Влияние крепостного права на дворянство

Влияние крепостного права на дворянство: Русская история XVII-XVIII веков, Любавский Матвей Кузьмич, 2002 читать онлайн, скачать pdf, djvu, fb2 скачать на телефон Известный российский историк М. К. Любавский (1860-1936), основываясь на достоверных источниках, в живой и увлекательной манере дает обзор одного из самых интересных периодов рос-сийской истории — XVII-XVIII веков.

Влияние крепостного права на дворянство

В числе аргументов, которые приводились крепостниками в Комиссии и в литературе екатерининского времени, встречаются указания на необходимость путем владения крепостными поддержать класс, который по своим правам и историческому воспитанию был поставщиком слуг государству. Но факты показывают, что крепостное право не только не поддерживало дворянства, а прямо разрушало его, оно деморализовало этот класс, содействуя его духовному и физическому вырождению, подрывало его значение, которое признавали за ним Щербатов и его сторонники. Крепостное право дало возможность значительной части дворянства жить праздно, без всякого серьезного дела. За отсутствием настоящих занятий, дворяне склонны были бездействие превращать в дело. Некоторые из них, например, всецело обращали свое внимание на установление порядка в доме, обдумывали все до малейших подробностей и строго следили за исполнением своих инструкций. Эти инструкции иногда облекались в письменную форму. Вот образчик такой инструкции, составленной помещиком Лукиным: «Дневальному официанту приказывается, как скоро приедет какая незнакомая барыня, тотчас узнать от ее человека, кто она такова, о имени, отчестве, фамилии и чине, и немедленно барыне о том донести, ежели словесно, то тихо, так, чтобы гостья не слыхала, а всего лучше записочкой... Он без напамято-вания должен чаще сам и посылать мальчиков снимать со свеч чисто и опрятно: на нем взыщется, ежели свеча не прямо в шандале поставлена, или оная шатается. После ужина, как скоро гости уедут, дневальный официант и лакей должны свечи погашать и в буфет непременно все шандалы и свечи порядочно отдать, где собирать до самых малых огарков, из коих потом самые малые для перелития в свечи отдавать в кладовую, а большие огарки употреблять в задних покЪях. Винный погреб поручается Якову, который имеет все в нем поставленное содержать в исправности и с той точностью и разделением сортов вин, как он, устроенный с описью, ему отдан на руки; весть верную записку прихода и расхода всякому вину и еженедельно подавать ко мне по субботам реестр издержанным напиткам, и те реестры я или барыня будем подписывать... Его есть должность напитки к столу приготовить, а приготовляя, не портить, то есть не согревать тех, кои должны быть холодные... Ежели б случилось, чтоб приказали при-несть разных сортов, то принеся, ставить какие ни есть знаки и опасаться взыскания, ежели смешается и подаст не то, которого спрашивали, каковые ошибки уже не раз были примечены... Конюхам повелевает и взыскивает Антон, яко конюший, а охотниками — Кастерь, как ловчий... с них же строго взыщется, ежели еще раз будет усмотрено, что в конюшню или на охотничий двор пойдут когда-либо с огнем без фонаря, равно за всякое послабление в присмотре за повелением... О весьма невоздержанных, или предерзливых-, коих слегка и сами заказывать могут, а о заслуживших большее наказание докладывать мне и каждое утро обоим по своим должностям приходить меня рапортовать». Так муштровались и дисциплинировались те идеальные слуги крепостного права, о которых не так давно и не без сожаления вспоминали люди, заставшие крепостное право. Это, конечно, можно понять, но нельзя не заметить и мрачной стороны дела. Вы видите культ самодовольного барства, старавшегося обставить свою жизнь известным чином. На этой почве нередко проявлялось барское самодурство, причуды и лихие выходки. Вот как, например, проводил день Василий Васильевич Головин, вытерпевший при Бироне пытки, а при Елизавете спокойно проживавший в своей деревне, а иногда в Москве. «Когда барин просыпался, ему подавали чай. Впереди обыкновенно шел один служитель с большим медным чайником с горячей водой, за ним другой нес большую железную жаровню с горячими угольями, шествие заключал выборный с веником, насаженным на длинной палке, для обмахивания золы и пыли. Поставивши жаровню с горячими угольями на железный лист, а на нее — медный чайник, и сотворивши молитву Иисусову, слуги тихо выходили. Напившись чаю, барин отправлялся к обедне, в церкви стоял на особом месте и оттуда по переходам, поддерживаемый двумя лакеями, возвращался домой. Обед продолжался часа по три. Кушаньев считалось обыкновенно семь, но число блюд доходило иногда до 40 и более. Для каждого кушанья был особый повар, и каждый из них в белом фартуке и колпаке приносил свое кушанье... Доставивши первые блюда, все 7 поваров снимали колпаки и с низкими поклонами уходили за другими блюдами. Тут являлись 12 официантов, одетые в красные кафтаны кармазинного сукна, с напудренными волосами и предлинными на шее белыми косынками... Обед кончался часу в четвертом перед вечером. Вскоре после обеда Василий Васильевич ложился спать до самого утра. Приготовления ко сну начинались приказом закрывать ставни; изнутри прочитывали молитву Иисусову, "Аминь" — отвечали несколько голосов извне, и с этим словом с ужасным стуком закрывали ставни и засовывали железными болтами. Двери комнат запирала и отпирала доверенные горничная, а ключи относила к барину и клала ему под изголовье; потом отдавала установленный приказ очередным сенным девушкам. Нужно заметить, что в комнатах у Головина было 7 кошек, которых на ночь привязывали к особому столу с 7 ножками. Если случалось, что какая-нибудь из кошек отрывалась от стола и приходила к барину, то кошки и девушки подвергались наказанию. Поэтому-то раз навсегда установленный приказ и начинался напоминанием о кошках. "Кошек-то смотрите, — говорила старшая горничная, — ничем не стучите, громко не говорите, по ночам не спите, поделушников глядите, огонь потушите и помните накрепко". Ночью четыре чередовые и столько же караульных подымали стук, свист, гам и крик. Если что-нибудь помешало барину заснуть, то он уже не ложился и расстраивался на всю ночь. Тогда он или читал вслух жизнь Александра Македонского Квинта Кур-ция, или произносил молитву, перебирая четки, или начинал ходить по всем комнатам, постукивая колотушкою и обмахивая пыль. Если пыль где-нибудь оказывалась, то тотчас же курили росным ладаном и окропляли то место святой водой. Эти странности поджигали любопытство, и многие подсматривали в щели, что делает барин. Но и на этот случай были приняты меры. Сенные девушки начинала кричать с различными ррибаутками и поговорками, окачивали из верхнего окошка холодной водой поделушников, и барин одобрял все это, приговаривая: "Поделом вору и мука; ничто им, растреклятым, растрепоганым, ра-стреокаянным, непытанным, немученным и ненаказанным!" — топоча обеими ногами, повторяя неоднократно одно и то же. Последняя поговорка объясняется тем, что Головин не мог забыть пыток Бирона. Во всем у Головина требовалось точное исполнение установленного порядка, и все сопровождалось предписанными поговорками».

