Глава 67. право, подлежащее применению при определении правового положения лиц

Глава 67. право, подлежащее применению при определении правового положения лиц

Статья 1195. Личный закон физического лица

1. Комментируемая статья вводит в российское законодательство ряд новых положений. Прежде всего, она впервые закрепляет обобщенное легальное понятие личного закона физического лица. Ранее это понятие использовалось в доктрине российского МЧП, но в нормативных актах, в том числе в Основах гражданского законодательства, закреплено не было. Основы гражданского законодательства, не прибегая к обобщающему понятию личного закона, непосредственно формулировали коллизионные нормы, определяющие правои дееспособность иностранных граждан и лиц без гражданства. С точки зрения юридической техники введение обобщающего понятия личного закона позволяет избежать как в последующих статьях ГК, так и в других нормативных актах громоздкого повторения применительно к разным категориям иностранцев (иностранным гражданам, лицам без гражданства, беженцам и т.д.) коллизионных норм, касающихся определения их личного статуса. Достаточно сделать отсылку к личному закону. ГК, в частности, связывает с личным законом такие вопросы, как правоспособность и дееспособность физического лица, право на имя, вопросы установления опеки и попечительства.

Обобщающее понятие личного закона используется и в национальном законодательстве ряда зарубежных стран (в странах СНГ, воспринявших Модельный ГК для стран СНГ, Австрии, Венгрии, Германии, Испании, Италии, Лихтенштейне, Португалии, Румынии и т.д.). Однако оно не использовалось ни в Минской конвенции 1993 г., заключенной странами СНГ, ни в двусторонних договорах России о правовой помощи со странами, законодательству которых понятие личного закона известно.

2. Существующие в мире правовые системы выработали два основных подхода к коллизионному регулированию вопросов, относящихся к личному статусу физического лица. При этом каждый из них исходит из того, что именно он позволяет установить наиболее тесную связь физического лица с той или иной правовой системой.

Согласно первому подходу вопросы личного статуса определяются на основе права страны гражданства физического лица. Он характерен для стран СНГ, большинства стран континентальной Европы и ряда других государств (Вьетнам, Египет, Куба, Монголия, Таиланд, Тунис, Южная Корея, Япония и т.д.). Поскольку отсылка к праву страны гражданства как основная коллизионная привязка не может обеспечить выбор применимого права в отношении лица без гражданства (апатрида), личный статус такого лица в указанных странах, как правило, определяется законами страны, в которой оно имеет постоянное или обычное место жительства (домицилий), а в отсутствие такового правом страны места пребывания апатрида. Привязка к месту жительства используется также для определения применимого права в отношении лиц, имеющих двойное или множественное гражданство, ни одно из которых не является гражданством страны суда. В некоторых странах это прямо предусмотрено законодательством (Венгрия, Германия, Румыния, Таиланд и др.); в других домицилий принимается во внимание при определении страны, с которой лицо с множественным гражданством имеет наиболее тесную связь. Таким образом, в странах, где гражданство служит определяющим фактором, домицилий (а при его отсутствии иной территориальный признак) по необходимости используется как заменяющая или дополняющая гражданство формула прикрепления.

Согласно второму подходу, принятому в странах общего права (Австралия, Великобритания, США и др.), в некоторых странах континентальной Европы (Швейцария, Латвия, Эстония), во многих государствах Латинской Америки и ряде других стран, личный статус индивидуума определяется правом страны его местожительства (домицилия) или правом места пребывания лица (как правило, при отсутствии постоянного или обычного места жительства). В указанных странах домицилий служит универсальной коллизионной привязкой, поскольку он позволяет определить применимое право безотносительно к тому, имеет или не имеет физическое лицо какое-либо гражданство. Тем не менее, если лицо имеет место жительства в нескольких государствах, то для определения страны, с которой оно наиболее тесно связано, необходимо использовать дополнительные признаки. Среди них может быть гражданство такого лица.

Следует отметить, что, принимая во внимание отсутствие в странах Латинской Америки единого подхода к проблеме выбора применимого права для регулирования вопросов личного статуса физического лица, ст. 7 Кодекса Бустаманте 1928 г.*(100) предусматривает право каждого из государств-участников решать, применять ли для этой цели закон гражданства или закон домицилия.

3. Пункт 1 комментируемой статьи предусматривает в качестве основной коллизионной нормы правило, в силу которого личным законом физического лица признается закон страны его гражданства (lex patriae). Это традиционная для российского законодательства коллизионная норма, используемая при определении личного статуса иностранцев. В частности, она была закреплена в ст. 160 Основ гражданского законодательства, устанавливавшей коллизионные нормы в отношении правои дееспособности иностранных граждан. Таким образом, ГК, как и Основы гражданского законодательства, рассматривает гражданство как признак, отражающий наиболее тесную и устойчивую связь физического лица с определенным государством. Приверженность российского законодательства именно этой формуле прикрепления объясняется главным образом двумя причинами. Во-первых, она обеспечивает достаточно высокую степень определенности, поскольку факт принадлежности к гражданству того или иного государства обычно формализован и подтверждается официальными документами. Во-вторых, она опирается на признак, который в меньшей степени подвержен изменениям, чем домицилий. Хотя смена места жительства довольно часто может сопровождаться последующей сменой гражданства, нельзя не признать, что переезд в другую страну далеко не всегда влечет за собой отказ от существующего гражданства и приобретение нового. Такая стабильность имеет существенное значение для регулирования вопросов личного статуса, являющихся основополагающими для физического лица как субъекта гражданских правоотношений. Формула прикрепления к стране гражданства для определения правои дееспособности физического лица также широко используется в международных договорах России о правовой помощи.

Использование привязки к закону страны гражданства иностранного лица обусловливает необходимость установить, гражданином какого государства является данное лицо. В соответствии с Федеральным законом от 31.05.02 N 62-ФЗ "О гражданстве Российской Федерации"*(101) иностранным гражданином признается лицо, не являющееся гражданином Российской Федерации и имеющее гражданство или подданство иностранного государства (ст. 3). Понятие "подданство" используется в некоторых монархических государствах и по существу равнозначно понятию гражданства. Факт принадлежности к гражданству иностранного государства доказывается паспортом или равнозначным документом, выданным в этом государстве.

