Заря монетаризма

Заря монетаризма

«Все мы теперь кейнсианцы», – заметил однажды президент Соединенных Штатов Ричард Никсон. Но выглядевшие надежными на века методы кейнсианства перестали давать результат еще при этом президенте.

Стимулирование производства за счет поддержания растущего спроса хорошо работало в относительно замкнутых национальных экономиках, при условии стабильного получения дешевого сырья из колоний. Добившись независимости страны хозяйственной периферии, начали создавать собственную индустрию. Связь их с бывшими метрополиями нарушилась или изменилась. Новые государства продолжали поставлять сырье, но часть внутреннего спроса на промышленные товары стали удовлетворять самостоятельно либо за счет товаров из таких же стран, нередко из СССР. Росло также международное разделение труда.

Государственная политика монетарного подержания роста спроса в «старых индустриальных странах» оборачивалась повышением инфляции и бюджетных дефицитов. Норма прибыли в компаниях снижалась, налоговое бремя казалось все тяжелее. Перенакопленные капиталы некуда было инвестировать: рабочая сила в Западной Европе и Северной Америке была дорогой, а потребительский рынок – насыщен. Борьба колоний и экономическая политика новых наций также не благоприятствовали росту экономик «первого мира». Поднимая покупательную способность потребителей, правительства стран центра поддерживали производство не только у себя.

Рост доходов населения не стимулировал повышение национального производства, а наоборот обесценивал национальные валюты. Кризис мировой валютно-финансовой системы 1960-х годов, перешел в общеэкономическую дестабилизацию 1970-х годов. Производство падало, росла безработица, деньги стремительно обесценивались. Не удивительно, что кейнсианский методы подверглись жесткой критике. Возглавил ее американский экономист Милтон Фридман, один из основоположников неолиберализма. На смену потерявшему эффективность кейнсианству пришел монетаризм.

Призрак желтого металла

Мир отказался от золотого стандарта, давно ставшего мнимым. Ожидания, что с возобновлением хозяйственного роста золотое обеспечение вернется, не оправдались. Экономика не нуждалась больше в привязке денег к некоему стоимостному гаранту. В прошлом золотые монеты победили серебряные из-за большего удобства в обращении, затем бумажные банкноты убрали золото в банковские сейфы. Необходимость еще большего ускорения обращения денег потребовала после кризисного периода 1969-1982 годов не возвращаться к золотому стандарту. Финансовая глобализация нуждалась в быстрых деньгах.

Правило «деньги обратимые в золото имеют цену золота» заменялось принципом плавающих курсов валют. Только товары оставались мерилом покупательной способности денег. По отношению друг к другу деньги в мировой экономике также были товаром, цена на который определялась соотношением спроса и предложения. Возникшие в 1970-е годы современные валютные рынки оказались детьми глобальных хозяйственных перемен. С их помощью капиталы стали легко и быстро переводиться из одной денежной зоны в другую.

Золото превратилось в обычный товар на рынке, еще более стало сырьем для индустрии, сохранив лишь одну особенность – оно осталось средством спасения капиталов в кризисные периоды. Деньги могли сильно обесцениваться, золото имело собственную стоимость. На дне спада оно могло резко дорожать, дешевея затем вслед за оживлением экономики. Такое сбережение могло дорого стоить. Однако именно золото оставалось наиболее надежным способом сохранения капитала с минимальными потерями в период глубоких кризисов.

В 1986 году нефть существенно подешевела. Вслед за этим начало дешеветь золото. Цена на него упала до $500 за унцию. Капиталы начали выходить из продолжительной резервации. Открылось активное инвестирование средств в экономику «третьего мира», где вместо остановившихся в 1970-е годы европейских, американских и японских заводов строились новые предприятия. Принципы свободной торговли и беспрепятственного движения капиталов надолго брали верх над протекционизмом.

Стратегическая эмиссия

После того как в начале 1980-х годов мировая экономика вновь вошла в полосу роста, монетарная политика правительств качественно изменилась. Перемены в ней были связаны с изменением всей модели глобального хозяйства. Из «первого мира» индустрия переносилась на мировую периферию, в бывшие колонии европейских держав. Несмотря на трудные 1970-е годы, США остались центром мировой экономики. Даже усиление европейского конкурента немного изменило в структуре глобального хозяйства.

«Третий мир» притягивал капиталы своими условиями, прежде всего избытком дешевой рабочей силы. Чтобы сохранить выгодную конъюнктуру, необходима была не просто административная локализация рынков труда, но и финансовая стратегия сдерживания роста зарплат на периферии. Особенно востребованной она оказалась, когда ресурс дешевой рабочей силы стал подходить к концу. Но эффективность методов сдерживания роста зарплат вместе с этим падала.

