Другие области применения фантазии

Другие области применения фантазии

 В каких еще областях, помимо исследования личности, необходимы фантазия и творческий подход? Конечно, я лишен возможности привести в этой книге глобальный научный план на будущее, но рискну привлечь ваше внимание к некоторым сферам, нуждающимся в пересмотре.

Редукционизм оставил психологам в наследство крайне неудовлетворительный подход к теориям научения. Я говорю так несмотря на то, что это — самая разработанная проблема нашей науки. Обусловливание и подкрепление недалеко продвинули нас в понимании тайн приобретения знаний, навыков и мотивов. И все же обусловливание и подкрепление — чрезвычайно популярные концепции. Со свойственным им рвением редукционисты часто предлагают эти концепции в качестве универсальных формул. Но я думаю, что в наше время все большее количество психологов понимает, что прогнозирование научения взрослого человека на основе прошлых подкреплений — это необоснованная экстраполяция изолированных и имеющих крайне малое отношение к проблеме экспериментов. Фактически, само понятие научения не вполне адекватно. Человек с младенческого возраста впитывает, поглощает информацию, которая имеет отношение к его Я-концепции. И делает он это не для того, чтобы ослабить напряжение, как утверждается в превалирующих у нас теориях научения, а для того, чтобы поддерживать то напряжение, которое связано с его самоидентичностью. Очевидно, что это — крайне сложная задача, которая требует творческой переформулировки в будущем.

Возьмем более специфическую тему — совесть. Фрейду принадлежит важное предположение, согласно которому родительские наказы интериоризируются у ребенка в форме суперэго. И в этом контексте возникает следующий вопрос. Существует ли функциональная связь между детским осознанием «должного» и представлениями о моральных обязательствах в зрелом возрасте? Может ли быть, что представление взрослого человека о моральных обязательствах функционально автономно от детского представления об обязанностях? Более подробно я рассматриваю этот вопрос в одной из своих работ (Allport, 1955, р. 72-73).

Мы должны быть благодарны Фрейду за его аналитические идеи, за привлечение нашего внимания к детскому возрасту. Но теперь, вскарабкавшись на его плечи, мы можем видеть гораздо дальше, чем он сам, — как впереди, так и позади нас. Мы установили, что совесть — гораздо более широкое понятие, чем то, о котором говорил Фрейд (так же как и религия). По Фрейду, религиозное чувство — это трансформация наших детских переживаний, связанных с эдиповым комплексом. Но более полное исследование роли религиозных чувств нормальных взрослых убедительно продемонстрировало, сколь ненадежна фрейдовская редукционистская формула. Можно вспомнить и о его трактовке секса. Очень сомнительно, чтобы столь сложное чувство как любовь сводилось лишь к сексу. К чести Фромма и других сторонников неопсихоанализа, этот вопрос на нынешнем этапе рассматривается в ином психологическом контексте.

Обращает на себя внимание одна любопытная тенденция. Современные психологи изучают стресс, а не релаксацию, боль, а не радость, депривацию, а не осуществление, предубеждения, а не дружбу. Почему психологов до сих пор привлекают только изнаночные стороны жизни, я объяснить не могу. Может быть, по той же самой причине, по которой людям нравятся страшилки в фильмах ужасов.

Конспективно перечислять предметные области психологии, требующие творческого пересмотра — весьма неблагодарное занятие. Вместо этого перечисления в ритме стаккато обратимся наконец к проблеме построения теорий.