глава 3 понимание культуры в трудах мыслителей европейского возрождения

 глава 3 понимание культуры в трудах мыслителей европейского возрождения

Со второй половины XIV в. в Европе начинается тот исторический период, который получил впоследствии название эпохи Возрождения. Относительно того, что собой представляет Возрождение, до сегодняшнего дня идут среди историков и культурологов жаркие споры, и не только потому, что временные границы Ренессанса в разных европейских странах различны (например, так называемое Северное Возрождение занимает временной промежуток с XV в. по начало XVII в., тогда как итальянское Возрождение — с конца XII в. по середину XVI в.), но и потому, что в сам термин вкладывается различный смысл. Анализ литературы показывает, что некоторые пишут о Возрождении как историческом периоде, лежащем между Средневековьем и Новым временем, другие, отталкиваясь от факта возвращения из тьмы небытия философии, науки, искусства, литературы Древней Греции и Древнего Рима, где они пребывали почти тысячу лет, трактуют Ренессанс как процесс «восстановления в правах» наследия классической древности, забытого в силу чисто идеологических причин и востребованного к жизни тогда, когда духовная атмосфера в Европе коренным образом изменилась. Третьи усматривают в Возрождении время смены мировоззренческих ценностей и становления гуманизма как определенной системы взглядов, где центральное место занимает идея признания человека высшим творением природы. Не вдаваясь в критический анализ изложенных выше позиций, отметим, что наиболее правильным, на наш взгляд, является понимание Возрождения прежде всего как со-циокультурного и идеологического течения1, исторический смысл которого состоит в том, что по мере его развертывания и углубления совершается распад средневекового миросозерцания, происходит освобождение личности от духовного гнета католической церкви и утверждается новое мировосприятие, адекватное новой системе экономических и политических отношений, отражающее интересы класса буржуазии, выходящей на арену истории. Одним из проявлений духа Возрождения является гуманизм, составляющий альфу и омегу миросозерцания ренессансного человека2. Другим — рафинированный индивидуализм, взращенный на почве протеста против десятивекового уничижения личности, осуществляемого всеми социальными институтами средневековья в соответствии с догматами христианского вероучения.

Возрождение, рассмотренное в системе экономических координат, может быть представлено как процесс распада старых феодальных общественных отношений и утверждения новых — ранне-капиталистических отношений в наиболее передовых в то время странах Западной Европы.

Проанализированное в политическом аспекте, Возрождение может быть интерпретировано как начало перехода от феодальной раздробленности к мощным национальным государствам, объединенным под скипетром одного монарха. В это время «королевская власть, опираясь на горожан, сломила мощь феодального дворянства и создала крупные, в сущности основанные на национальности, монархии, в которых начали развиваться современные европейские нации и современное буржуазное общество»3.

Самая краткая характеристика Возрождения, дающая возможность судить не только о тех коренных сдвигах, которые произошли в массовом сознании, но и об истоках и движущих силах Ренессанса (особенно на его первой стадии), принадлежит Франческо Петрарке, который, давая оценку своей эпохе, так писал в одной из своих эклог:

Юристы забыли Юстиниана, медики — Эскулапа,

Их ошеломили имена Гомера и Вергилия.

Плотники и крестьяне бросили свое дело

И толкуют о музах и Аполлоне4.

Естественно, в этих словах есть известное преувеличение (вряд ли плотники и каменщики бросили строить дома, а крестьяне пахать землю, растить хлеб и давить виноград), но то, что в этот исторический период действительно произошли существенные перемены в мировосприятии большинства современников Петрарки, не подлежит никакому сомнению. Античность, как совершенно справедливо подчеркивают все исследователи, занимавшиеся изучением этого уникального периода в историческом развитии Европы, не только вдохновляла, но была понятна и близка как слою образованных людей — зажиточных горожан, прелатов и князей церкви, светских владык, — так и простым трактирщикам, писарям в многочисленных купеческих конторах, мелким продавцам и ремесленникам и многим другим, захваченным стихией всеобщего интереса к античному наследию. Это было уникальное время и Петрарка, если судить по его сочинениям, а также работам его духовных восприемников, в частности Джованни Боккаччо, автора бессмертного «Декамерона» и биографии гениального поэта, достаточно хорошо это осознавал.

