2.геополитика

2.геополитика

Возникновение и сущность

геополитики

Существенный вклад в развитие теории международных отношений внесли авторы геополитических теорий, которые предложили целый круг идей, раскрывающих зависимость внешней политики государств от факторов, позволяющих им контролировать определенные географические пространства. Ранее (см. гл. 2) уже говорилось, что в истории политической мысли идеи о влиянии географической среды на общество развивались еще Гиппократом, Аристотелем, Платоном. Французские мыслители Ж. Воден (XVI в.) и Ш. Монтескье (XVIII в.) многие свои работы посвятили анализу влияния климата на политическое поведение людей, укрепив тем самым эту исследовательскую тенденцию. Однако как самостоятельное направление в теории международных отношений геополитика сложилась лишь в конце XIX – начале XX столетия. В 1900 г. шведский ученый Р. Челлен (1864–1922), попытавшийся рассмотреть государство в качестве особого географического организма, сформулировал и сам термин «геополитика», характеризовавший одно из направлений его политических действий. Однако от всей его теории, обозначившей круг специфических проблем, с которыми сталкивалось в этом отношении государство, остался только соответствующий термин, им стали обозначать ту область исследований, которая описывала государство в качестве «географического организма или феномена пространства».

В целом геополитика, показывавшая органическую взаимосвязь пространственных отношений и исторической причинности действий государств, хорошо вписывалась в сложившуюся к тому времени теорию международной политики, базировавшуюся на ценностях «суверенитета», «территории», «безопасности государств». И это неудивительно, ибо многочисленные факты действий Римской империи, Золотой Орды, Британской и других мировых империй, менявших по своему усмотрению облик целых континентов, убедительно демонстрировали приоритет ресурсов, позволявших им навязывать свой императив другим государствам и контролировать значительные территории («географические пространства»).

В то же время через геополитические построения в науку стало интенсивно проникать понятие «естественно-исторические законы», идеи социал-дарвинизма, органицизма и географического фатализма, вытеснявшие человека из объяснения причин политических изменений на международной арене и абсолютизировавшие влияние географической среды на силовые отношения в мировой политике. В целом же под влиянием такого рода представлений ведущее место в теоретическом объяснении природы и тенденций развития международной политики стали занимать идеи сохранения и расширения границ, выхода государств к морю, контроля правительств над собственными территориями и навязывания воли соседним государствам. В интерпретациях межгосударственных отношений стали оперировать категориями «континентального могущества», нескончаемого противодействия сухопутных и морских держав, а смысловым ядром внешнеполитических связей стали ценности территориального расширения государств, обоснование средств и путей раздела и передела ими мирового пространства.

Классические геополитические теории

Наиболее заметный вклад в формирование и развитие геополитики в тот период внесли английские, немецкие и американские теоретики. Свой след в развитии этого научного направления оставили и россияне, в частности, Н. Данилевский («Россия и Европа», 1869), С. Трубецкой («Европа и человечество», 1921), Г. Трубецкой («Россия как великая держава», 1910), Е. Трубецкой («Война и мировая задача России», 1917) и ряд других ученых, исследовавших в своих работах соотношение исторического и географического начал в политическом процессе, раскрыли особенности отечественного стратегического мышления на международной арене, показали связи национального и государственного интересов с ценностями русского народа.

Наиболее заметным событием в геополитических изысканиях явились идеи английского ученого X. Макиндера (1869–1947), который в работах «Физические основы политической географии» (1890) и «Географическая ось истории» (1904) сформулировал концепцию «Харт-ленда», оказавшую существенное влияние на всю последующую историю геополитики. По его мнению, часть суши, искусственно разделенная на Азию, Африку и Европу, представляет собой «мировой остров», являющийся «естественным местоположением силы». Его сердцевину составляла в то время Российская империя с частью прилегающих территорий Казахстана, Узбекистана и некоторых других стран, которые были отделены от стран «внутреннего полумесяца» (куда входили государства Евразийского континента, не принадлежащие к его материковой части) и «внешнего полумесяца» (Австралия, Америка и ряд других государств). Эта «срединная земля», или Хартленд (Евразия), не проницаемая для влияния морских империй, и представляла собой «ось мировой политики». А тот, кто, согласно Макиндеру, контролировал Хартленд, контролировал и «мировой остров» и, следовательно, весь мир.

