§ 3. эволюция отношений собственности на западе

§ 3. эволюция отношений собственности на западе

В XV—XIX вв. в Западной Европе возник и утвердился новый по сравнению с феодализмом социально-экономический строй — капитализм на его начальной фазе развития. Эту фазу назвали классический капитализм; поскольку в ней наиболее полно воплотились принципы частнособственнического предпринимательства. Здесь главной экономической фигурой стал единоличный собственник сравнительно небольшого предприятия, на котором он был хозяином и зачастую лично управлял производством.

Эта социально-экономическая система является гораздо более прогрессивной по сравнению со всеми историческими предшествующими системами. В ней основные средства производства, как и при рабстве и феодализме, находятся в частной собственности — у буржуазии. Занятые на капиталистических предприятиях работники не имеют средств производства. Однако главное социально-экономическое отношение «капиталист — наемный работника качественно отличается от отношении в производстве, утвердившихся при рабстве и феодализме. На капиталистические предприятия привлекаются юридически свободные лица — наемные работники, получающие за работу заработную плату, а следовательно, в какой-то мере заинтересованные в труде. Поэтому к ним, как правило, не применяются методы внеэкономического принуждения. Вместе с тем, не имея средств производства и других источников существования, они вынуждены продавать единственное, чем располагают, — свои рабочие руки, свою способность к труду. А поэтому они экономически зависят от работодателей.

Господствовавший в экономике единоличный капитал имел мощный стимул (побуждение к действию) — получение все большего количества прибыли, служащей источником личного обогащения буржуазии. Этот ускоритель экономики в наибольшей степени раскрыл и до сих пор раскрывает созидательные возможности частнокапиталистической собственности. За период своего развития капитализм во всех развитых странах обеспечил огромный рост производства.

Хозяйственные успехи при капитализме во многом связаны с научно-техническим прогрессом и с соответствующей эволюцией организационно-экономических отношений, которая состоит во все более полном использовании потенциальных возможностей общественной организации производства. Такая эволюция начинается с развития и качественного совершенствования элементарных производственных систем в рамках предприятий, основанных на ручном труде.

Капиталистический бизнес в промышленности начинается путем организации простой капиталистической кооперации труда — объединения под командованием частного собственника многих людей, выполняющих однородную работу. Такая системная организация труда дает несомненный экономический эффект. Совместная деятельность пробуждает своеобразное соревнование между работниками, что повышает их индивидуальную выработку. Кооперация создает, как известно, дополнительную коллективную производительность труда. Кроме того, совместная работа обеспечивает экономию средств производства (расходов на помещение, отопление, освещение и др.) благодаря коллективному применению их в технологическом процессе. Естественно, что все выгоды от применения объединенного труда доставались собственникам предприятий.

На смену простой кооперации пришла более совершенная форма организационно-экономических отношений — мануфактура. В странах •западной Европы она господствовала примерно с середины XVI в. до последней трети XVIII в. Мануфактурная система представляет собой г такую кооперацию труда, которая основана на разделении работы на части при создании одного итого же товара. Наемные работники выполняют определенные операции (порожденные разделением труда внутри мануфактуры) или изготавливают какую-то деталь конечного продукта (скажем, какую-то часть часов — корпус, циферблат, стрелки и т.д.).

Вот как А. Смит описывал труд десяти рабочих в булавочной мануфактуре: «...Эти десять человек вырабатывали свыше 48 000 булавок в день... один рабочий вырабатывал 4800 булавок в день. Но если бы они работали в одиночку и независимо друг от друга и если бы они не были приучены к этой специальной работе, то, несомненно, ни один из них не мог бы сработать двадцати, а может быть, и одной булавки в день».

Специализация труда рабочих развивает у них мастерство, уменьшает непроизводительное расходование жизненных сил, способствует достижению полезного результата с наименьшими затратами. Усовершенствуются также инструменты. Они становятся разнообразными, приспособленными для выполнения частичных операций. Все это позволяет значительно поднять эффективность труда.

В мануфактурных мастерских упрощались трудовые операции, специализировался инструмент, готовились кадры искусных рабочих (которые, правда, страдали от однобокого развития их способностей). Все это способствовало последующей замене ручных операций машинной технологией.

