§ 51. способ служебных слов

§ 51. способ служебных слов

Грамматические значения могут выражаться и не внутри слова, а вне его, в его окружении, и прежде всего в сопровождающих знаменательные слова служебных словах. Служебные слова освобождают знаменательные от выражения грамматики или сопровождают словоизменительную аффиксацию.

Служебные слова, как уже выше сказано, лишены номинативной функции, так как ничего не называют и лишь показывают отношения между членами предложения (предлоги, союзы) или между предложениями (союзы), а также указывают некоторые грамматические значения, не зависящие от сочетания слов в предложении (артикли, частицы, вспомогательные глаголы, слова степени). Это квалификативные отношения, например определенность и неопределенность, число и т. п.

Служебные слова часто выполняют ту же роль, что и аффиксы, ср. Я хотел согреть себя чаем, где отношение дополнения чаем выражено падежной флексией, а в предложении Я хотел согреть себя посредством кофе, где то же самое выражено служебным словом, именно предлогом посредством. Или: Маша красивее Наташи и Маша более красива, чем Наташа, и т. п.

Если отношение слова кот к другим членам предложения в русском языке выражается падежными флексиями: кот, кота, коту, котом и т. п., то во французском, где нет склонения существительных, те же грамматические связи выражаются предлогами или их отсутствием: le chat— “кот” (без предлога с артиклем), du chat ~ “кота”, аи chat — “коту” (с предлогами), par le chat — “котом” (предлог с артиклем).

Но так как они все-таки слова, то спрашивается, как же в этом случае распределяется лексическое и грамматическое значение? А. И. Смирницкий писал: “Значения отношений могут быть и не грамматическими значениями. Так, они являются лексическими если оказываются основными, центральными в семантике слова, если выражаются отдельным конкретным словом. Для того чтобы быть грамматическими, отвлеченными от конкретности слова, значения отношений должны быть лишь дополнительными при основных, центральных, вещественных значениях слов, в составе самих данных слов; лишь при этом условии они обладают необходимой для грамматического строя обобщенностью и абстрактностью. В самом деле, если предлог но есть отдельное слово, а не префикс, то выражаемые им значения пространственных, временных и прочих отношений являются основными его значениями, принадлежащими ему как данному конкретному слову, отличному, например, от под, при и т. п.: как выражаемые им эти значения не мыслятся в отвлечении от его лексической словарной конкретности”.

Это рассуждение не доводит разрешение вопроса до конца. Конечно, отношения могут выражаться и лексически, например, в таких наречиях, как позднее, раньше, выше, ниже, лучше и даже... в любой падежной форме существительных: люблю мать, отдам матери, горжусь матерью. Но здесь грамматические отношения выражаются не лексически, а именно грамматически: сменой аффиксов, тогда как лексические значения выражаются основами. Мы здесь, конечно, не касаемся отношений неграмматического типа (я люблю, ты ненавидишь и т. п.), иное дело — служебные слова. Их лексическое значение совпадает с их грамматическим значением. Можно было бы сказать, что грамматическая функция поглощает в служебных словах их лексическую природу. Но и это не разъясняет всего. Дело здесь заключается, как и у числительных, в отношении к вещи и понятию — в отношении к называнию и выражению отношений. У числительных нет “называемой вещи”, поэтому выражаемое ими понятие становится своего рода “вещью”, которую числительные и называют (слова не могут не называть — в этом их основная функция); также и служебные слова называют (лексически) то отношение (грамматическое, в отличие от наречий), которое они выражают. Это называется суппозйция (suppositio idealis) (суппозйция — от лат. suppositio — “подкладка”).

Среди служебных слов следует различать:

1. Предлоги, которые выражают подчинительные отношения между членами предложения (еду в метро, жду у метро, пойду к метро, а также: пошел к сестре, гляжу на тебя, знаком с ней) или уточняют падежные значения (у него, за него, от него; в нем, на нем, о нем и т. п.). Предлоги служат для выражения отношений: пространственных (в, на, над, за, у и т. п.), временных (до, после, перед и т. п.), целевых (для), причинных (из-за, благодаря, вследствие) и пр.

В тех языках, где не бывает префиксов, обычно не бывает и предлогов, их заменяют послелоги, служебные слова с функциями предлогов, но стоящие сзади слова; например, русской надписи в трамвае “Место для детей” с предлогом в азербайджанском соответствует надпись с послелогом: Йер балалар учун, где учун — “для” — послелог.

2. Союзы, которые выражают сочинительные отношения как в простом, так и в сложном предложении (соединительные: и, да [дə]; противительные: а, но, да [дə]; разделительные: или — или; ли — ли; либо — либо и т. п.).

