Глава iv. монголо-татарское иго и возрождение независимости (1238—1480)

Глава iv. монголо-татарское иго и возрождение независимости (1238—1480)

Александр Невский (1252—1263), его загадка. Иван Колита — получение ярлыка на великое княжение (1328). Дмитрий Донской (1363—1389): «Отступило время от них. Господь же с нами!» Куликовская битва (1380J. Епифаний Премудрый «Житие Сергия Радонежского» (начало XV в.). Церковь — важный фактор консолидации Руси под главенством Москвы, так как с 1326 г. Москва — это религиозный центр Руси, место постоянного пребывания митрополита. Экономическое и культурное возрождение земель, объединившихся вокруг Москвы. Андрей Рублев (XV в.). Становление трех новых народов.

Монголо-татарское нашествие и века татарского ига (1238— 1480) затормозили развитие русской культуры почти повсюду, кроме Новгорода и Пскова, которые не были должниками Золотой Орды и к тому же успешно отразили натиск западных врагов — ливонских рыцарей. Русь почти одновременно испытала монголо-татарское нашествие и удар с Запада. На нее двигались рыцари-монахи так называемого ордена меченосцев, силой обращавшие в христианство язычников — литовцев и ливов. Их поддерживал папа римский. Православные русские люди казались меченосцам такими же дикарями, как и язычники.

В то же время в 1240 г. на русские земли вторглись шведские завоеватели. Новгородский князь двадцатилетний Александр Ярославич со своей небольшой дружиной в неравной битве уничтожил тогда шведскую рать на Неве. Это была его первая крупная победа, за которую он получил титул «Невский». В следующем году он разрушил опорный пункт немцев — крепость Копорье. В 1242 г. Александр Невский дал сражение меченосцам на льду Чудского озера, убил 400 рыцарей, взял в плен 590 и истребил много чуди. Эта битва была названа Ледовым побоищем, после которой Александр Невский торжественно вошел в Новгород, ведя за собой скованных пленников. В 1241 и 1245 гг. он разгромил литовцев, а в 1256 г. нанес еще одно крупное поражение шведам.

Двести сорок лет длилось монголо-татарское иго над Русью. Сильно пришлось пострадать русским людям за это время. Много бед было причинено и тем, что князья разных городов ссорились и воевали друг с другом, часто призывая к себе на помощь татар в этой борьбе.

Во времена феодальной раздробленности, междоусобиц и монголо-татарского ига по-разному стала складываться судьба различных частей Русской земли. Постепенно на основе прежней древнерусской народности оформилось три новых народа: русский (или великорусский), украинский и белорусский — при всей близости все-таки со своими особыми типами культур. Междуречье Оки и Волги и Новгородско-Псковская земля явились центром развития великорусской народности и русской культуры.

Собственно Русское государство стало формироваться на основе великого княжества Владимирского; украинский и белорусский народы оказались в составе Польско-Литовского государства.

Начиная с первых десятилетий XIV в., говоря о Русском государстве, мы будем иметь в виду только Северо-Восточную Русь и государственные образования, выросшие на ее основе.

До XIV в. был единый восточнославянский язык, называемый древнерусским. Будучи единым по происхождению и характеру, он получал на разных территориях местную окраску, выступая в диалектных разновидностях.

В славянской ветви со временем выделилось три подгруппы: южная, западная и восточная. В восточную группу входят три восточнославянских языка: русский (великорусский), украинский (малорусский) и белорусский. И как отмечает французский исследователь русской тематики Рамбо, из всех славянских народов один только великорус сумел создать и сохранить огромную империю среди самых неблагоприятных исторических и физических условий1.

Первый погром на Русской земле монгольские полчища устроили в 1224 г., вызвав ужас и страх не только в России, но и во всей Европе. Русь первая приняла удары этих неведомых врагов, прозванных Гога и Магога, которые «должны явиться пред концом мира, когда наступит пришествие антихриста» (Жуанвиль).

Но после этого нападения татары повернули назад на восток и скоро были забыты на Руси. Прошло тринадцать лет, в течение которых князья не прекращали свои междоусобные войны, а о монголах совсем забыли. Однако сами события: неурожаи, голод, заразные болезни, пожары и всякого рода бедствия — землетрясение и солнечное затмение в 1230 г., а также появление кометы в 1224 г. — все это наполняло летописи того времени мрачными предвещаниями.

Вся ярость монгольского урагана обрушилась на славянские народы: русские сражались при Калке, Коломне; поляки — при Лигнице; чехи, моравы — при Ольмюце. «Многие были убиты в Польше и Венгрии» — сообщает посол папы к монгольскому хану Плано Карпини2.

Крупные города Венгрии — Пешт, Варадин, Арад, Перег, Егрес, Темешвар, Дьюлафехервар — пали. Затем подверглись разгрому Словакия, Восточная Чехия и Хорватия. Западная Европа была в панике, страх охватил не только Германию, но и Францию, Бургундию и Испанию и повлек за собой полный застой торговли Англии с континентом.

Папа Иннокентий IV в 1243 г. в Лионе предал анафеме императора Фридриха II, пошедшего на союз с монголами, и хана. Он объявил о «пяти скорбях» католической церкви: 1) татары; 2) православные; 3) еретики-катары; 4) хорезмийцы; 5) Фридрих II3.

Монголо-татары были обескровлены и остановлены на границах Германии и Чехии, так что немцы отделались от монгольского вторжения одним страхом; вторжение свирепствовало преимущественно на русских равнинах, как будто служивших продолжением великих азиатских степей. И только на русскую историю оно имело значительное влияние.

Русские князья при этом не проявили нужной сплоченности перед лицом столь страшного врага. Более того, даже отважный воин Александр Невский4 проявил такое отношение к монголо-татарскому нашествию, которое до сих пор вызывает у одних полное непонимание, у других — недоумение. В самом деле, когда в 1238 г. татарское войско вторглось в пределы Суздальской земли, он не послал подкреплений ни своему отчему городу Переяславлю-Залесскому, ни столице Владимиру. Не пытался он соединиться и с войском дяди — великого князя Юрия Долгорукого, стоявшего на реке Сить. Даже Торжок, исконно новгородская вотчина, не получает помощи от молодого князя и захватывается ордынцами. Неудивительно, что, видя такую покорность, Батый оставляет у себя в тылу неразоренный Новгород и поворачивает войско громить города Южной Руси.

В последующие годы Александр Ярославич не меняет своей позиции. Покорно прибывая в ханскую ставку в Каракорум, он получает «из рук» татар в дополнение к Новгородскому еще и Киевское княжество.