Подобные идеи закрепляли преимущество сухопутных держав в сложившемся мировом балансе сил по отношению к морским и приокеаническим государствам. Однако такое положение последних должно было побуждать их к ослаблению могущества стран, контролирующих Хартленд, препятствуя, в частности, их выходу к морю и объединению наиболее крупных государств на данной территории (в частности, Германии и России), способствуя дроблению государств на этом пространстве и созданию противостоящих им блоков и коалиций.

Помимо обоснования таких глобальных геополитических раскладов Макиндер сформулировал и положение о том, что в будущем расстановку политических сил в мире может существенно изменить развитие технологий, которые способны активно видоизменять физическую среду. Поэтому решающее мировое влияние должно сохраниться за теми странами, которые поощряют изобретательство и технический прогресс, а также способны наиболее оптимально организовать для этого и всю общественную систему.

Ряд немецких ученых, в частности Ф. Ратцель (1844–1901) и К. Хаусхофер (1868–1945), предложили собственное видение геополитических реалий той эпохи, существенно отличающееся от воззрений представителя Великобритании, мечтавшего о возвышении былого величия «владычицы морей». Так, Ратцель в работе «Политическая география» (1897) сформулировал ряд положений, легших впоследствии в обоснование экспансионистских стремлений Германии, превратившейся из аграрной в промышленную державу. Так, рассматривая государство как действующий по биологическим законам организм, чьи жизненно значимые компоненты определяются «положением страны, пространством и границей», он полагал, что условием сохранения его жизнестойкости является наращивание политической мощи, суть которой состоит в территориальной экспансии и расширении «жизненного пространства». Поэтому немецкие политики должны развивать у себя «дар колонизации» ради обретения страной былого могущества.

Взяв за основу идею расширения жизненного пространства, которая должна гарантировать государство от автаркии и зависимости от соседей, Хаусхофер попытался обосновать мысль, что завоевание новых территорий и обретение таким путем свободы и есть показатель величия государства Важнейшим же способом территориального распространения своего могущества он признавал поглощение мелких государств более крупными Именно на этих идеях мюнхенского профессора руководство гитлеровской Германии разрабатывало свои «геополитические оси» наступления на соседние государства и создания «третьего рейха». Характерно, что, по мнению Хаусхофера, «ни континентальная, ни морская сила поодиночке не создадут мировую державу», поэтому ее «создание зависит от комбинации этих двух факторов». Существенной новацией в геополитических построениях Хаусхофера можно считать выдвинутое им положение, согласно которому доминирующее положение в мире могут занять только державы, способные продуцировать некие «панидеи», в частности, американскую, азиатскую, русскую, тихоокеанскую, исламистскую и европейскую. Именно такое духовное обрамление придает территориальным притязаниям государств должную силу и оправдание их действий.

Геополитические идеи середины–конца XX в.

К середине XX столетия в условиях территориально поделенного мира акценты в геополитических доктринах в основном сместились на обеспечение безопасности как для отдельных государств, так и для мира в целом. Собственный взгляд на геополитические перспективы «законченного мира» выдвинул американский ученый Н. Спайкман (1893–1944), который исходил из ; того, что глобальная безопасность в мире может быть обеспечена за счет контроля за «материковой каймой», т.е. прибрежными государствами Европы и Азии, расположенными между материковой сердцевиной и морями Это пространство представляло, по его мнению, зону постоянного конфликта между континентальными и морскими державами. И тот, кто будет контролировать этот римленд (побережье), тот будет осуществлять и контроль над Евразией и всем миром. Будучи ярым сторонником расширения американского влияния в мире, Спайкман развил концепцию доминирования на мировой арене «океанических» держав. Он утверждал, что потребность в построении системы глобальной безопасности в мире поставила эти страны, и в первую очередь США, перед необходимостью решения прежде всего технологических задач (например, создания военных баз наземного базирования на материковой части суши, всестороннего развития транспортных коммуникаций, дающих возможность своевременно перемещать людей и ресурсы), которые, как предполагалось, и позволят создавать сдерживающий «обруч» вокруг материковой сердцевины в целях полноценного контроля за соответствующим пространством. По сути дела Спайкман старался не просто обосновать лидирующую роль США в послевоенном устройстве мира, но и стал первым теоретиком, сконструировавшим геополитическую концепцию поведения этой сверхдержавы на международной арене.

