал процветать натуральный обмен, или бартер. Когда же распался СССР, некоторые новые независимые государства не сразу осуществили либерализацию внешней торговли, в них оставалась государственная монополия на эту сферу деятельности. Между республиками отсутствовал эффективный платежный механизм, так как не было взаимного доверия, четкой системы юридических санкций и взаимовыгодных расчетов, не хватало ликвидных средств. Необходимо было найти быстрое и понятное решение для осуществления прямых расчетов между предприятиями, например в конвертируемой валюте с едиными обменными курсами. Но для этого прежде всего следовало пойти на либерализацию торговли и цен, а на такие шаги пошли лишь правительства России и стран

Прибалтики. Следовательно, внешнеторговые отношения с большинством стран приходилось осуществлять с большими трудностями, сопряженными с таможенными тарифами и квотами.

Среди множества трудностей начального периода становления новой России можно назвать и то, что в это время федеральный центр был вынужден в силу своей политической и экономической слабости пересмотреть свои отношения с регионами. На основе провозглашенного президентом Б. Ельциным лозунга: «Берите столько суверенитета, сколько сможете переварить» в стране сформировалась своеобразная система, когда отдельные регионы сумели «выкупить» у центра право на «особые отношения». На основе принятия двусторонних соглашений (договоров о разграничении предметов ведения) региональные власти получали возможность отступать от федерального законодательства, расширяли свою сферу компетенции даже через нарушение основных положений Конституции. Ряд субъектов Федерации (Татария, Башкирия, Якутия и др.) могли оставлять большую часть налоговых поступлений (по сравнению с другими регионами), и это позволяло националистическим и сепаратистским силам в этих республиках время от времени выдвигать лозунги о своем особом положении в составе Российской Федерации вплоть до получения ими статуса самостоятельного субъекта международного права, а это уже вплотную подводило Россию к конфедеративному устройству.

Проведение массовой приватизации

Известно, что никакой рынок не может функционировать без развитого института частной собственности. Поэтому вопрос о переходе от государственной собственности к частной был одним из кардинальных еще на этапе «перестройки», когда советская экономика вплотную подошла к необходимости постепенного перехода от единой государственной собственности к многообразию ее форм.

Как отмечалось выше, союзное руководство пыталось решить этот вопрос в 1986—1988 годах, издав законы об индивидуальной трудовой деятельности, о кооперации и др., но на их основе полноценные частные предприятия так и не появились. Лишь в декабре 1990 года в Российской Федерации был принят Закон о предприятиях и предпринимательской деятельности, в соответствии с которым в России разрешалось учреждать различные формы индивидуальной трудовой деятельности, частные предприятия, полные товарищества, товарищества с ограниченной ответственностью и акционерные общества открытого и закрытого типа, которые получили право выпускать свои акции. Но прошел целый год, преждечем начали функционировать предприятия такого типа, поэтому в конце 1991 года доля занятых в государственном секторе России оставалась все еще высокой (77\% от общего количества занятых).

Анатолий Чубайс, назначенный в ноябре 1991 года председателем Госкомимущества, стал настаивать на проведении быстрой и подлинной приватизации, ведущей к возникновению личных прав собственности. Главной задачей нового правительства было ренационализировать так называемую общественную собственность, которая в действительности принадлежала номенклатуре, всячески стремившейся сохранить эту собственность в своих руках. Чтобы избежать прямых сделок между чиновниками и покупателями, реформаторам следовало разработать такие правила приватизации, которые учитывали бы высокую степень коррумпированности государственного аппарата. Впервые за долгие десятилетия предполагалось проводить аукционы, открытые конкурсы (тендеры), где напрямую сталкивались бы спрос и предложение.

Для остановки номенклатурной приватизации еще в октябре 1991 года крупные предприятия по указу президента были преобразованы в акционерные общества. Большая часть их акций передавалась в государственные приватизационные комитеты, а не в отраслевые министерства. 29 декабря 1991 года были изданы «Основные положения программы приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации в 1992 году», в соответствии с которыми определялись не только нормативы и процедура приватизации, но и общие суммы доходов от этого мероприятия в государственный бюджет на 1992—1994 годы. Правда, эти суммы оказались легко достижимыми из-за высокой инфляции, поэтому государство не получило ожидаемых реальных доходов.

В итоге было принято решение о том, что работники предприятий должны получать 25\% капитала бесплатно, в виде привилегированных акций. Этот шаг предпринимался с целью привлечения работников в ряды активных сторонников приватизации. Рабочие становились бы индивидуальными собственниками, в отличие от югославского варианта рабочего самоуправления с его коллективной безответственностью.