Традиционное объяснение этим фактам — «князь не шел на конфликт с ордынцами, поскольку понимал, что с ними не справиться» — оказывается при внимательном рассмотрении отнюдь не бесспорным. К середине XIII в. на Руси стали складываться условия для мощного военно-политического союза Мономашичей против Орды. Русский тыл к этому времени стал относительно надежным: Польша и Венгрия были обескровлены татарами, а литовцы, шведские и немецкие рыцари значительно ослаблены Невским. Основная часть монгольского войска, понеся большие потери в походе в Европе, вернулась на родину. В свою армию Батыю приходилось набирать ненадежных воинов из покоренных народов. В 1250 г. между младшим братом Александра Андреем, владельцем великого Владимирского княжества, и Даниилом Галицким, правителем всей Западной Руси, заключается антиордынский союз. Земли, контролируемые Александром Невским, могли бы сыграть здесь ключевую роль, поскольку связывали в единое целое удаленные княжества. Кроме того, богатый Новгород был способен пополнить русское войско финансами и людьми.

Однако Александр не только не примкнул к союзу, но и, наоборот, поспешил в Орду с жалобой на брата. Итогом поездки стал карательный поход Неврюя на Владимирское княжество. Что касается Даниила Галицкого (1229—1264), то он предпринимал самые разнообразные меры и многочисленные попытки, чтобы поднять свою Галицкую область из развалин, оставленных монголо-татарским нашествием. Чтобы увеличить население своей страны, уменьшившееся от татарского погрома, он вызывал немцев, армян, евреев. Новым поселенцам он давал многие привилегии. Экономическим последствием этой меры было развитие торговли и промышленности, этнографическим же результатом было введение в Галиче еврейского элемента. В отличие от других переселенцев евреи образовали как бы отдельный народ среди русских, чуждый ему и практически не ассимилировавшийся с другими народами.

Даниил вынужден был отправиться в Орду, и сделал это он значительно позднее всех других русских князей. Монгольский хан Батый принял его с почетом, избавил от унизительных обрядов, сказав: «Ты хорошо сделал, что приехал наконец!», а заметив, что Даниилу не нравится кумыс, велел подать вино. Только большая выдержка Даниила предотвратила его схватку с самим Батыем. После провала союза с Александром Невским, едва терпя иго монгольских варваров, Даниил обратился к Риму, обещая употребить все усилия для соединения обеих церквей и дать войско для крестового похода, который проповедовали тогда в Европе против монголов.

Иннокентий IV назвал его своим дорогим сыном, дал ему королевский титул, прислал венец и скипетр. Папский легат торжественно короновал Даниила в Дрогиниче (1254). Крестовый поход против монголов и соединение обеих церквей не имела успеха. Даниил презрел упреки и угрозы папы Александра IV, но сохранил королевский титул. Он принял участие в европейских войнах и достиг блестящего успеха. «Венгры, — говорит один летописец, — удивлялись порядку, царствовавшему в его войске, татарскому вооружению последнего, великолепию князя, его греческому вышитому золотом платью, его мечу и стрелам, его седлу, богато украшенному драгоценными камнями и металлами».

В 1264 г. окончилась его тревожная жизнь, память о которой сохранена русскими летописцами. Усобицы во время его молодости, татарское нашествие в его зрелые годы, переговоры и войны с Западной Европой никогда не давали ему покоя. По смерти его Галицко-Русская область раздробилась между различными князьями из его рода и в XIV в. была присоединена к Польскому царству и потеряна для России.

Чтобы понять поведение Александра Невского в столь трудное для Руси время, необходимо посмотреть на него в контексте тех исторических событий в мире вообще, особенно с точки зрения того, как складывались отношения Руси с Западом в XII—XIII вв., помня о местоположении Новгородской области, где княжил Александр Ярославич. Вести о первом крестовом походе 1096—1099 гг., завершившемся взятием Иерусалима, были встречены на Руси с энтузиазмом, это и понятно, так как еще в VII в. арабы заняли Иерусалим. Теперь же налицо был триумф христианского мира, к которому относила себя Русь. Выступая против половцев в 1111 г., Владимир Мономах также постарался придать своим действиям характер крестового похода против «поганых».

Однако позднее идеология крестовых походов в Западной Европе претерпела значительные изменения. Объектом претензий католиков-крестоносцев все чаще становились территории, Haделенные православными. Ватикан осуществлял идейное и духовное руководство натиском ливонских и тевтонских рыцарей на земли славян. Разорение крестоносцами центра православия — Константинополя в 1204 г. Русь восприняла крайне болезненно1;

Слухи о стяжательском и развратном образе жизни папского клира усиливали отчуждение.

Русь — возможно, впервые в своей истории — попыталась вполне осознанно возвести «железный занавес» в отношениях с Северной и Западной Европой. В отношении европейцев отечественная идеология с этого времени требовала «обычая их не держати и учения не слушати, не брататися с ними, потому что раэвращенные мысли их полны гибели».

Вероятно, молодому новгородскому князю ордынцы казались меньшим злом, а то и союзником в борьбе с экспансией с Запада. После похода Неврюя за ним было закреплено великое Владимирское княжество, а сам князь побратался с сыном Батыя Сартаком. В 1251 г. Невский наотрез отказался от помощи папы римского в борьбе с Ордой. Вскоре он привел в Новгородскую землю татарских численников, переписывавших население для обложения данью (исключение было сделано для духовенства). В отказавшийся подчиниться Новгород князь ввел в 1259 г. свои войска, подавляя антиордынские выступления, зачинщикам которых выколол глаза и отрезал носы.

В ноябре 1263 г. Александр Невский, разболевшись, умер у Нижнего Новгорода на обратном пути из ханской ставки. (Нижний Новгород был основан в 1220 г. на реке Волге близ впадения в нее Оки.) Версия о его отравлении в Орде появилась, скорее всего, потому, что народное сознание не хотело мириться с фактом дружбы популярного князя с татарами...

Трудно давать оценки деяниям наших предков, живших в те далекие и страшные времена. И все же сделаем осторожные выводы. Столетия назад Русь столкнулась с проблемой поиска своего места в споре Запада и Востока. В жестоком XIII в. Александр Ярославич Невский решился на союз с Востоком. Тем более что согласно монгольским правилам войны города, подчинившиеся им добровольно, не подвергались разорению и получали название «гобалык» — «добрый город». С таких городов монголы взимали довольно умеренную контрибуцию: съестные припасы для ратников и лошадей для пополнения своей конницы. Так избежали разгрома богатые приволжские города, входившие в состав Владимирского княжества, — Ярославль, Ростов, Углич, Тверь и др., они вступили в переговоры с монголами для получения ярлыка — пакта о дружбе и ненападении. Реальной зависимости ярлык не предполагал. Батый посылал ярлыки к правителям Рума, Сирии и других стран, от него независимых.

