Глава 13 экономика германии в xvi—xix вв.

Глава 13 экономика германии в xvi—xix вв.

Для денежного обращения очень выгодным было в середине XV в. открытие новых залежей благородных металлов в разных местах Германии. В большом количестве стали добывать серебро—в Тироле (Швац), Саксонии (Шнеберг, Аннаберг), Богемии (Иоахимсталь), золото стали добывать в Зальцбурге. Но уже с середины XVI в. добыча стала сокращаться. С конца XV в. стали чеканить новую серебряную монету, которая была по ценности равна гульдену и по весу превышала грошен, поэтому ее называли гульденгрошен. Эта монета чеканилась в основном из серебра Иоа-химстальского рудника в Богемии, ее стали называть иоахимсталер (иоахимстальский грошен), а позже просто талер, он весил 29,2 г. Талер стал делиться на 60 крейцеров, а крейцер на четыре пфеннига. Талер был самой большой серебряной монетой в мировой экономике, стал новым типом монеты и распространился по всем странам. В Германии талеры чеканили в Бранденбурге, Вюртем-берге, Гессене, Мекленбурге, позже в Любеке. В 1556 г. по решению рейхстага талер получил название рейхсталер. Монетные кризисы его не затронули, и рейхсталер оставался неизменным в качестве денежно-счетной единицы до середины XVIII в.

В XVII в. рост добычи золота вызвал появление в Европе новой крупной монеты — пистоля, или луидора. В Германии первоначально пользовались испанскими и французскими пистолями. Все князья стали чеканить золотые монеты со своим именем. Прусский король Фридрих-Вильгельм наряду с дукатами стал чеканить вильгельмсдоры ценностью в двойную пистоль. Фридрих Великий стал с 1740 г. чеканить пистоль под именем фридрихсдор и заменил им дукат. Фридрихсдор весил 6,0 г золота. Они чеканились в большом количестве с целью вытеснить голландцев из торговли, но Пруссия не смогла одолеть Голландию. Фридрихсдор в Германии стал господствующей золотой монетой на следующие 150 лет. Серебряные пфенниги перестали чеканиться с XVII в. Ощущалась острая нехватка пфеннигов, поэтому появились медные монеты. В начале XVII в. в Германии появилась медная монета, сверху немного покрытая серебром. Позже остатки серебра исчезли, и монета пфенниг стала чисто медной. С середины XVIII в. многие немецкие государства стали чеканить медные пфенниги.

В целом господствовал валютный хаос. Каждый из многочисленных территориальных правителей чеканил свою монету. Некоторые из них, особенно мелкие владетельные князья, постоянно выпускали только плохие монеты. Другие, как курфюрсты Бранденбурга, чеканили одновременно с плохой неполновесной монетой также и полновесные сорта монет. Однако их извлекали из обращения и вывозили за границу или переплавляли. При этом в Германии обращалось большое количество иностранных монет. Особенно много плохих монет появилось в годы Тридцатилетней войны. В Германии оставалась отсталая монетная система. До 1750 г. между отдельными видами монеты не было установлено законного отношения, и оно постоянно менялось. Монеты не были приведены в систему и при платежах не могли заменять друг друга. Постоянно колебалось отношение между двумя золотыми монетами — гульденом и дукатом. В 1559 г. оно было определено имперским постановлением в виде равенства 100 дукатов 136,6 золотым гульденам, и до 1737 г. содержание золота в них по закону не изменялось. Но все же 100 дукатов в разные годы равнялось 136, 120, 140, 135, 128, 165 гульденов. Постепенно в Германии произошел переход к системе параллельной валюты. Прежнее многообразие монет уменьшилось, и серебряные и золотые монеты образовали систему. Главным различием стало различие в металле.

В первой половине XIX в. в Германии не было единой денежной системы. На севере несколько германских стран создали Северогерманский монетный союз с обращением серебряных талеров. В южной Германии страны государства создали Южно-германский монетный союз с обращением серебряных гульденов. Некоторые города имели собственную денежную систему. В Гамбурге обращались собственные серебряные монеты-марки, в Бремене обращались золотые талеры. В Германии в первой половине XIX в. было много разновидностей денег в виде бумажных банкнот. К 1870 г. их масса достигла 630 млн марок. Они состояли из банкнот разных банков и государственных бумажных денег. Их выпуск в основном был вызван отсутствием в обращении золотых монет.

Объединение Германии в 1871 г. усилило тенденцию к созданию единой денежной системы. По закону «О чеканке золотых имперскихмонет» от 4 декабря 1871 г. были введены единые монеты — золотые марки. Марка была поделена на 100 пфеннигов. Один талер был приравнен к трем маркам. В обращение были выпущены золотые монеты в 10 и 20 марок. Одна марка приравнивалась к 0,35 г чистого золота. Но параллельно разрешалось обращение старых серебряных монет — талеров и гульденов. Это переходное состояние быстро закончилось. Закон от 9 июля 1873 г. ввел систему золотого стандарта. Золотые монеты стали главным видом денег. Золотое содержание марки сохранилось на прежнем уровне. Рейхсбанк (Имперский банк) одновременно начал выпуск бумажных денег — рейхсбанкнот с номиналами в марках. Эти банкноты обеспечивались золотом или валютой и могли быть разменяны на золото в любой момент. Минимальный номинал банкнот был установлен в 100 марок. Старые серебряные монеты были изъяты и заменены новыми разменными серебряными монетами. В обращение были выпущены также разменные монеты из никеля и меди. Серебряные талеры оставались в обороте до 1907 г. Установление единой денежной системы в Германии способствовало быстрому росту экономики.

В мировой торговле в XVI в. постепенно сокращалось значение Ганзы и ганзейской торговли. В Англии ганзейцы при Елизавете окончательно потеряли свои привилегии, и в 1598 г. было закрыто их торговое подворье Stahlhof. Вскоре то же самое произошло в скандинавских государствах. Датчане стали развивать собственное мореплавание. Датский король Христиан IV отменил привилегии ганзейцев в Дании и прямо заявил, что в них более не нуждаются. В конце XVI в. прекратилась торговая зависимость Швеции от ганзейцев. Она также самостоятельно вступила на путь торговли и мореплавания. В Бергене ганзейцев вытеснили англичане, голландцы и датчане. В 1763 г. ганзейская контора в Бергене была окончательно закрыта. Потеряла свое значение торговля Ганзы с Московским царством. В Смутное время в начале XVII в. ганзейская торговля в России окончательно прекратилась. В XVII в. почти прекратилась торговля Ганзы с Италией. Последний сейм ганзейских городов состоялся в 1669 г., но к единому соглашению они не пришли, и союз окончательно распался.

Одной из причин упадка северогерманских и прирейнских городов был захват устья немецких рек другими государствами. Голландия блокировала Рейн, и плавание в устье Рейна стало для немцев невозможно. Река Шельда по Вестфальскому миру до 1792 г. была полностью закрыта для торговли. Из-за этого почти на два века прирейнские города оказались во власти Нидерландов. По Вестфальскому договору устья Везера (в районе Бремена) и Одера (Штеттин) принадлежали шведам. Торговля Штеттина в таких условиях не могла развиваться. Кенигсберг в XVII в. под влиянием голландской конкуренции потерял свое судоходство и морскую торговлю. В Кенигсберге в 1704 г. уже не было ни одного судна для морского плавания. Нидерландская конкуренция вызвала упадок мореплавания в Данциге. Данциг еще в XVIII в. вывозил около 60 тыс. т зерна ежегодно и был главным портом Германии по экспорту зерна на севере, но вывозилось это зерно голландцами и на голландских судах. Самостоятельной торговли немцы уже не вели. В южно-германских городах перемены в мировой торговле почувствовали еще раньше. С открытием нового пути в Индию эти города сильно пострадали, но в XVI—XVII вв. еще продолжали вести торговлю с Венецией в значительных размерах. Первоначально эти города пытались приспособиться к изменившимся обстоятельствам. Еще во второй половине XVI в.