Одновременно правительство выражало беспокойство по поводу того, что иностранные предприниматели в связи с постоянной девальвацией рубля могут скупить крупные предприятия за бесценок. Но этого не произошло, так как иностранные инвесторы опасались экономической и политической нестабильности и не спешили осуществлять капиталовложения в российскую экономику.

В программе приватизации на 1992 год были установлены большие ограничения: не подлежали приватизации природные ресурсы, объекты культурного наследия и т.д.

Процесс приватизации в России проходил в два этапа, принципиально различающихся между собой как по целям, так и по методам ее проведения. Первый — этап ваучерной приватизации (1992—1994), в течение которого были созданы важные законодательные и нормативные документы, закрепляющие основные права акционеров, коллективных и индивидуальных собственников.

Идея использования приватизационных чеков (ваучеров) в качестве центрального пункта экономической реформы была выдвинута правительством летом 1992 года. В августе 1992 года был издан Указ президента «О введении системы приватизационных чеков в Российской Федерации», который подготавливал условия для создания спроса на все виды приватизированной собственности. Все граждане России, в том числе и дети, имели право на получение одного чека (ваучера) номинальной стоимостью 10 тыс. руб., уплатив в сберегательном банке в качестве выкупа 25 руб. Выдача ваучеров проходила с октября 1992 до конца января 1993 года. Существовало опасение, что население не захочет забирать свои чеки. Но к 31 января 1993 года их получили почти 97\% российских граждан.

Ваучеры не были персональными, их можно было продавать, передавать другому лицу, вкладывать в акции приватизированных предприятий. Предполагалось, что в будущем люди смогут получать проценты от прибыли этих предприятий, но на деле этого так и не произошло, поскольку реального роста в экономике не наблюдалось. Рынок ваучеров рассматривался правительством в качестве начального этапа функционирования рынка ценных бумаг, а концентрация большого количества ваучеров, по мнению руководителей Госкомимущества, должна была сформировать реальных собственников.

Следует подчеркнуть, что население страны в основном поддержало идею ваучерной приватизации. Свою роль здесь сыграла целенаправленная агитация во всех средствах массовой информации, которые настойчиво выдвигали популистские лозунги такого типа: «вернуть народу собственность», сделать всех трудящихся «настоящими собственниками» и т.п. В результате начальный передел государственной собственности прошел быстро и без социальных потрясений.

В 1993 году по всей стране стали создаваться чековые инвестиционные фонды (ЧИФы). В целом по России было зарегистрировано около 650 фондов. Чтобы эти фонды вели себя на рынке цивилизованно, Госкомимущество не разрешало им скупать более 10\% акций какого-либо одного предприятия. ЧИФы собрали более трети всех ваучеров, а среднее количество акционеров в них составило 22,8 млн человек.

Правительство рассматривало ЧИФы как опору при формировании будущего финансового рынка при мобилизации и свободном переливе капиталов. Предполагалось, что ЧИФы в своей деятельности будут стремиться к макроэкономической стабилизации, к реальному инвестированию капиталов в производство. Однако российская действительность в очередной раз подтвердила ненадежность новых экономических структур. Эти фонды так же, как и коммерческие банки, были заинтересованы лишь в росте своих дивидендов, а не в развитии производства.

В I квартале 1993 года около 75\% средств чековых фондов были направлены в краткосрочные и среднесрочные спекуляции ваучерами и лишь 15\% — непосредственно в акции приватизированных предприятий. Это объяснялось тем, что в ЧИФах были сосредоточены акции мелких и средних предприятий, на которые не было спроса.

В конце 1993 года из 290 опрошенных руководителей предприятий 70\% заявили, что они не могут выплачивать дивиденды, отчего ваучерные фонды оказались в незавидном положении. По распоряжению Госкомимущества на 1994 год повышалась доля акций ЧИФа в одной компании с 10 до 25\%. После завершения ваучерной приватизации многие инвестиционные фонды тихо и незаметно ушли с рынка, продав ваучеры, так и не сумев использовать их соответствующим образом. К началу 1995 года из 650 фондов почти половина закрылась, не пройдя необходимую перерегистрацию в паевые инвестиционные фонды.

В результате первого этапа приватизации в России началось создание институциональных основ рыночной экономики на базе развития негосударственного сектора. Так, по данным Госкомимущества, на 1 января 1995 года насчитывалось более 25 тыс. зарегистрированных акционерных обществ, которые составили основу корпоративного сектора экономики. Именно на первом этапе приватизации началось формирование биржевого и внебиржевого рынка корпоративных ценных бумаг, а капитализация наиболее ликвидных из них в 1996 году составила около 20 млрд долл.

За эти годы были созданы тысячи крупных инвестиционных, страховых, пенсионных компаний, множество коммерческих и инвестиционных банков. Появился новый социальной слой — акционеры (около 40 млн человек), пайщики, новые частные собственники. В целом, к середине 1995 года количество приватизированных предприятий превысило число неприватизированных. Доля тех и других в общем числе предприятий составила соответственно 50,5 и 49,5\%. В 1995 году весь негосударственный сектор произвел 70\% ВВП.