Как известно, в конце XVIII — середине XIX в. в странах Западной Европы и США происходит промышленная революция. На смену ремесленной технике и ручному труду она внедряет все более усложняющиеся системы машин. Машина — это орудие труда, оперирующее многими инструментами под контролем рабочего. Предприятия стали представлять собой простую или сложную кооперацию машин, получившую название фабрики. В одном случае на фабрике объединяется множество однородных и совместно действующих машин. Любая из них выполняет операции по изготовлению продуктов от начала и до конца (например, швейная фабрика). В другом случае на предприятии действует единая совокупность разнородных и дополняющих друг друга технических средств. Каждое машинное орудие производит лишь одну из взаимосвязанных частичных операций (так, на ткацкой фабрике существует система прядильных, ткацких, красильных и иных машин).

Промышленная революция породила новые тенденции экономического развития, повлиявшие на эволюцию (постепенное изменение) форм собственности в странах Запада.

Во-первых, промышленная революция дала мощный толчок для дальнейшего ускорения производства. Переход к машинной технологии подвел под экономику революционную техническую основу. Все шире применяя новейшие научные открытия и изобретения, люди стали чаще осуществлять перевороты с технике и технологии производства, а вместе с тем в трудовых функциях и в организаций труда.

Уже в конце XIX — начале XX в. произошел электротехнический переворот (переход от «века пара» к «веку электричества»). На базе двигателей внутреннего сгорания были созданы скоростные средства транспорта (автомобили, самолеты). Началось быстрое развитие химической промышленности и множества высокоэффективных технологий в различных отраслях.

Во-вторых, применение более мощной и производительной машинной техники породило новый этап развития организационно-экономических отношений. А именно: бурно возросли масштабы кооперации труда и производства, вызвав тем самым тенденцию к усилению реального обобществления производства. Стало множиться количество гигантских заводов и хозяйственных объединений, на которых сосредоточивались все возрастающие массы рабочих.

Примечательно, например, что в Германии крупные предприятия с числом рабочих более 50 человек в 1907 г. составляли 1\% к общему числу фирм. Но они сосредоточивали 39\% всех рабочих и 3/4 мощности паровых и электрических двигателей, применявшихся в промышленности. В США в 1909 г. крупные фабрики с производством продукции на миллион долларов и больше составляли 1\% к общему числу предприятий. Однако на них было занято 30\% рабочих и они производили 44\% всей промышленной продукции.

В итоге национальное хозяйство приняло совершенно новый вид. Еще существовало множество мелких предприятий. На этом фоне все заметнее выделялись хозяйственные гиганты, которые быстро набирали силу и стремились занять господствующее положение во всех отраслях производства. Но рамки единоличной собственности уже никак не соответствовали гораздо более высокому уровню реального обобществления производства.

Естественно, возникает вопрос: какова же историческая судьба классического капитализма?

По сравнению со всеми предшествующими экономическими организмами капиталистическая система является наиболее гибкой. Она способна сама перестраиваться, приспосабливаться к изменяющимся внутренним и внешним условиям. На новой, более высокой ступени развития этой системы в XX в. формы собственности неоднократно эволюционно изменялись под воздействием и в соответствии с повышением общественного характера производства.

На рубеже XIX—XX столетий обобществление экономики выразилось в быстром возрастании мощи корпоративного (лат. corporatio — объединение), или акционерного, капитала. Об экономической силе этого обобществленного капитала свидетельствуют такие статистические данные. В 80-е годы в США 500 крупных корпораций добывающей и обрабатывающей промышленности составляли всего 0,16\% общего числа компаний (компания — промышленное, торговое, транспортное и т.д. объединение предпринимателей) в этих отраслях. На их долю приходилось 76\% численности занятых и 79\% прибыли всех промышленных компаний.