торговый дом Краффтер в Аугсбурге путем созданной в Марселе фактории принимал прямое участие в левантийской торговле. Вельзеры получили право отправлять корабли из Севильи в новую Индию на собственный страх и риск, как если бы они были испанцами. Не ограничившись участием в торговле с Вест-Индией, Вельзеры завоевали и пытались колонизовать Венесуэлу. Это был первый и единственный случай приобретения немцами больших территорий в Америке. Только после падения Антверпена и перехода торговли с Индией в руки Нидерландов южно-германские купцы были вытеснены из мировой торговли.

Самую выдающуюся роль среди коммерсантов XVI в. играли Фуггеры. Они начинали свою деятельность с торговли пряностями, шелковыми и шерстяными тканями и в основном приобретали их в Венеции. Вскоре Фуггеры занялись международными кредитными операциями. Однако оживление коммерции в южной Германии продолжалось сравнительно недолго и уже к концу

XVI в. сменилось упадком. Кредитные операции южно-германских коммерсантов были слишком рискованы. Частое прекращение платежей императорами и королями должно было привести

к краху их кредиторов. Фирмы Фуггеров и Вельзеров разорились

на кредитных операциях. С этого времени в конце XVI — начале

XVII вв. начался упадок южно-германских городов. Он начался

после потери ими крупных капиталов во Франции, Испании

и Нидерландах. К этому добавилось: сокращение южногерманской торговли с Италией после потери Венецией с начала

XVII в. своего торгового значения, упадок Антверпена и переход

португальских факторий в Индии и заокеанской торговли к Голландии.

Разгром Антверпена и религиозные преследования вызвали переселения нидерландских протестантов во многие страны, включая Германию. В Кельн в 1566 г. переселились нидерландские протестанты, и под их влиянием была открыта Кельнская биржа. Из-за этого значительно оживилась торговля и развивалась шелковая промышленность. Но уже в 1568—1570 гг. начались преследования голландцев. Горожане жаловались, что из-за них повысилась квартирная плата и цены товаров. Городской магистрат потребовал выезда протестантов из города. Некоторые сами уезжали из города, а оставшихся изгоняли силой. В 1578—1585 гг. в Кельн переселились итальянцы. С 1580-х гг. началось переселение самых крупных кельнских купцов во Франкфурт-на-Майне. За 1594—1637 гг. туда переселилось свыше 100 самых богатых коммерсантов. Новые нидерландские эмигранты не могли стать гражданами Кельна, не имели права приобретать недвижимость и торговать в розницу. В 1711 г. им было запрещено продавать сукно целыми кусками в торговых рядах, с 1713 г. им не разрешалась комиссионная торговля. В итоге уже в XVII в. Кельн потерял свое торгово-промышленное значение. Кельн поддерживал торговые отношения с Нюрнбергом, Ульмом, Женевой и другими городами только через франкфуртские ярмарки. В Венецию кельнские купцы или их факторы отправлялись только через Аугсбург. Но по мере возвышения Амстердама в его руки перешла торговля южной и средней Германии с Италией. В XVIII в. упадок Кельна продолжался.

Неумение пользоваться энергией эмигрантов характерно и для других немецких городов. Уже в 1499 г. из Нюрнберга изгнали евреев, и они поселились недалеко от города. В XVI в. в Нюрнберге поселились итальянцы и торговали здесь пряностями, шелковыми и бархатными изделиями, появились также эмигранты из Нидерландов и другие иностранцы. Но для всех них вводились разные ограничения, повышенное налогообложение. Иностранцы сократили свою деятельность, и упадок Нюрнберга продолжался. Его участие в международном обмене прекратилось, торговая деятельность свелась к комиссионным операциям и к посещению ярмарок. Еще в XVI в. Нюрнберг являлся крупным промышленным центром, вывозил ткани из бархата, кожи, медные подсвечники, металлическую посуду, игрушки и многое другое. Но позже соседние небольшие города — Ансбах, Байрейт, Эрланген, где поселились гугеноты, отбили у него промышленность. Сохранились лишь остатки былого величия — производство игрушек, печатание географических карт, изготовление художественных работ из дерева, металла и слоновой кости. В Ульме мало сохранилось от прежней торговли холстом с Италией. Жители Регенсбурга кормились только благодаря проведению рейхстага в его стенах. Исключением был только Аугсбург. Он сильно пострадал от Тридцатилетней войны и потерял свою торговлю полубумажными тканями, но все же проводил значительные денежные операции и развивал у себя ситценабивную промышленность. Франк-фурт-на-Майне выдвинулся благодаря эмигрантам из Нидерландов и изгнанным из Испании евреям. Также было выгодным географическое положение города. Здесь перекрещивались пути из Швейцарии, Голландии и Франции, из южной Германии и с востока из Галле и Эрфурта. После падения Антверпена сюда частично перешла его товарная торговля с Германией, а затем и денежные и вексельные операции. В XVI—XVII вв. сюда приезжали купцы из Кельна, Нюрнберга, Аугсбурга, Упьма и Мюнхена, из Женевы, Базеля, Страсбурга и Меца, здесь встречались с генуэзцами, флорентийцами и нидерландцами. На Франкфуртскую ярмарку привозили: английские и нидерландские шерстяные ткани, итальянские шелковые изделия, сельдь, сыр, колониальные товары, и драгоценные камни из Нидерландов, медь и кожи из Венгрии, бархат из Аугсбурга, металлические изделия из Нюрнберга.

Но с ростом Амстердамской биржи Франкфурт оказался от нее в зависимости. Только к концу XVII в. он полностью освободился от влияния Амстердама, но приобрел конкурентов в лице Мангейма и Базеля. В XVII в. Франкфурт являлся важным ярмарочным центром, а в XVIII в. стал крупным рынком капиталов. Здесь выдвинулись фирмы Бетман, а затем Ротшильды, которые завоевали себе первое место в сфере государственного кредита. Промышленным центром Франкфурт был только временно в XVI в. В 1560-х гг. половина переселенцев из Нидерландов занималась текстильным промыслом и изготовляла шелковые и шерстяные ткани. Но разные ограничения со стороны магистрата, в частности запрет кальвинистам совершать богослужение, вызвали отъезд нидерландцев и нанесли франкфуртской промышленности сильный удар. С начала XVII в. о промышленности Франкфурта ничего не известно. Особенно выгодно было географическое положение Лейпцига. Прямой путь из южной Германии в Гамбург, а также путь из Венгрии по Дунаю и с нижнего Рейна в Бреславль вели на Лейпциг. Он стал центром важнейших торговых путей внутренней Европы. Он соединял на своей ярмарке торговлю Северного моря и Адриатического побережья, Венгрии, России и Польши. В XVIII в. Лейпциг затмил даже Франкфуртскую ярмарку. Он проводил во время ярмарки принцип свободы торговли и одинакового отношения к своим и иностранцам. Это привлекало на ярмарки до 7 тыс. купцов — англичан и голландцев, греков и польских евреев. Обороты ярмарки в XVIII в. достигли 14—24 млн марок в год. Но наиболее крупным торговым центром Германии был Гамбург. Торговый обмен постепенно переместился с Балтийского моря на Северное, и Гамбург с XVI в. стал выдвигаться на первое место. Он расположен у устья Эльбы, поэтому являлся гаванью Берлина, в целом Бранденбурга и северной Германии. Он соединен Эльбой с Богемией, Моравией и Веной, захватил в свои руки торговлю прибалтийских городов и стал первым после Амстердама портовым городом на континенте. Во второй половине XVIII в. в его порт ежегодно приходило и уходило около 2 тыс. судов. Гамбург начинал с торговли сырьем и вскоре, с учреждением в 1558 г. Іамбургской биржи, добавил к этому денежные и фондовые операции. После переселения в Гамбург голландцев оживилась его торговля с Нидерландами. Через Нидерланды Гамбург стал торговать колониальными товарами, которые поступали в Амстердам. В XVIII в. Гамбург имел постоянные торговые отношения с Бордо и другими французскими портами, вывозил оттуда вина, сахар и кофе, индиго и другие товары. После эмиграции в Гамбург португальских евреев оживилась его торговля с Пиренейским полуостровом и портами Средиземного моря. Еще раньше, в 1567 г., английская компания Merchant Adventurers перенесла из