В сложном предложении безударные что, как, когда, чтобы выражают подчинительную связь (для чего в простом предложении служат предлоги). Союзы могут быть и составные: потому что, в случае если, несмотря на то что и т. п. и парные если — хотя — однако и т. п.

3. Частицы могут выражать или:

а) модальные значения, т. е. отношение говорящего к тому, что он высказывает как целевую установку высказывания, например: усиленное утверждение (же, ведь, да [дə]); отрицание (не, ни); вопрос (ли); условность (бы); побудительность (пусть, пускай, давай-ка); желательность (хотя бы, лишь бы); сомнение (де, мол, якобы);

б) немодальные значения, как: ограничительное (только, лишь, один, одна, одно, одни, исключительно, единственно); определительное (именно, прямо, как раз, точь-в-точь); указательное (вот, вон, это, то, та, тот, те, там, тогда); неопределенное (что-либо, -нибудь, угодно и кое-что при местоимениях); присоединительное (тоже, также, итак, всё, еще); значение приблизительности (почти, чуть не); выделительное (а, и, и же, да, даже, всё, еще и т. п.). Из приведенного перечня видно, что “одно и то же”, например и, на самом деле в языке может быть очень “разным”: 1) и — союз (кот и повар), 2) и — частица (и странно это слушать). См. в “Словаре русского языка” изд. АН СССР статью Л. В. Щербы на вокабулу “и”.

4. Артикль (артикль — от французского article из латинского articulus — “сустав”, “член”). Артикли свойственны далеко не всем языкам. Они необходимы в арабском, романских и германских языках. Для теории служебных слов артикли очень существенны. Они не выражают отношений между членами предложения, не образуют синтаксических форм языка, но являются наиболее типичными “грамматическими сопроводителями” знаменательных слов.

1) Первая грамматическая функция артикля — это “грамматическое обозначение своего сопровождаемого”, т. е. признак имени. Таков однозначный артикль арабского языка. Благодаря этому во многих языках присоединение артикля к неименным словам и формам переводит их в существительное. Так возникает конверсия (Конверсия от латинского conversio “изменение”) , когда данное слово переходит в другую категорию и попадает в иную парадигму без изменения своего морфологического состава. Так, в немецком языке schreiben — “писать”, a das Schreiben — “письмо” (т. е. “писание”); во французском diner, souper — “обедать”, “ужинать”, a le diner, le souper — “обед”, “ужин”, charme [ʃarm] — “чаруй”, но le charme — “очарование”; в английском play [plɛi] — “играй”, a the play — “игра” и т. п. В русском такой субстантивации (от лат. substantivum — “существительное”, субстантивация — “превращение в существительное”) глаголов быть не может, так как нет артикля; в нем надо прибегать к морфологическим способам словообразования, чтобы получить новое слово: обедать — обед; играть — игра; жить — житье и т. п.

Кроме случаев собачьих кличек для борзых и гончих: Карай, Угадай, Откатай, Заливай, Порывай и т. п., а также редкие случаи топонимики, например площадь Разгуляй (в Москве), или название кабаре 20-х гг. “Не рыдай”; такие же случаи, как склоняемые существительные печь, течь и спрягаемые глаголы печь, течь, представляют собой омонимы (см. гл. II, § 15).

В тех языках, где есть артикль, можно превращать целые предложения в существительное; например, во французском: И va et vient — “он ходит и приходит” и le va et vient — “хождение взад и вперед”, che^. soi — “у себя” и le chez soi — “свой дом” и т. п. То же в немецком языке, например an undfur sich sein — “существовать в себе и для себя” и das An und fur sich Sein — “бытие в себе и для себя” и т. д.

2) Вторая грамматическая функция артикля — это различение грамматической категории определенности и неопределенности, когда существуют парные артикли: the — a (an) — в английском; der — ein, die — eine, das — ein — в немецком; le — un, la — une — во французском и т. п. Категория, сопровождающаяся определенным артиклем, как правило, выражает грамматически то, что уже известно собеседникам, либо то, что у собеседников во время разговора перед глазами, либо нечто особо индивидуально выделяемое; категория же, сопровождающаяся неопределенным артиклем, наоборот, показывает грамматически, что речь идет о том, что не окрашено индивидуальным, что берется в обобщенном плане и чего нет перед глазами во время данного разговора.

В русском языке, где нет артиклей, эти грамматические значения выражаются: 1) служебным словом один (одна, одно, одни) (из числительного один и т. д.): “Зашел один товарищ и принес одну книжку” и т. п.; 2) употреблением родительного падежа вместо винительного при отрицании: “Я не вижу книгу” (определенность), “Я не вижу книги” (неопределенность); 3) интонацией.

Указанными двумя грамматическими функциями исчерпывается роль английского артикля.

