3.1. концепции информации в современной науке

3.1. концепции информации в современной науке

Еще в прошлом веке термин "информация" производился от предлога "ин" в и слова "форма" и трактовался как нечто упорядочивающее, оформляющее. Тогда "информатором" называли домашнего учителя, а "информацией" учение, наставление. Теперь значение слова "информация" значительно расширилось и, согласно справочной литературе, приобрело следующие смысловые варианты:

1) сведения, сообщения о чем-либо, которыми обмениваются люди;

2) сигналы, импульсы, образы, циркулирующие в технических (кибернетических) устройствах;

3) количественная мера устранения неопределенности (энтропии), мера организации системы;

4) отражение разнообразия в любых объектах и процессах неживой и живой природы. Но эти смыслы вовсе не исчерпывают ответа на вопрос "что такое информация?".

Информация проникла в терминологию почти всех современных наук и по этой причине признается общенаучной категорией. Бытующие в разных науках трактовки информации столь несовместимы, что невольно закрадывается сомнение: не миф ли информация? Единственная формулировка, с которой все согласны, принадлежит Н. Винеру, который в 1948 году написал: информация есть информация, а не материя и не энергия..., но что же на самом деле суть информация, так и не сообщил.

Проблема информации привлекла внимание отечественных философов, которые с 60-х годов дискутируют вокруг этой проблемы. Наиболее авторитетными в нашей философской науке считаются так называемые атрибутивная и функциональная концепции. Обе концепции, утверждают, что информация существует в объективной действительности, но расходятся по поводу наличия ее в неживой природе. Первая рассматривает информацию как атрибут, присущий всем уровням материи, вторая — как функциональное качество самоуправляемых и самоорганизуемых, т. е. кибернетических систем. Рассмотрим более подробно содержание концепций информации.

3.1.1. Существенное затруднение, с которым сталкивается атрибутивная концепция, заключается в отсутствии критерия разграничения отражательных и информационных явлений, поскольку и те, и другие объяв-ляются имманентным свойством материи. Следствием этого оказывается отождествление отражения и информации в предлагаемых дефинициях. Так информация определяется как содержание (сущность) отражения, основная грань (сторона, аспект) отражения, инвариант отражения, отраженное разнообразие, наконец, способ существования одной системы через другую. Так как сущность заключена прежде всего в содержании и качественной определенности объекта, то информационные процессы оказываются сущностыо отражательных процессов, а отражательные процессы — проявлением информационных. Поскольку информация сущность отражения, то дефиниции обоих понятий совпадают. Если вспомнить, что отражение в свою очередь трактуется как содержание (грань, аспект) взаимодействия, то информация оказывается содержанием содержания и гранью граней.

Один из первооткрывателей проблематики информации в отечественной философии А. Д. Урсул, выдвинувший формулировку "информация есть отраженное разнообразие", видит отличие информации от отражения в том, что "информация включает в себя не все содержание отражения, а лишь аспект, который связан с разнообразием, различием", а отражаться может не только разнообразие, но и однообразие. Что такое "отраженное однообразие"? Многие авторы, в том числе и А. Д. Урсул, понимают отражение как "воспроизведение свойств, сторон, черт, составляющих содержание отражаемого объекта". Однообразие потому и называется однообразием, что оно никакими отличительными свойствами, сторонами и чертами не располагает. Если только не уподобляться схоластам, ухитрявшимся различать четыре сорта вакуума, то следует признать, что "отраженное однообразие" — это пустой образ, бессодержательное отображение. Отражение всегда есть воспроизведение разнообразия, поэтому информация, понимаемая как отраженное разнообразие, есть отражение (отображение, образ) и ничего более. К этому же выводу приходим, если информация сводится к "способу существования одной системы через другую". Таким способом может быть лишь сохранение отражаемого в отражающем, например, в памяти.

Далее. Безнадежно запутывается вопрос о соотношении теории отражения и теории информации (не математической, а общей).