Антверпена в Гамбург свою факторию, которая получила особые привилегии. После временного изгнания англичан под давлением Ганзы — в 1611 г. фактория была восстановлена. С этих пор Гамбург стал крупнейшим центром английской торговли на континенте. Сюда привозили английское сукно и развозили отсюда по континенту. Во всех войнах Гамбург сохранял нейтралитет, и его роль в международной торговле постоянно возрастала. В XVII—XVIII вв. ему удалось заключить несколько выгодных торговых договоров с европейскими государствами. Особенно важен был договор 1661 г. с Англией, по которому Навигационный акт не применялся к Гамбургу. Во второй половине XVIII в. Гамбург вступил в прямые отношения с США. К этому времени он стал посредником в экспорте зерна из Архангельска и портов Балтийского моря в Англию. В 1790-е гг. Гамбург занял первое место в торговле на континенте.

Специализация в торговле была развита слабо. Обычно в одной фирме соединялись операции банкирские, комиссионные, экспедиторские и торговля за свой счет. Это наблюдалось в XVIII в. у бреславльской фирмы Мориц Эйхборн и у торгового дома братьев Шиклер в Берлине. Обе фирмы только постепенно превратились в чисто банкирские заведения. Знаменитые Ротшильды, а также Бетман, Невилль и другие известные франкфуртские банкиры только в начале XIX в. прекратили торговлю колониальными товарами и английскими тканями и комиссионные операции. По-прежнему многие виды товаров продавались самими ремесленниками из лавок при мастерских. В Лейпциге в конце XVIII в. были лишь слабые признаки специализации в области торговли. Выделялись особые лавки, продающие глиняную и фарфоровую посуду, лавки, сбывающие курительный и нюхательный табак, кондитерские и мануфактурные лавки. В Бреславле имелась торговля семи разных специальностей (железные товары, ткани и др.). В Аахене в конце XVIII в. было три торговца сукном, две лавки шелковых и позументных товаров, четыре лавки железных товаров, шесть лавок колониальных товаров. Гамбургский торговый дом Энгельс-Ришей в XVII в. производил крупные вексельные операции и в то же время получал из Норвегии рыбу и жиры, деготь и многое другое, отправлял зерно, сталь, медь, ружья в Лиссабон, закупал пряности в Амстердаме, вино во Франкфурте-на-Майне, юфть и ревень в Архангельске. В XVIII в. бреславльская фирма Мориц Эйхборн наряду с банковскими операциями продавала за собственный счет силез-ский холст и сукно, французские и испанские вина, цинк, сахар, воск, селитру. На ее складах находились шерсть, кожи и меха разных сортов, семена, кукуруза из Одессы, орехи, кофе, поташ, железо. Лейпцигские торговцы производили любые операции, в том числе торговали пряностями и мехами, устраивали белильни для холста и участвовали в разработке рудников, занимались банковскими операциями. Книготорговцы сбывали также шерсть, сукно, кожи, воск, олово.

В деревнях до XVII в. оседлой торговли не было, и она заменялась коробейниками. Под давлением городских оседлых купцов во многих германских странах торговля в разнос и в развоз вне ярмарки полностью запрещалась. Так было в Пруссии, Баварии, Вюртемберге, Саксонии. Коробейников подвергали штрафам, тюремному заключению, конфискации товаров. Доносчики получали 25—50\% конфискованного имущества. Наказанию подвергались и покупатели. Но все эти меры не помогали. К концу XVIII в. немецкие государства из-за бесплодности запрещений были вынуждены пойти на уступки. Они разрешили продажу в разнос некоторых товаров низких сортов, но товары должны были быть внутреннего производства. Распространение разносной торговли объяснялось также тем, что оседлые торговцы продавали плохие товары по высокой цене, обвешивали и не имели достаточных запасов на складе.

Биржа в Германии возникла позже других стран Западной Европы. В XVII—XVIII вв. во многих городах возникли биржи, но большого значения они не имели. Их главными делами были вексельные и частично товарные операции и сделки по морскому страхованию. В 1720 г. биржевая спекуляция из Лондона и Парижа перебросилась в Гамбург, но магистрат запретил торговлю акциями. Однако она и не могла развиваться в Германии, так как до середины XVIII в. в стране почти отсутствовали акционерные компании. Медленно развивались и операции с государственными облигациями. В берлинских биржевых бюллетенях курсы прусских бумаг появились около 1800 г. Но еще раньше прусские бумаги котировались на Амстердамской и Франкфуртской биржах. Франкфуртская биржа первоначально проводилась всего два раза в год и только во время ярмарки. Она служила для расчетов между приезжими купцами, постепенно превратилась в постоянный орган франкфуртских купцов и к концу XVIII в. значительно оживилась. Австрия, Пруссия, Дания обращались на эту биржу при заключении займов. Но в 1804 г. на ней котировалось всего 26 видов бумаг. Франкфуртская биржа приобрела значение только с начала XIX в. в связи с операциями Ротшильдов.

Появилась купеческая почта. Бреславльские купцы в XVI в. поддерживали почтовые отношения с Нюрнбергом. Так же поступали купцы Франкфурта и Аугсбурга. В конце XVI в. Нюрнберг отправлял почту в восемь городов — Антверпен, Лион, Зальцбург, Вену, Лейпциг и др. Почта из Гамбурга отправлялась в Антверпен, Данциг, Кельн, Копенгаген. В этом же веке появилась государственная почта. В 1599 г. в Германии появился почтовый тариф. Почта также перевозила людей и различные товары. Скорость перевозки не очень громоздких товаров составляла 9—10 миль в день. В сфере речного транспорта применялись плоты и лодки различных размеров. На Рейне в конце XVIII в. огромные плоты перевозили товары ценностью до 400 тыс. гульденов, они приводились в движение 900 гребцами и бурлаками. Лодочники на реках установили строгую монополию. Во второй половине XVIII в. в Западной Германии началось строительство дорог. Первые шоссе появились в Гессене в 1720 г., в Бадене — в 1733 г., но они были хуже французских.

Германия постоянно страдала от недостатка капиталов. Капитала не хватало даже на приобретение сырья и уплату ремесленникам-кустарям. Крупные капиталы, появившиеся в южногерманских городах в XVI в. (миллионы Фуггеров), исчезли уже к концу этого века. Испанские и французские короли, получавшие от них займы, многократно объявляли себя банкротами и не платили долгов. В следующие два века Германия, разоренная Тридцатилетней войной, исключенная из мировой торговли, лишенная американского серебра и золота, не могла создать новых капиталов, необходимых для промышленного развития страны. В Пруссии при Фридрихе Великом на казенные средства были учреждены несколько торговых компаний.

В Пруссии экономический подъем XVIII в. выразился в росте населения. В 1688 г. в ней насчитывалось 1,11 млн. В царствование Фридриха Великого население Пруссии удвоилось и в 1786 г. достигло 5,63 млн человек. И в других местах Германии, после сильного сокращения населения в годы Тридцатилетней войны, начался значительный рост населения, особенно в Вюртемберге. В 1620 г. все население Германии равнялось 15 млн, затем сильно сократилось, в 1700 г. вернулось к этой цифре и в 1800 г. достигло 22—24 млн человек. В Пруссии во второй половине XVIII в. в городах жило 27,8\% населения. В Берлине тогда проживало 100 тыс. человек. В Пруссии рождаемость превышала смертность на 30\%. Но в городах ситуация была обратной. Это было следствием санитарных условий, эпидемий и войн. В середине XVII в. в годы Тридцатилетней войны в Германии свирепствовали эпидемии цинги и тифа. Силезские войны и Семилетняя война в середине XVI11 в. опять вызвали эпидемии от малярии до тифа. В то же время эпидемий уже было меньше, чем в Средние века. Это объяснялось некоторым улучшением питания в XVII в., голод стал менее частым явлением, качество хлеба и других продуктов несколько улучшилось. Усилилась сопротивляемость организма, и появились новые средства для лечения. Важной проблемой были переселения в города и эмиграция. Особенно запрещалась эмиграция промышленных специалистов. В Пруссию с 1685 по 1805 г. переселилось около 350 тыс. колонистов, бежавших от религиозных преследований в других странах. Огромное их большинство составляли крестьяне, и только гугеноты поселились в городах. К концу жизни Фридриха Великого примерно '/з часть населения, или 1 млн человек, состояло из колонистов или потомков колонистов. В этот же период происходила сильная эмиграция немцев в Венгрию и Польшу (провинция Познань).