Еще до введения в оборот евро, МВФ требовал от «развивающихся стран» отказа от решения проблем бюджета за счет денежной эмиссии. Рекомендации Валютного фонда указывали на приоритет антиинфляционной политики. В качестве одной из главных мер по сдерживанию инфляции предлагалось жестко контролировать рост оплаты труда. Социальные расходы предлагалось снижать. Реализация такой стратегии сдерживала увеличение внутренних рынков государств «третьего мира», но обеспечивала более высокие прибыли от продажи производимой продукции на внешнем рынке. Выработанная методика была выгодна как транснациональным корпорациям, так и правительствам растущих экономик. По отношению к внутреннему, внешний рынок получил приоритет.

МВФ строго следил за выполнением своих рекомендаций. Однако, несмотря на все меры по сдерживанию оплаты труда, потребительские цены на периферии росли, средние слои уводили сбережения в иностранные валюты. Политика снижения бюджетных затрат делалась строже, а результаты оставались незначительными. Что это означало? Кажущиеся неудачи стратегии МВФ скрывали и рост прибыли корпораций, и всю внутреннюю механику глобальной финансовой системы, работавшей максимально эффективно до кризиса 1998-1999 годов, а где-то и до рецессии 2001 года.

То, что строго запрещалось делать правительствам «третьего мира», безнаказанно осуществлялось администрацией США и странами ЕС. Не позволяя свободную эмиссионную политику другим государствам, Соединенные Штаты заставляли печатный станок работать не переставая. При этом американская администрация не стремилась к увеличению зарплат в США (снижавшихся с 1969 года). Наоборот она добивалась их сокращения, удешевляя рабочую силу. Деньги попадали в экономику не через рядовых потребителей, а через коммерческие институты. Они стимулировали не внутренний спрос, а экспансию корпораций, в пользу которых эмиссия доллара перераспределяла мировые богатства. Это была выгодная, но опасная игра.

Высокий курс доллара поддерживался за счет активного спроса на него экономиками стран периферии. В «третьем мире» американская валюта замещала собой во многих операциях национальные деньги, перенося на них свою инфляционную нагрузку. Использование доллара было удобно для транснациональных корпораций. В 2000-е к американским деньгам добавилась сильная европейская валюта. Но финансовая политика ЕС была той же, что и политика США. Относительно своего рынка ЕС преследовал те же цели, наращивая денежную массу. Эмиссия в Европе хорошо заметна по широко вошедшим в оборот купюрам в €500. Валюты США и ЕС конкурируют, но мало отличаются друг от друга.

Неолиберальный тупик

Вслед за рецессиями 1998-1999 и 2001 годов в мировом хозяйстве произошел перелом, повлиявший на всю финансовую систему. Вопреки политике насаждавшейся МВФ зарплаты специалистов в «третьем мире» начали расти, одновременно в «старых индустриальных странах» они продолжали падать. Масса перенакопленных капиталов позволяла банкам в США и ЕС активно кредитовать население, что поддерживало стабильный спрос. Однако в мире подходил к концу, как запас дешевых рабочих рук, так и ресурс доступной по цене нефти. Попытка США за счет захвата Ирака удешевить углеводороды только подтолкнула цены вверх.

В то время как в Европе и Северной Америке росла избыточная масса рабочей силы, в «новых индустриальных странах» наоборот все острее ощущалась нехватка квалифицированных работников. Прежняя финансовая политика потеряла смысл, обернулось кризисом МВФ. Чтобы сдержать рост зарплат на своих рынках, «новые экономики» стали проводись активную эмиссионную политику. США из-за войны, ЕС для выравнивания зарплат в еврозоне по нижнему уровню делали то же самое. Реализация такой финансовой политики вполне укладывалось в неолиберальные каноны. Главным фактором конкурентоспособности национального хозяйства продолжал считаться уровень оплаты труда.

Экономики с низкими затратами компаний на рабочую силу росли быстрее, легче привлекали инвестиции последние 30 лет. Но рост оплаты труда имел объективные причины и монетарные методы не могли ничего сделать с дефицитом дешевых специалистов. Эмиссионное обваливание покупательной способности зарплат обернулось в 2006-2007 годах высокой текучкой кадров, что заметно осложняло деятельность компаний.

По мере того как ограниченный спрос на планете тормозил рост производства, а ресурсы и квалифицированный труд на периферии дорожали, ускорился рост фондовых рынков. Особенно активно притягивали капиталы биржи стран лидеров экономического роста – Китая, России, Бразилии и Индии. К 2008 году возникла иллюзия, что вскоре фондовые рынки «новых экономик» займут главное место в мировой хозяйственной системе. Разрушил эти надежды глобальный хозяйственный кризис.