4. Как отмечалось, формула прикрепления к праву страны гражданства недостаточна в ситуации, когда физическое лицо имеет двойное или множественное гражданство. В этом случае возникает необходимость сделать выбор в пользу одной из правовых систем, с которыми физическое лицо имеет правовую связь. Пункты 2 и 4 комментируемой статьи устанавливают правила такого выбора.

Если лицо имеет гражданство нескольких государств, одно из которых гражданство России, то личный статус такого лица определяется российским законодательством (п. 2 комментируемой статьи). Данная норма в виде общего правила включена в российское законодательство впервые; в частности ее не было в Основах гражданского законодательства. Прежде она была введена в СК как специальная норма применительно к выбору права, определяющего условия вступления в брак российского гражданина, имеющего также гражданство другого государства (ч. 3 ст. 156 СК). Выбор в пользу российского права как права страны суда (lex fori) при указанных фактических обстоятельствах прямо вытекает из норм российского законодательства о гражданстве.

Согласно ч. 1 ст. 62 Конституции российский гражданин может иметь гражданство иностранного государства (двойное гражданство) в соответствии с федеральным законом или международным договором РФ. Федеральный закон "О гражданстве Российской Федерации" допускает наличие у российского гражданина гражданства другого государства и предусматривает, что приобретение российским гражданином иного гражданства не влечет за собой прекращения гражданства России (ст. 6). Однако, если иное прямо не вытекает из международного договора России или федерального закона, российский гражданин, обладающий также иностранным гражданством, рассматривается Российской Федерацией только как гражданин России. Это означает, что сам факт приобретения гражданином России иностранного гражданства не является нарушением закона, но отношения такого гражданина с российским государством определяются исключительно законодательством РФ, а наличие у него иностранного гражданства не принимается во внимание. Соответственно и личный статус российского гражданина, имеющего иностранное гражданство, с точки зрения российского законодателя, должен определяться законодательством РФ.

Аналогичную позицию в выборе права, определяющего личный закон лица с двойным гражданством, одним из которых является гражданство страны суда, можно встретить в законодательстве ряда стран (Австрия, Венгрия, Италия, Лихтенштейн, Польша, Румыния, Таиланд, Тунис, Турция, Югославия). В то же время есть страны, в которых по вопросам личного статуса лиц с двойным или множественным гражданством принята общая отсылка к праву страны, с которой лицо имеет наиболее тесную связь, независимо от того, является ли одно из гражданств гражданством страны суда. К их числу относятся, в частности, страны СНГ, воспринявшие Модельный ГК для стран СНГ (Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Узбекистан).

5. Пункт 4 комментируемой статьи (в отличие от п. 2) охватывает ситуации, когда лицо имеет два гражданства или более, но ни одно из них не является гражданством России. В этом случае его личным законом признается право страны, в которой такое лицо имеет место жительства (о понятии места жительства см. п. 7 коммент. к этой статье). Данная норма также впервые включена в российское законодательство. Ранее вопрос о выборе права при наличии у лица гражданства двух или более иностранных государств решался только в СК в отношении условий вступления в брак таких лиц (т.е. их брачной дееспособности). При этом, в отличие от комментируемой статьи, СК предоставляет возможность самому вступающему в брак лицу выбрать право одного из государств, гражданином которых оно является. Таким образом, согласно СК выбор основывается исключительно на признаке гражданства без использования привязки к месту жительства.

Следует обратить внимание на то, что в зависимости от фактических обстоятельств дела предусмотренная п. 4 комментируемой статьи отсылка к праву страны места жительства может быть дополнительной или альтернативной по отношению к привязке к закону страны гражданства. В частности, если иностранное лицо имеет место жительства в одной из стран, гражданином которых оно является, то отсылка к праву страны места жительства, по существу, дополняет привязку к стране гражданства. Если же лицо с двойным (множественным) гражданством живет в какой-либо третьей стране, гражданином которой оно не является, то выбор права на основе формулы прикрепления к стране места жительства полностью заменяет привязку к стране гражданства.

Коллизионная привязка к праву страны гражданства в случае двойного (множественного) гражданства, аналогичная п. 4 комментируемой статьи, встречается и в законодательстве некоторых иностранных государств (например, Венгрии и Румынии). В Югославии право страны места жительства применяется в тех случаях, когда лицо имеет гражданство этой страны наряду с другим гражданством. В Таиланде ведущим признаком в случае множественности гражданств служит гражданство, приобретенное последним, но при одновременном приобретении гражданств применяется право страны места жительства.

Норма п. 4 комментируемой статьи отличается от аналогичной нормы Модельного ГК для стран СНГ и законодательства воспринявших его государств. Как отмечалось, в этих странах принята общая отсылка к праву страны, с которой у лица с двойным (множественным) гражданством имеется наиболее тесная связь. Такова же позиция законодательства ряда других стран (Австрия, Италия, Лихтенштейн, Польша, Турция).

6. Существенную новеллу российского законодательства представляет п. 3 комментируемой статьи. Он предусматривает изъятие из общего правила об определении личного закона на основе права страны гражданства в отношении иностранных граждан, имеющих место жительства в Российской Федерации. Их личный статус определяется не правом страны их гражданства, а российским законодательством. Ни Основы гражданского законодательства, ни Модельный ГК для стран СНГ, ни законодательство иностранных государств, основанное на принципе гражданства, ни международные договоры России подобного изъятия не содержат.

Устанавливая данное изъятие из общего правила, законодатель подчеркнул, что изъятие из общего положения только одной группы лиц (иностранцев, проживающих в России) имеет целью (или по меньшей мере практическим результатом) расширение сферы применения российского права как права страны суда (lex fori), а не права страны места жительства (домицилия).

7. Для практической реализации п. 3 комментируемой статьи, равно как и для других случаев, когда закон отсылает к праву места жительства, существенное значение имеет толкование понятия "место жительства", предусмотренного ст. 20 ГК, которая гласит, что местом жительства признается место, где гражданин постоянно или преимущественно проживает. Статья 20 ставит союз "или", не определяя, имеет ли место постоянного проживания приоритет по отношению к месту преимущественного проживания. Кроме того, поскольку в ГК какие-либо критерии для определения и разграничения постоянного и преимущественного проживания отсутствуют, возникает вопрос: каким образом понятия "постоянного или преимущественного проживания" соотносятся с понятиями, используемыми административным законодательством применительно к статусу иностранцев в России? Вместе с тем от ответа на эти вопросы зависит, насколько широко будет применяться российское законодательство для определения личного статуса иностранцев, живущих на территории России.