Второй этап приватизации начался в 1995 году. Главной его особенностью был переход к денежной форме приватизации, когда развернулась основная борьба за реальную собственность. С самого начала этого этапа правительство рассчитывало на то, что среди потенциальных инвесторов примерно 34\% будет приходиться на иностранные компании, 25\% — на российские банковские инвестиционные структуры, 25\% — на население, около 10\% — на инвестиционные компании (бывшие чековые фонды).

Государство и инвестиционные компании в ходе приватизации рассчитывали пополнить свой бюджет за счет продажи акций, чтобы можно было потом направить эти средства на инвестиционные цели. Предполагалось, что на втором этапе продажа акций будет проходить не единовременно и в массовых масштабах, а по определенному графику на аукционах, чтобы поступления от продаж шли постепенно и равномерно в течение года. Но намеченная схема работала плохо, темпы денежной приватизации были очень низкими, а доходы — нерегулярными.

Причины этого можно усмотреть как в том, что уже в 1994 году акции многих привлекательных для инвесторов предприятий были распроданы, так и в том, что в это же время стал формироваться рынок государственных ценных бумаг, куда устремились инвестиции. Значит, надо было занижать стартовые цены акций, выставляемых на продажу, что привело бы к негативным последствиям на еще неустойчивом рынке корпоративных ценных бумаг.

В 1994—1996 годах правительство продолжало поиски различных вариантов дальнейшей денежной приватизации. Наиболее удачной оказалась практика залоговый аукционов, когда государственные пакеты акций отдельных («точечных») предприятий не продавались, а передавались в доверительное управление на определенный период, во время которого победитель тендера получает возможность управлять этим пакетом акций, рискуя при этом потерять свои вложения. Всего в 1995 году в государственный бюджет от залоговых аукционов, на которые были выставлены пакеты акций 21 компании, поступило 691,445 млн долл. и 400 млрд руб.

Остававшиеся до тех пор в руках государства пакеты акций явились предметом ожесточенных схваток среди банковских структур, желающих участвовать в залоговых аукционах с возможностью последующего выкупа (залоговые аукционы по поводу акций компаний «Связьинвест», РАО «Норильский никель» и др. — яркие тому примеры).

Итак, в результате процесса приватизации в России по состоянию на 1 июля 1997 года уже большая часть российских предприятий (1,9 млн, или 71,8\% от общего их числа) относилась к частной форме собственности.

Необходимо подчеркнуть, что приватизация в России относится к явлению, равного которому по масштабам в мировой практике не было. В сравнительно короткий срок был сформирован крупный негосударственный сектор, в связи с чем в стране произошла перегруппировка социальных слоев, участвовавших в приватизационном процессе.

Не следует забывать, что в этот период проходила и традиционная малая приватизация. Как и в странах Восточной Европы, в России проводилась продажа предприятий розничной торговли, сферы услуг, общественного питания и т.д. Особенно активно малая приватизация проходила в 1992—1993 годах. Всего к 1996 году было полностью приватизировано более 84\% малых предприятий.

Наряду с этим по всей стране осуществлялась приватизация жилья. Начало этому процессу было положено еще в 1988—1989 годах, но наиболее массовым он стал с июля 1991 года, когда был издан Акт о приватизации жилья в России и сопутствующие ему нормативные документы. В соответствии с ними граждане и их семьи, живущие в государственных квартирах, могли по желанию приобрести по чисто символическим ценам законные права собственности, включая право продавать, отдавать внаем или завещать свои квартиры.

Первоначально население не решалось приобретать квартиры в собственность, поскольку опасалось высоких налогов на недвижимость. Но уже к концу 1992 года было приватизировано 2,8 млн квартир, а в 1993 году — еще 5,8 млн Всего к началу 1995 года в стране было приобретено в собственность почти 11 млн квартир. Наивысшего пика этот процесс достиг в марте 1993 года, когда за месяц было приватизировано 729 тыс. квартир, а потом это количество стало постепенно снижаться, оставаясь в пределах 150 тыс. в месяц. Одновременно с этим в городах возник рынок жилья, что явилось несомненным признаком развития рыночной экономики.

Наиболее сложной в техническом и экономическом отношении оказалась приватизация земли, хотя частное владение землей вызывало одобрение у подавляющего большинства населения страны. Этому всеобщему настроению противостояли руководители почти 25 тыс. колхозов и совхозов, чиновники агропромышленного комплекса всех уровней, стремившиеся сохранить в своих руках максимум функций по управлению сельским хозяйством и распоряжению государственными субсидиями.