Акционерная собственность стала средством приобщения широких слоев населения к тому, чтобы финансировать и получать определенные результаты (в виде доходов на акции) производственно-хозяйственной деятельности. Так, в 80-е годы в США насчитывалось 49 млн. акционеров. Эта форма долевой собственности стала стирать резкие грани между социальными группами, свойственные классическому капитализму. Важно отметить необычайную способность к перевоплощению акционерной формы присвоения. Эта форма может иметь различное социально-экономическое содержание и использоваться в интересах преимущественно частных лиц, каких-то социальных групп или государств. Все зависит от того, кому достается контрольный пакет акций — количество акций, позволяющее господствовать в акционерном обществе. Теоретически это количество должно составлять 50\% всех выпущенных акций плюс одна акция. Однако если гигантская корпорация имеет капитал в несколько миллиардов долларов, а ее акции распылены среди массы мелких держателей, то нередко ее деятельность контролирует одно лицо или компания, владеющие 10—20\% общего количества акций.

В связи с этим различаются акционерные общества, находящиеся под контролем отдельных лиц, компаний, других корпораций и государства. В последнее время в западных странах появляется все больше сравнительно небольших акционерных объединений, целиком принадлежащих трудовым коллективам. Например, в США насчитывается 10 тыс. таких предприятий, на которых занято 10 млн. человек.

Акционерная форма капитала качественно отличается от его классического вида.

Частный капитал Акционерный капитал

1. Единоличное присвоение средств 1. Анонимное долевое присвоение

производства капитала.

2. Предприятием управляет сам собственник. 2. Предприятием управляют

менеджеры

3. Размеры капитала увеличиваются. 3. Капитал возрастает главным

преимущественно за счет собственных средств, образом за счет заемных средств.

Если раньше средствами производства безраздельно владел один собственник, то в корпорации собственность является анонимной. Более того, владельцы акций могут в любое время продать их иным лицам. поэтому при неизменной величине капитала состав его собственников может непрерывно изменяться. Во-вторых, в прошлом веке, как правило, сам собственник капитала управлял своим предприятием. Теперь же деятельность акционерного общества организуют менеджеры — профессионально подготовленные управляющие, работающие по контракту (соглашению, устанавливающему права и обязанности обеих сторон на определенный срок). В-третьих, если прежде капитал возрастал, когда его собственник дополнительно вкладывал в производство свои деньги, то через акционерную форму капитал все более пополняется за счет заемных денежных средств. Промышленники все чаще обращаются в банки, чтобы получить чужие деньги. В результате усиливается отделение собственности на денежный капитал от его предпринимательского применения.

Укрупнение капитала в промышленности, происходящее путем концентрации и централизации производства, вызвало в свою очередь аналогичный рост размеров банковского капитала. Взаимное сближение собственников промышленности и банков, вызванное стремлением получать как можно большую прибыль, привело к повышению степени обобществления экономики — к образованию финансового капитала.

Вот как в книге «Финансовый капитал» описывает процесс возникновения нового вида капитала один из первых его исследователей Рудольф Гильфердинг. По словам Р. Гильфердинга, с развитием капитализма постоянно возрастает та сумма денег, которую отдают в распоряжение банков все слои населения. Эти средства за определенный процент банковские учреждения передают промышленным капиталистам. Усиливающаяся зависимость промышленности от банков является следствием развития отношений собственности. «Все возрастающая часть промышленного капитала не принадлежит тем промышленникам, которые его применяют. Распоряжение над капиталом они получают лишь посредством банка, который представляет по отношению к ним собственников капитала. С другой стороны, и банку все возрастающую часть своих капиталов приходится закреплять в промышленности. Тем самым он все в большей степени становится промышленным капиталистом. Банковский капитал, следовательно, капитал в денежной форме, который таким способом в действительности превращен в промышленный капитал, я называю финансовым капиталом.

В XX столетии стала характерной все большая централизация решающих условий производства у относительно уменьшающегося числа крупнейших их владельцев — магнатов финансового капитала. Они сосредоточивают у себя не только принадлежащие им собственные, но и заимствованные средства. Чтобы овладеть контрольным пакетом акций, например, в гигантской корпорации США, требуется иметь 5—10 млрд. долл., что но карману лишь небольшой горстке людей. А эффективный контроль за деятельностью компаний-монстров со стороны рядовых акционеров стал нереальным. В результате ускорившегося роста корпоративного и финансового капитала экономическая власть ушла из рук массы мелких собственников капитала. Она сосредоточилась главным образом у тех, кто занимается широкомасштабной организацией общественного хозяйства.