Статья 20 ГК сформулирована как общая, безотносительно к наличию или отсутствию в регулируемом правоотношении иностранного элемента, хотя в действительности ее значение для сугубо внутренних отношений отличается от ее роли при определении статуса иностранных лиц. Для определения гражданско-правового статуса российского гражданина не имеет значения, есть ли у него несколько мест жительства или нет ни одного и отличается ли его постоянное место жительства от места его преимущественного проживания. В любом случае все основные элементы его гражданского статуса определяются федеральным российским законодательством. Когда же речь идет об иностранном лице, установление места его жительства на основе ст. 20 обусловливает выбор той правовой системы, которая определяет статус данного лица. Причем в зависимости от избранного толкования ст. 20 результаты могут быть прямо противоположными.

Поскольку иностранное лицо может иметь постоянное место жительства за границей, но при этом в течение длительного времени преимущественно находиться в России, возникает вопрос, должно ли при определении личного закона такого лица применяться право страны его постоянного места жительства или право России как места, где данное лицо преимущественно проживает. С учетом указанной выше цели п. 3 комментируемой статьи возможно двоякое толкование ст. 20 ГК.

Суть первого состоит в том, что российский закон не применяется по отношению к преимущественно проживающему в России иностранцу, если у него есть постоянное место жительства в другой стране. Это толкование основано на поиске наиболее тесной связи лица с определенной правовой системой и является предпочтительным, поскольку речь идет о регулировании вопросов личного статуса, имеющих фундаментальное значение для физического лица как субъекта гражданских правоотношений. Оно отвечает функции привязки к месту жительства в тех случаях, когда она является основной при определении личного статуса физического лица или дополняет принцип страны гражданства для установления правовой системы, с которой лицо связано наиболее тесно. Такой подход закреплен в законах ряда иностранных государств, прямо предусматривающих, что все иные ссылки на место проживания лица используются, только если у него нет постоянного места жительства. Однако, поскольку в силу изложенных выше причин изъятие из общего правила, предусмотренное п. 3 комментируемой статьи, направлено на расширение сферы применения российского права, а не на установление наиболее тесной связи, такое толкование логически не соответствует цели самого этого изъятия.

Второе толкование заключается в том, что для выбора в пользу российского закона достаточно, чтобы иностранец либо постоянно, либо преимущественно проживал в России, т.е. факта преимущественного проживания достаточно для применения российского права, даже если имеется постоянное место жительства за рубежом. Такое толкование нежелательно с точки зрения обеспечения правовых интересов физического лица, но логически отвечает цели расширения сферы применения российского права, заложенной в п. 3 комментируемой статьи, и вполне укладывается в буквальный текст ст. 20 ГК. Оно ведет к чрезвычайно широкому применению российского законодательства для определения статуса иностранных лиц, проживающих в России.

Иная проблема толкования ст. 20 ГК применительно к иностранным лицам, которая может вести к прямо противоположному результату, связана с вопросом о соотношении понятий "постоянного и преимущественного проживания" с понятиями, используемыми в Законе о положении иностранных граждан. В зависимости от основания нахождения на территории России данный Закон делит иностранцев на временно пребывающих, временно проживающих и постоянно проживающих в Российской Федерации. Их нахождение в том или ином статусе формализовано и подтверждается соответствующими документами (разрешение или вид на жительство). Если понятие постоянного места проживания, закрепленное в ст. 20 ГК, корреспондирует статусу постоянно проживающего в России иностранного лица, то между понятием "преимущественное проживание" и статусом временного пребывания и временного проживания корреляции нет. Понимается ли под преимущественным проживанием фактическое нахождение в стране в течение какого-то длительного времени, либо это понятие должно быть связано с какой-то из категорий официального административного статуса? Может ли суд рассматривать лицо, которое, не покидая страны, в течение хотя и длительного, но ограниченного законом времени живет в России, как "преимущественно проживающее" на территории России или понятие преимущественного проживания вообще не применимо к иностранным лицам, поскольку они могут находиться в России либо в статусе постоянно проживающих, либо временно (и потому не "преимущественно") пребывающих или проживающих? Очевидно, что подход к решению данного вопроса по формальному признаку существенно сокращает возможности применения российского права для определения статуса иностранцев, проживающих в России, и даже может снять отмеченную выше проблему соотношения между понятиями постоянного и преимущественного проживания.

Представляется, что в целях обеспечения гражданско-правовых интересов физических лиц при выборе права, регулирующего вопросы личного статуса, следует опираться не на формальные признаки, а на оценку в совокупности разных факторов, позволяющих установить реальную связь лица с тем или иным государством. При этом административный статус может быть одним из факторов, но не единственным решающим фактом. Именно такой подход к определению реальной связи физического лица со страной его проживания характерен для большинства стран, в которых личный статус определяется на основе домицилия.

8. Пункт 5 комментируемой статьи предусматривает, что личным законом лица без гражданства считается закон страны места его жительства. Данное положение традиционно для российского законодательства при решении вопросов личного статуса лиц без гражданства. Оно предусматривалось ч. 3 ст. 160 Основ гражданского законодательства в отношении гражданской дееспособности таких лиц и закреплено в ст. 156 СК в отношении их брачной дееспособности, с той, однако, разницей, что оба нормативных акта прямо отсылают к месту постоянного жительства. Поэтому отмеченной выше проблемы соотношения между постоянным и преимущественным местом проживания при толковании понятия места жительства не возникало. Имея в виду, что традиционно место постоянного жительства апатрида являлось основным коллизионным принципом, ему следовало бы отдать преимущество и при толковании ст. 20 ГК, тем более что в п. 4 комментируемой статьи не содержится того противоречия, которое отмечалось выше в отношении п. 3 данной статьи. Высказанные выше соображения о необходимости сущностного, а не формального подхода к определению места жительства физического лица в равной степени относятся и к лицам без гражданства.