Приватизация в аграрном секторе осложнялась его огромными масштабами, высокой степенью монополизации снабженческо-сбы-товых и перерабатывающих организаций АПК, слабостью инфраструктуры и т.д. На местах почти не существовало полноценной регистрации земельных площадей, полностью отсутствовали земельные инспекции, необходимые для ее проведения. Земельная реформа столкнулась с мощным противостоянием аграрного лобби среди народных депутатов. В апреле 1992 года съезд народных депутатов проголосовал большинством голосов против частной собственности на землю. И лишь после сбора 1,9 млн подписей среди населения, организованного движением «Демократическая Россия» в декабре 1992 года, съезд одобрил ограниченное право на продажу земли.

Так что земельную реформу надо было проводить. В декабре 1991 года правительство приняло постановление о реорганизации колхозов и совхозов в любую стандартную форму ассоциаций. Большая часть колхозов была преобразована в форму партнерства, после чего их формальная подчиненность министерству сельского хозяйства закончилась. К концу 1993 года 95\% колхозов и совхозов произвели необходимые преобразования, что позволило зафиксировать иную юридическую и экономическую сущность крестьянских ассоциаций (товариществ).

Тем не менее колхозники и работники совхозов во многих регионах не спешили забирать свои паевые наделы и активы. Это объяснялось, во-первых, неуверенностью крестьян в том, что реформы будут носить долговременный характер и что через несколько лет все не вернется назад. Во-вторых, создание собственного хозяйства всегда сопряжено с большими затратами материальных и финансовых средств (на покупку техники, скота, семян, удобрений, на строительство хозяйственных помещений), которых у крестьян просто не было, а получение кредита было связано с невероятными трудностями. Но самая большая проблема заключалась в том, что на селе осталось совсем мало людей в трудоспособном возрасте, имевших соответствующие специальности и опыт работы в сельском хозяйстве, обладавших способностями к производственному риску и желавших взвалить на себя нелегкую ношу ответственности за свое хозяйство.

Одновременно с процессом реорганизации колхозов и совхозов в стране шло дальнейшее развитие семейныгх ферм, их переход от арендной формы к частному хозяйству. К началу 1995 года их количество составило 279 тыс. Впрочем, происходил и процесс сокращения числа семейных ферм: ежегодно примерно от 5 до 14 тыс. хозяйств распадалось. Становление фермерских хозяйств шло с большим трудом. Причин здесь много, в том числе и нерешенность вопросов о продаже земли, об ипотеке (залоге), о кредитах и пр. Немаловажную роль сыграла и психология людей, за долгие годы отвыкших брать на себя ответственность. Вдобавок общественное мнение на селе зачастую было враждебным по отношению к новоиспеченным фермерам. Как и в годы столыпинской реформы, люди с неприязнью относились к тем, кто начал самостоятельное хозяйствование. Многие фермеры ощутили на себе зависть соседей, которая нередко выражалась в поджогах, угонах скота, уничтожении посевов, хищении имущества и т.п.

Третьим направлением в продвижении земельной реформы явилось дальнейшее развитие личных подсобных хозяйств, рост числа земельных участков в садовых товариществах и др. Если в 1990 году на их долю приходилось 2\% пахотных земель, где производилось 24\% сельскохозяйственной продукции, то уже в 1993 году их площадь увеличилась до 5\%, но зато производство продукции выросло до 36\% всего объема сельскохозяйственной продукции по стране. В эти же годы произошла массовая приватизация этих земельных участков, т.е. увеличилось количество частных собственников.

Следует обратить внимание, что реформа в сельском хозяйстве продвигалась гораздо медленнее, чем в других секторах экономики. Но именно на селе удалось избежать крупных социальных потрясений, которые время от времени охватывали другие отрасли народного хозяйства.

Особенности развития российской экономики в конце XX — начале XXI веков

Условно можно выделить несколько этапов развития российской экономики в 1990-е годы. Принято считать, что первый этап пришелся на 1991—1994 годы, когда в стране происходила наиболее стремительная трансформация экономики, которая привела к ухудшению социально-экономической ситуации в стране.

На первом этапе зафиксировано масштабное сокращение инвестиций, огромная инфляция, обесценение денежных сбережений населения, распад СССР, потеря важнейших внешних рынков и т.д. Именно в эти годы страна имела огромный бюджетный дефицит (до 20\% ВВП в год), который покрывался почти исключительно кредитами Центрального банка, что на практике означало прямую эмиссию бумажных денег, а значит инфляцию. О масштабах инфляции можно судить по росту потребительских цен за соответствующие годы по отношению к предыдущему (по состоянию на декабрь, в разах): 1991 — 2,6; 1992 — 26; 1993 — 9,4; 1994 — 3,2 (а в целом за 1990—1995 годы рублевые цены увеличились примерно в 5000 раз).