Не случайно, что .в конце XIX — начале XX в. в США и других странах возникло новое течение общественной мысли — институционализм (лат. institutio — наставление, указание, образ действия). Сторонники этого течения под «институциями» понимали разнообразные социально-экономические процессы, связанные, в частности, с обновлением технической базы производства и его укрупнением, с переходом от индивидуалистической к коллективистской психологии, с введением «социального контроля над производством» и организацией «регулируемой экономики».

Одним из видных представителен институционализма стал крупный американский экономист Дж. Гэлбрейт. В своих научных трудах он исследовал тенденции укрупнения промышленного производства, которые привели к образованию гигантских корпораций. Дж. Гэлбрейт показал, что корпорации достигают наивысших производственных успехов благодаря использованию новейшей техники и приходу к руководству предприятиями технических специалистов-администраторов. Учитывая качественно изменившиеся условия хозяйствования, он решительно опровергает устаревшие исходные положения неоклассицизма. Это положения о преимуществах единоличной собственности, о соединении в лице предпринимателя частного собственника, организатора производства и получателя всего дохода.

В 1967 г. Дж. Гэлбрейт отметил такие факты: «Семьдесят лет назад деятельность корпораций ограничивалась такими отраслями, в которых производство должно вестись в крупном масштабе (железнодорожный и водный транспорт, производство стали, добыча и переработка нефти, некоторые отрасли горнодобывающей промышленности). Теперь корпорации охватывают также бакалейную торговлю, мукомольное дело, издание газет и увеселительные предприятия — словом, все виды деятельности, которые некогда были уделом индивидуального собственника или небольшой фирмы...

Семьдесят лет назад корпорация была инструментом ее владельцев и отражением их индивидуальности. Имена этих магнатов — Карнеги, Рокфеллер, Гарриман, Меллон, Гугенгейм, Форд — были известны всей стране... Те, кто возглавляет теперь крупные корпорации, безвестны... Люди, которые управляют крупными корпорациями, не являются собственниками сколько-нибудь существенной доли данного предприятия. Их выбирают не акционеры, а, как правило, совет директоров, который в порядке взаимности избирают они сами».

Следовательно, в первой половине XX в. господствовать стала не частная капиталистическая собственность, а ее общая долевая форма — корпоративный и финансовый капитал. На второй фазе буржуазного строя крупные размеры присвоения позволили широко применять новейшую технику в производстве и наладить массовый выпуск всех жизненно необходимых для общества благ. Эта фаза стала промежуточной для дальнейшего обобществления экономики.

В начальный период классического капитализма государство не вмешивалось в экономику. В этом не было никакой необходимости. Единоличные собственники хозяйства самостоятельно успешно справлялись почти со всеми хозяйственными делами. В XIX в. в Англии был популярен лозунг об идеальном устройстве жизни: «Анархия плюс констебль» (полицейский чин). В экономике признавалось нормальным безвластие (стихийная игра рыночных сил). А государство было призвано лишь поддерживать общий порядок — быть, как тогда говорили, «ночным сторожем». Французская и английская классическая политическая экономия теоретически обосновала принцип «laissez faire» («пусть все идет своим чередом» — фр.) — принцип невмешательства государства в производственную деятельность предпринимателей.

А. Смит считал, что всякая система государственных мер, которая стремится или поощрять применение капитала к какой-то отрасли труда, или препятствовать этому, мешает естественному ходу развития производства. Отсюда следовал вывод: «очевидно, остается и утверждается простая и незамысловатая система естественной свободы. Каждому человеку... предоставляется совершенно свободно преследовать по собственному разумению свои интересы... Государь совершенно освобождается от обязанности... руководить трудом частных лиц и направлять его к занятиям, наиболее соответствующим интересам общества».

Но в конце XIX в. и в особенности в XX столетии в западных странах государство изменило свое отношение к экономике. Своего рода пионером в этом деле выступила Германия. В 80-х годах XIX в. канцлер Германской империи князь Отто Бисмарк провел, в частности, огосударствление прусских железных дорог для спасения железнодорожных компаний от краха во время кризиса 1873 г., установил табачную монополию и налог на спиртные напитки, чтобы увеличить государственные доходы. Этим были положены первые кирпичи в основание государственного сектора хозяйства.