В начале XIX в. в Пруссии началось введение свободы торговли. По закону 1818 г. были уничтожены многочисленные внутренние таможни. Все внутренние сборы были заменены одним общим пограничным тарифом. С промышленных товаров взималась невысокая пошлина в 10\%, с колониальных товаров фискальная пошлина в 20\%. Затем началось постепенное объединение Германии в таможенном отношении. В 1827 г. образовалось три таможенных союза: Среднегерманский союз (союз Саксонии с Брауншвейгом, Ольденбургом, Ганновером и некоторыми мелкими княжествами), Южный союз (союз Баварии с Вюртембергом) и Северный союз (союз Пруссии с Гессеном). В 1828 г. Северный и Южный союзы объединились и к ним присоединились Саксония и Тюрингенские княжества. В 1834 г. из этого объединения появился Германский таможенный союз, к которому в 1835 г. присоединился Баден. В пределах союза господствовала свобода торговли. По отношению к иностранным государствам сохранялась система очень умеренного протекционизма в виде прусского тарифа 1818 г. с некоторыми изменениями. Только в 1840-е гг. по требованию некоторых членов союза протекционизм был значительно усилен. К 1880-м гг. Германия захватила колонии в Юго-Западной и Восточной Африке, Того и Камерун. Они были потеряны только в 1919 г. по условиям Версальского мира. В 1900 г. по обороту внешней торговли Германия оказалась на втором месте в мире (10,376 млрд марок) после Великобритании с ее 16,335 млрд марок.

Во внутренней торговле до середины XIX в. оптовая торговля велась только с наличным товаром, в форме базарной или ярмарочной торговли. Но постепенно в разных областях с середины века появилась торговля по образцам или по пробе. Покупатели видели только образец из данной партии и на этой основе делали заказы. Такое изменение сокращало риск, торговые издержки и расходы производства. Она делала ненужными массу перевозок и складов и ускоряла оборот капитала. Еще более новой формой стала покупка по стандартам, что еще более ускорило оборот капитала. Такие сделки заключались по керосину, кофе, сахару, спирту и американскому зерну. Для сравнения и регистрации партий товаров действовали биржи. Существовали специализированные биржи: в Гамбурге для кофе, в Бремене — для керосина, в Магдебурге — для сахара и спирта. Затем из торговли по стандартам выросли торговые сделки на срок. При таких операциях количество, качество и сроки поставки фиксировались биржей в ее решении. Биржевой закон от 22 июня 1896 г. запретил биржевые операции на срок с зерновым хлебом и молотыми продуктами. Постановление Союзного совета в 1899 г. запретило такие операции с шерстью.

Ярмарочная и базарная торговля отступили на задний план по мере роста значения торговли по образцам. От старых ярмарок сохранились только жалкие остатки. Но некоторые товары не включались в торговлю по образцам. Торговля мехами всегда велась на месте. Она была сосредоточена на Лейпцигской ярмарке. Также сохранились ярмарки скота, машин, овечьей шерсти. Расцвет двух больших ярмарок шерсти в Берлине и Бреславле относится к 1850—1860-м гг. Коммивояжер стал преемником старой базарной и ярмарочной торговли. Он устанавливал личные отношения между двумя контрагентами. Коммивояжер возил за собой сундуки с образцами и являлся передвигающейся вечной ярмаркой. Появились также торговцы по поручению — комиссионеры и агенты. Заметно стало уменьшаться число самостоятельных торговцев. Значительно увеличилось число розничных торговцев. В 1882 г. один торговец приходился на 60 человек населения, в 1895 г. — уже на 39 человек. Розничная торговля все больше теряла странствующий характер и становилась оседлой. Окончательный поворот к оседлости совершился в последней четверти XIX в. Для привлечения покупателей с 1829 г. стала применяться постоянная торгово-промышленная реклама. Наиболее быстро развивались «торговые дома», появившиеся в 1870—1880-е гг. Крупнейшим был Товарный дом А. Вертгейма в Берлине. К 1900 г. его оборот был 30 млн марок. В 1879 г. был основан торговый дом Кауфхоф, в 1882 г. основан торговый дом Херти. Позже они превратились в торговые концерны, владевшие универсальными магазинами.

Население германских стран быстро росло. В целом в Германии за 54 года (1816—1870) население выросло на 66\%, с 24,8 до 40,8 млн человек. В середине XIX в. обнаружился большой избыток сельского населения, поэтому безработные стали в большом количестве переселяться в города. В 1871 г. городское население Германской империи достигло 36\% всех жителей и превысило процент городского населения во Франции. Нарастала эмиграция населения в США. Под давлением роста населения и торговли быстро развивались пути и средства сообщения. В Пруссии за 1688—1788-е гг. было построено 742 км искусственных водных путей, за 1786-1836-е гг. еще 782 км. В 1830-1850-х гг. по Рейну, Одеру и Эльбе ходили крупные коммерческие суда. Одновременно строились шоссейные дороги. В 1816 г. в Пруссии было 420 миль таких дорог, в 1848 г. — более 1,5 тыс. км. В середине 1830-х гг. появились железные дороги. В 1840-х гг. эти дороги соединили некоторые самые большие и населенные города. Началось сооружение сети железных дорог от столиц к центру и от центра к границам. В Пруссии в 1853—1857-х гг. возникли железнодорожные акционерные компании с капиталом в 420 млн марок. В целом в Германии в 1855—1865-е гг. ежегодно строилось в среднем 600 км железных дорог, а за предыдущие 20 лет — всего 390 км ежегодно.

Началось формирование фондового рынка. В пределах Германской империи действовало 20 фондовых бирж. Самые крупные биржи были в Берлине, Гамбурге и Франкфурте-на-Майне. На биржах имелись два вида маклеров: официальные маклеры и свободные (частные) маклеры (Pfusch-makler, то есть «биржевые зайцы»). Франция, проигравшая войну с Пруссией, с 1871 г. стала платить репарации на общую сумму в 5 млрд золотых франков. Большая часть этих средств пошла на выплату государственного долга. У бывших владельцев облигаций оказалось много свободных капиталов, которые были направлены на покупку акций. В результате с 1871 но 1873 г. началось лихорадочное учреждение (грюндерство) акционерных обществ, проводились активные фондовые спекуляции. В Пруссии 27 июня 1870 г. был принят новый закон об акционерных обществах. Для учреждения акционерных обществ теперь не требовалось никаких лицензий. Любой человек мог продать на бирже акции своего предприятия. Менеджеры предприятия могли им распоряжаться без государственного надзора. На этом основании создавались новые акционерные компании или из действующих предприятий создавали акционерную компанию. Акционерный капитал завышался в два и более раз, и акции по завышенным ценам поступали на биржи. С 1871 по 1872 г. в Пруссии возникло более 780 акционерных обществ. Центром грюндерского бума был Берлин. Учреждались акционерные банки и страховые компании, машиностроительные фабрики и ботанические сады, пивоваренные заводы и отели, железные дороги и фирмы минеральной воды. Акции их сразу попадали на фондовый рынок. За три года грюндерства в Германии было построено огромное количество сталелитейных заводов, доменных печей и машиностроительных фабрик. Возникло 843 новых акционерных общества с общим капиталом 2,8 млрд марок. Но к маю 1873 г. наступил полный крах. Курс акций стал быстро снижаться и оставался очень низким до 1876 г. Обанкротился 61 банк, 116 промышленных предприятия и четыре железнодорожных общества. По некоторым оценкам, во время биржевого краха было потеряно 33\% национального богатства Германии. До середины 1890-х гг. продолжалась хозяйственная депрессия. Причиной кризиса была чрезмерная переоценка акций, раздувание фондового рынка.