Среди множества показателей, отражавших макроэкономическую нестабильность в этот период, можно назвать динамику обменного кур-сарубля, который до 1993 года постоянно демонстрировал резкие скачки, а в течение 1994 года стал неуклонно снижаться. Особенно резкое и внезапное падение курса рубля по отношению к доллару было зафиксировано в сентябре (на 20\%); за неделю, с 3 по 10 октября, он упал на 17\%, а 11 октября произошел обвал курса на 27\% (с 3081 до 3926 руб. за долл.). Этот день тут же был назван «черным вторником». Через два дня курс поднялся до 2294 руб. за доллар, но постоянная девальвация рубля сохранялась, и к концу года обменный курс составил 3550 руб. за доллар.

В условиях высокой инфляции деньги на глазах теряли свою ценность, и люди стремились поскорее пристроить их куда-нибудь, лишь бы они не пропали, как сбережения советских времен. Повсюду стали появляться, как грибы после дождя, всевозможные финансовые и инвестиционные компании (фонды!, банки, «дома»). Они обещали своим клиентам баснословные проценты на вклады или доходы на ценные бумаги в рублях и валюте. Опытные финансисты пытались остановить вкладчиков, разъясняя им, что все это называется во всем мире «финансовыми пирамидами» и чревато крахом, так как высокие проценты не растут из воздуха, а получаются за счет привлечения средств все новых и новых вкладчиков. Но специалистов мало кто слушал, всех завораживали цифры обещанных доходов. Тем более что здравые голоса заглушались агрессивной и лживой рекламой новоиспеченных компаний (МММ, «Чара», «Тибет», «Хопер-инвест», «Русскийдом Селенга» и пр.). Через несколько месяцев учредители этих пирамид, как правило, бесследно исчезали в различных уголках мира вместе с капиталами, а более 30 млн человек потеряли в одночасье свои накопления. Во многих городах страны обманутые вкладчики пытались вернуть себе эти деньги, но у лопнувших «пузырей» уже нечего было взять.

Одновременно с этим стал заметным процесс полулегального и нелегального вывоза капиталов за рубеж, в оффшорные зоны, где был установлен льготный режим налогообложения (или вообще существовала безналоговая система), где сквозь пальцы смотрели на происхождение этих капиталов. Практика такого вывоза капиталов осуществлялась под прикрытием экспортных и импортных операций, когда заведомо занижались контрактные цены или не указывались полностью суммы валютных поступлений от этих сделок, часто не соблюдались правила таможенных досмотров грузов и т.д. Многие из этих операций были напрямую связаны с нарушением различных правовых норм. Бегство капиталов можно объяснить разными причинами, в том числе стремлением их владельцев обезопасить себя от политических и экономических рисков в своей стране (страха перед возвратом к старой системе, национализацией, инфляцией, ростом налогов и др.), а также от уголовного преследования.

На первом этапе был сделан решительный шаг в сторону реструктуризации народного хозяйства. Это привело к тому, что целые отрасли и регионы (например, добыча угля на Севере) оказались бесперспективными. Кроме того, многолетнее отсутствие в советской экономике внутренней и внешней конкуренции привело к утрате стоимостных и качественных ориентиров для российских производителей, поэтому в начале 1990-х годов большое количество отечественных товаров перестали пользоваться спросом из-за их низкого качества и несоответствия мировым стандартам. В результате в этот период произошло самое сильное падение производства, причем основной объем падения пришелся на период до 1994 года: при снижении в 1990—1997 годахпроизводства ВВП в целом на 41\% (в сопоставимых ценах), в 1994— 1997 годах сокращение ВВП составило всего 9\%.

С другой стороны, на первом этапе происходило становление институтоврыночной экономики (кредитно-банковской и налоговой системы, частной собственности), различных секторов рынка (товаров, услуг, труда) и др. Государство перестало контролировать и устанавливать цены на основные виды товаров и услуг (кроме социально значимых), ограничивать размер заработной платы. Почти прекратилась практика безвозмездных кредитов, налоговых и таможенных льгот, мягких бюджетных ограничений.

В течение всего нескольких лет была разрушена жесткая вертикальная структура управления предприятиями со стороны государственных органов (Госплана и др.). Она уступила место горизонтальным связям между российскими предприятиями, а также иностранными фирмами. Была проведена либерализация внешней торговли, что позволило устранить исключительный протекционизм по отношению к отечественным производителям. На этой основе были сняты некоторые импортные барьеры, сокращен или даже ликвидирован разрыв между внутренними и внешнеторговыми ценами.

Население стало приспосабливаться к рыночным условиям. Все больше людей стали жить самостоятельно и зарабатывать деньги, не оглядываясь на государство. Именно в эти годы в массовых масштабах проявился своеобразный «челночный» бизнес, когда тысячи людей на свой страх и риск отправились в Турцию, Польшу, Китай и другие страны закупать товары массового спроса, которых так не хватало в России, чтобы потом продать их на вещевых рынках.