В то же время, стоило любому русскому княжеству отказаться от союза с татарами, оно немедленно становилось добычей литовцев или поляков, как, например, Галиция в 1339 г.5

Итак, христианская Европа разделилась пополам. Гибеллины и Никейская империя искали союза с монголами; по их следу пошли Ярослав Всеволодович, великий князь владимирский, и Гетум, царь Малой Армении (Киликии). Гвельфы, возглавляемые папой Иннокентием IV, южнорусские князья Даниил Галицкий и Михаил Черниговский всеми силами старались создать антимонгольскую коалицию, но неудачно.

Так же разделился мусульманский мир. Сунниты встали против монголов, шииты относились к ним лояльно, вследствие чего не пострадали при наступлении монголов на Багдад и Иерусалим (1258—1260). Зато были беспощадно истреблены исмаилиты, которых все — христиане, мусульмане и язычники — считали носителями злого начала, убийцами6.

О жестокости монголов в 1387 г. в Исфагане говорит, например, такой факт: «Воины Тимура принесли 70 тыс. отрубленных голов, из которых были построены башни в разных кварталах города»7.

Войско Тимура состояло из профессионалов — опытных всадников, на полном скаку ловивших копьем обручальное кольцо, стрелявших из тугого лука, спешившись и укрывшись за оконный щит. Наступали монголы, неся впереди девятиножное белое знамя— полотнище, державшееся на девяти копьях, причем на каждом висело по бунчуку — конскому хвосту.

Говоря о героической борьбе русского народа против монголо-татарского ига, нельзя не упомянуть битву, не только возвестившую приближающееся освобождение, но и вошедшую во многие исторические культурные памятники Руси, в былины, поэмы, песни, (сказания и т.п., — это Куликовская битва (1380). Предание гласит, что недалеко от Москвы, откуда князь вел свои войска простив Мамая, ему явилась икона Николая Чудотворца. И князь воскликнул: «Сия все утеша сердце мое!..» (на этом месте и основали Николо-Угрешский монастырь. До наших дней в монастыре сохранились многие сооружения: Спасо-Преображенский Собор, Патриаршие палаты, уникальная Иерусалимская стена, стилизованная под иконописный город... Неподалеку стоит деревянная Петропавловская церквушка на берегу монастырского пруда, где не иссякает родник, вода из которого считается лечебной)8.

На решающую битву на Куликовом поле Дмитрия, получившего прозвание Донского, так как Куликово поле было на реке Дон, вдохновил и благословил преподобный Сергий Радонежский.

Прославившийся в веках князь Дмитрий Донской, окончательно утвердивший единодержавие на Руси, по единодушному мнению историков, не мог бы, став в 12 лет во главе государства, удержать его, если бы не имел таких мудрых наставников, как (митрополит Алексий и игумен земли Русской Сергий Радонежский. Легенда гласит, что во время битвы преподобный Сергий в своем дальнем монастыре стоял на молитве, называя по именам убитых в бою и молясь за них.

Как пишет Н. М. Карамзин, «...в городке дотоле маловажном, созрела мысль благодетельного единодержавия, открылась мужественная воля прервать цепи ханские, изготовились средства независимости и величия государственного... В Москве спаслися отечество и вера».

Великий князь московский Дмитрий Иванович перед выступлением в поход на хана Мамая приехал к Сергию в обитель и просил благословения. Это благословение необходимо было, чтобы огромная московская рать, большую часть которой составляли крестьяне, почувствовала святость предстоящей войны. Это не был очередной поход против войска Золотой Орды. Это был крестовый поход христиан. Если права легенда о том, что Сергий дал ратникам Дмитрия вопреки запретам монашества двух схимников — Пересвета и Ослябю, то тем самым Сергий с особенной убежденностью показал, что сражение в войсках Дмитрия — святое дело. Могущество нищего-крестьянина было здесь продемонстрировано с особой убедительностью. Русское войско между тем понесло огромные потери, особенно ранеными. Их везли домой на телегах, а свежие литовские ратники (киевляне и белорусы) и рязанцы преследовали отставшие обозы, грабили их и добивали беззащитных раненых9. Но Куликовская битва показала русским, что они могут побеждать непобедимых. Вдохновленный этой победой, Дмитрий Донской пошел собирать войско для окончательного освобождения страны, а татары, воспользовавшись ситуацией, овладели тем временем с помощью суздальских князей, обманувших москвичей, воротами Москвы и предали в ней все огню и мечу. По точному исчислению, погибло 24 тыс. человек10. Погибли также драгоценные документы и первые архивы Московского княжества.

У Московского княжества не было союзников: ни искренних, ни корыстных. Для уходящей Руси и рождающейся России друзьями были православные: греки, болгары, сербы, грузины, валахи. К сожалению, в 1385 г. турки взяли Софию, в 1389 г. победили сербов на Косовом поле, после чего через год оккупировали Болгарию, а с 1394 г. началась блокада Константинополя. В эти же годы (1386—1403) Тимур рядом походов обескровил Грузию.

Казалось бы, у Москвы было меньше шансов, чем у ее соседей. В 1353 г. по Московской земле прокатилась чума11, в 1380 г., как уже упоминалось, произошло страшное кровопролитие на поле Куликовом, а в 1382 г. было похоронено 24 тыс. москвичей, зарубленных татарами. Откуда было взяться силам? Традиционная историография ответа не дает12. Очевидно, в большей степени право утверждение, что Москва устояла потому, что «Московская политическая идеология была церковной... московский царь мыслился своими подданными не столько как государь национальный, сколько как царь православного христианства всего мира»13. Христианский идеал давал силы, не раз являясь залогом победы русских.

Полностью с монголо-татарским игом было покончено лишь в 1480 г., но незадолго до этого, как гласит предание, великий московский князь Иван III в присутствии татарского посла изломал изображение хана, бросил обломки на землю и растоптал их. Это событие часто упоминают как истинный конец монголо-татарского владычества14.