До середины XVIII в. сельское хозяйство страны находилось в неизменном положении. Обычный способ обработки земли давал очень мало корма для скота, поэтому нельзя было держать много скота. Из-за недостатка корма коровы зимой теряли силы и весной были не в состоянии подняться и идти на пастбище. Их приходилось тащить на пастбище за хвост. Пастбища были бедны травами, скот давал мало навоза, из-за этого было мало удобрений, что приводило к низкому плодородию почвы. Проводилось неглубокое вспахивание и разбивка полей на грядки. На середину полей складывали удобрения, так как для всего поля их не хватало. Конечным результатом был низкий урожай зерна и соломы.

Во второй половине XVIII в. началось некоторое оживление в сфере сельского хозяйства. Германия, и особенно Пруссия, старались заимствовать из других стран Европы различные новшества. В 1753 г. по Одеру было осушено 225 тыс. моргенов земли, и прусский король привлек сюда колонистов. В 1785 г. было осушено 122 тыс. моргенов по Варте и создано 95 колоний. Колонисты принесли с собой из Франции, Голландии, Богемии, Пфальца знания о лучших способах обработки земли и разведения скота, устроили фермы по голландскому образцу. Фридрих Великий рекомендовал землевладельцам посев кормовых трав по английскому образцу, посылал сыновей арендаторов в Англию для изучения хозяйства, приглашал англичан. Из Италии король выписывал семена люпина, пытаясь им улучшить песчаную почву. Король приказывал сеять на королевских доменах картофель, поощрял разведение испанских мериносовых овец. Он также впервые ввел систему земельного кредита. Но в реальности произошла только некоторая перемена в сельском хозяйстве. В Бадене, Пфальце и других при-рейнских областях, и обычно только в крупных хозяйствах, часть парового поля была отведена под клевер и другие кормовые травы. В садах, на пастбищах и паровых полях стали сажать в больших количествах картофель. Однако плодосменная система была еще совершенно неизвестна. Только в крупных хозяйствах иногда засевали травами паровые поля.

В сфере организации и собственности вся западная Германия представляла собой страны сеньориального аграрного строя. Характерной чертой этих стран было мелкое крестьянское хозяйство, платящее оброк и всякие повинности. Восточную Германию составляли государства с помещиками-хозяевами, имевшими самостоятельное хозяйство. Характерной чертой этих стран были крупные помещичьи хозяйства, обрабатываемые барщинным трудом прикрепленного к поместью населения. В результате были созданы две различные части Германской империи, разделенные Эльбой. Западом были Баден, Вюртемберг, прирейнские местности. Востоком были в основном восточные прусские провинции, Мекленбург, Голштиния. В Западной Германии крупные поместья-виллы распались на отдельные части, связь между ними

10 История экономик»

и сеньориальным управлением сокращалась, самостоятельное хозяйство сеньора все более исчезало. Вместе с ним уменьшалась барщина, зависимость крестьянских держаний теряла свой прежний характер и сводилась к определенным платежам и оброкам. Существовала небольшая барщина, не превышавшая в Бадене двух-четырех недель в год. В Северо-Западной Германии с XIV— XV вв. крестьяне (мейеры) постепенно превращались в наследственных держателей. С конца XV в. держатель юридически еще мог быть смещен помещиком, но фактически сохранял свое держание пожизненно. Государственная власть в течение XVI в. превратила чинши в твердо фиксированные платежи, которые не могли повышаться, запретила произвольно удалять крестьян с их дворов, а в разных местах прямо признала держания наследственными. Эти меры государства укрепили наследственность и превратили крестьянские земли в собственность крестьян. Теперь за землю крестьяне платили только чинш и десятину и редко отрабатывали барщину. В государствах средней Германии (Ап-гальт-Липпе, курфюршество Саксонское) преобладала наследственная аренда, появившаяся из пожизненной аренды. Крестьяне имели право залога земли с разрешения помещика, право отчуждения земли по заявлению и даже без него. Отнятие участка допускалось только в случаях неплатежа чинша в течение нескольких лет, плохого ведения хозяйства, совершении преступления. Но все же «крайняя потребность» в земельном участке со стороны помещика давала ему право отнять землю у крестьянина, и помещики в Северо-Западной Германии пытались расширить таким путем свои земельные владения. Это право облегчило образование крупных дворянских и церковных поместий в годы обезлюдения деревень во время Тридцатилетней войны в XVII в. В таких крупных поместьях велось самостоятельное хозяйство с производством зерна на вывоз, существовала довольно тяжелая барщина, но при твердо установленном количестве дней в неделю (один-два или один-три) без права помещика произвольно их увеличивать. Но поместья такого типа были в этих районах довольно редким явлением. Помещики не стремились их создавать, а владения отдельных сеньоров обычно были разбросаны по частям в разных местностях. Переходную ступень между Западом и Востоком составляла Бавария. Здесь, рядом с наследственными и пожизненными держаниями, встречались такие, которые помещик мог отнять в любое время. Поэтому крупные поместья в Баварии были больше распространены, чем в остальной Западной Германии. Земельное право 1616 г. значительно сократило барщину и лишило помещиков соответствующей рабочей силы. Но уже с XVI в. помещик при наличии «плохих» прав на землю, то есть не наследственных и не пожизненных, мог присоединить такие участки к своему хозяйству. Личная зависимость в Баварии была тяжелее, чем в Бадене или Вюртемберге. Крестьяне должны были платить при вступлении в брак, дети крестьян обязаны служить в качестве дворовых, платежи при переходе имущества по наследству были очень высокими и тяжелыми.

Полосой широкого распространения крупных помещичьих хозяйств были местности к востоку от Эльбы. Если в западной Германии сеньориальная власть была в руках государей, то в восточной Германии каждый помещик был сам себе государь. Государственная власть не играла там никакой роли. Королевские домены имели значение только как инициаторы, в процессе раскрепощения крестьян. Превращение крестьян в «подданных» помещиков наметилось уже в XVI в., но укрепился такой строй только в следующие века. В Западной Германии не было почти никакой связи между помещичьей и крестьянской землей, а в Восточной Германии поместье было единым целым и состояло из двух тесно связанных частей. Это: 1) земля, прямо обрабатываемая за счет помещика; 2) крестьянская земля, дающая ему рабочую силу. Уже с XIV в. дворянское землевладение во много раз превышало крестьянское. Дворянин начал заниматься сельским хозяйством. Постепенно помещичьи земли все больше расширялись за счет крестьянских земель. В Мекленбурге в годы Тридцатилетней войны имелось 12,5 тыс. крестьянских дворов, а к 1848 г. осталось всего 1213.