За неимением настоящего дела многие помещики наполняли свою жизнь всевозможными развлечениями, в которых нещадно растрачивали свои физические и духовные силы. Здесь на первом плане надо поставить поездки в гости и прием гостей, сопровождавшийся обильными угощениями и карточной игрой. Дворянин либо сам ехал в гости, либо сидел с гостями, еда и питье сделались своего рода богослужением, культом чрева, имевшим свой обряд и своих служителей. За сытными обедами и обильными возлияниями следовала карточная игра, продолжавшаяся несколько дйей. Императрица, сама любившая играть в карты, жаловалась, что карточная игра разоряет старинные дворянские фамилии, и придимала меры к прекращению этого зла: но все меры были тщетны, раз сама Екатерина была в этом отношении не без греха. Кроме карточной игры, дворяне развлекались у себя по усадьбам музыкой, пением и театральными представлениями, которые страшно вошли в моду. Устраивались оперные хоры, труппы, составлявшие предмет серьезных забот помещиков. В московском доме Суворова жили целые партии крепостных певчих и музыкантов: их содержали для того, чтобы они в столице могли совершенствоваться в музыке и пении у других артистов, в особенности голицынских. Когда господин переезжал в деревню, артистов перевозили туда же. Уезжая из имения на службу, Суворов, между прочим, предписывал своему управляющему: «Иванов обучает певчих с прилежанием по моему наставлению. Николай — управитель музыкантов, у него под предводительством музыка и прочее. Ерофеев имеет обучать трагедиям и коме^ дням свой штат». Беспокоясь, однако, за то, что крепостные артисты окажутся не на высоте своего призвания, Суворов через управляющего давал методические наставления по части обучения артистов. «Помни музыку вашу — вокальный и инструментальный хоры, — писал он, — и чтобы не уронить концертное. А простое пение всегда было дурно, и больше, кажется, его испортил Бочкин великим гласом с кабацкого. Когда они в Москве певали с голицын-скими певчими, сие надлежало давно обновить и того единожды держаться». «Театральное нужно для упражнения и невинного веселья, — писал Суворов. — Васька комик хорош; но трагиком будет лучше Никитка. Только должно ему научиться выражению, что легко по запятым, точкам, двоеточиям, восклицательным и вопросительным знакам. В приемах выйдет легко. Держаться надобно каданса в стихах, подобно инструментальному такту, без чего ясности и сладости в речи не будет, ни восхищения, — о чем ты все сие подтвердительно растолкуй». Войдите в положение управляющего, который должен был преподать артистам подобные наставления с барского голоса! Между прочим, Суворов приказывал «учиться исподволь французской грамматике Алексашке-парикмахеру». «Ему и Николай покажет, только бы он умел читать». Очевидно, имелось в виду разыгрывать французские комедии. У больших бар музыкальное и театральное дело было поставлено на широкую ногу. У графа Шереметева в театре села Кускова давались целые оперы, а в числе зрителей бывали императрица Екатерина, император Иосиф II, Станислав Понятовский и многие принцы.

