Лекция пятнадцатая

Лекция пятнадцатая

НЕСМОТРЯ на то, что Петр Великий в 1689 году исторгнул регентство из рук своей сестры, царевны Софьи, он не занялся исключительно управлением государственными делами, а продолжал по-прежнему проводить время в потехах и увеселениях, которые принимали все более и более грандиозный характер и, переставая быть потешными, становились серьезным делом, которое ждало только своей цели и результатов.

Петр со своими потешными начал устраивать примерные сражения, штурмы крепостей и т. п. На этих примерных сражениях бывали даже раненые и убитые. В одном из них поплатился жизнью один из близких царю людей — князь И. А. Долгорукий, самому царю опалило однажды лицо лопнувшей ручной гранатой, с которой он лез на штурм крепости. Осенью 1694 года при деревне Кожухово были устроены самые большие военные маневры. Все потешные войска были разделены на две половины: одна из них под командой Ромодановского должна была играть роль русской армии, другая находилась под управлением И. И. Бутурлина, который разыгрывал роль польского короля. Здесь все происходило так же, как на театре войны — устраивались военные советы, производились инженерные работы: выкапывание рвов, постройка мостов и пр. Сам Петр в чине бомбардира принимал участие в этой потехе. В конце концов польский король был взят в плен, и военная потеха кончилась пиром у генералиссимуса Ромодановского, впрочем, за счет знатного купечества. Потешная война продолжалась около месяца.

Рядом с сухопутными военными упражнениями шла постройка кораблей. По приказанию царя Брант выстроил на Переяславском озере два малых фрегата, а сам царь построил на Москва-реке несколько небольших судов. В августе 1691 года в Переславле Петр заложил первый русский военный корабль, поручив его Ромодановскому, возведенному в звание адмирала флота, в 1692 году этот корабль был спущен на воду в присутствии обеих цариц и двора.

Эти странные занятия молодого царя могут поражать современного наблюдателя. Взрослый молодой человек, казалось бы, должен был заниматься серьезным делом. Это дело и было серьезное, но, по-видимому, бесцельное. Зачем, в самом деле, понадобились корабли на Переяславском озере? А между тем на них тратились большие деньги. Но в этих юношеских забавах Петра уже крылось зерно будущих преобразований. Петр стихийно переходил от забав к делу — сохраняя непосредственность и наивность детской души, он делал серьезное дело. Конечно, военный корабль на Переяславском озере был игрушкой, но с 1694 года, со смертью Натальи Кирилловны, стеснявшей Петра в его планах, он перенес свою кораблестроительную деятельность из Переяславского озера на Белое море, где она приняла серьезный характер, перестав быть пустой забавой. Похоронив мать, Петр распорядился отправить в Архангельск корабельные снасти, оружие и припасы и изготовить дощаники для плавания по Двине, а в конце апреля 1694 года туда же отправился и сам. Уже плывя по Двине, Петр называл свои дощаники флотом и придумал для него красно-сине-белый флаг, который и в настоящее время является национальным русским флагом. К величайшему удовольствию Петра в Архангельске был спущен на воду 20 мая один из строящихся там кораблей, в честь чего царь устроил на нем пир, а 30-го мая отправился на яхте «Св. Петр» в Соловки. По дороге поднялся страшный шторм, какого Петру еще не приходилось испытывать, яхта едва не погибла, и Петр должен был вернуться. 28 июня был спущен на воду другой корабль, по поводу чего опять был устроен великий пир. Радости Петра не было конца, особенно тогда, когда 1 июля прибыл из Голландии заказанный там фрегат. Петр писал в Москву, что в Архангельске «при таких случаях всегда Бахус почитается, который своими листьями заслоняет очи хотящим пространно писати». В августе 1694 года Петр со всеми кораблями опять пустился в море. По дороге при плохом умении управлять опять был застигнут бурей и опять вернулся в Архангельск. С этих пор русский флот считался уже существующим, адмиралом флота был назначен любимец Петра Лефорт.

Так мало-помалу, незаметно потехи Петра превращались в серьезное дело. Эти потехи сблизили его с иноземцами, жившими в Москве. Петру захотелось узнать все воинские порядки, узнать последнее слово корабельного и военного искусства, за этим он обратился к полковнику Францу Лефорту и генералу русской службы шотландцу Патрику Гордону.