3) Третья грамматическая функция артикля — это различение рода в чистом виде, т. е. при том же слове в той же форме, что встречается редко, чаще при названиях каких-либо народов, язык которых не знает различении рода, например в немецком der Hausa — “мужчина из племени хауса” и die Hausa “женщина из племени хауса”. Так как в тех языках, где имеется различение рода, существительные должны быть отнесены к какому-либо роду, то в языках с наличием артикля в единственном числе имеются артикли для разных родов, во множественном различие рода утрачивается. Ср. в русском, где нет артикля, но слова во множественном числе не относятся к тому или иному роду, что ясно из примеров слов, которые употребляются только во множественном числе, например: дрова, сливки ножницы, сани и т. п.

Немецкий язык различает артиклями три рода, французский —два:

4) Четвертая грамматическая функция артикля — это различение числа. Наиболее ясно это во французском языке где сами слова не имеют окончаний множественного числа: так, само по себе слово [∫а] “ша” и “кот”, и “коты”, но благодаря различию артиклей: [Iœ ∫a] значит “кот”, a [lƐ ∫a] значит “коты”. Во французской орфографии пишется во множественном числе -s: le chat — les chats, но это лишь условность этимологической орфографии и к современному французскому языку это -s никакого отношения не имеет.

В немецком языке для выражения множественного числа обычно меняется не только артикль, но и форма слова: der Hase — “заяц”, die Hasen — “зайцы”, das Buch — “книга”, die Bucher — “книги”, der Ochs — “бык”, die Ochsen — “быки” и т. п., но в случаях, например, das Fenster — “окно”, die Fenster— “окна”, derArbeit-er — “рабочий”, die Arbeiter — “рабочие” только перемена артикля показывает изменение числа.

5) Наконец, артикль может брать на себя “тяжесть” выражения отношений между членами предложений, т. е. склоняться, освобождая от этой “обязанности” существительные, что бывает редко, например в немецком языке:

Благодаря такой способности артикля склоняться существительное может терять падежные формы и оставаться неизменным; так, в немецком языке прежнее склонение слова der Tisch — “стол”: des Tisches, dem Tische, den Tisch — заменяется в современном немецком языке склонением: des Tisches, dem Tisch, den Tisch. Этот грамматический факт не надо путать с так называемым “апострофиро-ванным” немецким произношением типа Knab' (откуда и идет название “апостро-фированное”, т. е. когда непроизносимая гласная обозначается на письме апострофом) вместо Knabe — здесь чисто фонетическое явление редукции гласной до нуля; то же самое в русских “звательных формах” Надь! Сереж!, где конечные согласные произносятся звонко, поэтому конец слова на гласной, которая здесь также “апострофирована”.

В немецком есть еще особый “отрицательный артикль” — kein. В языках, имеющих артикль, отсутствие последнего, т. е. нулевой артикль, имеет особое грамматическое значение (так же как отсутствие флексии в одной из форм словоизменения является нулевой флексией).

5. Вспомогательные глаголы также относятся к служебным словам, хотя они и имеют формы словоизменения.

При употреблении вспомогательных глаголов основной, знаменательный глагол может не менять своей формы, а оставаться неизменяемым в самой общей форме, например в инфинитиве-при этом выражение лица, числа, времени и тому подобных глагольных грамматических значений берет на себя вспомогательный глагол, который при этом не выражает никакой знаменательности, а служит для выражения только реляционных грамматических значений. Так, спряжение будущего времени глаголов несовершенного вида в русском языке осуществляется формами вспомогательного глагола быть:

Я буду

Ты будешь

Он будет

 Мы будем ---- читать

Вы будете

 Они будут

В других языках такие “составные” (или аналитические) формы употребляются не только для будущего времени, но и для прошедшего и даже для настоящего, и при этом знаменательная часть “состояний формы” может быть причастием; например, в немецком языке: Ich habe gelesen — “я читал”, Ich bin gegangen — “я пошел”; или во французском языке: J'ai lu — “я читал”, J'avals lu— “я читал” (до чего-то другого), Je suis venu — “я пришел”, J'etais parti — “я уехал”; или в английском языке: I have read — “я читал”, / am smoking — “я курю” (в настоящий момент), где знаменательная часть — причастие, ср. не “составную форму” настоящего времени: I smoke — “я курю” (вообще, т. е. “имею свойство курить”).

Различие однокорневых непереходных и переходных глаголов в русском языке имеет регулярное выражение через перемену класса глагола (как: чернеть — чернить, молодеть — молодить и т. п.); по-немецки это же различие выражается переменой вспомогательного глагола: schwarz werden — “чернеть” (буквально: “черным становиться”) и schwarz machen — “чернить” (буквально: “черным делать”), где знаменательное слово не глагол, а прилагательное.