В XX столетии в мирных условиях частные предприниматели и корпоративный капитал уже на справлялись с крупными нарушениями общего хода развития национальной экономики. И тогда в экономической теории был пересмотрен принцип невмешательства государства в хозяйственную деятельность. Известный английский экономист Джон Кейнс в своем главном труде «Общая теория занятости, процента и денег» обосновал необходимость широкого и активного вмешательства государства в экономику. В этих целях предполагалось значительно увеличить государственную собственность за счет налогов с предприятий и населения. Собранные государством средства предполагалось направить на увеличение производства и потребления благ, на другие "общенациональные нужды. Возникла, считал Дж. Кейнс, жизненная необходимость «создания централизованного контроля в вопросах, которые ныне в основном предоставлены частной инициативе. Государство должно будет осуществить свое руководящее влияние на склонность к потреблению частью путем соответствующей системы налогов, частью фиксацией нормы процента и частью, может быть, еще и другими способами». Что касается государственной собственности на средства производства, то Дж. Кейнс придерживался умеренных воззрений. Он считал, что «нет очевидных оснований для системы государственного социализма, которая охватила бы большую часть экономической жизни общества. Не собственность на орудия производства существенна для государства. Если бы государство могло определять общий объем ресурсов, предназначенных для увеличения орудий производства и основных ставок вознаграждения владельцев этих ресурсов, этим было бы достигнуто все, что необходимо. Кроме того, необходимые меры социализации можно вводить постепенно, не ломая установившихся традиций общества». (Более полно теория Дж. Кейнса изложена в главе 18.)

Рекомендации Дж.Кейнса стали претворяться на практике во второй половине XX в., когда стала развертываться научно-техническая революция (НТР). Эта революция породила, во-первых, определяющую тенденцию — все более полное превращение науки (воплощающей общечеловеческие знания) в непосредственную производительную силу. Создание современной экономики потребовало систематического увеличения вклада государства в рост научно-технического потенциала общества, в широкомасштабную подготовку квалифицированных работников и специалистов. Во-вторых, НТР привела к углублению общественного разделения труда, а тем самым усложнила организационно-экономические связи, скрепляющие субъектов хозяйствования в рамках укрупняющихся производственных объединений. В-третьих, в условиях НТР на государство легла забота о более разностороннем развитии и благополучии всех граждан.

Таким образом, в период перехода к постиндустриальной экономике был объективно «запрограммирован» процесс дальнейшего усиления общественного характера производства. Независимо от воли и желания каких-либо лиц и социальных групп в западных странах возник и получил «постоянную прописку» государственный сектор национальной экономики. Характерно, что в 1990 г. конечные расходы государственных учреждений в валовом национальном продукте составили: в Японии 9\%, Италии — 17\%, Франции и ФРГ — 19\%, Великобритании и США — 20\%. В орбиту государственного присвоения вошли, как правило, многие базовые отрасли промышленности (добыча энергоносителей, металлургия и т.д.), военно-промышленный комплекс, важнейшие финансовые учреждения (например, центральные банки), многие общие условия производства (железнодорожный, воздушный, трубопроводный транспорт, сеть электроснабжения и т.д.), учреждения социального назначения (здравоохранение, образование, социальное обеспечение и др.). Значит, без государственной собственности ныне нельзя обеспечить развитие национальной экономики и создать нормальные условия жизнедеятельности всех людей.

Таким образом, после эпохи классического капитализма и периода господства финансового капитала в странах Запада наступила новая фаза социально-экономического развития. Ее отличительные черты таковы:

— образовался значительный государственный сектор хозяйства, основанный на типе общего совместного присвоения;

— новый сектор частично вытеснил из национального экономического пространства частную и корпоративную собственность;

— государственный сектор осуществляет специфические экономические и социальные функции, которые не в состоянии выполнять частный и корпоративный капитал;

— государство активно регулирует всю экономику в целом и в общенациональных интересах, используя для этого правовые, экономические и административные рычаги и методы.