Конечно, большинство «челночников» пришли в эту сферу не от хорошей жизни, а чаще всего из-за массовой безработицы, охватившей огромное количество промышленных предприятий, научных учреждений и организаций, связанных прежде всего с военным производством. Однако «челночная» торговля сыграла важную экономическую роль по наполнению потребительского рынка товарами, она помогла снять социальную напряженность во многих регионах страны. Кроме того, многие из ее участников сумели в короткий срок заработать немалые средства, чтобы заняться позже более серьезным бизнесом.

Одним из самых тяжелых последствий начального этапа реформ можно назвать резкое снижение жизненного уровня населения. Из-за хронического дефицита государственного бюджета происходило постоянное недофинансирование социальных программ, учреждений здравоохранения, науки, образования, других бюджетных организаций, что вело к длительным задержкам заработной платы, пенсий, пособий на детей и инвалидов.

Второй этап развития российской экономики охватывает период с 1995 по август 1998 года. В это время появились неплохие основания для оптимистических настроений в обществе. Тогда казалось, что еще немного — и начнется экономический рост, на основе которого население сможет почувствовать реальные плоды масштабных преобразований. Тем более что стали проявляться действительные признаки макроэкономической стабилизации: снизились темпы роста потребительских цен и инфляции (до 1 \% в месяц), заметно подешевели государственные кредиты, повысились курсы акций многих российских компаний (в январе—сентябре 1997 года их индекс вырос почти в три раза), стабилизировалась динамика курса рубля к доллару, увеличились валютные резервы Центрального банка с 4 млрд долл. (1994) до 20 млрд долл. (июнь 1997 года), появились признаки оживления в некоторых отраслях (прежде всего в торговле), замедлились темпы роста безработицы и т.д. Ушли в прошлое хронические дефициты на инвестиционные и потребительские товары (удивительно, как быстро забьлись огромные очереди и пустые прилавки в магазинах), а также на рабочую силу.

Россия перестала быть крупнейшим мировым импортером зерна. Более того, возникли реальные предпосылки не только для отказа от закупок зерна за границей, но и для возрождения прежнего статуса России как экспортера зерна. Ослабло давление производителя на потребителя. Теперь уже и потребитель своим экономическим поведением мог реально влиять на изменения в структуре производства. В это же время проявились и благоприятные внешние факторы для подъема российской экономики. К их числу можно отнести рост спроса и цен на экспортные товары (правда, по-прежнему всего лишь на сырье), увеличение притока иностранных капиталов, появление возможности для российского правительства получать международные кредиты под весьма умеренные процентные ставки.

Однако, наряду с положительными тенденциями, в экономике России развивались и другие процессы. Так, за 1995 год потребительские цены выросли в 2,3 раза (и лишь в 1996—1997 годах прирост индекса цен составил соответственно 22 и 11\%). Удручающе выглядели данные об относительной величине реальной заработной платы: в 1997 году она составляла всего 54—55 \% от уровня 1990 года. Правда, эти данныенельзя рассматривать в отрыве от такого показателя, как реальный объем розничного товарооборота, который в 1995—1997 годах составлял 80— 90 \% от уровня 1990 года. Видимо, за это время возросли легальные и нелегальные доходы, не отраженные в официальной статистике.

Следует напомнить, что с 1 января 1998 года в России была проведена деноминация рубля (в тысячу раз): с денежных купюр исчезли три нуля, но их внешний вид остался прежним, появились новые металлические монеты. Населению в очередной раз приходилось привыкать к новым ценам, прощаясь с миллионами рублей («лимонами») в повседневной жизни.

И в этот момент стало ясно, что потребительские цены в стране выросли по сравнению с 1989—1990 годами в семь-восемь раз, а на некоторые товары и услуги тарифы поднялись на порядок: так, стоимость одной поездки в московском метро увеличилась с пяти коп. до трех руб., т.е. в 60 раз. А государственные пенсии за это же время увеличились не более чем в 3—3,5 раза.

На втором этапе развития реформ одной из самых актуальных и решающих для экономики стала проблема государственного долга. Дело в том, что в отличие от предыдущего периода дефицит бюджета в 1995—1997 годах, достигавший в среднем 10\% ВВП, стал покрываться менее инфляционным методом: покупкой Центральным банком и некоторыми другими банками, а также иностранными инвесторами краткосрочных государственных ценных бумаг, которые выпускались Министерством финансов.