Предмет первой объективно существующие отражательные процессы, предмет второй информационные процессы, которые атрибутивная концепция объявляет содержанием (сущностью, инвариантом и т. п.) первых. Совершенно непонятно, каким образом одна теория может изучать содержание предмета другой теории, не подменяя собой последнюю.

3.1.2. В рамки атрибутивной концепции обычно вписывается "естественно-научная" трактовка информации, ставящая ее в один ряд с категориями вещества и энергии. Эта трактовка воспринята многими научными авторитетами, в том числе А.И. Бергом, В.М. Глушковым, А.П. Ершовым, В.И. Сифоровым, Принципиальное отличие ее от атрибутивной концепции состоит в том, что в ней затруднительно обнаружить взаимосвязь отражения и информации, зато ясно просматривается тенденция к отождествлению информации с организацией. Информация выглядит уже "естественно-научным подтверждением" не столько присущего материи свойства отражения, сколько свойства организации. Формула "материя = вещество + энергия + организация" вытесняется формулой "материя = вещество + энергия + информация". Следствием подобных взглядов является своеобразный "панинформизм", выводы о том, что информация "существовала и будет существовать вечно", что она "содержится во всех без исключения элементах и системах материального мира", "проникает во все "поры" жизни людей и обществ" и т. д. Из панинформизма вытекает, что информация в качестве одной из трех основ мироздания, должна служить первопричиной таких свойств материи, как отражение и организация. Значит, отражение нужно объяснять из информации, а не наоборот, как поступают атрибутивисты. Другой крайностью "панинформизма" является информационный гносеологизм, следующим образом объясняющий познавательные процессы. Так как "всякую комбинацию частиц, веществ или умственных конструкций можно считать кодом "чего-то", следовательно, все, что окружает, есть в каком-то смысле информация". Познание сводится к декодированию информации, которая "внесена и закреплена" в анатомии животного или в структурах нейрофизиологического характера, в микроскопических или субмикроскопических особенностях клеточного ядра, короче — в познаваемых объектах. При этом ощущение трактуется как результат превращения внешней информации во внутреннюю, материальной в идеальную. В общем, чувственное и рациональное познание, опыт, интуиция, выявление сущности вещей и событий, попытки истолкования "текста книги природы" — все это частные случаи декодирования информации "о чем-то", запечатленной в окружающей действительности.

Популяризаторы и фантасты не могли обойти своим вниманием панинформизм. Появилось описание страны "Инфория", где информация выращивается на полях, из брикетов информации строятся дома, питаются не хлебом, а информацией, ибо хлеб — не что иное, как "порция информации для желудка, для нервных клеток, для кишечника и в конечном счете — для всего организма".

Забавляясь игрой ума вокруг уравнений энтропии, негэнтропии, информации, некоторые авторы не замечают курьезности рассуждении о том, что камень на вершине горы обладает большей информированностью, чем камень у ее подножия, ибо энтропия первого меньше; что "атом это в высокой степени информированная система... Ведь каждый электрон в точности знает, какие состояния для него разрешены, а какие запрещены". Как тут не вспомнить классического гилозоиста Жана-Батиста Робине, уверявшею в XVIII веке доверчивую публику, что алмаз "обладает внутренним сознанием своего превосходства" над другими веществами, золото "знает" о своем "почете" у людей и т. п.

3.1.3. Ф у п к ц и о и а л ь н а я концепция информации представлена двумя разновидностями: кибернетической, утверждающей, что информация (информационные процессы) есть во всех самоуправляемых (технических, биологических, социальных) системах и антропоцентрической, считающей областью бытия информации человеческое общество и человеческое сознание.

3.1.3.1. Кибернетики, в свою очередь, довольно отчетливо подразделяются на две группы. Одну группу образуют практически мыслящие специалисты, которые, определяя информацию как содержание сигнала или сообщения, как обозначение содержания, полученного кибернетической системой из внешнего мира, как означающее нечто воздействие, несущее в себе след какого-то факта или события, по сути дела попросту отождествляют информацию и сигнал, ибо сигнал не может не иметь значения, а информация не может не иметь материального носителя. "Сигнальная" трактовка информации вполне оправдывает себя в конкретных науках, особенно, в информационной технике. "Сигнал" и "информация" превращаются в синонимы, и можно было бы обойтись одним из них, как поступил, к примеру, И.П. Павлов, говоривший о сигнальных, а не информационых системах.