Владения потомков Чингисхана были самой обширной и самой могучей державой в ойкумене. Разделенная на четыре больших улуса: империю Юань в Китае и Монголию, царство ильханов в Иране, Джагатайское ханство в Средней Азии и улус Джучие, включавший Золотую Орду, Белую орду на Иртыше и Синюю Орду — кочевья от Тюмени до Аральского моря, — она, казалось, не имела опасных врагов и достойных соперников. Но к концу XIV в. эта «монголосфера», как ее назвал Г. В. Вернадский, развалилась почти бесследно. Небольшой этнос дурбэн-ойратов, продержавшийся до XVIII в., был истреблен китайцами в 1759 г.15

При рассмотрении последствий монголо-татарского ига для русского народа, невольно возникает вопрос о его влиянии на русский генофонд.

Однако исследователи, историки в первую очередь, считают, что оно совсем незначительно. Хотя аристократия обоих народов заключала браки и несколько мурз, приняв православие, сделались русскими князьями, однако в массе своей оба народа оставались долгое время враждебными и чуждыми друг другу. Даже теперь, Когда финские коренные жители продолжают русеть, татарские поселения, даже принявшие христианство, остаются татарскими. И тем не менее единственным местом, где татары — противники ислама — могли найти приют и дружелюбие, были русские княжества16. Так появились смешанные браки и фамилии:

Аксаков, Алябьев, Апраксин, Аракчеев, Арсеньев, Ахматов, Бабичев, Балашов, Баранов, Басманов, Батурин, Бекетов, Бердяев, Бибиков, Бильбасов, Бичурин, Боборыкин, Булгаков, Бунин, Бурцев, Бутурлин, Бухарин, Вельяминов, Гоголь, Годунов, Горчаков, Горшков, Державин, Епанчин, Ермолаев, Измайлов, Кантемиров, Карамазов, Карамзин, Киреевский, Корсаков, Кочубей, Кропоткин, Куракин, Курбатов, Милюков, Мичурин, Рахманинов, Реутов, Салтыков, Строганов, Таганцев, Талызин, Танеев, Татищев, Тимашев, Тимирязев, Третьяков, Тургенев, Турчанинов, Тютчев, Уваров, Урусов, Ушаков, Ханыков, Чаадаев, Шаховский, Шишков17.

Косвенным следствием завоевания явилось увеличение силы и богатства церкви, так как монголо-татары отличались большой веротерпимостью. Именно в это время русская церковь приобрела то богатство, которое не раз служило государям в минуты великих национальных кризисов. Церковь с самого начала своего появления была против междоусобиц, стремилась и призывала к единству земли Русской. Она много поспособствовала объединению земель вокруг Москвы. Московские митрополиты делаются постоянными, самыми верными союзниками великих князей, стараются улаживать ссоры между ними.

В 1299 г. митрополит всея Руси Максим переезжает во Владимир, тем самым была заложена основа сплочения земель Северо-Восточной Руси, давшая начало современной России.

Из Владимира князь Иван Данилович, по прозванию Калита18, приступил к собиранию и возрождению Руси. Он взошел на великокняжеский престол во Владимире, а затем перенес столицу в свой наследственный удел — городок Москву.

До и при Калите Владимир был столицей de jure, а Москва — de facto. Калита много сделал, чтобы Москва стала стольным городом как de jure, так и de facto.

В 1328 г. Иван Калита получил ярлык на великое княжение, с этого времени владимирский стол почти постоянно находился у московских князей.

Утверждению нового духовного и политического центра в Москве способствовало прежде всего то, что митрополит Петр, полюбив этот город и предвидя его великое будущее, перенес сюда из Владимира свою кафедру (1326). Мудрый старец советует князю начать укрепление новой столицы по примеру Андрея Боголюбского: «Если ты... воздвигнешь здесь храм, достойный Богоматери, то будешь славнее всех иных князей и род твой возвеличится...». Иван Калита делал все, чтобы придать блеск столице: он построил в Москве первый каменный собор — Успенский. Отныне все митрополиты имели здесь свою кафедру. Этим определилось то, что наследники Ивана Калиты смогли присваивать исключительно себе великокняжеский титул, покончили с междоусобицами, а русская православная церковь как общественный институт становится выразительницей надежд и чаяний всех русских людей независимо от их отношения к тем или иным князьям. Благодаря Ивану Калите и его преемникам первые московские митрополиты причислены к лику святых: св. Алексей и св. Петр19 принадлежат к числу покровителей России.

Имя Москвы упоминается первый раз в летописи 1147 г В летописи сказано, что великий князь Юрий Долгорукий, прибыв во владения боярина Стефана Кучки, казнил его за какую-то вину и, пораженный живописным видом одного из его сел, лежащего на высотах у Москвы-реки, на том самом месте, где ныне находится Кремль, построил город Москву20. Название церкви Спаса на Бору напоминает о дремучих лесах, которые покрывали эти берега Москвы-реки и на местах которых раскинулась теперь столица. В течение века с ее основания Москва была небольшим неизвестным пригородом Суздаля. Летописцы упоминают о ней лишь потому только что ее сожгли татары (1237) или что брат Александра Невского — Михаил Ярославич убит здесь в сражении с литовцами (1248). Истинным основателем Московского княжества был сын Александра Невского Даниил, получивший в удел этот городок с несколькими селами. Он увеличил свои владения важным городом Переяславлем-Залесским, который перешел к нему по наследству от одного из племянников, и Коломной, которую он отнял у Рязанского княжества. Так сын Александра Невского Даниил Александрович (1281—1325) становится родоначальником династии московских князей. Он первый погребен в Архангельском соборе, до Петра Великого, бывшем усыпальницей русских государей. Преемниками Даниила были последовательно два его сына, Юрий и Иван, получивший прозвище Калита.

Покровителем Москвы считался Георгий Победоносец. Георгий Победоносец в христианской религии святой. Церковная легенда рассказывает о казни Георгия Победоносца (около 303 г.) в Никомедии (ныне город Измит в Турции) во время гонений на христиан при Диоклетиане (на территории Римской империи), о чудесах Георгия Победоносца, в том числе о победе его над драконом. Первоначально считался покровителем земледелия, позднее феодалы в Европе создали культ Георгия Победоносца — святого патрона рыцарства. В Древней Руси Георгий Победоносец часто изображался на княжеских печатях и монетах, в царской России — на государственном гербе21.

Москва сыграла значительную роль в культурном возрождении русского народа. С объединением земель вокруг Москвы связано вступление русской культуры в новый этап своего развития. Москва теперь предстает в качестве общерусского центра борьбы против иноземного владычества.

В XIV в. укрепляются позиции московских торговых людей. К этому времени купцы занимают видное место среди населения многолюдного московского посада (посад — торгово-ремесленное поселение, возникавшее за пределами городских стен). При перечислении различных групп москвичей летопись ставит купцов вслед за представителями знати.