В принципе выпуск ценных бумаг во всем мире считается обычным делом, поскольку это в какой-то мере позволяет укрепить бюджет государства. Но пользоваться этим инструментом следует очень осторожно, поскольку в стране автоматически растет внутренний государственный долг. В России практически вся эмиссия Министерства финансов состояла из государственных казначейских обязательств (ГКО) со сроком погашения три и шесть месяцев и облигаций федерального займа (ОФЗ) со сроком от одного года до трех лет. На долю этих двух видов ценных бумаг приходилось 436 млрд руб. из 506 млрд руб. общей суммы внутреннего рублевого государственного долга (июль 1998 года).

Вся проблема заключалась в том, что краткосрочные ценные бумаги требовали их постоянного обновления взамен уже погашенных, т.е. очень быстро возрастала государственная долговая пирамида. Финансовая система страны попадала в порочный круг, когда оплата старых долговых обязательств происходила только за счет выпуска новых, на которые следовало устанавливать более высокую процентную ставку.

К тому же осенью 1997 года разразился финансовый кризис, охвативший весь Азиатско-Тихоокеанский регион. Казалось бы, российской экономике, очень слабо связанной со странами этого региона, данный кризис реально не угрожает. Но на практике все было гораздо сложнее. Под влиянием кризиса во многих странах мира началась паника среди держателей государственных облигаций. И в России иностранные инвесторы бросились в массовых масштабах срочно продавать ГКО—ОФЗ, угрожая подорвать всю систему государственного долга. Центральный банк, спасая валютные резервы, начал повышать процентную ставку рефинансирования, которая к весне 1998 года достигла 150\% годовых. Все это вело к общему росту процентных ставок и загоняло правительство и Центральный банк в кризисную ситуацию. На выплату процентов по государственному долгу в первой половине 1998 года приходилось тратить до 60\% всех налоговых поступлений в бюджет. Страна стремительно двигалась к всеобщему обвалу, который произошел в августе 1998 года.

Одним из заметных явлений второго этапа реформ стало непомерное увеличение количества банков. В начале 1998 года в стране насчитывалось более 2,5 тыс. зарегистрированный банков, но из них фактически функционировало немногим более 1,6 тыс. У остальных либо отсутствовали лицензии Центрального банка, либо они находились в стадии ликвидации, поскольку некоторые банки создавались не для проведения нормальных операций, а для осуществления всевозможной полулегальной деятельности. У значительной части этих новоявленных банков был невероятно низкий уровень уставных капиталов и привлеченных средств, что не позволяло им стать полноценными субъектами финансового рынка.

Как правило, многие коммерческие банки занимались не кредитованием предприятий в реальном секторе экономики, а куплей-продажей государственных ценных бумаг и иностранной валюты (хотя лицензий на это они зачастую не имели), переводом в зарубежные банки денег сомнительного происхождения с целью их «отмывания» и т.п. Лишь очень небольшая часть коммерческих банков работала с населением. Но и там почти невозможно было получить кредиты на покупку недвижимости или товаров длительного пользования.

Большое влияние на экономику России в этот период стали оказывать огромные внешние долги. С одной стороны, это были долги Советского Союза, которые приняла на себя Россия после распада СССР. Разумеется, их уже нельзя было просто аннулировать, как в свое время поступила Советская Россия с царскими долгами, а их следовало выплачивать. Но в начале 1990-х годов у новой России не было средств для этого, поэтому выплаты по долгам откладывались, а тем временем на них постоянно начислялись проценты, и к концу XX века долги бывшего СССР составляли уже 95 млрд долл.

Но, как известно, Россия вместе с советскими долгами взяла на себя право взыскания долгов с многочисленных зарубежных заемщиков. В конце 1990-х годов эти долги оценивались примерно в 130—140 млрддолл., и вернуть их в обозримом будущем вряд ли удастся, поскольку должники — это, как правило, наиболее бедные страны мира (Ангола, Эфиопия, Мозамбик и др.). К тому же до сих пор не определено, по какому курсу им следует рассчитываться.

С другой стороны, за годы реформ у России накопились новые долги, прежде всего перед Международным валютным фондом, Всемирным банком и другими международными организациями. Кроме того, в 1990-е годы Россия размещала на западных финансовых рынках срочные облигации (евробоны), которые непременно следовало погашать, чтобы не прослыть государством-изгоем среди цивилизованных стран. В целом сумма долгов России, накопленных после 1991 года, составила 55 млрддолл, оказывая на российскую экономику сильное давление и препятствуя преодолению кризиса переходного периода.

Следует подчеркнуть также, что в течение 1990-х годов российская экономика все больше и больше попадала в сети долларизации, когда всесильный американский доллар проникал во все сферы хозяйства страны. От соотношения рубля к доллару зависели не только макроэкономические показатели, но и жизненные интересы миллионов простых людей.

