14.2. современные взгляды на историческое познание.

14.2. современные взгляды на историческое познание.

Историческое познание, как и любое научное no-знание, ставит своей конечной целью отыскание истины. В процессе этого поиска историк опирается, с одной стороны, на определенные общие принципы и методы познания, а с другой на специфические исторические приемы и способы исследования. Одностороннее преувеличение одних методов и способов познания, а тем более их противопоставление другим, приводит к неадекватному представлению о характере исторического мышления.

Попытки позитивистов унифицировать научное познание, распространить методы естественнонаучного познания на историю и гуманитарные науки, встретили, как мы видели, резкое сопротивление со стороны антицозитивистски настроенных социологов, историков и культурологов. Однако, отказ от поиска законов и обобщений в исторических и гуманитарных науках, чрезмерное подчеркивание индивидуального характера общественных явлений и исторических событий лишало эти науки целостного охвата изучаемых явлений, системного Подхода к ним.

Специфика метода исторического исследования. Отличительная особенность исторического познания обусловлена самим характером предмета исследования. История наука о событиях и процессах, происходивших в прошлой жизни общества; этим она отличается не только от естествознания, но и таких общественных наук, как экономика, социология, политология и других общетеоретических дисциплин. Все они имеют дело с явлениями и процессами природы и общественной жизни, которые можно наблюдать и изучать здесь и сейчас. Историк вынужден опираться на свидетельства исторических источников и авторитетов. Но должен ли он при этом слепо доверять им, не подвергая их анализу, критическому рассмотрению и оценке?

Некритический подход; присущий традиционной теории исторического познания, исходит именно из такого предположения, всячески подчеркивая отсутствие других надежных методов исторического исследования. На самом деле любой историк, опираясь на свидетельства источников и авторитетов, тем не менее, не обязан всецело полагаться на них, полностью доверять им, не подвергая их проверке и критике. Специфический характер исторического познания, его автономность проявляется в трех основных формах деятельности историка.

Самостоятельность мышления историка выражается в его способности выбрать из имеющегося источника интересующие его данные и факты. Ни один историк в действительности не воспроизводит свидетельство источника или авторитета полностью. Он всегда производит рациональный отбор тех сведений, которые имеют отношение к выдвигаемой им гипотезе или теории.

Конструктивный характер деятельности историка заключается в умении дополнить источник теми предположениями, которые непосредственно в нем не содержатся, но рационально могут быть обоснованы и иногда даже логически выведены из имеющихся фактов источника. Такой прием дополнения существующих данных предполагаемыми, в методологии науки называют интерполяцией; он часто используется не только в истории, но и в других науках. Подобные дополнения осуществляются в процессе исследования, когда историки прибегают к воображению, помогающему мысленно представить некоторые данные на основании имеющихся фактов, содержащихся в известных источниках.

Критический подход к свидетельствам исторических источников и авторитетов наиболее характерная черта подлинного исторического исследования. В этих целях могут быть использованы самые разнообразные способы, начиная от принципиальной возможности появления событий, о которых идет речь в историческом свидетельстве и кончая тщательным филологическим и герменевтическим анализом сохранившихся текстов. В качестве свидетельств могут быть использованы в принципе любые данные, не рассматривавшиеся ранее: документы, мемуары и другие тексты, а также памятники материальной культуры, археологические данные и т.д.

Критический метод исторического исследования Р. Дж. Коллингвуд удачно сравнивает с естественнонаучным экспериментом. «Как естественная наука, пишет он, находит соответствующий ей метод в том случае, когда, если пользоваться метафорой Бэкона, естествоиспытатель допрашивает природу, пытает ее экспериментами, для того, чтобы добиться от нее ответов на свои вопросы, так и история обретает соответствующий ей метод, когда историк помещает свои источники на свидетельское место и путем перекрестного допроса извлекает из них информацию, которую скрывают исходные свидетельства, либо потому что их авторы не желают ее дать, либо потому что они не имеют ее».

Один из создателей синергетики, как современной концепции самоорганизации систем, И.Р. Пригожин рассматривает эксперимент как важнейшее средство для ведения диалога между ученым, и природой.