Другая группа состоит из философствующих кибернетиков, склонных к "панинформистскому" мировоззрению. Представители этой группы усматривают информацию не только в форме свободно распространяющихся сигналов, но и в форме свойственных материальным объектам структур (связанная, потенциальная, априорная, внутренняя информация, информация в себе). В отличие от свободной (актуальной) информации, информация "связанная" не способна самостоятельно переходить на другие носители; именно она представляет собой то закодированное "нечто", которое пытаются извлечь "информационные гносеологи".

Кстати, несовместимость атрибутивной и функциональной концепций ясно проявляется, если соотнести понятие "связанной" информации с формулировкой "информация - oтраженное разнообразие". "Связанная" информация есть не что иное, как разнообразие, свойственное данному объекту. Тогда выходит: "информация — отраженная разновидность информации".

Функционально кибернетическая концепция страдает тем же недугом, что и концепции, рассмотренные в пунктах 3.1.1 и 3.1.2, только она отождествляет информацию не с отражением или организацией, а с сигналом или структурой. Собственно информация остается cтоль же неопределенной сущностью, что и ранее. Тем не менее, с помощью одного неизвестного предпринимаются попытки объяснить другое неизвестное и тем самым разрешить принципиальной важности философские проблемы, например, проблему жизни и проблему идеального.

Многие авторы считают информационные процессы органическими качествами живых систем, отличающими их от неживой природы, непременной субстанцией живой материи, психики, сознания. "Специфика жизни связана с наличием информации, с помощью которой через особого рода регуляцию обеспечивается процесс функционирования системы"; "Жизнь — это способ существования органических систем, основанный на использовании внутренней информации" и т.п. Информация выступает в качестве универсальной "жизненной силы", управляющей метаболическими процессами в живых существах (бытует еще термин "информационный метаболизм"), организующей отражение среды и адаптацию к ней, обеспечивающей хранение и передачу наследственных признаков, формирующей популяции, биоценозы, биосферу в целом, наконец, определяющей биологическую эволюцию.

Объяснение появления и эволюции жизни как перехода от неинформационных систем к информационным с последующим развитием последних внушало бы доверие, если бы подкреплялось убедительной трактовкой информации. Но этого нет. Авторы информационных теорий жизни характеризуют ее довольно сбивчиво как "свойство материальных систем", "меру организации", "воспроизводящую структуру", "существование явлений в несвойственной их природе материальной форме" . В результате эти теории превращаются в "информационную" версию витализма. Нельзя не поддержать решительную критику М. И. Сетровым "фетишизации информационных явлений", выражающейся в том, "что информации придается статус самостоятельного бытия, некой реалии, существующей наряду с материальными вещами или в самих вещах".

Теперь о проблеме идеального. Ограничив область бытия идеального субъективной реальностью мыслящего индивида, Д. И. Дубровский определяет идеальное как "данность информации в "чистом" виде и способность произвольно оперировать ею". Помимо "открытой" личности "чистой" информации (то бишь идеального), информация может быть "закрытой" и храниться в памяти или на подсознательном уровне, а также в отчужденной от личности форме (памятники культуры, устная речь, письменные тексты и т. д.).

Информация в "чистом" виде — это, по-видимому, информация дематериализованная, распредмеченная, освобожденная, говоря словами К. Маркса, от "проклятия материи". Что это такое? Поскольку Д. И. Дубровский придерживается мнения, что информация "в категориальном смысле" есть "содержание отражения на уровне самоорганизующихся систем", выходит, что информация "в чистом виде" есть содержание отражательной деятельности сознания в чистом виде, т. е. чувственные или абстрактные образы. В итоге получаем давно известную истину: идеальное — "субъективный образ объективного мира, т. е. отражение внешнего мира в формах деятельности человека, в формах его сознания и воли".