9. Пункт 6 комментируемой статьи также вводит новую для российского законодательства норму о том, что личным законом беженца считается право страны, предоставившей ему убежище. В условиях значительного притока в Россию беженцев после распада СССР и особого статуса беженцев, регулируемого специальными нормами национального законодательства принимающего государства, введение данной коллизионной нормы имеет важное значение для стабильности личного статуса таких лиц.

Данная норма представляет собой изъятие из общих норм комментируемой статьи, предусмотренных в ее п. 1 (закона страны гражданства) и п. 5 (закона места жительства для лица без гражданства). Она отражает тот факт, что в силу особых обстоятельств, при которых беженцы были вынуждены покинуть страну своего гражданства или постоянного проживания, их связь с данной страной утрачивается, и определяющим для правового положения беженцев в целом становится право принявшей их страны. Именно законодательство принявшей страны определяет самое понятие беженца, условия, при которых лицо может получить статус беженца, и правовое положение лиц, получивших такой статус.

В соответствии со ст. 1 Федерального закона от 19.02.93 N 4528-1 "О беженцах" (в ред. от 30.06.03)*(102) беженцем считается лицо, которое не является гражданином Российской Федерации и которое в силу вполне обоснованных опасений стать жертвой преследований по признаку расы, вероисповедания, гражданства, национальности, принадлежности к определенной социальной группе или политических убеждений находится вне страны своей гражданской принадлежности и не может пользоваться защитой этой страны или не желает пользоваться такой защитой вследствие таких опасений; или, не имея определенного гражданства и находясь вне страны своего прежнего обычного местожительства в результате подобных событий, не может или не желает вернуться в нее вследствие таких опасений. Таким образом, только обстоятельства, предусмотренные законом, могут служить основанием для предоставления статуса беженца в России. Лицо, покинувшее страну своего гражданства или прежнего места жительства по иным причинам (экономические причины, голод, эпидемия, чрезвычайные ситуации природного или техногенного характера), не подпадает под действие Федерального закона "О беженцах"*(103). Данный Закон и основанные на нем подзаконные акты определяют процедуру получения статуса беженца, а также права и обязанности лиц, получивших этот статус.

Наряду с нормами национального законодательства правовое положение беженцев определяется также международными договорами, участницей которых является Россия: Конвенцией о статусе беженцев 1951 г.; Протоколом, касающимся статуса беженцев, 1967 г.*(104); Соглашением о помощи беженцам и вынужденным переселенцам, заключенным странами СНГ (ратифицировано Федеральным законом от 22.11.94 N 40-ФЗ)*(105).

Статья 1196. Право, подлежащее применению при определении гражданской правоспособности физического лица

1. Общепризнанной нормой международного права является то, что каждый человек, где бы он ни находился, имеет право на признание его правосубъектности (ст. 6 Всеобщей декларации прав человека 1948 г.*(106)). Однако законодательство отдельных государств неодинаково определяет начало и окончание гражданской правоспособности, т.е. способности иметь гражданские права и нести обязанности (ст. 17 ГК). Например, в Российской Федерации и Германии правоспособность гражданина возникает в момент его рождения и прекращается смертью. В Италии способность иметь гражданские права и нести обязанности возникает через 24 часа с момента отделения ребенка от материнского организма.

До принятия части третьей ГК вопрос о праве, применимом при определении гражданской правоспособности физического лица, оставался неурегулированным. Статья 160 Основ гражданского законодательства устанавливала лишь содержание гражданской правоспособности иностранных граждан и лиц без гражданства, находящихся на территории СССР. На практике при решении вопросов о правовом положении физического лица отечественные суды применяли российское право, основываясь на принципе национального режима. Таким образом, новеллой отечественного законодательства является двусторонняя коллизионная норма комментируемой статьи, согласно которой гражданская правоспособность физического лица определяется его личным законом. Личный закон физического лица следует определять по одному из шести вариантов, предусмотренных ст. 1195 ГК (см. коммент. к этой статье), в зависимости от того, является ли физическое лицо иностранным гражданином, лицом без гражданства или беженцем. В соответствии с п. 1 ст. 2 Закона о положении иностранных граждан иностранный гражданин физическое лицо, не являющееся гражданином России и имеющее доказательства наличия гражданства (подданства) иностранного государства, лицо без гражданства физическое лицо, не являющееся гражданином России и не имеющее доказательств наличия гражданства (подданства) иностранного государства.

Беженец лицо, которое не является гражданином Российской Федерации и которое в силу вполне обоснованных опасений стать жертвой преследований по признаку расы, вероисповедания, гражданства, национальности, принадлежности к определенной социальной группе или политических убеждений находится вне страны своей гражданской принадлежности и не может пользоваться защитой этой страны или не желает пользоваться такой защитой вследствие таких опасений; или, не имея определенного гражданства и находясь вне страны своего прежнего обычного местожительства в результате подобных событий, не может или не желает вернуться в нее вследствие таких опасений (ст. 1 Федерального закона "О беженцах").

Отсылка к личному закону использована также в законодательстве Белоруссии, Киргизии, Узбекистана, Лихтенштейна, Италии. Согласно праву Германии, Греции, Турции при определении общей гражданской правоспособности физического лица следует применять закон гражданства, по законодательству Швейцарии швейцарское право.

2. Отсылка к личному закону в смысле ст. 1195 ГК не подлежит применению в силу ст. 7 ГК, если иное регулирование установлено международным договором. В частности, в соответствии с коллизионными нормами договоров Российской Федерации с Грузией, Казахстаном, Киргизией, Туркменией о правовом статусе граждан одного государства, постоянно проживающих на территории другого государства, правоспособность таких лиц определяется по законодательству страны проживания. Аналогичная коллизионная норма ст. 24 Договора Российской Федерации с Венгрией об оказании правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам 1958 г. при определении дееспособности российского гражданина отсылает к российскому праву, а при определении дееспособности гражданина Венгрии к венгерскому праву, независимо от их фактического места жительства*(107).