Во французском языке понудительное значение в глаголе выражается вспомогательным глаголом faire — “делать”, откуда возможны такие “составные формы”, как faire faire — “заставить делать” (буквально: “делать делать”), где первое faire — вспомогательный глагол, а второе faire — знаменательный глагол.

Обычно в языках в качестве вспомогательных употребляются глаголы со значением “быть” и “иметь”; немецкие sein, haben; английские be, have; французские etre, avoir; русское быть — и как член “составной формы” Я буду читать и т. д. с инфинитивом знаменательного глагола, и как связка — элемент составного сказуемого, где в качестве знаменательного (присвязочного) слова могут быть любые части речи (но только не глагол в инфинитиве!): Я был болен; Он был учителем наших детей; Жаль было отца, На улице было холодно; Крепость была взята. В русском языке глагол иметь как вспомогательный почти не употребляется, за исключением устарелых торжественных формул: Погребение (или заседание) имеет быть, где быть — знаменательный глагол, а имеет — вспомогательный.

В некоторых языках сочетание знаменательного и вспомогательного глагола может лексикализоваться в одно слово; например, в украинском языке такие формы простого будущего времени (из бывшего сложного), как: писатиму, писатимеш, писатиме — “я буду, ты будешь, он будет писать”, где -иму, -имеш, -име — бывший вспомогательный глагол иметь.

Для выражения особых видовых оттенков начинания или завершения процесса в русском языке употребляются как вспомогательные глаголы начать и кончить; ср. “Он начал петь” (== он запел); “Он кончил звонить (= он отзвонил) и т. п.

В качестве связок могут употребляться и различные “глаголы движений, намерений” и т. п., например: “Он сел обедать”; “Он пошел гулять”; “Он намеревался уехать”; “Он хотел сказать” и т. п.

Связки также могут быть и нулевыми, ср.: Он был болен — прошедшее время, показанное связкой был, и Он болен — настоящее время, показанное нулевой связкой, т. е. отсутствием связок был, буду, что показывает прошедшее и будущее время по сравнению с отсутствием связки — настоящее время (см. об этом ниже, § 61).

6. Слова степени— это те бывшие “наречия степени” которые сопровождают качественные прилагательные и наречия при образовании степеней сравнения: “Она более красива”; “Она очень красива”; “Он рассказывал более увлекательно” и т. п.; ср. во французском языке употребляющиеся для этой цели слова plus, moins;v английском wore, most-л т. д. От соответствующих наречий слова степени отличаются тем же, чем отличаются наречия от деепричастий и существительных в косвенных падежах, т. е. особым типом выражаемой абстракции и соотношения лексического и грамматического значения (см. выше, § 43), а также особыми синтаксическими свойствами (свойства сочетаемости с другими лексемами). В качестве “слов степени” могут выступать и местоименные по происхождению слова: “Она самая красивая”; “Она всего красивее”.

7.Пустые слова. Некоторые служебные слова не образуют особо четкой категории, но в их “служебное™” не приходится сомневаться, так как они сопровождают знаменательные слова и выражают такие грамматические оттенки, которые в других языках выражаются аффиксами. Так, в турецком и английском языках, где нет категории грамматического рода, бывает потребность различать пол животных; тогда на помощь приходят “пустые слова”; например, в английском the catvi в турецком kedi — и “кот”, и “кошка”, когда же это требуется различить, то в английском используются местоимения he — “он” и she — “она”, а в турецком слова erkek — “самец” и disi — “самка”, поэтому:

в английском: в турецком:

“кот” he-cat erkek kedi

“кошка” she-cat difi kedi

И в русском бывают аналогичные случаи: ворон-самец, ворон-самка; рысь-самец, рысь-самка; а также женщина-врач, мужчина-прачка (Станюкович) и т. п.

Во многих языках нет аффиксальных возможностей образовать уменьшительные существительные типа книжечка, котенок и т. п. (или же такие возможности малоупотребительны), тогда приходят на помощь слова со значениями “сын”, “маленький” и т. п., и они берут на себя роль “пустых слов”, показателей данного грамматического значения. Так, в китайском языке [гоу3] — “собака”, [эрл] — “сын”, а [гоу3 эрл] — “щенок”; во французском chat — “кот”, petit — “малый”, “маленький”, a le petit chat — “котенок”; в английском book — “книга”, little — “маленький”, a a little book — “книжечка” (ср. a small book— “маленькая книга”). Таково же употребление слова со значением “сын” при имени отца для выражения того, что в русском составляет отчество: древнееврейское Бен-Акиба, арабское Ибн-Искандер, тюркское ГуламОглы и т. п.; ср. в официальном русском языке XVIII—XIX вв. Иван Никифоров сын Довгочхун (Н. В. Г о г о л ь) и т. п.