Гордон был человек умный и образованный, приятный в обращении, он и сделался руководителем Петра во всех его серьезных военных начинаниях. Ближе всего Петр сошелся с Лефортом, или «Лафёртом», как его у нас называли. Он, по свидетельству знавших его лиц, был невежественным и малосведущим человеком, но умел говорить решительно обо всем и был живым, веселым и приятным собеседником.

Лефорт произвел особенное впечатление на Петра и расположил его к усвоению иноземной внешности. Под руководством Лефорта Петр задумал пройти сам всю военную службу, начиная с самых низших чинов, и достиг при этом больших успехов. Петр оказался хорошим стрелком и даже инженером — он, например, умел строить понтоны. Лефорт же ввел молодого царя и в Немецкую елободу. Царь стал запросто ездить на семейные вечера к иноземцам, танцевал и ухаживал за девицами-иноземками, из которых одна (Анна Монс) сделалась предметом его серьезного увлечения. Это общество Немецкой слободы было действительно интересное: там тратилось много денег, царили легкие нравы. Петру после чопорных московских порядков такое житье казалось просто раем. Петр присутствовал даже при католическом богослужении, что но тогдашним представлениям было верхом неприличия.

Не довольствуясь семейными вечерами, на которых, по выражению современников, «пили до безобразия и плясали до упаду», Петр позволял себе кутить и в холостой компании — тут сказалось влияние на Петра того пестрого общества, которое его окружало. Пьяная компания получила постоянную организацию и называлась «Все-шутейшим собором». Председателем этого собора был Никита Зотов, носивший название «Всешутейшаго отца Иоаникита, Пресбургскаго, Кокуйскаго и Яузскаго патриарха». Эта пьяная компания служила Бахусу и Ивашке Хмельницкому. С ней Петр устраивал сумасбродные потехи, доходившие иногда до грубого цинизма: в 1694 году, например, было устроено празднование свадьбы шута Якова Тургенева. Пьянство и обжорство было обычным делом компании, способы выражения членов этой компании отличались грубостью и цинизмом.

Так в потехах, экзерцициях, увеселениях и кутежах проходила юность нашего преобразователя.

В 1695 году Петр к удивлению всех сразу перешел к серьезной деятельности: был организован поход на Азов, который являлся продолжением крымских походов Софьи в исполнение обязательств перед союзниками — Польшей и Австрией. В то время турецкое господство в Европе заколебалось. Некогда турки наводили ужас на европейские народы, но после того, как они потерпели поражение от Яна Собескогр в 1683 году, опасность с их стороны стала менее угрожающей. В 1686 году Россия заключила вечный мир с Польшей, таким образом, поляки из врагов сделались союзниками. Когда в Европе стала составляться коалиция против турок, в нее вошли папа, Венеция, Австрия, Польша и Россия.

На долю России досталось покончить с союзником турецкого султана, крымским ханом. Два раза предпринимались походы на турок, но оба они кончились неудачей. Поход Петра на Азов в первый раз также не удался, так как Азов, окруженный неприступными каменными стенами, нельзя было взять, не блокируя его с моря. Но неудача не охладила Петра. Вернувшись из похода, Петр на реке Воронеж начал строить флот для боя и перевозки солдат. Часть стругов строилась на реке Москве и на Дону. В весеннее половодье 1696 года русские войска двинулись к Азову и осадили его с суши и с моря. Петр сам участвовал в походе в чине капитана. 18 июля Азов сдался. Петр был в восторге от победы, которая являлась блестящим оправданием его корабельных потех: он ведь знал, что окружающие относились неодобрительно к его корабельным уве-селениям. В Москве торжественно праздновали победу: войска вступали в столицу через особые Триумфальные ворота, неделю шел пир, раздавались подарки и награды.