В отличие от этого, историк, хотя и не может ставить эксперименты и непосредственно задавать вопросы прошлому, тем не менее, он в состоянии обращаться к свидетельствам, сохранившимся от прошлого и вести мысленный диалог не только с хорошо известными, но и мало известными историческими текстами. Чтобы понять эти тексты, он должен придать им определенный смысл, а, следовательно, интерпретировать их. Такая интерпретация достигается путем ведения мысленного диалога с текстом, т.е. выдвижения определенных догадок, предположений и гипотез, следствия из которых затем сравниваются с имеющимися фактами. Проверяя и улучшая свои гипотезы, историк постепенно приходит к более адекватному отображению прошлой действительности.

Сам процесс исторического исследования в известном отношении можно, поэтому уподобить деятельности детектива, который пользуется собранными фактами, чтобы в своем воображении представить картину совершения преступления и определить его виновников. Такая картина должна связать в единое целое все собранные факты путем установления логической связи между ними. Иначе говоря, детектив должен построить в своем сознании воображаемую систему, в которую должны войти как твердо установленные факты, так и факты, созданные его воображением, логически связанные с первыми и дополняющие их. Именно благодаря этому построению в воображении целостной системы становится возможным объяснить отдельные факты. В этих целях выдвигаются некоторые общие гипотезы или предположения, которые служат для логического вывода отдельных, конкретных фактов. Однако на этом аналогия между деятельностью детектива и историка заканчивается, поскольку детектив для проверки своих выводов может обратиться как к точно установленным фактам, так и к предполагаемым новым данным, в то время как историк не может быть уверен в достоверности свидетельств источников и авторитетов; он вынужден сопоставлять их с другими данными, анализировать их и рассматривать критически. Вот почему мышление историка ближе к творчеству исторического романиста, который также создает в своем воображении ситуации и события прошлого.

Воображение и реконструкция прошлого в историческом мышлении. Реконструкция прошлого невозможна без обращения к историческому воображению, во-первых, потому, что оно дополняет и уточняет немногие свидетельства, дошедшие до нас; во-вторых, опираясь на эти свидетельства, именно воображение позволяет построить более полную и целостную картину прошлого. Воображение играет существенную роль во всех видах интеллектуальной •деятельности, где приходится дополнять и расширять известную нам информацию. Особое значение оно имеет в историческом мышлении, поскольку именно оно дает возможность по отдельным, дошедшим до нас свидетельствам, фактам и фрагментам воссоздавать целостную картину прошлых событий, процессов и ситуаций. Но эту картину необходимо соотнести с исторической действительностью. И здесь возникает проблема исторической истины и ее критерия.

Проблема истины в исторической наук е. Очевидно, что историк не может проверить свои гипотезы и предположения путем соотнесения их непосредственно с прошлыми событиями. В то же время он не в состоянии полностью полагаться на свидетельства источников и авторитетов, ибо в таком случае он должен был бы принять их как достоверно истинные, а значит вся его деятельность свелась бы к простому воспроизведению имеющихся свидетельств и, следовательно, никакой критический их анализ был бы невозможен. Отсюда и возникает дилемма: либо признать свидетельства источников безоговорочно истинными, либо найти определенный способ их проверки. Один из таких способов мог бы заключаться в обращении к собственному опыту исследователя, исходя из которого можно было бы сделать вывод, могли ли события, указанные в источнике, происходить в действительности. Очевидно, что такой путь решения дилеммы неприемлем, во-первых, потому, что он опирается на субъективный опыт исследователя, во-вторых, даже при этом он не достигает своей цели, поскольку опыт исследователя может свидетельствовать лишь о возможности исторического события, но не о его действительности, т.е. лишь об истинности предположения о существовании события. Таким образом установление исторической истины представляет собой сложный и трудоемкий процесс, включающий, как отмечалось выше, интуицию и воображение, построение мысленной системы согласованных данных, связанных друг с другом отношениями логической дедукции и индукции. Как мы убедимся в дальнейшем, логике принадлежит немалая роль в процессе исторического познания именно потому, что оно строится и обосновывается посредством разных типов умозаключений на опосредованных, косвенных данных.