Первоначально присоединение крестьянских земель шло на полностью законных основаниях. Оно происходило: из-за ухода крестьян в города, путем покупки земли у крестьян с их согласия, в виде изъятия земли у крестьян, плохо ведущих хозяйство и не выполняющих повинности. Вскоре к этому добавили лишение крестьян земли за вознаграждение и устройства на этих землях новой помещичьей усадьбы. Это вело к сильному обезземеливанию крестьян. Курфюрсты Бранденбурга в 1540 и 1572 гг. разрешали выкуп крестьянских земель, если помещик сам желал проживать на этих участках. В годы Тридцатилетней войны помещики имели все основания присоединять к своим имениям покинутые дворы и создавать таким путем крупные поместья. Помещики могли заселять пустующие села новыми колонистами на новых условиях, при которых этих держателей можно было лишить участков в любое время. Такие крестьяне не имели никаких прав на полученный участок и инвентарь. Крестьянин не мог отчуждать или закладывать землю, не мог распоряжаться домом или инвентарем, ему принадлежал только урожай. Такие держания почти не отличались от временных. Но в первом случае при наследственном характере держания земля переходила к наследникам, и помещик среди них выбирал одного и передавал ему двор. Во втором случае, при ненаследственной аренде, крестьянин был рабочим, который в виде вознаграждения за барщину получал в пользование избу и участок земли. Держания последнего типа были господствующими в Мекленбурге, Голштинии, Лифляндии, Богемии, Моравии, Померании, Восточной Пруссии во второй половине XVII и в первой половине XVIII в. Фактически земли переходили к наследникам, но зависело это от воли помещика. При таких условиях помещик имел полную возможность присоединять к своим имениям земли целых сел, как было в Мекленбурге, Померании, Силезии и Бранденбурге. В этих странах до начала XIX в. не издавалось никаких законов в защиту крестьян.

В Пруссии и Австрии правительства пытались бороться с такими правами помещиков. Это вызывалось финансовыми причинами, так как помещичья земля была свободна от налогов и ее расширение вело к снижению доходов казны. Но первоначально ограничились тем, что по указу 1669 г. для Моравии и указу 1717 г. для Богемии с крестьянских земель, даже при переходе ее к помещикам, надо было платить налоги. Но помещики стали перекладывать эти налоги на остальные крестьянские земли. Тогда правительства стали требовать, чтобы на крестьянских землях сидели только крестьяне. Это были указ для Богемии 1751 г., для Моравии и Силезии 1768 и 1771 гг., эдикты Фридриха I 1709 г. и Фридриха-Вильгельма 1714 и 1717 гг. Но даже эти умеренные законы не достигали своей цели. Фридрих Великий приказал вернуть крестьянам земли, отнятые у них ранее. Участки, принадлежавшие крестьянам в Силезии до 1733 г., в Богемии — до 1751 г., в Моравии—до 1776 г., в Пруссии —до 1756 г., подлежали возвращению. В Восточной Пруссии указ Фридриха Великого вообще не был приведен в исполнение до 1806 г. В Западной Пруссии его указ стали применять только после ее присоединения в 1772 г. Только в Силезии этот указ строго выполнялся без отношения к личности землевладельца, но восстановленные дворы составили всего 3,5\% всех крестьянских дворов. Но в 1807 г. и в 1816 г. в Пруссии всякая охрана крестьянских земель отменена. Личные права крестьян на востоке Германии стали сокращаться еще с XV в. В Восточной Пруссии первые случаи прикрепления к земле появились уже в XV в., в Померании крестьян прикрепили в середине XVI в. То же происходило и в отношении обязанности крестьян и их детей служить помещику.

В XVII в. и первой половине XVIII в. положение крестьян ухудшалось. Крестьяне считались теперь принадлежностью поместья — как вещь, находящаяся в собственности другой вещи. В Померании их называли недвижимостью, капиталом, вложенным в поместье. Вся их рабочая сила принадлежала поместью, барщина была не ограничена. Если барщина ограничивалась, то в лучшем случае она составляла три-четыре дня, но чаще пять-шесть дней в неделю. С расширением поместья возрастала и барщина, так как наемные рабочие считались невыгодными. В некоторых местах, как в Восточной Пруссии, помещики нанимали много лично свободных в качестве рабочих, но и здесь большую часть работ делали крестьяне в ходе барщины. Все свое время крестьянин проводил на помещичьих полях, их подгонял управляющий с кнутом. Собственный участок крестьянин обрабатывал лунными ночами, как в Померании и Голштинии. Вся семья крестьянина также была обязана работать на помещика. Без его согласия никто не мог наняться на работу в других местах, вступить в брак и т. д. Также крестьяне продавались без земли, отдавались в наем, обменивались и закладывались — в Бран-денбурге, в Восточной Пруссии, в Шлезвиг-Голштинии. В Мек-ленбурге продажа без земли была признана в 1757 г.

По Земельному уложению 1794 г. рабство, то есть право распоряжаться человеком как вещью, дарить, закладывать, продавать людей без земли, запрещать им вступление в брак, было упразднено. Крепостное состояние сохранялось, но крестьяне могли приобретать собственность и подавать в суд жалобы на своего помещика. Барщина разрешалась только в том же имении, где находились крестьяне и только в виде сельскохозяйственных работ и с точным определением времени. Исключением были работы по возведению и ремонту хозяйственных построек, которые не регулировались.

Различия между аграрным строем в Западной и Восточной Германии отразились на ходе освобождения крестьян и на его условиях. В Западной Германии освобождение крестьян от крепостного состояния растянулось тоже на долгий срок, но все же здесь оно происходило легче и с меньшими трениями, чем на востоке страны. В большей части Бадена личная несвобода была отменена уже в 1783 г., в Баварии — в 1808 г., в Гессене — в 1811 г., в Вюртемберге — в 1818 г. В сфере верховных прав помещика на землю раскрепощение сводилось к замене ежегодных платежей уплатой определенной денежной суммы. Положение помещиков от этого не изменилось. Началась эта отмена сеньориального строя и вотчинной юрисдикции в 1818—1820-е гг. (в Бадене еще раньше), а была завершена только после июльской революции 1830 г. Правительство произвело выкуп крестьянских земель в Гессене, Вюртемберге, Ганновере. Революция 1848 г. привела к отмене последних остатков вотчинного строя в Бадене, Гессене и Вюртемберге.

Гораздо сложнее проходило освобождение крестьян к востоку от Эльбы. Здесь сначала надо было создать свободу личности крестьянина, превратить его из бесправного арендатора в свободного собственника земли, перевести барщину на деньги. Последнее было особенно трудно, так как в деревнях не хватало безземельных людей, которые могли бы заменить барщинный труд. Поэтому здесь долгое время реформы проводились только в королевских доменах и не затрагивали частных поместий. В Баварии отмена личной несвободы и связанных с ней платежей прошла еще в 1808 г. без всякого вознаграждения помещиков. Позднее, в 1825 г., был установлен выкуп барщины и всех сеньориальных платежей в казенных поместьях, а частным землевладельцам предложили добровольно отказаться от своей юрисдикции. Но они не приняли это предложение. В Баварии только в 1848 г. началась выкупная операция, и крестьяне были объявлены свободными собственниками.

Вопрос об отмене барщины в Пруссии возник еще в XVIII в., но имел много противников. Крестьяне работали вяло и нехотя, исполняли отработки небрежно, и половина рабочего времени пропадала даром. Введение личной свободы в Пруссии было проведено только в 1807 г. — после Французской революции и уничтожения монархии Фридриха Великого. Всякая защита крестьянских земель от присоединения к помещичьим был отменена. Постепенно увеличивалось число батраков из-за дальнейшего присоединения крестьянских участков к поместьям. В Пруссии к востоку от Эльбы была осуществлена идея о выкупе крестьянских земель путем отдачи части земель помещикам. Крестьяне превращались в полных собственников, отменялась барщина и всякие повинности. Но при этом крестьяне, если они раньше были наследственными держателями, отдавали помещику 33\% своего участка, а прочие даже 50\% (по закону 1811 г.). Но по декларации 1816 г. не все крестьяне могли воспользоваться этими правами. Отмена сеньориального строя проводилась в тех случаях, когда крестьянин имел тягловый скот (то есть был состоятельным), а также если имел двор за 50 лет до этого. При этом требовалось заявление от помещика или крестьянина о намерении изменить существующие условия. Поэтому отмена крепостного состояния проводилась очень медленно, и еще 30 лет спустя часть дворов находилась в крепостном состоянии. Свободная продажа недвижимости допускалась еще до введения свободной собственности. Помещики могли вступать с крестьянами в соглашение и приобретать у них землю. Крестьянин в таком случае лишался земли и превращался в безземельного рабочего. Пустующие земли помещики просто присоединили к своим владениям. Часто они отнимали земли у крестьян, не соответствовавших декларации 1816 г. Иногда помещики превращали таких крестьян в простых арендаторов и заключали с ними договор на определенный срок. Только немногие крестьяне остались в прежнем состоянии до 1850 г. В итоге количество земли в руках помещиков в первой половине века еще более возросло. Пруссия к востоку от Эльбы была и еще более стала страной крупного поместного землевладения.