Со взятием Азова Россия приобрела новое южное море. Петру стали представляться чрезвычайно широкие перспективы развития русского мореплавания и торговли на Азовском море. Но для этого недостаточно было только взять Азов — нужно было в противовес турецкому иметь собственный сильный флот, чтобы обезопасить море и берега. Решено было переселить в Азов 3 тысячи стрельцов и 3 тысячи семейств из приволжских городов, а флот создать силами общества на Воронежских верфях. Все духовные и светские владетели должны были составлять «кумпанства», то есть сложиться в товарищества или компании; бояре и служилые люди должны были с 10 тысяч крестьянских дворов, а духовенство с 8 тысяч выстроить по кораблю; гости и торговые люди взамен собираемой с них десятой деньги должны были выставить 12 кораблей со всеми припасами. Всех судов предполагалось выстроить 52. Для производства постройки в 1696 году выписаны были иноземные мастера, так как с одними своими в таком серьезном деле обойтись было немыслимо. Венецианский сенат прислал 13 корабельных мастеров. В начале 1697 года Тим-мерман набрал 50 мастеров из голландцев, шведов и датчан. Все мастера были отправлены в Воронеж и распределены по кумпанствам. Простые рабочие набраны были из русских. Для флота выстроена была на Азовском море новая гавань — Таганрог. Далее Петр задумал соединить Азовское море с Волжским бассейном и начал строить канал между Иволгой (приток Волги) и Камышинкой (приток Дона). Так кораблестроение из потехи превратилось в государственное дело, которому Петр предался с пылкостью и энергией, свойственными его страстной натуре.

В деле постройки кораблей Петр тяготился своей зависимостью от иноземных мастеров и решил создать собственных корабельных инженеров-строителей. С этой целью отправлены были за границу 50 молодых людей из стольников для изучения «архитектуры и управления корабельного». Они должны были отправиться в Англию,

Голландию, Италию и Венецию. Сам Петр, привыкнув всегда быть в курсе дела, не усидел дома и в 1697 году сам отправился за границу для изучения морского и корабельного дела. Он поехал под именем цростого дворянина Петра Михайлова в свите великого посольства для переговоров о союзе против Турции. За границей Петр достиг таких успехов в корабельном деле, что мог один весь корабль построить. Поработав на верфях в Амстердаме и Лондоне, Петр в Англии получил аттестат корабельного мастера. Это путешествие было, однако, гораздо богаче по своим последствиям, чем выучка Петра корабельному делу. Западная Европа поразила и увлекла Петра своей культурой, и он со страстной любознательностью ко всему присматривался, все изучал и обо всем расспрашивал. В Голландии он изучал не одно только корабельное дело, но также осматривал фабрики и заводы, в Лейденском университете присутствовал при вскрытии трупа, рассматривал препараты в микроскоп, в Амстердаме занимался гравированием, в Англии в Вульвиче осматривал литейный завод и госпиталь, посетил монетный двор, был в Оксфордском университете, в парламенте, дискутировал с английским епископом о вере, заходил даже в квакерскую общину, словом, не было такого искусства или ремесла, с которым бы не ознакомился царь. Солсберийский епископ Вернет дает чрезвычайно любопытный отзыв о русском царе: это был, по мнению Бернета, человек с необычайными способностями и с такими познаниями, которых никак нельзя было ожидать при его небрежном воспитании, проявляющемся на каждом шагу, — он очень груб и несдержан. Употребление вина еще более развило в нем эти качества. Этот отзыв вполне сходится с отзывом ганноверской и бранденбургской курфюрстин: они оценили необыкновенный ум и любознательность Петра, но обратили внимание на его грубость, неопрятность, трясение головой и нервные гримасы. «Это человек, — писали они, — очень хороший и вместе очень дурной». В Англии Петр сошелся с лордом Кармартеном, большим любителем мореплавания, и при его посредстве пригласил в Россию несколько инженеров и мастеров и заключил с английскими купцами договор о свободном ввозе табака. Когда один из купцов заметил, что русские, особенно духовенство, питают ненависть к курению табака, Петр ответил: «Я их переделаю на свой лад, когда вернусь домой». Этот ответ знаменателен, он указывает на то, какие намерения и стремления создались у Петра за границей: Петр увидел культурное превосходство Западной Европы и проникся желанием переделать в России на западноевропейский образец и людей, и законы, и учреждения. Такое стремление он и проявил после своего возвращения из-за границы в Москву.