Правила комментируемой статьи в сочетании с нормой ст. 1195 ГК не применяются к отношениям с участием иностранных граждан и лиц без гражданства, если иное предусмотрено федеральным законом (абз. 4 п. 2 ст. 2 ГК). Таким образом, в силу приоритета специальных норм перед общими в сфере осуществления внешнеторговой, инвестиционной и иной деятельности, включая производственную кооперацию, деятельность в области международного обмена товарами, информацией, работами, услугами, результатами интеллектуальной деятельности, правоспособность иностранных граждан определяется по праву иностранного государства, гражданами которого они являются, а правоспособность лиц без гражданства по праву иностранного государства, в котором эти лица имеют постоянное место жительства (ст. 1 Закона об экспортном контроле; ст. 2 Закона об иностранных инвестициях).

3. Гражданская правоспособность признается в равной мере за всеми гражданами (п. 1 ст. 17 ГК). Однако содержание правоспособности, а именно способность физического лица иметь имущество на праве собственности, наследовать и завещать имущество, заниматься предпринимательской и любой иной не запрещенной законом деятельностью, создавать юридические лица самостоятельно или совместно с другими гражданами и юридическими лицами, совершать любые не противоречащие закону сделки и участвовать в обязательствах, избирать место жительства, иметь права авторов произведений науки, литературы и искусства, изобретений и иных охраняемых законом результатов интеллектуальной деятельности, иметь иные имущественные и личные неимущественные права зависит от правового статуса физического лица.

В силу суверенитета государство, с одной стороны, устанавливает правила поведения лиц, находящихся на его территории, и в отношении действий, совершенных в пределах этого государства. С другой стороны, действие законодательства одной страны распространяется на граждан этой страны, находящихся за границей. Таким образом, гражданин одного государства, находясь за рубежом, подчиняется юрисдикции двух государств одновременно.

В связи с вышеизложенным в комментируемую статью включена материально-правовая норма, определяющая правовой статус иностранных граждан и лиц без гражданства на территории России, и которая по существу повторяет правила п. 1 ст. 160 Основ гражданского законодательства. На территории России пределы гражданской правоспособности иностранных граждан и лиц без гражданства определяются на основе принципа национального режима. Иностранные граждане и лица без гражданства пользуются в Российской Федерации правами и несут обязанности наравне с гражданами Российской Федерации, кроме случаев, установленных федеральным законом или международным договором РФ (ч. 3 ст. 62 Конституции, ст. 4 Закона о положении иностранных граждан). Однако отечественному законодательству известны изъятия из национального режима, а также применение национального режима на условиях взаимности.

В России по общему правилу национальный режим предоставляется иностранным гражданам и лицам без гражданства независимо от того, пользуются ли таким же режимом российские граждане в соответствующем государстве. Однако из данного правила есть исключения. Права авторов произведений науки, литературы и искусства, изобретений и иных охраняемых законом результатов интеллектуальной деятельности могут быть предоставлены иностранным гражданам на условиях национального режима, только если это прямо предусмотрено международным договором или на условиях взаимности. Так, согласно ст. 36 Патентного закона иностранные физические лица пользуются правами, предусмотренными названным Законом, наравне с физическими лицами Российской Федерации в силу международных договоров РФ или на основе принципа взаимности. Аналогичное требование установлено ст. 47 Закона о товарных знаках, ст. 13 Закона РФ от 23.09.92 N 3526-1 "О правовой охране топологий интегральных микросхем"*(108), ст. 35 Закона РФ от 06.08.93 N 5605-1 "О селекционных достижениях"*(109). Национальный режим в области охраны промышленной собственности действует, например, в отношении граждан Киргизии. Статьей 3 Соглашения между Правительством РФ и Правительством Киргизской Республики о сотрудничестве в области охраны промышленной собственности, заключенного в Бишкеке 13 октября 1995 г., установлено, что в области охраны промышленной собственности физические лица одного государства будут пользоваться на территории другого государства теми же правами и преимуществами, которые предоставлены в настоящее время или будут предоставлены правовыми актами этого другого государства его собственным физическим лицам, а также теми же средствами правовой защиты на тех же основаниях и в том же объеме, что и собственные физические лица.

4. Гражданская правоспособность иностранных граждан и лиц без гражданства может быть ограничена, если это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (абз. 1 п. 2 ст. 1 ГК).

Так, установлено, что иностранные граждане и лица без гражданства не могут обладать на праве собственности земельными участками, находящимися на приграничных территориях, перечень которых устанавливается Президентом РФ, и на иных установленных особо территориях РФ в соответствии с федеральными законами (ст. 15 ЗК). Законодательству РФ известны также ограничения осуществления правоспособности иностранных граждан и лиц без гражданства в отношении отдельных видов деятельности и создания юридических лиц. Например, согласно ст. 3.1 Федерального закона от 17.11.95 N 169-ФЗ "Об архитектурной деятельности в Российской Федерации" (в ред. от 10.01.03)*(110) иностранные граждане, лица без гражданства и иностранные юридические лица осуществляют архитектурную деятельность наравне с российскими гражданами и юридическими лицами, если это предусмотрено международным договором РФ. При отсутствии такого договора иностранные граждане, лица без гражданства и иностранные юридические лица могут принимать участие в архитектурной деятельности на территории РФ только с архитектором российскими гражданином или юридическим лицом. В соответствии со ст. 8 Федерального закона от 20.07.2000 N 104-ФЗ "Об общих принципах организации общин коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации"*(111) иностранные граждане и лица без гражданства не могут быть учредителями общин малочисленных народов. Доля участия иностранного гражданина и лица без гражданства в организации (юридическом лице), осуществляющей телевещание, зона уверенного приема передач которого охватывает половину и более половины субъектов РФ либо территорию, на которой проживает половина и более половины численности населения Российской Федерации, ограничена 50\% в уставном (складочном) капитале (ст. 19.1 Закона РФ от 27.12.91 N 2124-1 "О средствах массовой информации" (в ред. от 04.08.01)*(112)). Ограничено также право иностранных граждан и лиц без гражданства на участие в приватизации государственных и муниципальных предприятий, которые расположены в границах закрытого территориального образования и выполняют государственный оборонный заказ. Однако следует учитывать, что в соответствии с договорами Российской Федерации с Грузией, Казахстаном, Киргизией, Туркменией о правовом статусе граждан одного государства, постоянно проживающих на территории другого государства, граждане названных государств, постоянно проживающие на территории России, участвуют в приватизации государственной собственности РФ наравне с гражданами Российской Федерации.