В отношении к общинным землям также наблюдалось резкое различие между Западной и Восточной Германией. В Западной и особенно в Юго-Западной Германии преобладала политика по сохранению общинных земель. В Северной Германии и особенно в Пруссии политика была направлена на уничтожение общинных земель и превращение их в частную собственность. В XVIII в. в немецких государствах начался раздел общинных земель. Но южно-германские государства скоро отказались от этого пути. В Бадене и Вюртемберге законодательство начала XIX в. направлено на сохранение общинных угодий. Отчуждение земли допускалось только с разрешения правительства, и такие разрешения вскоре давать перестали. В Баварии в начале XIX в. положительно относились к разделу общинных земель, но уже в 1812— 1815 гг. здесь введены ограничения разделов. В 1834 г. Бавария полностью изменила отношение к разделам. Для раздела было необходимо согласие 75\% членов общины и разрешение правительства. Разрешений на это больше не давалось, и разделы общинных земель были приостановлены. В Северной Германии разделы были очень выгодны помещикам. Разделы общинных земель были значительны в Ганновере, Ольденбурге, Брауншвейге, Саксонии. Но особенно широко разделы применялись в Пруссии. Здесь закон 1821 г. допустил разделы в огромных размерах. Раздел производился даже по требованию одного члена общины, при этом делились все общинные земли. Если участки или леса нельзя было разделить в натуральном виде, то они продавались с публичных торгов, и выручка делилась. Только указ 1828 г. несколько ограничил разделы, но площадь общинных земель к этому времени значительно сократилась. Разделы земли были сильно ограничены по закону 1847 г., но было уже слишком поздно. К 1848 г. в Пруссии было разделено около 11 млн га (всего до 1905 г. было разделено 17 млн га) и участвовало в этом около миллиона хозяев.

Раздел общинных угодий, отмена вотчинного строя и освобождение крестьян способствовали подъему крестьянского хозяйства. Расширялась площадь под сельскохозяйственными культурами, обработка земель приняла более интенсивный и более рациональный характер. Но одновременно происходило опустошение лесов, общинные торфяные болота разделены на части. Еще тяжелее были социальные последствия. Одни крестьяне взамен права пользования не получили ничего, не имели пастбищ и не могли больше держать скот. Другие крестьяне получили только небольшие участки, что не возместило им потери общих пастбищ и лесов. Крестьянам приходилось продавать землю и уходить в города. В 1830—1850-е гг. был совершен переход к плодосменной системе, но полностью она была внедрена только в крупных хозяйствах. В середине века глубина вспашки увеличилась в два раза, рядом с плугами и боронами появились конные мотыги и скребки. В начале 1840-х гг. стали ввозиться искусственные удобрения, особенно гуано. Это вызвало рост урожаев и поголовья скота. Стало качественно улучшаться овцеводство в виде разведения мериносов. Вес единицы скота увеличился на 30—40\%. С середины XIX в. сельское хозяйство развивалось успешно, но для его развития по экстенсивному пути не хватало земли для новых поколений крестьян.

В промышленности началось вторжение торговых капиталов в некоторые отрасли. Уже в XV в. скупщики проникли в сферу горной промышленности. Горные товарищества обращались к богатым торговцам за ссудами для сооружения новых штолен и для устройства механических приспособлений по откачке воды и газов. Такие соглашения появились в Саксонии при добыче олова, в Госларе в 1523 г. — по добыче купороса, в Мансфельде — по добыче меди. Поэтому по постановлению 1583 г. каждый горняк должен был иметь скупщика, который скупал бы у него добычу. В результате члены товариществ превращались в рабочих, зависящих от торговцев. Скупщики также приобретали паи горных товариществ. Так поступили Фуггеры в 1502 г. в Силезии, в 1522 г. — в Тироле, где они сначала приобрели паи попавшего в долги Баумгартнера, а затем закупали паи в других рудниках. В Каринтии они скупали паи уже в последние годы XV в. Но сами рудники были еще очень мелкими. Только в течение XVI в. ряд мелких рудников слились в несколько более крупных. Во многих случаях право скупки добычи принадлежало правителям государств. Они старались заключить договор с торговцами на длительные сроки в обмен на деньги. В Бранденбурге был подписан договор в отношении янтаря, и в 1518 г. любекские купцы дали под это беспроцентную ссуду в 10 тыс. марок. После истечения срока договора о скупке правители не могли вернуть ссуду, и права скупщиков продлевались. В XV—XVI вв. товарищества аугсбургских купцов заключали с тирольскими герцогами займы с правом получения всего добываемого в Тироле в ближайшие годы серебра. Позже они перешли к самой эксплуатации рудников и торговле металлами. Торговый дом Фуггеров занимался этим не только в Тироле, но и в Каринтии, Силезии, Венгрии и Саксонии (золото, серебро, медь, железо, свинец). В Испании Фуггеры разрабатывали ртутные рудники в Альмадене и серебряные рудники в Гуадалканале. Эти рудники вместе с разными королевскими землями и налогами они взяли на откуп в 1524 г. и сохраняли за собой с небольшим перерывом целый век. Захватив медные рудники в свои руки, несколько южно-германских торговых фирм (Фуггеры, Госсемброт, Паумгартен и Герварт) образовали монопольное товарищество по сбыту меди и диктовали свои цены. Медь тогда была главным материалом для пушек, и потребность в меди везде была велика. Вельзеры перенесли эту деятельность в Америку. Они произвели разработку медных залежей на Эспаньоле и плавку серебра в Венесуэле.

В руках государства в то время сосредотачивались горное дело и металлургическая промышленность. К казне перешли заводы в Нейштадте, в Пейтце (изготовление пуль и бомб), в Цеденике (на Гавеле), в Малапане, в Тарновице, в Брауншвейге, в Манс-фельде (медный завод), каменноугольные копи в Веттине, соляные варницы в Кенигсберге и в Шенебеке. Король приобрел фарфоровый завод в Берлине за 225 тыс. талеров. В других отраслях появились частные предприятия, но они не могли обойтись без поддержки казны. Так было в шелковой промышленности, учрежденной Фридрихом Великим. Гирш Давид получил 8 тыс. талеров на расширение предприятия, другие получали единовременные ссуды и премии по числу занятых у них станков. Но особых результатов это не принесло. Шелковая промышленность оказалась убыточной. Часть предприятий закрылась уже при Фридрихе Великом, а другие закрылись после его смерти. В Силезии по требованию короля монастырями, дворянами и евреями учреждались различные предприятия: суконные, льняные, ниточные, чулочные, кожевенные, иголочные, маслобойные, крахмальные, табачные, шляпные, металлические. Монастыри уклонялись от этой обязанности, дворяне учреждали предприятия, купцы относились к этому отрицательно. Королю сообщали завышенные цифры предприятий и занятых, но не сообщали о закрытых заведениях. Действующие предприятия работали плохо, не приносили дохода и хранили много непроданных товаров.

В Гессене государь был крупнейшим предпринимателем в стране. Ему принадлежали рудники, металлургические заводы, предприятие по выделке белой жести, красочная мануфактура, зеркальная и стеклянная и др. Из попыток создать частную промышленность не вышло ничего прочного. Внутренний рынок был слишком мал, и капиталов у частных лиц было мало. Несмотря на высокие пошлины и запреты ввоза, в Гессен проникало контрабандой много дешевых иностранных товаров. Вывоз за границу был крайне затруднен. К концу XVIII в. от всех этих государственных попыток осталось немного — одно предприятие по производству ситца, одно — по восковым свечам, а также табачное и обойное. В Баварии учреждались предприятия за казенный счет и обеспечивались разными привилегиями. Но ни одно из них не достигло значительного успеха.