Нетерпеливый, горячий царь хотел иметь утешение хоть в том, чтобы русские, хоть по внешности, стали бы походить на европейцев. Принимая бояр, явившихся поздравить царя с возвращением, Петр начал собственноручно резать им бороды и окорачивать их кафтаны. Легко себе ' представить, какое впечатление производили эти новшества. Дело в том, что в .то время на Руси взять за бороду считалось тяжким оскорблением. Еще «Русская Правда» предусматривала пеню, как за увечье, если кто порвет бороду. В Древней Руси борода считалась неотъемлемой принадлежностью мужского лица. Лишение бороды было, с точки зрения тогдашнего русского человека, искажением образа и подобия Божия, а между тем Петр объявил особым указом брадобритие и ношение немецкого платья обязательными. Не желавшие брить бороды должны были платить ежегодную пошлину, в приеме которой стала выдаваться особая квитанция с надписью «с бороды пошлина взята», чтобы показывать ее царским приставам, которые останавливали бородачей на перекрестках. Все близкие к царю лица и войска были обмундированы по-европейски. Все это, с нашей точки зрения, мелочи, но тогда эти распоряжения были радикальными мерами, так как русские люди смотрели на бритье бороды как на искажение «образа и подобия Божия» и считали бритье «развратным и скаредным делом», против бритья бород к ношения немецкого платья высказывались в своих поучениях даже высшие духовные власти, а с бритыми бородами и усами изображались на иконах грешники и черти. При таком положении вещей распоряжения Петра ошеломляюще действовали на русское общество. Вскоре последовал ряд других мер, которые тоже сильно взбудоражили общественное мнение. В декабре 1699 года было объявлено, «чтобы впредь летоисчисление велось не от сотворения мира, а от Рождества Христова» и чтобы новый год праздновался не 1 сентября, а 1 января, как на Западе. Петр распорядился, чтобы и празднование совершалось по заграничному образцу: дома украшали елками, палили из пушек и пр. В 1700 году указ о ношении немецкой одежды был распространен на всех, кроме крестьян и духовенства. По распоряжению царя женщинам приказано было одеваться в иноземное платье и на общественных увеселениях находиться вместе с мужчинами. Царь для примера сам ездил на балы и свадьбы. Был отменен обычай совершать браки по воле родителей, и постановлено, чтобы венчание совершалось не иначе, как с согласия жениха и невесты. Спрашивать согласия вошло впоследствии в сам обряд венчания. Петр лично на себе испытал неудобство этого старого обычая: воля матери навязала ему жену. Находясь за границей, он поручил Льву Кирилловичу Нарышкину и своему духовнику уговорить царицу Евдокию постричься в монастырь, но так как она не соглашалась добровольно отречься от мира, то Петр прибег к насилию и отослал ее в Суздальский Покровский монастырь. Тяжелая семейная драма должна была враждебно настроить Петра по отношению к установившемуся укладу семейной жизни, он хотел, чтобы подрастающее поколение не потерпело от того порядка, от которого он лично пострадал.

Уже при Алексее Михайловиче при царском дворе заведены были иноземные театральные потехи по иностранному образцу. Петр сделал попытку создать общественный театр. В 1701 году выписан был в Москву из Саксонии Иоганн Куншт с труппой актеров. Эта труппа играла в особой «комедийной храмине», выстроенной на Театральной площади. Посещение театра было разрешено всем, а для придворных сделалось обязательным. Петр строго смотрел за последними и уклонявшихся от посещения представлений наказывал штрафами. В храмине играли не только духовные мистерии, но и светские пьесы европейского репертуара, переведенные на русский язык, — играли, например, пьесу Мольера «Лекарь поневоле» (Le Medecin malgre lui). Актеры должны были обучать русских подьячих, набранных в 1702 году.

В заботах, чтобы русские люди следовали иноземным образцам, Петр 30 декабря 1701 года запретил подпиеываться в челобитных унизительными именами, падать на колени перед царем и зимой снимать шапки перед дворцом.

Своему сыну Алексею Петр хотел дать настоящее европейское образование. В 1701 году к царевичу был определен немец Нейгебауер, воспитанник Лейпцигского университета, «для наставления в науках и нравоучении».

Чтобы двинуть вперед просвещение русского общества, Петр дал привилегию амстердамскому жителю Иоганну Тессингу на заведение русской типографии и печатание книг на славянском языке по математике, архитектуре, военному искусству и другим отраслям знания с исключительным правом продавать их в России. Составление и редактирование книг было поручено поляку Копиевскому, который вначале работал вместе с Тессингом, но затем поссорился с ним, вследствие чего типография была отобрана от Тессинга и передана Копиевскому. Последний издал много учебников и переводов, которые были очень полезны для русских людей, не знавших иностранных языков. Были напечатаны «Грамматика славянского и латинского языков», «Разговоры на трех языках», «Книга, учащая морскому плаванию», «Руковедение в арифметике», «Введение во всякую (то есть всеобщую) историю» и др. Так как печатание книг не гарантировало распространения просвещения, то Петр пришел к мысли о необходимости школ и вознамерился организовать обучение иностранным языкам. В 1701 году в Сухаревой башне была открыта школа математических и морских наук. Для преподавания в этой школе был выписан англичанин Фанерсон с товарищами, который и начал обучать математике «добровольно хотящих, а иных же даче и с принуждением». Ежегодно школа выпускала до 700 учеников. Спрос на иноземное образование, искусственно возбужденный царем, создал предложение школьной науки со стороны частных лиц. В 1703 году в Москве была открыта первая частная гимназия мариенбург-ского пастора Глюка, который еще на родине выучился русскому языку от монаха Псковского Печерского монастыря. Это был тот самый пастор Глюк, в доме которого жила горничной будущая императрица Екатерина I.