Все эти затеи служили, однако, не одним эстетическим наслаждением скучающих бар... Эстетические наслаждения имели большую близость к некоторым элементарным инстинктам человеческой природы, и сплошь и рядом вызывали эти инстинкты; театр у помещиков превратился в развлечение, имеющее мало общего с невинными забавами. Так, гвардии прапорщик Есипов имел в своем имении театр и группу из вольнонаемных иностранцев и своих собственных людей; в театре представлялись комедии, оперы, трагедии и прочие пьесы. Вигель, автор известных воспоминаний, рассказывает, как он попал к Есипову и познакомился с его труппой. «Есипов нас употчевал по-своему, — говорит Вигель. — К ужину явилась целая дюжина нарядных молодых женщин, которые разместились между гостями. Приглашения поболее пить сопровождались горячими лобзаниями дев с припевом: "Обнимай, сосед, соседа; поцелуй, сосед, соседа; подливай, сосед, соседу". Оказалось, что все эти девы были крепостные актрисы хозяйской труппы». Француз Passenans рассказывает про помещика Б.: «Его повара, его лакеи, конюхи делались в случае надобности музыкантами, столярами, сапожниками и т. д., его горничная и служанки — актрисами, золотошвейками и пр. Они в одно и то же время его наложницы, кормилицы и няньки детей, рожденных ими от барина. Когда этот помещик отправлялся в другое свое имение, за ним ехало не менее 20 человек с его наложницами, актрисами, танцовщицами, поварами и пр. На каждой станции раскидывали огромную палатку, где помещался барин со своими наложницами, а в другой палатке 20 человек увеселяли его пением во время обеда».

Помещичий разврат в царствование Екатерины принимал подчас чудовищные размеры, доходя иногда до совершенного скотства. В упомянутых мною «Рассказах бабушки» сообщается, что у помещика Бахметева «в деревне был по ночам бабий караул — поочередно, каждую ночь, наряжали двух баб караулить село и барские хоромы: одна баба ходила с трещоткой около дома и стучала в доску, а другая должна была ночевать в доме. Хорош был старик, нечего сказать!»— прибавляла рассказчица. Радищев рассказывает следующий факт: «В бывшее пугачевское возмущение некоторые крестьяне, связав своего господина, вели его на неизбежную казнь. Какая была тому причина? Он был господин добрый и человеколюбивый, но муж не был безопасен в своей жене, отец — в дочери: каждую ночь посланные его приводили к нему на жертву бесчестия ту, которую он того дня назначил. Известно же в деревне было, что он омерзил 60 девиц, лишив их непорочности». Мы можем не сомневаться в справедливости сего факта, так как императрица Екатерина по поводу этого места заметила: «Едва ли не гистория Александра Васильевича Салтыкова».

Конечно, подобные господа не были типами своего времени, были уклонениями, исключениями, но они весьма характерны как показатели того тлетворного влияния, которое оказывало крепостное право на тех, кто был его субъектом. Эти факты как нельзя лучше показывают, как должно было быстро прогрессировать под влиянием крепостного права вырождение первенствующего сословия в России.

Власть помещика, не ограниченная никакими законами и установлениями, воспитывала в господствующем сословии и другие дурные наклонности: черствость души, доходившую до жестокости, и склонность ,к произволу и насилию. Кроме того, она притупляла у дворян нравственное чувство ответственности. Конечно, образование, просвещение, развивавшиеся среди дворянства, искореняли дурные наклонности, но медленно и с большим трудом.