Государственная промышленная политика была направлена прежде всего на устранение хозяйственной самостоятельности отдельных городов и уничтожение их штапельного права. В Бран-денбурге большинство городов уже не имело права задерживать провозимые товары. В Пруссии в XVII в. появились запреты на ввоз изделий из меди и олова (1654), железных товаров (1666), стекла (1658), и еще раньше — сукна. С XVIII в. введены запрещения на ввоз тех товаров, которые уже делались на новых предприятиях, созданных при Фридрихе Великом. В Пруссии, Баварии и других немецких странах запрещения ввоза были обычным и повседневным явлением. При создании нового предприятия в стране оно получало разные привилегии, в том числе запрещение ввоза тех видов иностранных товаров, которые оно производило. Одновременно были широко распространены запрещения вывоза сырых кож, железа, меди, леса, поташа, пеньки, льна, тряпок, сала и особенно шерсти. Все это делалось для сохранения сырья для различных отраслей промышленности. Но в Бран-денбурге дворянству и духовенству был разрешен вывоз шерсти. В Бадене вывоз был позволен с особого разрешения.

Появилась кустарная форма промышленности. Первоначально в Золингене торговцы, продававшие оружие, были в то же время и ремесленниками. Они возвращались с ярмарки и снова принимались за отделку оружия. Но по мере расширения торговли Зо-лингена более энергичные и удачливые торговцы выделялись в самостоятельный класс купцов. Кузнецы стали работать по заказу купцов, и так появился скупщик-торговец. Цехи пытались этому препятствовать, но постепенно отказывались от своих принципов. В металлической промышленности Нюрнберга еще в XVI в. запрещалось давать другим мастерам работу для завершения товара. Но в статутах медпо-котельного цеха 1540 г. и позолотного цеха 1566 г. допускалось производство изделий для другого мастера, но нельзя было работать по заказу купца. Однако скупщиков не хватало, ремесленники жаловались на невозможность сбыть свои товары и на безработицу. В Страсбурге ткачи уже в середине XVI в. не находили сбыта для своих изделий. Они были очень бедны, ходили по домам купцов и упрашивали их купить произведенные ими товары. Появилось неравенство среди цехов. В Тюрингии ножовщики первоначально составляли один цех, и один и тот же мастер делал весь товар от начала до конца. Но в начале XVII в. мастера по окончательной отделке отделились от кузнецов, и кузнецы очутились в зависимости от мастеров. Из мастеров по отделке получились скупщики. То же происходило в шерстяной промышленности. На торговцев в большом количестве работали также солдаты. В Пруссии солдатские жены и дети и даже сами солдаты активно брали заказы на различные работы, выполняли их не только вне казарм, но и в самих казармах. Казармы походили на фабрики, так как в каждом помещении стояли большие веретена и чесальные станки, на которых солдаты в свободное от службы время с утра до ночи пряли и чесали шерсть.

Наиболее важную роль в развитии кустарной промышленности играло сельское население. Значительную часть сельского населения Саксонии составляли кружевницы. В Богемии льнопрядение давало заработок более чем 200 тыс. сельских жителей. В целом в Германии кустарная промышленность распространялась в основном в неплодородных местностях. Там зарплата была низка, и сельское население имело зимой много свободного от сельскохозяйственных работ времени. Из-за этого Силезские горы, Рудные горы, Франкенвальд, Тюрингенвальд, Вестфальские горы с их неплодородными возвышенностями и суровым климатом стали центрами новой кустарной промышленности: вязального, ткацкого, кружевного промысла, изготовления предметов из дерева, металла и камня. Купцы пытались подчинить своей власти кустарей. В Бранденбурге торговцы скупали шерсть, лучшие сорта вывозили, а худшие навязывали ткачам. Также они лишали ткачей их прежних покупателей путем обещания поставок по более низкой цене и лучшего качества. Здесь причина зависимости кустаря — в недостатке сырья. В других случаях у кустарей не хватало денег, и они обращались к торговцу за ссудой, просили денег вперед и брали материалы в кредит. Ткачи Аугсбурга в XVIII в. находились в долгу у торговцев и красильщиков и были не в состоянии обойтись без ссуд торговцев. Они были вынуждены брать шерсть в уплату по более высоким ценам. В льняной промышленности Богемии ткачи брали пряжу у торговца в кредит. Купцам города Кальва (Вюртемберг) в начале XVII в. удалось лишить мастеров права заниматься красильным промыслом. Поскольку на ярмарки привозили только крашеные ткани, то мастера находились теперь в зависимости от скупщиков-красильщиков. Еще больше власть скупщиков над кустарями усилилась с 1650 г. Тогда была основана корпорация скупщиков, которая до 1665 г. называлась красильным цехом и являлась при этом полным товариществом. С тех пор монопольное положение корпорации скупщиков полностью укрепилось. Корпорация приобрела исключительное право торговли всеми популярными на рынке тканями. С 1705 г. корпорация приобрела право накладывать штемпель на не принятые ею товары. Только этими проштемпелеванными тканями могли торговать мастера. Также корпорация ограничивала сбыт пряжи. В своем округе корпорация не допускала никаких других предприятий, производивших шерстяные изделия. Она хотела сохранить за собой полную монополию в своем районе и устанавливать условия труда без всякой конкуренции. Этой цели она достигла.

Постепенно изменялся характер самого ремесла. Во Франк-фурте-на-Майне ремесленники имели монополию розничной продажи золотых и серебряных вещей, оружия, ножей, предметов из железа, стекла, мехов, пуговиц, позументных, токарных, переплетных изделий. В Трире стекольщики торговали бургундскими стеклянными товарами, ткачи — брабантским сукном, слесари — привезенными из Франкфурта железными изделиями. У торговцев оставался только один выход — продавать тайно. Шла сильная борьба между ремесленниками и торговцами. Цехи замыкались все сильнее и не принимали посторонних. Но это не смогло устранить ввоза иностранных товаров и распространения тайных нецеховых ремесленников. Усилилась борьба между смежными цехами за свое поле деятельности. В Пруссии столяр не в праве был прикреплять железные части, кузнец не мог сам делать необходимые ему гвозди, а пекарь не мог приготовить пирожное, так как это уже сфера кондитерского цеха. Для создания одной печи надо было нанимать 10 различных ремесленников. Цехи пытались объединяться. Самым известным из межрайонных цеховых союзов был союз каменщиков, возникший во второй половине XV в. В германских государствах в XVIII в. появилось одинаковое цеховое законодательство. В 1731 г. было заключено соглашение между Австрией, Пруссией, Саксонией и другими странами, которое отменяло цеховую автономию, и цехи полностью подчинялись государственной власти.

Первые мануфактуры в Пруссии были созданы иностранцами. Рабочих для мануфактур постоянно не хватало, и в то же время было много нищих и безработных. В немецких (духовных) территориях на каждую 1000 жителей было 50 духовных лиц и 260 нищих. В Кельне нищих было 12—20 тыс. при числе жителей в 50 тыс. В Пруссии в XVII—XVIII вв. было издано свыше 100 указов против нищих и бродяг. Поэтому стала создаваться вторая разновидность мануфактур — с принудительным трудом. С мануфактурами в одном здании соединялись сиротские приюты и дома для умалишенных, как было в Нюрнберге, Регенсбурге, Франкфурте. Государство не желало тратить деньги на эти заведения и вводило в них чулочно-вязальное и суконное производства. Особенно часто в них производилось прядение шерсти, пеньки, льна, поэтому тюрьмы часто назывались «прядильными домами». Затем эти заведения или их части сдавались в аренду предпринимателям. В исправительном доме в Кенигсберге предприниматель устроил мануфакт