Неуклюже (трудно подобрать другое слово) выглядит схема социальной коммуникации, в которой фигурируют понятия идеальной или материальной (овеществленной, опредмеченной, объективированной) информации. Мрачный призрак "мертвой информации" (каков неологизм!) встречается в трудах Н. И. Жукова, где "мертвыми" объявляются "закодированная в знаках свободная информация, вся созданная человеком культура, все духовные ценности". Получается, что для того, чтобы передать живую мысль, возникшую в голове человека, другим людям, он должен эту мысль умертвить, то есть "материализовать", с тем, чтобы останки ее каким-то образом возродились в сознании современников или потомков.

3.1.3.2. Антропоцентристские взгляды, но сути дела сводящие понятие информации к понятию социальной информации, присущи обыденной речи и конкретным социально-коммуникационным дисциплинам (журналистика, педагогика, библиотековедение и т. д.), но не чужды они и философскому мышлению, иногда приводящему к забавным выводам. Например, Б.А. Воронович утверждает, что "необработанная деятельностью человека действительность не содержит никакой информации", но общественный субъект в процессе практической деятельности "вкладывает в нее информацию". Оказывается, что "измененная первобытным человеком природа несет минимальное количество практической информации", поскольку "если бы природа могла воспринимать эти воздействия, то они казались бы ей весьма вероятными", но зато "достижения современной цивилизации весьма невероятны, а потому ее результаты содержат огромное количество информации".

Актуальность антропоцентристским трактовкам придает дискуссия вокруг искусственного интеллекта, где обсуждаются проблемы "информация и знание", "информация социальная (психическая, человеческая) и информация машинная", "язык и компьютер" и т. п. Всеми признается, что знание и информация — разные категории, но принципы их разграничения вызывают споры. Основные точки зрения можно систематизировать следующим образом:

1. Информация объективна, знание субъективно. Еще Тодор Павлов (1890—1977) пришел к заключению, что информация есть "объективно реальный процесс", который "так или иначе пускает в ход и направляет определенные энергетические процессы в машине, в животном или человеческом организме"; знание же представляет собой продукт сознания, явление идеальное, качественно отличное от информации. Остается открытым вопрос: можно ли информацию субъективировать и можно ли знание объективировать? Если этого сделать нельзя, то информация "в чистом виде", то бишь информация психическая, в принципе невозможна, а выражения типа "база знаний", "представление знаний", "искусственный интеллект" превращаются в фантастические гиперболы.

2. Информация — знание в коммуникабельной форме, способ передачи (транспортировки) знания, движущееся знание, знание, вовлеченное в орбиту общественной жизни. В частных науках, занятых вопросами утилизации общественного знания, доведения его до соответствующих потребителей, форма представления знания небезразлична, и поэтому понятие информации (точнее — информационного сообщения) наполняется практически важным смыслом. Здесь информация — не особое, отличное от знания явление, а обозначение определенного состояния знания, так же как пар — агрегатное состояние воды. Но на философском уровне странно считать, что знание само по себе "не информация", но оно "превращается в информацию" как только начинает использоваться.

3. Информация — сырье для получения знания, полуфабрикат, суррогат знания; в свою очередь данные выступают в роли полуфабриката информации. Таким образом, между понятиями данные — информация — знание устанавливается то же логическое отношение, что и между понятиями зерно — мука — хлеб. Опять-таки в конкретных науках, возможно, нужно проследить, как превращаются данные, поступившие на вход кибернетической системы, в выходную информацию, так же как Аристотелю важно было различать мнение и знание, но в общем случае скорее всего прав С. С. Лавров, считающий, что "любое знание несет в себе информацию и может быть представлено в виде данных".

4. Семиотические трактовки информации выражаются в двух противоположных, на первый взгляд, суждениях:

а) знание — данная в ощущениях информация, принявшая знаковую форму; б) информация -это знание, воплощенное в знаковой форме. Эти суждения совместимы, так как в первом имеется в виду познавательный процесс, а во втором — процесс коммуникационный. Но первое выводит за пределы знания чувственные образы, эмоции, установки, не поддающиеся вербализации, а второе то же самое оставляет за пределами информации.