В царствование Екатерины приходится встречаться е ужасными проявлениями барского бессердечия и произвола. «Вследствие позволения, данного дворянству, произвольно, по своему усмотрению, отправлять в ссылку ему подвластных, — пишет новгородский губернатор Сивере, — причем суд даже не может спросить о причине ссылки и исследовать дело, ежедневно совершаются самые возмутительные дела. Все, кто не годится в рекруты вследствие малого роста или другого какого недостатка, должны отправляться в ссылку в зачет ближайшего рекрутского набора, а зачетные квитанции многие продают». Путешествовавший по Сибири Паллас видел этих ссыльных; все это были больные, увечные, старые и даже безумные люди. «Бесчеловечные и корыстолюбивые помещики, — говорит Паллас, — отрывают многих пожилых отцов от их многочисленных семей, даже от их жен, и одиноких отсылают в эту злополучную страну».

Бессердечие, доходившее до жестокости, проявлялось также в наказаниях, которым помещики подвергали своих крепостных крестьян. «Наказание рабов, — говорит Passenans, — изменяется сообразно с расположением духа и характером господина или заступающего его место... Самые обычные исправительные средства — палки, плети и розги. Наказание производится обыкновенно в конюшне или в другом отдаленном месте. Я видел, что палками наказывали как за кражу, так и за опрокинутую солонку (последнее, по русской примете5 предзнаменует большое несчаетие, и потому такое преступление редко прощается), за пьянство и за легкое непослушание, за дурно .сжаренную курицу и за пересоленный суп. Какие предосторожности ни принимал я, чтобы не быть свидетелем жестоких наказаний, — они так часты, так обычны в деревнях, что невозможно не слышать сплошь и рядом криков несчастных жертв бесчеловечного произвола. Эти пронзительные вопли преследовали меня даже во сне». Для некоторых помещиков бить своих крепостных сделалось просто потребностью. Иногда это преимущественно выражалось пощечинами и подзатыльниками, ни за что, ни про что раздаваемыми домашней прислуге8 иногда же переходило в систематическое мучительство. Один помещик, по словам Болотова, в пьяном виде ни с того, ни с сего подверг наказанию всех дворовых девушек. Другой, по словам Passenans'a, приказал жечь углем подошвы ног дворового за то, что тот утопил двух барских щенков, которых его жене приказано было вскормить своей грудью.

Одна барыня приказала высечь 80 женщин за то, что они не набрали земляники.

Били крепостных не одни только невежественные помещики. Вот что рассказывает Массой о княгине Козловской: «Она олицетворяет в себе понятие о всевозможных неистовствах и гнусностях. Не раз видали, как она велит раздевать мужчин и сечь их при себе розгами, считая хладнокровно удары и понукая исполнителя наказания бить сильнее. Видали, как она, в припадках бешеного исступления, заставляет служанок привязывать к столбу одного из своих слуг, совершенно обнаженного, и натравливает собак грызть несчастного, или же приказывает женщинам сечь его, причем вырывает у них розги и сама бичует истязаемого по самым чувствительным частям тела, соединяя, таким образом, чудовищное наслаждение зверской жестокости с затеями необузданного бесстыдства. В таком же вкусе изобретались муки для подвластных женщин; но тогда уже палачами назначались мужчины». Массой видел одну из подобных мучениц, которую княгиня вдобавок еще изуродовала: вложив пальцы в рот, разодрала ей губы до ушей. «Вся вина бедняжки, — говорит Массой, — заключалась в том, что она навлекла на себя ревность своей Мессалины к одному из ее презренных любовников».

Знакомясь со всеми фактами, имевшими место во второй половине XVIII века, невольно переносишься мыслью во времена Римской империи эпохи упадка, ясно видишь, как неограниченная власть над людьми развращала состоятельный материально, но бедный духовно класс дворян, как этот класс опускался в тину всяческой житейской грязи, как искажался в нем образ Божий, и все яснее и яснее вырисовывалась образина звериная.

Если наши дворяне не растлились до конца и не погибли, то только благодаря тому, что свой досуг они отдавали не только развлечениям, но и изучению европейской науки, усвоению результатов западноевропейской мысли. Оздоровляющее моральное влияние духовной культуры Запада предохранило дворян от окончательной гибели и положило конец самому рабовладению. Екатерине II, сохранившей крепостное право, принадлежит та заслуга, что она открыла широкую дверь этому западному влиянию в спертую атмосферу русской жизни.

Русская история XVII-XVIII веков

Русская история XVII-XVIII веков

Обсуждение Русская история XVII-XVIII веков

Комментарии, рецензии и отзывы

Влияние крепостного права на дворянство: Русская история XVII-XVIII веков, Любавский Матвей Кузьмич, 2002 читать онлайн, скачать pdf, djvu, fb2 скачать на телефон Известный российский историк М. К. Любавский (1860-1936), основываясь на достоверных источниках, в живой и увлекательной манере дает обзор одного из самых интересных периодов рос-сийской истории — XVII-XVIII веков.