Однако развитие мира после Второй мировой войны внесло существенные коррективы в геополитические проекты «Холодная война», развитие новых информационных технологий, транспортных коммуникаций, а главное – появление в арсеналах некоторых государств ядерного оружия (особенно космического базирования) по существу стерли разницу между сухопутными и морскими державами В таких условиях уже не работал принцип уменьшения влияния военной и политической силы государства по мере удаления от его территории. Кроме того, стала ярко проявляться регионализация сотрудничества различных государств. В связи с этим некоторые ученые стали рассматривать международные отношения как многослойные геополитические процессы

Так, С. Коэн выделял в послевоенном мире «геостратегические регионы» мирового масштаба (представленные морскими державами и странами евразийско-континентального мира), между которыми существовали «зыбкие пояса» (их составляли страны Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии), а также более мелкие «геополитические районы» (которые образовывали отдельные большие страны в совокупности с рядом более мелких государств) В этом ансамбле международных отношений различной сложности, по его мнению, и стали выкристаллизовываться глобальные политические системы – США, прибрежная Европа, СССР и Китай Данные процессы отражали тенденции к формированию блоковых систем, государств и коалиций, способных к наиболее мощному влиянию в мировой политике.

Крупный вклад в развитие геополитических идей внес Дж. Розе-нау, выдвинувший концепцию о том, что мир глобальной политики стал складываться из двух взаимопересекающихся миров' во-первых, полицентричного мира «акторов вне суверенитета», в котором наряду с государствами стали действовать разнообразные корпоративные структуры и даже отдельные лица и который стал способствовать созданию новых связей и отношений в мировой политике; а во-вторых, традиционной структуры мирового сообщества, где главное положение занимают национальные государства. Пересечение этих двух миров демонстрирует рассредоточение властных ресурсов, возникновение противоборствующих тенденций, например нарастание способностей индивида к анализу политического мира сочетается с крайним усложнением политических взаимосвязей, эрозия традиционных авторитетов соседствует с усилением роли цивилизационных начал в обосновании политики государств, поиск идентичности идет наряду с постоянной переориентацией политических лояльностей и т.д. В то же время признанными, по мнению Розенау, факторами стали в этом мире децентрализация международных связей и отношений, а главное – размывание понятия «сила» и, как следствие, изменение содержания и смысла понятия «угроза безопасности».

В 60–80-х гг. XX столетия геополитические теории практически не использовались для обоснования и объяснения новых географических конфигураций, для расширения сфер влияния и экспансии представителей двух враждовавших блоков. «Политика железного кулака», проводившаяся США во Вьетнаме и других районах мира, или arpecсия СССР в Афганистане обосновывались в основном идеологическими положениями. И только с середины 80-х гг. (в основном в американской науке) стали вновь конструироваться геополитические обоснования внешнеполитических действий.

В современных условиях трактовки геополитических принципов получили новое развитие, они значительно обогатились. Так, С. Хантингтон рассматривает в качестве источника геополитических конфликтов спор цивилизаций. Концепция «золотого миллиарда», согласно которой блага цивилизации смогут достаться только ограниченному числу людей в силу нехватки мировых ресурсов, прогнозирует обострение межгосударственных конфликтов из-за ресурсов и территории, делая при этом акцент на необходимости создания благополучными государствами искусственных препятствий в отношениях с менее развитыми странами. Наряду с такими конфронтационными прогнозами ряд политиков и теоретиков предлагают «бесполярную» трактовку мира, основанного на всеобщей гармонии и сотрудничестве государств, выдвигают модели типа «общеевропейского дома», подразумевающие создание системы коллективной безопасности государств и народов, существующих во взаимосвязанном, безъядерном и взаимозависимом мире.

Существенные изменения происходят и в трактовке самих геополитических принципов, которые стали распространяться не только на международные отношения. Сегодня геополитические принципы повсеместно применяются и для анализа внутриполитических процессов. В фокус исследования попадают проблемы взаимоотношений Центра и периферии, влияния районирования населения на электоральные процессы, проблемы административно-государственного устройства нацменьшинств и др.