В отличие от ограничений осуществления правоспособности, установленных законами, нормы международных договоров, как правило, расширяют содержание гражданской правоспособности иностранных граждан по сравнению с гражданами Российской Федерации. Так, в соответствии с межправительственными соглашениями о поощрении и взаимной защите капиталовложений, заключенными Россией с иностранными государствами, в отличие от граждан Российской Федерации и лиц без гражданства иностранным гражданам предоставлено право в случае экспроприации инвестиций, осуществленных ими на территории РФ, получить компенсацию в оговоренные в международном договоре сроки, размере и порядке.

5. По своей правовой силе комментируемая статья императивна. Определение гражданской правоспособности физического лица иначе, чем его личным законом, означало бы нарушение суверенитета того государства, гражданином которого физическое лицо является или на территории которого оно проживает. В свою очередь, определение содержания гражданской правоспособности иностранных граждан и лиц без гражданства на территории России, установление ее пределов правом государства иного, чем Россия, явилось бы вмешательством во внутренние дела Российской Федерации.

Статья 1197. Право, подлежащее применению при определении гражданской дееспособности физического лица

1. Гражданская дееспособность, т.е. способность гражданина своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их (п. 1 ст. 21 ГК), неодинаково определяется законодательством отдельных государств. На основании права, применимого при определении гражданской дееспособности физического лица, устанавливается момент ее обретения лицом, объем гражданской дееспособности, основания и порядок ограничения и лишения дееспособности совершеннолетних лиц, институты восполнения дееспособности, влияние на дееспособность юридических фактов по изменению пола, гражданства и места жительства.

Ранее действовавшая коллизионная норма п. 2 ст. 160 Основ гражданского законодательства определяла дееспособность физического лица по закону гражданства. Вопросы дееспособности лиц с двойным гражданством и беженцев не были урегулированы. Коллизионная норма п. 1 комментируемой статьи сформулирована с учетом того, что объем гражданской дееспособности физического лица неразрывно связан не только с его возрастом, но также зависит от места жительства лица и от его правового статуса. В соответствии с п. 1 комментируемой статьи гражданскую дееспособность любого физического лица иностранного гражданина, лица без гражданства, лица с двойным гражданством и гражданина Российской Федерации следует определять по личному закону физического лица. При этом ст. 1195 ГК предлагает шесть вариантов определения личного закона физического лица. По общему правилу личным законом физического лица является право страны, гражданином которой это лицо является. Российское право будет считаться личным законом иностранного гражданина, если он наряду с иностранным имеет и российское гражданство, а также в случае, если иностранный гражданин имеет место жительства в Российской Федерации. Личным законом физического лица при наличии у него нескольких иностранных гражданств, а также личным законом лица без гражданства считается право страны, в которой физическое лицо имеет место жительства. Личным законом беженца считается право страны, предоставившей ему убежище (см. коммент. к ст. 1195).

Определение гражданской дееспособности физического лица иначе, чем это предусмотрено п. 1 комментируемой статьи в сочетании со ст. 1195 ГК, допустимо, если иные правила установлены нормами международных договоров. В частности, ст. 23 Минской конвенции 1993 г. отсылает к закону гражданства в отношении граждан, а в отношении лиц без гражданства к закону места жительства; нормы двусторонних договоров Российской Федерации о правовой помощи к закону гражданства.

В соответствии с нормами договоров Российской Федерации с Грузией, Казахстаном, Киргизией, Туркменией о правовом статусе граждан одного государства, постоянно проживающих на территории другого государства, гражданская дееспособность таких лиц определяется по закону места проживания. Названные нормы международных договоров в силу ст. 7 ГК имеют приоритет перед коллизионной нормой п. 1 комментируемой статьи, а также перед коллизионными нормами международных договоров России с иностранными государствами о правовой помощи.

Аналогичное регулирование гражданской дееспособности физического лица на основе привязки к личному закону предусмотрено в законодательстве Белоруссии, Киргизии, Узбекистана, Лихтенштейна, Португалии, Италии. Согласно праву Японии, Германии, Греции, Турции дееспособность физического лица определяется по закону гражданства, по праву Швейцарии и Эстонии на основании закона места жительства.

2. С принятием части третьей ГК усилилась дифференциация в области коллизионного регулирования гражданской дееспособности физических лиц.

Так, способность физического лица заниматься предпринимательской деятельностью, деликтоспособность, способность физического лица к составлению и отмене завещания, вопросы автономии воли сторон в договоре регулируются правом, определяемым на основании специальных коллизионных норм ГК, ст. 1201, 1219, 1224, 1210 соответственно.

Коллизионные нормы, устанавливающие право, подлежащее применению к отдельным видам гражданских правоотношений, также имеют приоритет перед коллизионной нормой п. 1 комментируемой статьи.

Так, в соответствии с международными договорами Российской Федерации с Болгарией, Монголией, Кубой, Вьетнамом о правовой помощи при заключении мелких бытовых сделок дееспособность лица следует определять по законодательству страны, на территории которого заключается сделка.

Способность физического лица заниматься внешнеторговой, инвестиционной и иной деятельностью, включая производственную кооперацию, в области международного обмена товарами, информацией, работами, услугами, результатами интеллектуальной деятельности, в том числе исключительными правами на них (интеллектуальная собственность), определяется: для иностранных граждан по праву иностранного государства, гражданами которого они являются, а для лиц без гражданства по праву иностранного государства, в котором эти лица имеют постоянное место жительства (ст. 1 Закона об экспортном контроле; ст. 2 Закона об иностранных инвестициях). В силу специального характера названных Законов эти нормы будут иметь приоритет перед коллизионной нормой п. 1 комментируемой статьи, что соответствует абз. 4 п. 1 ст. 2 ГК, согласно которому правила, установленные гражданским законодательством, применяются к отношениям с участием иностранных лиц и лиц без гражданства, если иное не предусмотрено федеральными законами.