В дальнейшем о Возрождении как особой культурной эпохе писали многие выдающиеся умы, но наиболее яркая характеристика Ренессанса содержится в предисловии к книге «Диалектика природы» Ф. Энгельса, где говорится следующее:

В спасенных при падении Византии рукописях перед изумленным Западом предстал новый мир — греческая древность; перед светлыми образами исчезли призраки средневековья; в Италии начался невиданный расцвет искусства, который явился как бы отблеском классической древности и которого никогда уже не удавалось достигнуть. В Италии, Германии, Франции возникла новая, первая современная литература. Англия, Испания пережили вслед за этим классическую эпоху своей литературы; рамки старого orbis terrorum были разбиты; только теперь, собственно, была открыта земля и были заложены основы для позднейшей мировой торговли и для перехода ремесла к мануфактуре, которая, в свою очередь, послужила исходным пунктом для современной крупной промышленности. Духовная диктатура церкви была сломлена; германские народы в своем большинстве прямо сбросили ее и приняли протестантизм, между тем как у романских народов стало все более и более укореняться перешедшее от арабов и питавшееся новооткрытой греческой философией жизнерадостное свободомыслие, подготовившее материализм XVIII в.

Это был величайший прогрессивный переворот из всех пережитых до того времени человечеством, эпоха, которая нуждалась в титанах, которая породила титанов по силе мысли, страсти и характеру, по многосторонности и учености. Люди, основавшие современное господство буржуазии, были всем чем угодно, но только не людьми буржуазно ограниченными. Наоборот, они были более или менее овеяны характерным для того времени духом смелых искателей приключений. Тогда не было ни одного крупного человека, который не совершил бы далеких путешествий, не говорил бы на четырех или пяти языках, не блистал бы в нескольких областях творчества. Леонардо да Винчи был не только великим живописцем, но и великим математиком, механиком и инженером, которому обязаны важными открытиями самые разнообразные области физики. Альбрехт Дюрер был живописцем, гравером, скульптором, архитектором и, кроме того, изобрел систему фортификации, содержащую в себе некоторые идеи, которые много позднее были подхвачены Монталам-бером и новейшим немецким учением о фортификации. Макиавелли был государственным деятелем, историком, поэтом, и, кроме того, первым достойным упоминания военным писателем нового времени. Лютер вычистил авгиевы конюшни не только церкви, но и немецкого языка, создал современную немецкую прозу и сочинил текст и мелодию того проникнутого уверенностью в победе хорала, который стал «Марсельезой» XVI в.5

Коренные перемены в экономическом и политическом устройстве европейского общества в этот период сопровождались не менее существенными трансформациями в духовной сфере, прежде всего в области философии, которая постепенно освобождается от пут религиозной догматики, меняет свой статус и пересматривает проблематику. Европейская возрожденческая философская мысль была, как подчеркивает А.Х. Горфункель, совокупностью специфических модификаций аристо-телизма и платонизма, философских воззрений стоиков и эпикурейцев. Мыслители Возрождения постоянно обращаются к работам древнегреческих и древнеримских философов, в них они ищут ответы на вопросы, выдвигаемые практикой той бурной, богатой катаклизмами исторической эпохи. К Сократу и Платону, Аристотелю и Эпикуру, Сенеке и Марку Аврелию как к высшим авторитетам они апеллируют в спорах с представителями схоластической богословской мысли. Философы Ренессанса размышляют о многих вещах, но главная тема, которая волнует их всех, — это природа человека. Человек предстает как центр мироздания, как начало всех начал. Следует отметить, что антропоцентризм в какой-то степени был свойственен и средневековой философии, но схоластами проблема человека ставилась совершенно в ином ключе. В их трудах речь шла в основном о греховной сущности человека и его спасении путем обретения религиозной веры и Божественной благодати. Человек, в их представлении, создан для того, чтобы тяжкими трудами, аскезой, подвигами во имя Господа доказать свое право на вечную жизнь на небесах после окончания срока его земного существования. Философов же Ренессанса человек интересует прежде всего в его земном предназначении. Его отношения с природой и Богом ими рассматриваются в рамках нового, пантеистического понимания мира. Для них человек — высшая ступень в иерархии бытия, подлинная, а не мнимая «мера всех вещей» или, если использовать знаменитое выражение Шекспира, «венец живущего, краса Вселенной».