В XIII—XIV вв. на Руси получили распространение торговые товарищества (складничества). Они состояли из 2—4 человек — или родственников или чужих друг другу лиц, объединенных общими деловыми интересами. Соединяя товары, складники образовывали своеобразное торговое предприятие.

Нельзя не признать тот факт, что после монголо-татарского нашествия каких-либо серьезных достижений в области материальной и духовной культуры XIII в. до наших дней не сохранилось. Согласно новым исследованиям, уцелели только доли процента былого книжного богатства Руси XI—XII вв.22, так как в древних деревянных городах свирепствовали пожары23, возникавшие то по неосторожности обывателей, то при междоусобных войнах. Немало поработали и иноземцы. В 1224 г. немцы сожгли Юрьев. В 1382 г. при нашествии Тохтамыша на Москву кремлевские церкви были полны «до строп», т.е. доверху, иконами и книгами. И все это сгорело. Позднее, в 1547 г., пожар в Москве уничтожил много рукописей. В 1612 г. Москву дотла сожгли поляки. Во время пожаров гибли ценные вещи и из устойчивых материалов, даже стальное оружие24.

Со второй половины XIII в. до нас дошло незначительное по сравнению с предыдущим периодом количество летописей, причем они стали, как правило, более краткими и сухими в изложении. Наиболее полные летописи сохранились в тех местах, куда монголо-татары не доходили: в Новгороде, Пскове, Смоленске и ряде других мест. Однако в это время продолжало развиваться народное творчество, в монастырях не прекращалась работа по восстановлению утраченного литературного наследия.

С начала XIV в. наметился новый подъем культуры в русских землях, который продолжался в течение XIV—XV вв. Практически во всех крупных городах, таких, как Москва, Новгород, Тверь, Ростов, Псков, Нижний Новгород и др., расширялись и восстанавливались монастырские школы и училища, в монастырях продолжалась переписка старых и создание новых книг, которых становилось все больше.

Значительное количество найденных берестяных грамот того времени свидетельствует о высоком уровне грамотности русского народа.

В это трудное время широко развивалось устное народное творчество. Появились былины, повествующие о борьбе народа с татарами. Наряду с ними возникли и новые легенды, например «Сказание о граде Китеже» — городе, ушедшем под воду, на дно озера, со всеми защитниками и жителями, не сдавшимися врагам. Создавалось и много задушевных, грустных песен, отразивших тоску русских людей по свободе, печаль о судьбе родной земли.

В этот период (с XIV в.) получили широкое распространение летописи, становящиеся все более подробными. Летописи писали не только в монастырях, но и при дворах московских, тверских и других князей. Постепенно центром летописания становится Москва. Возникают летописные своды, в которых Москва рассматривается как преемница Киева и Владимира. Широкое распространение до Куликовской битвы получили повесть «О битве на Калке», «Повесть о разорении Рязани Батыем», многочисленные повести об Александре Невском.

Славная победа русских на Куликовом поле (1380) воспета в «Сказании о Мамаевом побоище» и в поэме «Задонщина». Эта поэма перекликается с бессмертным творением XII в. «Словом о полку Игореве». Автор «Задонщины» призывает русских людей к объединению. В XIV в. дорогой пергамент стал заменяться бумагой, в обиход входит более беглое и свободное письмо — полуустав.

Были составлены Общерусский летописный свод 1408 г., так называемая Троицкая летопись, погибшая в Москве при пожаре 1812 г., свод Фотия 1418 г., свод 1472 г. и др., проводившие идею единого государства в контексте мировой истории. К 1480 г. относится создание Московского летописного свода. В 1442 г. появился первый русский хронограф, составленный Пахомием Лагофетом, в котором своеобразно рассматривалась всемирная история, включавшая историю России.

Одним из литературных жанров в XIV—XV вв. были жития. Это повести о князьях, митрополитах, основателях монастырей.

Талантливые церковные писатели Пахомий Лагофет и Епифаний Премудрый составили жизнеописания крупнейших церковных деятелей Руси: митрополита Петра, перенесшего центр митрополии в Москву, Сергия Радонежского — основателя Троице-Сергиева монастыря. Особую известность приобрели «Слово о житии князя Дмитрия Ивановича» и «Житие Сергия Радонежского», названного так по местечку Радонеж, недалеко от которого он основал монастырь. «Житие Дмитрия Донского», написанное в церковной манере, рисует яркий образ мужественного полководца, в нем раскрываются глубокий патриотизм и единство русского народа.

«Житие Сергия Радонежского» написано Епифанием Премудрым в начале XV в., через двадцать лет после смерти преподобного Сергия.

Сергий Радонежский родился примерно в 1314—1322 или 1323 г., Умер 25 сентября 1392 г.

Главная добродетель Сергия — то, что он труженик, «Бог сделал его тружеником, наставником множества иноков, многочисленной братии игуменом и главой», — пишет автор его жития.

Сергий Радонежский — один из самых почитаемых среди русского крестьянства святых. Он был чрезвычайно популярен уже при своей жизни. Это можно объяснить в первую очередь тем, что он был близок народу и своей святой бедностью, и своим крестьянским трудолюбием. Крестьяне были основным населением России, и недаром они назывались именно крестьянами, т.е. христианами.

Даже служение Богу (совершение литургии) соединялось у Сергия с простым крестьянским трудом. Был он «учителем и исполнителем: и кутью сам варил, и свечи делал, и кануны творил ».

Сперва крестьянский труд, а потом хозяйственные заботы, особенно основателей монастырей, стали со времени Сергия постоянным элементом благочестивой деятельности русских святых из монахов.

Вокруг Сергия Радонежского, наделенного высокой духовной силой, собрались самые сильные духом люди того времени. Его ученики осваивали и населяли отдаленный Север. Возрождали к жизни опустевшие места, поднимали дух и надежду в людях, К Сергию Радонежскому шли за утешением и ободрением князь и простой землепашец. Его увещевания останавливали и братоубийственные войны.

Ярче всего популярность Сергия проявилась в истории с нижегородским княжением. Не в первый раз выступал он миротворцем между князьями, но в 1365 г. суздальский князь Борис Константинович захватил у своего брата Дмитрия Константиновича нижегородское княжение. Дмитрий признавал главенство великого князя московского Дмитрия Ивановича, будущего победителя татар на Куликовом поле. И поэтому вернуть Дмитрия Константиновича на нижегородское княжение было особенно важно. Когда уговоры не подействовали, Сергий по одному своему слову затворил все церкви в Нижнем Новгороде, и Борис вынужден был сдаться. Народ не мог остаться без церковной службы. А через год конфликт закончился династическим браком Дмитрия московского на дочери Дмитрия суздальского.