Новый перелом

2008 год принес мировой экономике дестабилизацию. В январе-марте биржевые индексы пошли вниз. Затем наступила короткая передышка. Ожидания улучшений в хозяйстве США не имели оснований: рядовые американцы не справлялись с долгами, банки отбирали купленные в кредит дома, но оставались на грани банкротства.

Глобальная монетарная система преподнесла сюрприз. Товарная обеспеченность денег снизилась из-за первого ослабления мирового фондового рынка и обесценивания недвижимости в США. Инфляция возросла. Одновременно, переход капиталов в спекуляции нефтью резко подтолкнул цены на нее верх. В итоге объемы продаж товаров в мире начали сокращаться. Летом фондовые рынки планеты падали, почти не переставая, а нефть в сентябре опустилась к $100 за баррель. Золото то дорожало, то дешевело, повторяя динамику нефтяных цен. Возрастала угроза дальнейшего снижения покупательной способности денег.

К сентябрю большинство экономистов, наконец, согласилось с меньшинством: кризис признали очевидной реальностью. Споры вокруг его природы могли продолжаться, но было очевидно, что потребители на западе надорвались. Они не смогли платить по долгам, хотя рассчитывали на свои способности. События на кредитном рынке США, копировала Великобритания, аналогичные обвалы платежеспособности средних слоев грозили ЕС и другим странам. Перенос индустрии в зоны дешевого труда обернулся к 2008 году снижением значения прежде основных рынков сбыта. Финансовая система неолиберальной экономики оказалась в кризисе.

Риски и эволюция денег

Доллар и евро могут расти по отношению к ряду национальных платежных средств, но их покупательная способность снижается. Избавить денежные капиталы от потерь и дальнейших рисков могло бы улучшение состояния мирового рынка. Но даже резкое удешевление нефти не в силах снизить стоимость промышленной и сельскохозяйственной продукции до такого уровня, чтобы вернуть потреблению рост. Сделать это в стоянии лишь переворот в энергетике. Мировое хозяйство стоит на пороге кризиса аналогичного полосе нестабильности 1969-1982 годов. Он, безусловно, должен закончиться крупными преобразованиями в экономике, а с ней и в монетарной сфере. Но кризис такого масштаба всегда несет в себе и разрушительный потенциал.

Покупательное ослабление всех мировых валют толкает капиталы на временный уход в золото. Представление о благотворном для мирового хозяйства снижении нефти не продержится долго, цены на нефть падают как раз в результате кризисного сокращения потребления. Спрос на золото будет расти. Покупка физического золота останется более надежной, чем приобретение банковских бумаг на драгметаллы, которыми те могут и не располагать в декларируемых количествах. В условиях хозяйственного спада торговля бумажным золотом может быть спасительной для продавцов, но опасной для покупателей.

В сравнении с традиционными деньгами, риски, связанные с электронными деньгами абсолютно не новы. Они в точности копируют опасности связанные с частными банкнотами, циркулировавшими до 1980 годов.

Даже формально имевшие золотое обеспечение электронные денежные системы могут потерять устойчивость. Проследить эмиссию электронных денег платежной системой невозможно. Застраховаться от банкротства электронных платежных систем в условиях кризиса трудно. При таком сценарии электронные банкноты могут повторить судьбу множества сгоревших частных банкнот. Однако, несмотря на текущие риски, в дальнейшем электронные деньги получат большее развитие. Они, видимо, перестанут являться имитаторами денег, сделаются частью единой платежной системы, и будут приниматься как обычные деньги.

Падение спроса на мировом рынке поднимает значение внутренних рынков. Защита их государствам означает защиту прибыли собственных компаний. Эта тенденция обещает стать долгоиграющей, в текущем году она уже обнажила кризис ВТО. Перспективы этой организации не выглядят радужно. Протекционизм возвращается на новом витке развития глобального хозяйства. Борьба за рынки сбыта не может не обостряться. Это меняет подход к монетарной системе на планете.

По завершении хозяйственной нестабильности миру потребуется единая расчетная система, не опирающаяся на золотой стандарт, но сохраняющая устойчивость. Она должна будет гарантировать вложенные в нее средства от инфляционных потерь, что будет иметь значение, как для потребителей, так и для коммерческих институтов ориентированных на модернизированную индустрию. Курс национальных денежных единиц останется по отношению к новой валюте свободным. Правительства, очевидно, станут заложниками национальных рынков и будут вынуждены осторожней прибегать к эмиссии.

Rabkor.ru впервые публикует авторскую версию текста, в журнале «Профиль» статья вышла под заглавием «Прощай, золото»

11.09.08