Не будет большим преувеличением утверждать, что философия Возрождения создала величественный гимн человеку, по своей мощи превосходящий все те панегирики homo sapiens, что провозглашались как до, так и после этой исторической эпохи6. Наиболее ярко это отношение к человеку выражено в известной «Речи о достоинстве человека», написанной Пико делла Мирандола, который в уста Господа, напутствующего сотворенного им Адама, вложил следующие слова:

Я ставлю тебя в центре мира, чтобы оттуда тебе было удобнее обозревать все, что есть в мире. Я не сделал тебя ни небесным, ни земным, ни смертным, ни бессмертным, чтобы ты сам, свободный и славный мастер, сформировал себя в образе, который ты предпочтешь. Ты можешь переродиться в низшие неразумные существа, но можешь переродиться по велению своей'души и в высшие, божественные... Звери при рождении получают из материнской утробы все то, чем будут владеть потом, как говорил Луцилий. Высшие духи либо сразу, либо чуть позже становятся тем, чем будут в вечном бессмертии. В рождающихся людях существуют семена и зародыши разнородной жизни7.

Тема человека в работах мыслителей Возрождения тесно переплетается с темой природы, которая рассматривается как нечто живое и одухотворенное. Природа в работах Николая Кузанского и Джордано Бруно, Леонардо да Винчи и Николо Макиавелли, Эразма Роттердамского и Томаса Мора, Джаноццо Манетти и Лоренцо Балла — не просто результат божественного промысла, но нечто, обладающее креативностью, самодетерминацией. В их представлении законы природы равноценны божественным установлениям. Более того, некоторые из них, как, например, Альберти, вообще склонны отождествлять Бога и природу, видя в последней единственное животворящее и созидающее начало. Не будет ошибкой утверждать, что философская мысль Ренессанса создала предпосылки для появления европейской натурфилософии XVII века, дала мощный толчок к развитию естественнонаучного знания, обусловила появление ряда гениальных открытий, которые были совершены в Новое время.

Если же говорить о вкладе мыслителей Возрождения в разработку теоретической культурологии, то его следует признать достаточно скромным, особенно по сравнению с их достижениями в других областях общественной мысли. Как ни парадоксально, гуманисты Ренессанса, проявляя пристальное внимание к проблеме человека, к вопросам его производственной деятельности, исследуя вопросы, связанные с постижением законов природы, практически не обращались к теоретическому осмыслению мира культуры.

Главное, что сделали мыслители Возрождения в этой области, состоит в том, что они восстановили в правах понимание культуры как пайдейи. Для них культура перестает быть результатом Божественного промысла, неким феноменом, сотворенным Господом и пребывающим вне времени и пространства, элементом мироустройства, существующим изначально и до времени Страшного суда. Подобно античным мыслителям они интерпретируют культуру как нечто творимое и творящее, как результат целенаправленного воспитательного воздействия. В их глазах человек культурный перестает быть равнозначным образцовому христианину, безупречно исполняющему все предписания церкви, соблюдающему обряды и безоговорочно верящему в догматы Священного писания. Он снова начинает рассматриваться как закономерный итог «обработки души и тела», совершенной талантливым учителем.

Можно согласится с тем, что

гуманисты сознательно принимают на себя роль воспитателей человеческих душ, чтобы обратить всех и каждого... к рангу человеческого достоинства, получающего свое выражение прежде всего в открытой публичной жизни, которая... есть как бы непрерывный кон-тиниум, не ограниченный ничем внешним диалогический простор для действенных собраний свободных и равных в своих правах граждан. Они берут на себя роль церковнослужителей, но в качестве государственных мужей и наставников. Они становятся служителями того, что мы ныне называем «культурой». Или, другими словами, служителями греческой «пайдейи», все более обращающейся в «культуру»8.

Однако, это следует подчеркнуть особо, философы Ренессанса вносят в трактовку пайдейи ряд принципиально новых моментов. Идеалом для них является иной социальный тип, нежели тот, на который ориентировались мыслители античности. Даже беглое знакомство с их трудами убеждает в том, что смысловым центром их размышлений о конечной цели воспитания является рефлексия по поводу гармонической и всесторонне развитой личности как высшем эталоне, на который должен ориентироваться любой воспитатель, осознающий социальную значимость своего труда.