Сила Сергия Радонежского, его слава особенно возросли когда он решительно отверг сан главы русской православной церкви. Сергий заявлял: «От юности я не был златоносцем, а в старости тем более желаю пребывать в нищете» — и отказался принять от митрополита Сергия золотой «парамандный» крест митрополитный, усыпанный драгоценными камнями.

Сергий Радонежский основал монастырь Троице-Сергиеву Лавру недалеко от Москвы. В ее благодатной атмосфере развился гений великого русского иконописца Андрея Рублева (теперь там учатся будущие священники).

Одним из самых распространенных литературных жанров того времени были исторические повести, в которых описывались как «хожения» (путешествия), так и крупные исторические события. Выдающимся памятником русской культуры XV в. явилось «Хожение за три моря» тверского купца Афанасия Никитина, содержащее много точных и ценных наблюдений об Индии и других странах, лежащих между Индией и Русью. Ценные географические описания других территорий представлены в «хожениях» новгородца Стефана (1348—1349) и смолянина Игнатия (1389— 1405) в Царьград в дневнике поездки русского посольства на церковный собор в Феррару и Флоренцию (1439).

Как известно, в русской культуре отсутствовала эпоха Возрождения. Существовали отдельные явления гуманистического и возрожденческого характера. Однако, как считает академик Д. С. Лихачев25, можно говорить об эпохе Предвозрождения, не перешедшей затем в эпоху Возрождения, а как бы замолчавшей на несколько столетий, пока барокко не приняло на себя некоторые из функций Возрождения. Наиболее характерная черта Предвозрождения — это обращение к внутреннему миру человека, к его эмоциональной сфере во всех областях культуры. Для Руси наиболее интенсивный период Предвозрождения приходится на вторую половину XIV — начало XV в. В религиозной жизни это было время основания многочисленных монастырей среди дикой природы, тяги к отшельничеству, нищенской жизни, полной лишений, трудной и упорной переписки книг, составления переводов, влияния исихазма26. На русский язык переводились многие произведения греческих и римских писателей. Князья и монастыри основывали большие библиотеки. Однако много книг, летописей и других литературных памятников не сохранилось — они сгорели во время бесчисленных пожаров. Развивалась своеобразная русская архитектура. Возводились каменные и деревянные дворцы, крепости, церкви.

В «послекуликовский» период московского зодчества (рубеж XIV—XV вв.) оформился новый тип одноглавого башнеобразного храма, поднятого на высоком цоколе, увенчанного рядами килевидных закомар и кокошников, с высоким барабаном; с системой лестниц, ведущих к перспективным порталам (Спасский собор Спасо-Андроникова монастыря в Москве, 1425—1427). Еще при Дмитрии Донском в 1367 г. были возведены первые белокаменные стены Московского Кремля. С этих пор Москву стали звать белокаменной. Кремль тогда выдержал осаду литовцев. Однако после нашествия Тохтамыша в 1382 г. они сильно пострадали. Спустя столетие с помощью итальянских мастеров были возведены стены Кремля, сохранившиеся в основном до наших дней. Московский Кремль стал одной из крупнейших в мире крепостей. Под укрытием мощных стен были возведены дворцы великого князя и митрополита, здания государственных учреждений, монастыри.

В центре Кремля, на Соборной площади, появляется колокольня Ивана Великого (окончательно достроена при Борисе Годунове). В 1479 г. был сооружен на фундаментах старой церкви главный собор Московского Кремля — Успенский, который начали строить псковские мастера, а завершил талантливый зодчий итальянского Возрождения Аристотель Фиорованти. В Успенском соборе Московского Кремля Фиорованти сумел органично слить традиции и принципы русского зодчества с передовыми техническими достижениями европейской архитектуры. Пятиглавый Успенский собор являлся крупнейшим общественным зданием того времени.

В 1484—1489 гг. псковские мастера возвели Благовещенский собор — домовую церковь московских государей. Неподалеку от него была сооружена усыпальница московских великих князей — Архангельский собор. В конце XV в. была построена Грановитая палата, получившая свое название от «граней», украшавших наружные стены. Грановитая палата являлась частью царского дворца, его тронным залом. Московский Кремль стал своеобразным символом могущества и силы сложившегося вокруг Москвы государства.

Так, в XV в., сбросив монгольское иго и объединившись вокруг Москвы, Русская земля переживала новый подъем. XV в. можно считать золотым веком древнерусского искусства и культуры, произведения московской школы — его классикой.

Идея русского единства воплотилась и в ряде других городов и их архитектурных памятниках, например в соборе Саввино-Сторожевского монастыря близ Звенигорода, Троицком соборе Троице-Сергиева монастыря, Звенигородском и др. При сооружении этих соборов были использованы традиции древнерусского зодчества (планы зданий, особенности архитектурной композиции и т.д.). В некоторых соборах делались цветные (майоликовые) полы, медные двери с различными изображениями и украшениями, золоченые прорезные кресты, производилась внутренняя и внешняя роспись стен. На каменное зодчество XIV—XV вв. большое влияние оказал стиль деревянных построек, тесно связанный с народным творчеством. Характерное для русской культуры того времени подчеркивание исторических связей с предшествующим периодом нашло, в частности, свое выражение в реставрации архитектурных памятников в Переяславле, Ростове, Владимире, Твери, Новгороде.

Древнерусское искусство развивалось в общем русле средневековой культуры. Оно, так же как и современное ему искусство Западной и Восточной Европы, оставалось преимущественно церковным, культовым, преломляло впечатления жизни через призму христианской мифологии и соблюдало установленную иконографию. Оно также было делом рук ремесленников, делом коллективным, артельным, его художественные принципы, еще не зная большого расхождения между профессиональным и народным, складывались как приемы искусного, «хитрого» ремесла, поэтому оно естественно входило в окружение и быт человека. Оно питало особую любовь к «узорочью», к ярким краскам, но при этом в полной мере обладало «реальным чувством величия», свойственным органическим культурам средневековья. Однако древнерусское искусство не было ни ответвлением византийского, ни аналогом западного; у него был свой путь. Можно назвать его искусством эпически-былинного склада.

Если в готике образы святых и мучеников воплощают страдания и смуты настоящего, то в русском искусстве красной нитью проходит величавая народная сага, полная затаенных воспоминаний о славном прошлом, стойких надежд на победу добра, стремления к благообразию жизни.