3. Принятие части третьей ГК помимо восполнения пробелов в праве создало и конфликтное регулирование. Например, в России членами производственного кооператива могут быть лица, достигшие 16 лет (ст. 7 Закона о производственных кооперативах). Поскольку ранее согласно п. 4 ст. 160 Основ гражданского законодательства гражданская дееспособность иностранных граждан и лиц без гражданства в отношении сделок, совершаемых на территории РФ, определялась по российскому праву, не порождало сложностей участие, например, 16-летнего поданного Англии в кооперативе, несмотря на то, что до 18 лет по закону Англии физическое лицо полностью недееспособно и не вправе совершать самостоятельно сделки. Поскольку при названных фактических обстоятельствах коллизионная норма вступает в конкуренцию с нормой корпоративного права, необходимо ответить на вопрос: следует ли определять способность физического лица вступить в кооператив на территории РФ в соответствии с коллизионной нормой п. 1 комментируемой статьи по личному закону физического лица или на основании нормы корпоративного права? Ответ должен быть дан в пользу специальной материальной нормы федерального закона, регулирующей специальные правоотношения. К примеру, такое же решение прямо предусмотрено Законом Италии о реформе итальянской системы международного частного права от 31.05.95 N 218, согласно которому в случае, когда право, подлежащее применению к конкретному действию, устанавливает специальные требования в отношении дееспособности, способность лица совершать указанное действие определяется этим правом (ст. 23).

4. Подтверждением того, что при определении гражданской дееспособности физического лица специальные материальные нормы имеют приоритет перед коллизионными нормами, служит структура комментируемой статьи, основанная на сочетании коллизионно-правового и материально-правового методов регулирования.

Ранее действовавшая односторонняя коллизионная норма п. 4 ст. 160 Основ гражданского законодательства определяла дееспособность иностранных граждан и лиц без гражданства в отношении сделок, совершаемых в России, по закону РФ. С принятием части третьей ГК актуальная проблема последствий совершения недееспособным лицом юридических действий в сфере гражданского оборота (действительность, ничтожность, оспоримость сделок) получила новое, более эффективное решение через материальную норму.

В соответствии с п. 2 комментируемой статьи физическое лицо, не обладающее гражданской дееспособностью по своему личному закону, не вправе ссылаться на отсутствие у него дееспособности, если оно является дееспособным по праву места совершения сделки, за исключением случаев, когда будет доказано, что другая сторона знала или заведомо должна была знать об отсутствии дееспособности. Таким образом, независимо от предмета сделки, от того, совершена ли сделка на территории России или за ее пределами, независимо от того, участвует ли в сделке гражданин Российской Федерации или только иностранные граждане или лица без гражданства, в случае добросовестности контрагента дееспособность физического лица на совершение гражданско-правовых сделок определяется по закону места совершения сделки, а не по личному закону физического лица.

Регламентация последствий совершения недееспособным лицом юридических действий содержится в законодательстве некоторых государств. Например, в праве Лихтенштейна содержится норма, аналогичная по своему содержанию п. 2 комментируемой статьи. В Гражданском кодексе Греции аналогичная норма охватывает только сделки иностранцев на территории Греции и не применяется к сделкам в сфере семейного и наследственного права и к сделкам, затрагивающим вещные права относительно недвижимости, находящейся за границей.

5. Помимо возраста, с которого лицо становится полностью дееспособным, в законодательстве отдельных государств различаются основания и порядок ограничения и лишения дееспособности совершеннолетних лиц.

Пункт 3 комментируемой статьи содержит одностороннюю коллизионную норму, которая по существу повторяет норму п. 5 ст. 160 Основ гражданского законодательства. Признание в Российской Федерации физического лица недееспособным или ограниченно дееспособным подчиняется российскому праву. Однако данное правило не действует, если международный договор РФ содержит специальное регулирование.

Наделение государством своего гражданина дееспособностью и процедура ограничения и лишения дееспособности относятся исключительно ко внутренним делам данного государства. По этой причине для международных договоров РФ с иностранными государствами о правовой помощи характерно не только установление коллизионной нормы, но и определение компетентного органа по вопросам ограничения и лишения дееспособности. Так, в соответствии со ст. 23 Договора Российской Федерации с Литвой о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам*(113) при лишении дееспособности применяется законодательство и компетентны учреждения той договаривающейся стороны, гражданином которой является лицо, которое должно быть признано недееспособным. Однако полномочия на принятие решения об ограничении или лишении дееспособности могут быть делегированы учреждениям государства, на территории которого имеет место пребывания или место жительства гражданин другой страны в двух случаях:

1) в силу заявления компетентного учреждения государства, гражданином которого является лицо, что государство предоставляет право выполнить дальнейшие действия учреждению местожительства или местопребывания данного лица;

2) автоматически, когда в течение 3 месяцев от уведомленного учреждения страны, гражданином которого является лицо, не поступит ответа.

При этом делегирование полномочий возможно при условии, что основания лишения дееспособности известны и праву государства, гражданином которого лицо является, и праву государства, на территории которого лицо имеет место пребывания или место жительства. В таком случае при ведении дел об ограничении и лишении дееспособности применяется право страны места пребывания или места жительства гражданина. Решение о лишении дееспособности должно быть направлено соответствующему учреждению другой договаривающейся стороны. Без соблюдения процедуры делегирования полномочий учреждение страны места пребывания или места жительства гражданина компетентно принять меры, необходимые для защиты этого лица или его имущества, только в случаях, не терпящих отлагательства.

Аналогичное регулирование предусмотрено в международных договорах о правовой помощи Российской Федерации с Кубой, Польшей, Болгарией и другими странами. В отличие от двусторонних договоров о правовой помощи Минская конвенция 1993 г. не требует того, чтобы основания признания лица ограниченно дееспособным или недееспособным были известны праву страны, гражданином которой является это лицо.

6. По своей правовой силе комментируемая статья императивна. Регулирование вопросов общей дееспособности физического лица каким-либо иным законом, чем его личный закон, означало бы вмешательство во внутренние дела государства, гражданином которого физическое лицо является или на территории которого проживает лицо без гражданства. В свою очередь, определение порядка совершения гражданско-правовых сделок относится к компетенции того государства, на территории которого они заключаются.

Статья 1198. Право, подлежащее применению при определении прав физического лица на имя

Право на имя одно из личных неимущественных прав гражданина, которое непосредственно связанно с его личностью и возникает с рождения. С момента регистрации своего имени (перемены имени) гражданин приобретает право пользоваться им для участия в правовых отношениях, т.е. приобретать и осуществлять под этим именем права и обязанности.

