8.2. технологические показатели новой экономики и темпы экономического роста

8.2. технологические показатели новой экономики и темпы экономического роста

В традиционных моделях экономического роста, разработанных в 1950-е гг., их авторы в своих построениях уделяли ключевое значение таким факторам производства, как труд и капитал. Технологические переменные при этом рассматривались исключительно как экзогенные факторы. В 1980-е гг. появилась новая теория экономического роста, разработанная П. Роме-ром и другими учеными, в которой технологический прогресс рассматривается как центральное звено экономического рос-та1. Новая теория роста трактует технологические изменения как эндогенный процесс, который зависит от деятельности фирм и правительства. П. Ромер утверждает, что происходит увеличение экономических стимулов технологических изменений: растет доля расходов на НИОКР в общем объеме ВВП. Он также утверждает, что около 90\% всех когда-либо существовавших ученых живут в наше время.

Проанализируем сначала доводы в поддержку концепции новой экономики, связанные с технологическим прогрессом как фактором экономического роста.

В первую очередь, необходимо оценить темпы технологических перемен. Прежде всего возникает вопрос об их измерении. Один из способов оценки — анализ динамики цен на продукты новой технологии. В последние годы происходит их заметное снижение. Реальная цена производительности компьютера сокращается приблизительно на 35\% в год, стоимость телефонных разговоров приблизительно на 10\% в год. Значит, мы можем утверждать, что темп инноваций не просто выглядит высоким — он действительно увеличился.

Прямой вклад компьютерного сектора в производство

1 Smith B.L Technology, R & D, and the Economy / B.L. Smith, C.E. Barfield. — Washington, D.C.: The Brookings Institution and American Enterprise Institute, 1996. P. 222; Romer P.M. Endogenous technological change. P. 97—103; Romer P.M. The Origins of Endogenous Growth / P.M. Romer. Jornal of Economic

Perspectives. — 1994. — № 8. — P. 3—23.

ВВП США возрос с 5-7\% в 1990-1994 гг. до 19-21\% в 1995— 1999 гг.1

Помимо прямого участия в создании ВВП, информационные технологии увеличивают степень использования ресурсов, что отражается в ускорении роста производительности, что, в свою очередь, способствует росту ВВП. Исследования, проведенные по этому вопросу ЮНКТАД, свидетельствуют о том, что потенциальное влияние электронных способов обмена на ВВП через улучшение использования ресурсов составляет в развитых индустриальных странах 1\%, а в развивающихся странах 0,3\%2.

Доводом в пользу развития новой экономики можно также считать всепроникающий характер информационных технологий, которые способствуют повышению эффективности практически во всех экономических секторах: Интернет дает возможность находить наиболее выгодную цену на товар или услугу, снижает трансакционные издержки коммуникаций между потенциальными партнерами, устраняет излишние барьеры на пути новых участников рынков. Онлайновая торговля позволяет экономить административные издержки, вытесняя лишних посредников, снижает избыточные товарно-материальные запасы. Именно на это обращает внимание в своей упоминавшейся выше работе К. Келли: «...коммуникации, которые в конце концов и являются тем, что мы понимаем под цифровыми технологиями и средствами связи, — это не просто сектор экономики. Коммуникации — это сама экономика»3.

Падает стоимость информации, поскольку сам инновационный процесс дает возможность дешевле и быстрее обрабатывать информацию. Используя модель «AD-AS», можно отразить это сдвигом линии совокупного предложения, характеризующей производственные возможности экономики, вправо, что было характерно для прошлых волн технологических изменений (рис. 8.2):

1 Мельянцев В. Информационная революция — феномен «новой экономики». — С. 6.

2 Mann C.L. Global Electronic Commerce. — P. 25.

3 Kelly К. New Rules for the New Economy. Ten Radical Strategies for a

Connected World. — P. 5.

Рост производственных возможностей под влиянием информационных технологий идет сразу в силу целого ряда причин: ускоряется рост показателя TFP (total factor productivity — общая производительность факторов производства) в отраслях, выпускающих товары, которые используются для информационных технологий, и в отраслях, которые используют информационные технологии, а также увеличивается показатель капиталовооруженности по мере роста инвестиций в информационные технологии. Таким образом, складывается ситуация, в которой наряду с ростом значения такого фактора, как человеческий капитал, представляемого в моделях экономического роста как нематериализованный технический прогресс, значение материализованного технического прогресса отнюдь не уменьшается.

Очень важно для доказательства реального функционирования новой экономики продемонстрировать ее качественную составляющую, а именно: рост производительности.

Сегодня никто не отрицает того факта, что информационные технологии способствуют росту производительности сектора товаров, используемых для информационных технологий, но вопрос о влиянии их на остальные сектора экономики остается в достаточной степени открытым. Современная информационная революция оказала пока что косвенное воздействие на традиционные отрасли: ее влияние больше распространилось на систему управления и область маркетинговой деятельности, но она не привела к созданию новых товаров или формированию новых производственных процессов в традиционных отраслях. Складывается ситуация, когда новая экономика и «старая экономика», то есть высокотехнологичные отрасли и традиционные отрасли развиваются до определенной степени независимо друг от друга.