Все это чувствуется прежде всего в русской архитектуре. Церкви строились на Руси во множестве и стали частью ее ландшафта. Древние зодчие умели безошибочно выбирать места для храмов — по берегам водных путей, на возвышениях, чтобы они были хорошо видны, как маяки для путников. Церкви не были ни слишком высокими, ни угловато-остроконечными, как готические, — им свойственна компактная, телесная скругленность форм; они хотя и господствуют над пейзажем, но не противостоят ему, а объединяются с ним, они родственны русской природе. В XII в. выработался характерный русский тип крестово-купольного белокаменного храма. Древний прообраз — простой деревянный сруб — скрыто живет в этих каменных сооружениях.

В XII столетии художественное первенство принадлежало Владимиро-Суздальскому княжеству — сопернику и преемнику Киева, претенденту на роль общерусского центра. Наиболее известным памятником владимиро-суздальской да и всей древнерусской архитектуры является церковь Покрова на Нерли, построенная в 1165 г.

Вторую половину XIV — начало XV в. называют «золотым веком» стенной живописи Древней Руси.

С большой силой самобытная, народная струя искусства пробилась в Новгороде. «Господин Великий Новгород» был в средние века богатой и знатной боярско-купеческой республикой. Особенно успешно развивается там монументальная живопись, опиравшаяся на местные традиции и использовавшая достижения византийского искусства.

Вместе со своим «младшим братом» Псковом Новгород, сохранив независимость от Золотой Орды, лишь к концу XV столетия утратил значение самостоятельного государства, покорившись после долгого сопротивления центральной московской власти.

Искусство Новгорода и Пскова было мужественным, простым, великолепным в своей простоте и цельности. Исконные народные начала здесь были особенно прочными.

В образах древнерусской живописи очевиден сплав христианской мифологии с бытовыми и фольклорными традициями, исторических воспоминаний с эмоциональными переживаниями современности. Примерно в таком же ключе творили и художники русского средневековья. К концу XII в. относится цикл росписей новгородского храма Спаса на Нередице.

В XV столетии в Новгороде работал и создал целое художественное направление мастер ярчайшей индивидуальности — Феофан Грек. Он переселился на Русь из Византии; на Руси его искусство пустило глубокие корни и принесло плоды.

Вместе с Симеоном Черным Феофан Грек расписал московскую церковь Рождества Богородицы, участвовал в оформлении Архангельского собора в Москве. Под его руководством проходили росписи соборов и теремов Кремля. Наиболее достоверными творениями художника в Москве считаются иконы деисусного чина Благовещенского собора начала XV в. («Спас», «Богоматерь», «Иоанн Предтеча» и др.). Деисус, деисусный чин (от греч. — моление) — икона или ряд иконостаса, имеющие в центре изображения Христа Вседержителя, справа и слева от него — соответственно Богоматери и Иоанна Крестителя в позе молитвенного заступничества. Может включать аналогичные изображения архангелов, апостолов и др.27

Еще шире и ярче, чем в росписях стен, сказался характер древнерусского искусства Руси в иконописи, ставшей национальным явлением, как в Древней Греции — статуя, в Египте — рельеф, в Византии — мозаика. И здесь сослужило службу дерево, верный спутник русских — липы и сосны. Доска покрывалась левкасом — тонким слоем гипса, на который наносились контуры рисунка. Краски иконописцев, растертые на яичном желтке, отличались яркостью и прочностью.

Древнерусская иконопись — действительно создание гения, коллективного многоликого гения народной традиции28. Ранние иконы были похожи на монументальные росписи, служили как бы их заменой.

Примерно в XIV в. иконы начинают объединять в общую композицию иконостаса, помещая их на перегородке, отделяющей алтарь. Иконостас — чисто русское изображение. Византия его не знала. Иконы в иконостасе располагались в несколько горизонтальных ярусов.

«Житейская» поэзия иконы сливалась воедино с поэзией сказки. В иконе много идет от русского сказочного фольклора, а может быть, было и обратное — сказочный фольклор имел одним из своих источников икону.

Особенно ощутима фольклорность в ранних иконах новгородской школы с их ярко-красными фонами, простыми цельными силуэтами.

В новгородских иконах и близких им иконах «северных писем», а также в новгородских и псковских иллюстрациях рукописей намечаются и истоки лубков — занятных картинок, которые еще в XIX в. были главной духовной пищей простых людей.

К концу XIV — XV столетию новгородская икона перестает быть фольклорным «примитивом» (не надо смешивать это понятие с «примитивностью!») и становится артистически тонко разработанным произведением средневековой живописи.

В эпоху Куликовской битвы — победы над татарами, возвышения Московского княжества и нового объединения Руси — страна поднималась к новой жизни. Воплощением зари кажется живопись Андрея Рублева.

Его имя было известно уже современникам, оно упоминается в летописях и житиях, но по этим источникам нелегко отделить факты от предания, тем более трудно установить, какие именно из сохранившихся произведений принадлежат Рублеву. Однако можно считать достоверным, что он расписывал стены владимирского Успенского собора и был создателем большого деисусного чина из Звенигорода. Совместно с Феофаном Греком и живописцем Прохором из Городца он расписал собор во Владимире и Троицкий собор в Троице-Сергиевом монастыре.

Главное же творение Рублева — знаменитая икона ветхозаветной Троицы. Она отмечена печатью личной гениальности, кристаллизовавшей опыт народного гения. «Троица» изображает явление Бога в виде трех ангелов ветхозаветному праведнику Аврааму. Рублев говорил, что написал ее для того, чтобы люди, глядя на единство Святой Троицы, побеждали злобу и ненависть, разделяющие мир. Три ангела — это предвечный совет о послании Отцом Сына на страдания во имя спасения человечества. Чаша на столе — символ искупительной жертвы Христа. Таким образом, в «Троице» выражены две сложные богословские идеи — о таинстве евхаристии29 и о триединстве Божества. Понимание «Троицы» современниками не ограничивалось богословскими идеями. В Святой Троице как единой, нераздельной осуждалась раздробленность и проповедовалась соборность, а в «Троице» как неслиянной осуждалось иноземное иго и содержался призыв к освобождению30. Стиль московского мастера, глубоко национальный по своей сути, отмечавшийся неповторенной индивидуальностью, надолго определил лицо не только московской школы живописи, но всей русской художественной культуры.

«Троицу» ныне знают все — даже те, кто имеет самое приблизительное представление о русском искусстве. Ею гордится Третьяковская галерея как одной из своих реликвий. Написана она была в начале XV в. для собора Троице-Сергиева монастыря над могилой духовного отца Рублева — преподобного Сергия Радонежского. Расчищена икона была только в 1904 г.