Подобная постановка вопроса логически вытекала из пантеистических представлений ведущих мыслителей Возрождения, которые считали, что природа сама производит все формы вещей, из которых наиболее идеальной и соответствующей сущности самой красоты является гармония. По их представлениям, мир наполнен гармонией, которая проявляется буквально во всем: в сочетании красок лесов и полей, изменяющихся в соответствии с временами года, в чередовании дня и ночи, в наличии различных видов животных и птиц, которые взаимодополняют друг друга. Но если мир, созданный творцом гармоничен, то отсюда вытекает, что гармоничным должен быть и человек, являющийся частью этого мира. Причем речь идет не только о гармонии души и тела, но и гармонии самой души, которая тоже должна подчиняться всеобщим законам, установленным природой.

Идея гармонии красной нитью проходит через работы практически всех гуманистов, но наиболее полно она излагается в трудах композитора Джозеффо Царлино, художника Альбрехта Дюрера и, в особенности, в работах теоретика искусства, архитектора Леона Батиста Альберти, который в своем известном сочинении «Десять книг о зодчестве» пишет:

Есть нечто большое, слагающееся из сочетания всех этих трех вещей (числа, ограничения и размещения. — А. Ш.), нечто, чем чудесно озаряется весь лик красоты. Это мы называем гармонией (concordia), которая, без сомнения, источник всякой прелести и красоты. Ведь ее назначение и цель — упорядочить части, вообще говоря, различные по природе, неким совершенным соотношением так, чтобы они одна другой соответствовали, создавая красоту... И не столько во всем теле в целом или в его частях живет гармония, сколько в себе самой и в своей природе, так что я назвал бы ее со-причастницей души и разума... Она охватывает всю жизнь человеческую, пронизывает всю природу вещей... И нет у природы большей заботы, чем та, чтобы произведенное ею было совершенным. Этого никак не достичь без гармонии, ибо без нее распадается высшее согласие частей9.

Стоит подчеркнуть, что в работах мыслителей Ренессанса понятие гармонии рассматривается не просто как элемент эстетической теории, а как принцип организации социальной жизни и воспитания. Опираясь именно на него, разрабатывают свои педагогические концепции известные падуанские гуманисты Паоло Верджерио и его ученик Витторино да Фельтре, основавший в 1423 г. в Мантуе, куда он был приглашен известным политическим деятелем той поры Франческо Гонзаго, так называемый «Радостный дом» (La Casa Giocosa), где обучение и воспитание строилось в соответствии с принципом гармонического и всестороннего развития, Джианоццо Манетти, Лонардо Бруни, Батти-сто Гуарино и ряд др. Все они исходят из того, что для подготовки людей, способных занять соответствующее место в жизни и обладающих умением принимать важные решения, самым непосредственным образом затрагивающие коренные интересы городов-коммун, необходимо в школах и университетах давать максимум самых разнообразных знаний, сочетая процесс обучения с физической и нравственной закалкой молодых людей. Воспитание, с их точки зрения, является главной задачей не только родителей, но и государства, которое не должно жалеть средств для этого важнейшего дела.

Впоследствии на эту тему много писал Бальдассаре Кастилионе, но его представления о гармоничном и всесторонне развитом человеке существенно отличаются от тех, которые были зафиксированы в трудах его предшественников. Если для Верджерио и Витторино идеалом всесторонне развитой личности является такая титаническая фигура, как Леонардо да Винчи, который был не только великим живописцем, но и талантливым архитектором, искусным дипломатом, инженером, с ловкостью владевшим пером и мечом, кистью и аркебузой, резцом и циркулем, то для Кастилионе идеалом является хорошо воспитанный придворный, обладающий утонченным эстетическим вкусом и хорошо ориентирующийся в высшем свете. Другими словами, на закате Возрождения идеал гармонично и всесторонне развитой личности, сформулированный мыслителями Треченто и Кватроченто, теряет свою жизненную силу и превращается в абстрактное нормативное требование.

Если говорить о тех, кто внес наиболее существенный вклад в разработку основ культурологической теории в период европейского Ренессанса, то из блестящего созвездия имен, прославивших эту историческую эпоху, можно выделить прежде всего зачинателя гуманистической традиции, итальянского поэта и мыслителя Франческо Петрарку, а также общественного и политического деятеля Франции эпохи Генриха IV Мишеля Монтеня, которого многие исследователи считают последним гуманистом Возрождения и первым моралистом Нового времени.