Итак, как и прежде, ясности нет. Соотношение между понятиями "информация" и "знания" отличается крайним многообразием: полная внеположенность, отношение форма — содержание, генетическое отношение, отношение включения одного понятия в другое, и наоборот, наконец, есть мнение, что знание и информация "взаимоперекрещивающиеся" понятия. Антропоцентристские взгляды по характеру своему тяготеют к частнонаучному знанию, но их нельзя не учитывать при гносеологическом исследовании проблемы информации.

3.1.4. Всем приведенным выше точкам зрения присуща одна общая черта: презумпция объективного (вне зависимости от человеческого сознания) существования информации. Их антиподами служат скептические рассуждения по поводу реальности информации, агностические заявления о непознаваемости информации (информация — неопределяемое исходное понятие), наконец, прямое отрицание объективности (онтологизации, физикализации) информации. Например, "Никто еще не видел ни как субстанцию, ни как свойство эту загадочную информацию... Везде мы обнаруживаем лишь взаимодействие материальных веществ, наделенных энергией и нигде не обнаруживаем того, что обычно называем информацией. Почему? Да потому, что ее не существует в природе, как не существует флюидов, флогистона, эфира и т.д.".

Очевидный факт, что информация не дана нам в ощущениях, говорит о том, что она — продукт абстрагирующего мышления, понятие, выработанное человеческим сознанием. Квалификация информации в качестве "абстракции", "категории мышления", "понятия" содержится в некоторых публикациях. В пользу такого подхода свидетельствует начатая еще К. Шенноном и Н. Винером традиция представления информации как меры чего-то.

Объект, характеризуемый посредством информационных мер, существует независимо от познающего субъекта, но сама информационная мера — это произведение ума человеческого, т. е. мысленный конструкт. Предлагается использовать информацию в качестве меры самых разных свойств и отношений реальных объектов и систем. Например: неопределенности, присущей данному набору альтернатив; неоднородности распределения материи и энергии в пространстве и во времени; изменений, которыми сопровождаются все протекающие в мире процессы; разнообразия; сложности; организованности; активности отражения и т. д. Сюда можно для полноты картины включить еще негэнтропию, как меру упорядоченности (Л. Бриллюэн) и негинформацию как "меру трудности познания состояния системы" (П. Шамбадаль).

3.1.5. Подведем итоги. Полярными воззрениями на природу информации являются не атрибутивная и функциональная концепции, как думалось ранее, а, так сказать, онтологическое и методологическое понимание. Первое: информация принадлежит объективной действительности в качестве особого явления материального мира или функции высокоорганизованных систем; второе: информация продукт сознания, познавательный инструмент, абстрактная фикция. Эти две крайности несовместимы, нужно выбрать что-нибудь одно. В противном случае информация оказывается одновременно феноменом, функцией, фикцией; вещью, свойством, отношением; существующим повсюду и нигде не обнаруживаемым; материальным и в то же время идеальным; объективным и субъективным и т. д. Именно этот невообразимый хаос имеет место сейчас в научном сознании. Казалось бы, нельзя не согласиться со словами М. И. Сетрова, приведенными в пункте 3.1.4. Информация, подобно флогистону или эфиру, никак не проявляет себя в реальной действительности. Нет таких реалий, относительно которых можно было бы сказать: вот это информация, а не сообщение, не сигнал, не знание, не отражение, не структура и т.п. Информация в "чистом" виде — чистейшая абстракция. Но вопреки очевидности подавляющее большинство ученых, инженеров, просто носителей современного языка говорят и думают гак, как будто бы информацию реально можно получить, передать и сохранить. Именно "онтологическое" понимание информации оказалось господствующим, а "методологическое", которое, по-видимому, гораздо ближе к истине, не пользуется общим признанием. Чтобы выяснить причину такого парадокса, обратимся к практике использования информационною подхода.