Более подробно эти и другие особенности экономической роли государства будут рассмотрены в разделе V учебника.

Теперь настало время рассмотреть, чем полтора столетия спустя завершилась эволюция капиталистической собственности на Западе.

Итак, как сейчас выглядит общая картина структуры отношений присвоения в западных странах? Довольно часто многие люди представляют себе западную экономику в виде общественного устройства, которое базируется на частной собственности. Общество с безраздельным господством частного капитала в зарубежной литературе получило название чистый капитализм; т.е. такой буржуазный строй, при котором государство никак не вмешивается в хозяйственную жизнь и не нарушает устои свободного предпринимательства.

Спрашивается: существует ли в настоящее время на Западе «чистый» капитализм? Для ответа на этот вопрос обратимся к фактам.

Первый факт состоит в том, что в структуре экономики всех западных стран прочное место занимает государственный сектор, который опирается на общую совместную (государственную и муниципальную) собственность. Примечательно, что американские профессора К. Макконнелл и С.Брю в своем учебнике «Экономикс» главу 8 назвали «Реальности американского капитализма: государственный сектор». Согласно приводимым здесь статистическим данным, государственные закупки товаров и услуг составляют около 20\% национального дохода за весь период после второй мировой войны. Вот почему не может быть и речи о «чистом» капитализме.

Несомненно, что определенную часть общего экономического пространства США занял государственный сектор. Однако может быть за пределами этого сектора все оставшееся место принадлежит частным собственникам?

Обратимся к языку официальной американской статистики (табл. 3.1).

Таблица 3.1.

Негосударственные формы хозяйства в США. 1985 г.

Второй факт заключается в том, что единоличные владения — это лишь часть, хотя и значительная (70,5\%), общего количества хозяйств негосударственного сектора национальной экономики. Кроме этих владений имеются совершенно иные формы собственности (29,5\% всех хозяйств).

Все же численность единоличных владений является доминирующей в американской экономике. Можно ли на этом основании назвать ее экономикой частных предпринимателей?

Теперь посмотрим, какой удельный вес занимают частные и иные хозяйства в общем объеме товарооборота США (табл. 3.2).

Таблица 3.2.

Оборот разных форм хозяйства и США, 1985

Третий факт убедительно свидетельствует о том, что огромная масса единоличных владений дает мизерную долю всего оборота (только 6\%). Львиная же доля приходится на корпорации (90\% всего оборота). Так не вернее ли сказать, что американская экономика — экономика корпораций?

Иначе говоря, реальное доминирующее положение в экономике США занимают формы общей долевой собственности (товарищества и корпорации). В связи с этим можно понять вывод, к которому пришли профессора П.Самуэльсон и В.Нордхаус (США): «Природа капитализма становится все менее частной, свободные предприятия становятся все менее свободными».

Итак, в конце XX в. в западной экономике одновременно сосуществуют все три известных нам класса присвоения с их различными формами:

а) частная собственность на средства производства трудящихся (фермерская и иная собственность);

б) частнокапиталистическая собственность;

в) товарищества и корпорации (общее долевое присвоение);

г) государственная (общая совместная собственность). Иначе говоря, здесь сложилась необычная экономика, состоящая из нескольких укладов (форм хозяйства). Это сильно отличает западное общество от тех социальных образований, которые были в прошлом. Как известно, в предшествующие исторические эпохи социально-экономический строй (первобытно-общинный, рабовладельческий, феодальный) базировался, как правило, на одной господствующей форме собственности. Сейчас же западные государства имеют новый облик, который не похож на «чистый» и «классический» капитализм.

Прежнее название — «капитализм» — некоторые авторы категорически отвергают. Так, профессор Дэвид Хайман в учебнике «Современная микроэкономика: анализ и применение» считает фактом то, что «ни в США, ни в любой другой стране Запада экономику нельзя рассматривать как чисто капиталистическую».

Сейчас ясно по крайней мере одно. В западных странах общая структура отношений присвоения не является однородной. Здесь не господствует ни единоличная, ни государственная собственность.

Совершенно иначе развивались отношения собственности в нашей стране.