Не будет этого мнения – разве государство решит проблему борьбы с пьянством? Борьбы со всякого рода злоупотреблениями? Народного контроля в целом? Усовершенствования государственного аппарата тоже в целом?

Выше говорилось, что комиссия по проблеме эффективности мелиорации была создана в соответствии с поручением Политбюро ЦК КПСС и лично товарища М.С. Горбачева. Но правильнее было бы сказать по-другому – она не была создана, а санкционирована, учреждена, и после этого никто и никогда не определял ни ее состава, ни ее деятельности. Председатель комиссии сформировал ее, а дальше она сама определяла характер своей работы.

Комиссия официально изложила в правительстве свое заключение по проекту переброски 19 июля 1986 года, и Президиум Совета Министров СССР, заслушав соответствующее сообщение академика А.Л. Яншина, тогда же принял решение, с которого мы и начали эту статью.

Дороговато же обошелся государству и обществу этот «проект» – что-нибудь порядка 500 миллионов – миллиарда рублей. Точно эту цифру может назвать министр товарищ Васильев. Но не называет. Должно быть, стесняется.

Это ведь общественная экспертная комиссия академика Яншина никому не стоила ни копейки, а каждый шаг, каждый жест ведомства стоит денег да денег.

И это тоже одна из причин, по которой общественное мнение надо с самого начала включать в «расчетные нагрузки» крупных проектов, прежде всего – природопреобразующих. С самого начала, в то время, когда проблема только еще утрясалась в верхах – академических и ведомственных, – уже была необхо-

дима гласность, уже тогда и надо было обсуждать все слабые стороны будущего проекта, а не прятать их от «посторонних» глаз (в том числе и от глаз многих государственных экспертов), не выступать с безапелляционными заявлениями, со всякого рода интервью в советской и зарубежной печати по поводу великих достоинств великого проекта, не заявлять во всеуслышание, что вопрос окончательно решен и, следовательно, обсуждать его дальше – бессмысленно. Надо

было обстоятельно отвечать на критические статьи, а не отмахиваться от них: пусть их пишут кому не лень, мы одни дело делаем, только мы, а больше никто.

Но что-то слишком уж дорого обходится нам отчужденность любого ведомства от общественного мнения. Слишком дорого всякий раз, как это случается.

Да, социализм оказался на редкость жизнеспособной и терпеливой формацией. Каким только агрессиям, интервенциям, блокадам и эмбарго он не подвергался извне – а вот устоял! Каким только чрезвычайным положениям и происшествиям мы не подвергали его сами в силу необходимости, а иногда и безо всякой необходимости, по привычке мыслить безвариантно, по привычке не столько искать в нем, сколько требовать и требовать от него, – он устоял. Социализм обрел нынче прочное политическое положение, у него – непререкаемые достижения в области культуры, ему необходимо экономическое упрочение, а разве этому способствуют прожекты, подобные «переброске стока»?!

Так не настало ли наконец время с умом использовать все его возможности, в частности возможности природные и общественные, критически учесть их, а еще вернее – свои собственные недостатки, а то ведь поздно будет!

Время наступило такое, о котором можно сказать: сейчас или никогда! Можно сказать: если не мы, тогда кто же?

На такие-то размышления наталкивает дискуссия по поводу проекта переброски части стока северных рек...

Как это ни грустно признать, но ведь выигрыша-то, по существу, не оказалось ни у кого, все в проигрыше – и ведомство, и государство, и общество. Плакали народные денежки, вложенные в проект. А все те силы, которые мы называем общественным мнением и которые затратили столько энергии ради доказательства того, что дважды два – четыре, – они-то что выиграли? Дело ведь с самого начала было настолько очевидным, что диву даешься, каким образом Минводхоз, а вкупе с ним Институт водных проблем АН СССР путем одних только бюрократических процедур и проволочек могли столько времени удерживать свой проект на плаву?!

По существу, средств защиты в них никогда не было – не было новых доказательств, которые могли бы возникнуть по ходу дискуссии, ничуть не укреплялись и исходные посылки проекта, наоборот, они только теряли, подвергаясь уничтожающей критике. Имея в виду резкое повышение уровня Каспия, можно сказать, что эти посылки' были опровергнуты и самой природой.