Еще на первом этапе реформ ослабление покупательской способности рубля приводило к постоянному снижению его обменного курса. После «черного вторника» обменный курс рубля к доллару был поставлен под довольно эффективный контроль со стороны Центрального банка. До августа 1998 года в стране поддерживался валютный коридор, в пределах которого мог колебаться обменный курс. Чтобы этот курс не выходил за пределы коридора, Центральный банк осуществлял валютную интервенцию за счет продажи валюты из своих резервов (если курс доллара приближался к верхнему пределу) или ее покупки (если курс приближался к нижнему пределу).

Такая ситуация сохранялась в основном до середины 1997 года. Вскоре спрос на валюту стал заметно превышать ее предложение, и Центральному банку приходилось лихорадочно выбрасывать на рынок новые и новые объемы долларов из своего резервного фонда. В итоге резервы ЦБ сократились с 20,4 млрд (конец июня 1997 года) до 8,2 млрд долл. (в течение августа 1998 года). Оставалась одна надежда на продажу золотого запаса, который летом 1998 года составлял 480 т, но это уже был неприкосновенный запас, так что отступать стало некуда.

Положение усугублялось еще и тем, что в этот период на мировых рынках упали цены на нефть до невероятно низкого уровня: за 1 баррель нефти давали менее 10 долл. Российская экономика сразу же ощутила снижение валютных поступлений, поскольку доходы от продажи этого важнейшего экспортного товара занимали очень большое место в государственном бюджете страны.

Начало третьего этапа в развитии российской экономики в 1990-х годах ознаменовано драматическими событиями августа 1998 года. Эти события были во многом предопределены и перманентным политическим кризисом, связанным с неспособностью главных политических сил в течение нескольких лет прийти к соглашению по поводу решения основных экономических и политических проблем страны. Противостояние исполнительной и законодательной ветвей власти привело к множественным перестановкам в правительстве. В -марте 1998 года было отправлено в отставку правительство во главе с В.С. Черномырдиным. В течение апреля президент настойчиво добивался от Государственной думы утверждения председателем правительства совсем неизвестного до того времени Сергея Кириенко, которого в результате нескольких туров голосования депутаты все же утвердили на этот пост. Молодой премьер получил в наследство расползающийся на глазах государственный бюджет, огромный внутренний и внешний долг, взаимные неплатежи в экономике и т.д. Правительство в срочном порядке представило в Думу план чрезвычайных мер по спасению положения, но депутаты не поддержали его, и страна стала стремительно приближаться к кризису.

Итак, что же произошло 17 августа 1998 года и почему эта дата стала в буквальном смысле слова рубежной для России? В этот день правительство объявило о введении следующих мер государственной политики: отказ от поддержки Центральным банком валютного коридора; отказ от договорных условий погашения краткосрочных государственных обязательств; установление трехмесячного моратория по частным долгам иностранным кредиторам. На практике это означало расширение и полную отмену валютного коридора, что привело к официальному снижению курса рубля на валютном рынке, или его девальвации.

Вероятно, не следовало доводить дело до обвала рубля, а постепенно снижать его курс гораздо раньше. Ведь еще с 1995 года специалисты отмечали, что курс рубля явно завышен по сравнению с его реальной покупательной способностью. В результате же отмены валютного коридора курс доллара вырос сразу в два-три раза, а не на 50\%, как предполагало правительство, а потом до конца года — в четыре раза по сравнению с началом августа (примерно с 6 до 24руб. за долл.).

Отказ правительства от условий погашения ГКО—ОФЗ по существу означал дефолт, или банкротство государства-должника. Такая односторонняя мера привела к огромным потерям у многих внутренних держателей ценных бумаг — Центрального банка, Сбербанка, группы крупных коммерческих банков, а также иностранных держателей, на долю которых приходилось около трети общего количества ГКО—ОФЗ. Это означало крах всей банковской системы: сотни мелких банков мгновенно разорились. Население страны фактически было брошено на произвол судьбы, поскольку закон о страховании банковских вкладов так и не был принят. Вкладчикам коммерческих банков предложили перевести их вклады (в том числе и валютные) в Сбербанк на очень невыгодных условиях. При изъятии вкладов деньги выдавались по весьма низкому курсу, к тому же без начисления процентов и без учета инфляции.

Все это имело тяжелые социально-экономические последствия. Население страны разом потеряло доверие к правительству, политикам, банкирам, крупным предпринимателям. На фоне общего ухудшения состояния экономики вновь обострилась проблема безработицы, снижения жизненного уровня народа. Особенно большие потери понес так называемый средний класс, который только-только перед этим стал укреплять свои позиции в бизнесе. Можно сказать, что незнакомое до сих пор слово «дефолт» стало означать для многих людей крушение всех надежд и компрометацию благих начинаний реформаторов. Решение о дефолте вызвало самые негативные последствия и за рубежом, привело к нежеланию иностра