Глюк намерен был обучать русских юношей географии, ифике, то есть этике, политике, латинской риторике с ораторскими упражнениями, философии картезианской, то есть Декартовой, языкам греческому, еврейскому, сирскому, халдейскому, латинскому, французскому и немецкому, танцевальному искусству и поступи немецких и французских учтивств, рыцарской конной езде и берейторскому обучению. Так рано появилась у нас типичная школа XVIII века, ставившая своей задачей воспитать молодых людей comme il faut. Петр дал Глюку хорошее казенное пособие, так как сочувствовал обращению неотесанных русских парней в европейских благовоспитанных юношей. Для своей школы Глюк подготовил на русском языке Лютеров катехизис, молитвенник, немецкую грамматику, словарь языков русского, немецкого, латинского и французского и Комениево введение к изучению языков. Школа эта просуществовала только два года, так как в 1705 году Глюк умер и она перешла в заведование Иоанна Вернера Пауза. Вот, значит, к какому раннему времени относится основание у нас первой немецкой школы. Немецкая школа сыграла вообще в истории нашего образования очень большую роль.

В интересах ознакомления русского общества с тем, что делалось у себя и в чужих странах, для уничтожения замкнутости и отчужденности русских людей Петр приказал 17 декабря 1702 года печатать «куранты», то есть «ведомости о военных и иных делах, достойных знания и памяти, случившихся в Московском государстве и в иных окрестных странах». Этим приказом было положено начало русской периодической прессе.

Петр возвратился из-за границы под обаянием торгового и промышленного успеха, под обаянием колоссальных богатств, которыми располагали европейские народы и которое должно было резко выступить на фоне русской бедности и скудости. У него естественно явилось желание видеть Россию богатой и промышленной страной. Петр заметил, что главным двигателем торговли и промышленности в Западной Европе был предприимчивый класс буржуазии, пользовавшийся правами самоуправления и свободный от административного гнета. Петр и задумал создать в России такой же предприимчивый городской класс. Как все радикальные реформаторы, Петр принадлежал к числу тех людей, которые верят в рациональные законы и учреждения и полагают, что законы и учреждения создают людей, а не наоборот. Петр думал, что стоит только надлежащим образом организовать обстановку деятельности индивидуума, и все пойдет хорошо. Он и задумал ввести хорошую организацию, чтобы двинуть вперед промышленное процветание страны.

Указом 30 января 1699 года русские города получили самоуправление. Торговые и промышленные, то. есть посадские, люди изъяты были из ведения и подсудности приказных людей и подчинены власти выборных бурмистров. Выборные люди в провинциальных городах составляли ратуши, а в Москве Бурмистерскую палату. Провинциальные ратуши должны были подчиняться Бурмистер-ской палате как высшей административной и судебной инстанции. В этой мере Петр не был вполне новатором. Жизнь давно указывала на необходимость предоставить торговому классу самоуправление и гарантировать его от злоупотреблений приказной администрации. Вы помните, что еще при Алексее Михайловиче при обсуждении Новоторгового устава возникла мысль об учреждении Приказа купецких дел, который должен был избавить торговых людей от необходимости иметь дело со множеством приказов. Разница между старым и новым учреждением заключалась только в том, что Бурмистерская палата состояла из выборных людей, а Приказ купецких дел — из лиц по назначению. Во Пскове по инициативе Ордын-Нащокина было даже организовано городское самоуправление из выборных, которые должны были судить торговых людей. Петр, таким образом, осуществил то, что давно намечалось и к чему стремились его предшественники.