Природа была против, общество – против, зато ведомство – за. И ничто так и не могло поколебать уверенности сторонников проекта в том, что в конце

концов они возьмут верх. Ведь вопреки существующему законодательству они даже открыли строительные работы по проекту, который не прошел экспертизы в целом. Это ли не нарушение государственной дисциплины? Это ли не предмет для расследования? Для далеко идущих заключений и выводов. Для того чтобы отнестись ко всей последующей деятельности Минводхоза и Института водных проблем критически, с особым вниманием и с той же степенью гласно -

сти, которая пока что лишь на одном – только на одном! – этапе остановила это министерство от безрассудных действий.

На общем собрании Академии наук СССР в октябре 1986 года Институт водных проблем АН СССР подвергся очень резкой критике. В Академии наук произошло ЧП! – так академик Г.И. Петров охарактеризовал в своем выступлении деятельность института, связанную с переброской. Специалисты, и прежде всего руководство этого института, проявили не просто низкую квалификацию, но явную недобросовестность. Неужели и эта критика не даст результатов? Или же и до сих пор Минводхоз и Институт водных проблем остаются неприкосновенными и неподотчетными ни науке, ни общественности, остаются «зоной вне критики»? Ведь и до сих пор, месяц спустя, Г.В. Воропаев всю критику в адрес Института водных проблем продолжает называть не иначе как руганью.

И если бы не решения XXVII съезда партии и не перемены в нашем обществе – переброска развертывалась бы в эти дни полным ходом, как полным ходом вопреки общественному мнению и здравому смыслу развернулось когда-то строительство целлюлозно-бумажного комбината на Байкале. Этому мы тоже научились – в ударном порядке и куда как организованно доказывать ведомственную «правоту» там, где ее нет и быть не может.

Ведомство и сейчас не унывает: мол, ничего, потерпим, а лет через пять возьмем свое «Щелкоперы во всем виноваты, журналисты и писатели. Ну и кое-кто из ученых. Потерпим. И свое возьмем!»...

Но призыв партии и государства к переменам – уже перемена, причем важнейшая. И обращен этот призыв прежде всего к общественности. Не к самому же себе будет обращаться с призывами государственный аппарат, для этого у него есть другие средства -приказы, указания, постановления, взыскания, поощрения. Но наступает момент, когда всего этого оказывается мало, – нужны перемены принципиальные. Чем их больше, тем активнее становится общественное мнение, чем активнее оно – тем больше перемен.

Одно другим формируется, одно – причина другого, и то и другое – это уже новое время, время обновления.

Таков опыт этой дискуссии минувшего года – события исключительного общественного значения. Этот опыт ни для кого не дэл-жен пройти даром, он – достояние года и минувшего, и предстоящего, и многих последующих лет, поскольку процесс перемен – необратим.

Новый мир. 1987. № 1

Глава VIII

 журналистика российской федерации

На рубеже тысячелетий роль средств массовой информации в построении гражданского общества несоизмеримо возросла. Отечественная журналистика в это время вступила в новый, постсоветский период своего развития. Принятый Закон СССР «О печати и других средствах массовой информации» (1990), а затем Закон Российской Федерации «О средствах массовой информации» (1991) с отменой цензуры закрепили право на их издание не только общественными, партийными, коммерческими организациями, но и отдельными гражданами, что обусловило небывалый рост численности газетно-журнальной периодики.

Вслед за Законом «О средствах массовой информации» в 1993 г. появились указы и постановления Президента Российской Федерации Б.И. Ельцина «О защите свободы массовой информации», «О государственной телерадиокомпании «Петербург – 5 канал», «О Российском информационном агентстве «Новости», «О мерах по защите свободы массовой информации в Российской Федерации». В них неизменно отмечалось, что российские средства массовой информации находятся под защитой закона и Президента Российской Федерации, который «как гарант прав и свобод личности обеспечивает во взаимодействии с органами законодательной, исполнительной и судебной власти защиту свободы средств массовой информации в строгом соответствии с Законом «О средствах массовой информации»[244].