Иконостас Благовещенского собора — древнейший из дошедших до нас так называемых русских высоких иконостасов, в становлении которых большую роль сыграли Феофан Грек, Андрей Рублев и их товарищи. В настоящее время иконостас включает пять основных рядов (чинов); местный — с иконами, особо почитаемыми в данной местности; деисусный; праздничный (иконы, посвященные двунадесятым праздникам, установленным церковью в воспоминание о событиях из жизни Христа); пророческий (в центре — Богоматерь с младенцем) и праотеческий (в центре — Троица новозаветная); венчает иконостас Распятие. В шестом, дополнительном ряду могут изображаться страсти Христовы и др.

Продолжателем традиций Рублева во второй половине XV в. является известный иконописец Дионисий (30—40-е годы XV в. — ок. 1508 г.), работавший вместе с сыновьями в технике фрески.

В росписях Рождественского собора Ферапонтова монастыря (1502) проявились лучшие черты стиля художника — идеальные пропорции, мягкий скругленный силуэт в сочетании со светлым, звучным колоритом, предельная слитность живописи с архитектурой. Хорошо сохранились фрески Дионисия в Ферапонтовом монастыре (под Вологдой). Влияние Дионисия сказывалось на всем искусстве XVI в. Для иконописи XVI в. характерно возвеличивание средствами искусства политических идей и событий (икона-картина «Церковь-воинствующая», середина XVI в., напоминающая живописный памятник казанской победе Ивана Грозного, — произведение историко-аллегорического жанра).

Большего развития в XIV—XV вв. достигло русское прикладное искусство, сохранились выдающиеся образцы ювелирных изделий, резьбы по дереву и камню; деревянной скульптуры, произведений шелкового шитья. Подъем русской культуры отражал развитие великорусской народности.

К середине XV в. относится и такое русское изобретение, как водка. Первая государственная винная монополия была введена в 1478 г., когда власти поняли, что водку можно облагать налогом31. С этих пор фальсификаторов водки наказывают так же жестоко, как фальшивомонетчиков: не обложенная госпошлиной водка — прямое посягательство на государственную финансовую систему.

Во второй половине XIV в. в Новгороде, Пскове, а затем и в Москве стали распространяться учения так называемых еретиков32, выступивших против церкви как очищающего все института. Еретики не удовлетворялись религиозными учениями и объяснениями окружающего мира. Они занимались математикой, астрономией, знали древние языки. В конце XV в. церковники по примеру западной инквизиции стали сжигать еретиков живыми. Страшные костры горели на льду Москвы-реки. Но и это не остановило и не могло остановить развитие свободной мысли. Еретические и вообще антицерковные выступления продолжались и в XVI в. и жестоко преследовались властями.

В движении еретиков нельзя не видеть выступлений народа в IX в., накануне и в течение долгого времени после крещения, против христианизации и огосударствления веры и религии.

Необходимо отметить вообще, что общественные идеи, связанные с осмыслением места человека в мире и обществе, а также политические теории со времени принятия христианства на Руси в основном укладывались в рамки религиозного мировоззрения.

В XIV—XV вв. господствовали три течения философско-богословской мысли, выходившие за рамки церкви: традиционное православие, исихазм33 и слабые ростки рационализма (ереси).

Одним из наиболее ярких проявлений умственной жизни средневековья повсюду в Европе были ереси. В 70-е годы XIV в. в среде горожан и низшего духовенства возникла новгородско-псковская ересь стригольников34, критиковавших церковь как по проблемам догматики (оспаривали божественное происхождение таинств священства, крещения и пр.), так и по организационным вопросам (отвергали церковную иерархию и монастырское землевладение, выступали за «дешевую церковь» и за предоставление мирянам права проповеди). Отголоски подавленной в конце XIV в. ереси еще долго давали о себе знать, пока не слились с новым движением в конце XV в. — «ересью жидовствующих». (Происхождение названия до сих пор удовлетворительно не объяснено. По мнению одних, оно связано с тем, что ересь занес из Литвы ученый еврей Схария, другие связывают название с тем, что в своей полемике с церковью еретики обращались к Ветхому завету.)

Умеренная часть движения ограничивала борьбу правом на известное свободомыслие в литературе и науке, более радикальная доходила до отрицания церковной иерархии (требование дешевой церкви) и основных богословских догматов (о троичности Бога). Отрицание монашества церковного землевладения еретиками вызывало симпатии государственной власти, видевшей в церковных землях источник пополнения земельных фондов казны. Но несмотря на поддержку Ивана III, церковный собор 1490 г. осудил ересь. Идеи еретиков XV в. развили «нестяжатели». Учителя нестяжательства — идеолог русского исихазма Нил Сорский (1433—1508) и Вассиан Патрикеев35 — высказывались за реформу монастырей, отказ монастырей от землевладения и строгий аскетизм, указывали на несоответствие церковной практики принципам христианства. Их идеи нашли поддержку у боярства, служилого дворянства и у великого князя, но со стороны многих церковников, позицию которых сформулировал игумен Иосиф Волоцкий (1439—1515)36, встретили враждебное отношение. Осифляне добились союза с великокняжеской властью. Иосиф развил теорию теократического абсолютизма, что укрепило авторитет светской власти и усилило позиции церкви. Нестяжатели были осуждены как еретики37. Отсутствие широкой социальной базы для реформационного движения предопределило его поражение. На развитии культуры XVI в. это отразилось ужесточением канонических требований.

С тем, чтобы закончить эпоху в истории Руси, связанную с монголо-татарским нашествием, и перейти к периоду становления ее как независимого государства Россия, проведем небольшую хронологию.

После смерти Калиты в 1341 г. московским и владимирским князем стал его сын Симеон, прозванный Гордым, скончавшийся в 1353 г. Наследовал ему его брат Иван, в 1363 г. его сын Дмитрий Иванович московский получил ярлык на княжение. После битвы на Куликовом поле (1380) он вошел в историю как Дмитрий Донской. После смерти Дмитрия его старший сын Василий не только получил большую часть Московского княжества, но и великое княжество Владимирское по завещанию (первый случай в истории Руси), золотоордынский хан санкционировал подобный прецедент, прислав ярлык. После его смерти в 1425 г. власть перешла к его малолетнему сыну, тоже Василию, которому в 1462 г. наследовал сын Иван III, вошедший в историю как собиратель земли Русской (1462—1505).

В 1478 г. Иван III полностью отказался выплачивать дань Золотой Орде. Это привело к противостоянию войск хана Ахмата и войск Ивана III на реке Угре в октябре—ноябре 1480 г. и закончилось уходом татар без боя, что ознаменовало собой признание ими полной независимости Руси.