В России под именем в широком смысле понимается фамилия (наследственное семейное наименование) и собственно имя гражданина, данное ему при рождении, а также отчество (наименование по отцу или родовое имя), если иное не вытекает из закона или национального обычая (см. ст. 19, 150 ГК и коммент. к ним).

Из закона или национального обычая может следовать иной состав имени. Так, в него может не входить отчество либо в редких случаях в состав имени может не входить и фамилия (например, Исландия).

Ранее в ГК РСФСР и в Основах гражданского законодательства коллизионные вопросы, связанные с правом лица на имя, урегулированы не были. Включение в ГК новой отдельной коллизионной нормы, посвященной правам лица на имя, его использование и защиту, явилось новеллой отечественного законодательства.

В Модельном ГК для стран СНГ такая норма закреплена в ст. 1207. Есть она и в законодательстве ряда стран СНГ, например в гражданских кодексах Армении (ст. 1264), Белоруссии (ст. 1106), ст. 26 Закона Грузии о международном частном праве 1998 г., а также в законодательстве ряда других иностранных государств: Германии (ст. 10 Вводного закона к Германскому гражданскому уложению 1896 г.), Швейцарии (ст. 37-40 Закона о международном частном праве 1987 г.).

Объем коллизионной нормы комментируемой статьи охватывает следующие права физического лица:

право на имя (включая его перемену, а также вымышленное имя псевдоним);

право на использование своего имени;

право на защиту своего имени.

Коллизионной привязкой, содержащейся в комментируемой статье, является личный закон физического лица (см. ст. 1195 ГК и коммент. к ней), т.е. личному закону гражданина согласно комментируемой норме подчиняется весь указанный выше перечень прав: право на имя, его использование и защиту.

В законодательстве иностранных государств право на имя, как правило, тоже определяется личным законом. Так, например, правовой режим имени лица, имеющего место жительства в Швейцарии, определяется по швейцарскому праву, а лица, имеющего место жительства в другом государстве, по праву, на которое указывают нормы МЧП этого государства. При этом по желанию лица правовой режим его имени может определяться по праву его гражданства (ст. 37 Закона Швейцарии о международном частном праве).

Однако в законах некоторых иностранных государств вопросы, связанные с правом лица на имя или его использование, и вопросы, связанные с защитой нарушенных прав лица на имя, регулируются разными коллизионными нормами. Например, согласно § 13 Закона Австрии о международном частном праве 1978 г. использование имени лица определяется согласно его соответствующему личному закону, на каком бы основании приобретение имени не покоилось (п. 1), при этом защита имени определяется согласно праву того государства, в котором осуществляется нарушающее его действие (п. 2). Таким же образом решается этот вопрос в Румынии, где "имя лица регулируется его личным законом", а защита против совершенных в Румынии действий, нарушающих право на имя, обеспечивается в соответствии с румынским законом (ст. 14 Закона применительно к регулированию отношений МЧП 1992 г. N 105).

Комментируемая статья предусматривает также иное решение коллизионных вопросов в отношении прав физического лица на имя, его использование и защиту, если это предусмотрено ГК или другими законами. Так, например, при причинении вреда, связанного с неправомерным использованием имени гражданина, может быть применена коллизионная норма ст. 1220 ГК об обязательствах, возникающих вследствие причинения вреда.

Иное решение коллизионных вопросов в отношении прав на имя лица, его использование и защиту содержится, в частности, в законах и международных договорах, регулирующих правоотношения в области авторских и смежных прав. Здесь речь идет о праве физического лица на имя как автора. По общему принципу авторское право на имя не совпадает с общегражданским правом на имя, принадлежащим любому физическому лицу, и является по сути правом на способ указания имени автора при использовании произведения (например, указание полного подлинного имени автора, либо его вымышленного имени псевдонима, либо без обозначения имени анонимно).

Общая особенность авторских прав заключается в том, что в отличие от других прав они носят строго территориальный характер. При выборе права, подлежащего применению, вопросы авторского права регулируются внутренним законодательством. Коллизионные нормы, касающиеся интеллектуальной собственности, содержатся в законах ряда государств. Так, например, согласно положениям Закона Швейцарии о международном частном праве к правам интеллектуальной собственности применяется право государства, на территории которого испрашивается охрана (п. 1 ст. 110). По тому же принципу разрешены вопросы прав интеллектуальной собственности в Модельном ГК для стран СНГ. Согласно п. 1 ст. 1232 указанного Кодекса к правам на интеллектуальную собственность применяется право страны, где испрашивается защита этих прав, а договоры, имеющие своим предметом права на интеллектуальную собственность, регулируются правом, определяемым положениями о применении права к договорным обязательствам. Аналогичные нормы содержатся в законодательстве ряда стран СНГ, например в гражданских кодексах Белоруссии (ст. 1132), Армении (ст. 1291), а также в законодательстве ряда других иностранных государств, например Венгрии (§ 19 Указа о международном частном праве 1979 г. N 13). В российском законодательстве, в частности в части третьей ГК, коллизионных норм в области интеллектуальной собственности не имеется, что следует признать его недостатком.

В соответствии со ст. 5 Закона об авторском праве иностранцы пользуются авторским правом на произведения, впервые появившиеся в России или находящиеся на ее территории в какой-либо объективной форме, на одинаковых основаниях с российскими гражданами, т.е. иностранцу предоставляется национальный режим: те же личные и неимущественные права, которые предоставляются гражданам России. При этом объем прав, который принадлежит автору иностранному гражданину по закону его страны, значения не имеет.

Из принципа национального режима исходят основные многосторонние международные соглашения в области авторских прав: Бернская конвенция об охране литературных и художественных произведений*(114) (Берн, 9 сентября 1886 г.) (для Российской Федерации Бернская конвенция в ред. 1971 г. действует с 13 марта 1995 г.) и Всемирная конвенция об авторском праве*(115) (Женева, 6 сентября 1952 г.) (для России Конвенция в ред. 1952 г. действует с 27 мая 1973 г., в ред. 1971 г. с 13 марта 1995 г.).

Так, согласно ст. 5 Бернской конвенции, авторы граждане какой-либо страны Бернского союза пользуются в других странах Союза, кроме страны происхождения произведения, в отношении своих произведений, как опубликованных, так и неопубликованных, правами, которые предоставляются в настоящее время или будут предоставлены в дальнейшем соответствующими