В интересах промышленного развития страны Петр учредил и Приказ рудо-сыскных дел, ставший предшественником Берг-коллегии. Всем разрешено было искать руду, не считаясь с правами владения, на землях помещиков и вотчинников без их согласия, лишь с условием платить в пользу собственника земли известный процент. Не дожидаясь результатов частной предприимчивости, Петр там, где найдена была руда, постарался основать казенные заводы. В 1699 году был выстроен железоделательный завод в Верхотурском уезде. Завод впоследствии был передан во владение горнозаводчику Демидову. В 1703 году основан был железоделательный и чугуноплавильный завод на берегу Онежского озера, где впоследствии вырос город Петрозаводск,

Внутренняя и внешняя торговля России страдала от отсутствия меновых средств, от отсутствия в обращении мелких денежных знаков. В XVII веке, у нас в обращении были только две медных монеты: 1) «деньги» серебряные (нечто среднее между 5 и 10 копейками) и 2) «копейки» (среднее между 10 и 20 копеками, то есть монета, соответствующая современному пятиалтынному). Однако в торговле приходилось иметь дело и со стоимостью ниже деньги или копейки, так что приходилось прибегать и к сдаче товаром, а иногдаза недостатком мелких денег у нас разрубали серебряные копейки и денежки и расплачивались кусочками. В 1700 году Петр приказал чеканить мелкую медную монету: денежки, полушки и полуполушки. Не было в обороте и крупных денежных знаков, и вот в 1701 году были введены серебряные полтины, то есть 200 денег или 100 копеек, и золотые червонцы, а также алтын — не монетная, а счетная единица для облегчения торгового оборота.

Для облегчения внутренней торговли предпринята была и еще одна чрезвычайно важная мера. С начала XVIII века начинают вести работы по устройству соединительных речных каналов. Петр намерен был соединить Оку с Доном при посредстве Упы, но предпринятые работы не были доведены до конца. Произведены были также изыскания для соединения Белого моря с Каспийским.

Затем, русские торговые люди давно признавали, что им с иноземными купцами «не стянуть», так как те торгуют компаниями. Уже Новоторговый устав рекомендовал состоятельным русским купцам принимать к себе «маломочных», чтобы последние не одолживались у иноземцев и не набивали цен на иноземные товары. Ордын-Нащокин не ограничился в то время одним теоретическим рассуждением, а задумал осуществить эту мысль во Пскове, где он был воеводой. Он предложил псковским купцам распределить между собой «маломочных» торговых людей. Маломочные купцы, получая деньги из земских изб, должны были скупать товары, свозить их во Псков и сдавать состоятельным купцам «кто за кем записан». «Лучшие» купцы должны были платить «маломочным» за товары цену с надбавкой «для прокормления», а затем сбывать товары за границу. Затея Ордьга-Нащокина не удалась во Пскове, но его идея не умерла — Петр, как бы воспользовавшись мыслью Нащокина, в 1699 году предписал русским купцам торговать компаниями «и чинить отпуск товарам в компаниях к городу Архангельскому, в Астрахань, также и через Новгород, и иметь о том всем купецким людям меж собою с общаго совета установление, как пристойно было бы к распространению торгов их, от чего надлежит быть в сборах великаго государя казны пополнению». Конечно, это в значительной мере было pium desiderium. Русские люди плохо справлялись с компаниями, и многие из них были в сущности фикциями.

Для развития промышленности и ремесел Петр, подобно своим предшественникам, прибегал к услугам иноземцев и выписывал инженеров, кузнецов и разных мастеров.

Духом просвещенного домостроительства проникнуты все распоряжения Петра, изданные в первый год по возвращении из-за границы. Он как бы поставил задачей переустроить государство во всех отношениях.

В целях борьбы с сутяжничеством запрещено было принимать пустые жалобы. В самом деле, жалобы тогда подавались часто по ничтожным поводам: например, случалось, что кто-нибудь жаловался на другого, указывая в качестве вины, что тот «смотрит на него зверообразно». Во избежание убийств при драках запрещалось носить с собой ножи.

В 1700 году запрещено было несведущим лицам лечить других травами и зельями. В Москве велено было открыть 8 аптек с докторами, аптекарями и лекарями. Запрещено было хоронить мертвых ранее трех дней. Младенцев-уродов, «которые родятся особым некаким видом, или несущественным образом, или каким чудом», приказано было не утаивать, а объявлять в Монастырском приказе. Во избежание пожаров приказано было строить каменные дома.

Но всё эти заботы Петра парализовались затяжной Северной войной, происхождение которой нужно искать в тех же заботах Петра о торгово-промышленном развитии России, войной, которая оказала громадное влияние на ход всех дальнейших преобразований и реформ.