Есть экономисты, которые весьма скептически относятся к идее новой экономики. В этом смысле известны высказывания американского экономиста Р. Гордона1. По его мнению, рост показателя TFP, который он называет чаще показателем MFP (multi-factor productivity — многофакторная производительность), обусловлен не феноменом новой экономики, а экономическим циклом, а именно, его повышательной волной, когда происходит закономерный рост рассматриваемого показателя2.

Ускорение темпов технологических изменений в компьютерной индустрии вызывает снижение цен и увеличение спроса на компьютеры, что влечет за собой рост показателя MFP, а значит, и рост показателя ALP (average labor productivity — средняя производительность труда) в соотношении один к одному, при условии сохранения постоянства производственной функции, то есть неизменности соотношения между трудом и капиталом и показателей эластичности выпуска по труду и по капиталу. Поскольку компьютеры являются частью общего выпуска в масштабах всей национальной экономики, ускорение технологических изменений в компьютерной индустрии приводит к видимому росту показателей MFP и ALP в целом по экономике. При этом Р. Гордон не отрицает «прямого эффекта» (direct

1 Gordon R.J. The Jobless Recovery. Does It Signal a New Era of Productivity-Led Growth? / R.J. Gordon // Bakings Papers on Economic Activity. — 1993. —

№ 24. — P. 271—316; Gordon R.J. The Time-Varying NA1RU and its Implications for Economic Policy / R.J. Gordon // Journal of Economic Perspectives. — 1997. — № 11. P. 11-32; Gordon R.J. U.S. Economic Growth Since 1870: One Big Wave? / R.J. Gordon // American Economic Review (Papers and Proceedings). — 1999. — № 89. P. 123-128.

2 Gordon R.J. Does the «New Economy» measure up to the Great Inventions of the Past? / R.J. Gordon.// Journal of Economic Perspectives. — 2000. — № 14(4). — P. 49-74.

effect) информационного технологий, то есть увеличения показателя MFP в сферах производства, связанньгх с компьютерами напрямую, но он отрицает наличие «эффекта перелива» (spillover effect), а именно: воздействия информационн^іх технологий на некомпьютерные отрасли экономики и ускорение роста MFP в этих отраслях. Данное мнение получило название «гипотезы Гордона» (Gordon hypothesis), под которой понимается утверждение о том, что любой рост производительности в конце 1990-х гг. или подавляющая его часть происходила из-за роста производительности в компьютерной индустрии, но при этом никакого роста производительности в других отраслях не наблюдалось.

Р. Гордон также утверждает, что при наличии шока предложения в компьютерных отраслях не происходит аналогичного шока спроса, а те спросовые изменения, которые мы наблюдаем, являются результатом снижения цен на компьютеры. Потребительские возможности в отношении компьютерных технологий оказываются ограниченными — можно только улучшать качество используемых компьютеров, но не увеличивать спрос принципиально. Более того, по Р. Гордону, происходит снижение ценовой эластичности спроса на компьютеры: —1.96 в 1972-1987 гг., -1,19 в 1987-1995 гг. и -1.11 в J995-1999 гг.1 При оценке эластичности он делает сноску на работу Э. Брин-йолфссона, который также строит кривую спроса на компьютеры по данным об изменениях цен и объемов продаж2.

Метод Р. Гордона, приводящий его к знаменитой гипотезе, тем не менее не является универсальным. Он основывается на условии постоянства производственной функции и существовании постоянного соотношения между циклическими изменениями, выраженными в отработанных часах, и циклическими изменениями, выраженными в выпуске продукции, то есть продолжительность подъемов и спадов у Р. Гордона рассматривается как заданная величина; но в случае, если тип инвестиционного роста в данном цикле отличался от предыдущего типа

1 Там же. — Р. 55.

2 Brynjolfsson E. The Contribution of Information Technology to Consumer Welfare / E. Brynjolfsson.// Information Systems Research. — 1996. — September. — P. 290.

инвестиционного роста, совершенно не очевидно, что соотношение, рассмотренное Р. Гордоном и принимаемое за постоянную величину, действительно не изменится. Например, довоенные (до второй мировой войны) циклы существенно отличались от послевоенных экономических циклов: рецессии были длиннее в довоенный период, и очень часто они «подогревались» спекуляциями на фондовых рынках и ассоциировались с устранением денежных навесов (overhangs), в то время как в послевоенный период рецессии в основном ассоциировались с антиинфляционной политикой центральных банков. Кроме того, Р. Гордон слишком большое внимание уделяет потребительскому рынку, в то время как основное внимание следовало бы уделить электронной торговле в сегменте В2В. Данные же Э. Бринйол-фссона, которые он использует, относятся к периоду 1970— 1989 гг., в то время как на сегодняшний день ситуация уже изменилась.

Есть данные, свидетельствующие о том, что период 1995— 1999 гг. характеризуется повышенным ростом производительности труда в отраслях торговли и сфере услуг, а не только в отраслях, производящих товары, куда входят и компьютеры, что расходится с заключениями Р. Гордона и свидетельствует как раз в пользу «эффекта перелива»1. Информационные технологии подтолкнули рост производительности в других отраслях, и обнаруживается положительная корреляция между распространением информационных технологий и развитием всей экономики в целом.

Достаточно часто среди аргументов, опровергающих существование новой экономики, приводят парадокс производительности. В 1987 г. Р. Солоу сформулировал его, сказав, что несмотря на то что очевидные признаки компьютерной эпохи видны повсюду, они не наблюдаются в статистике производи-тельности2. Противники новой экономики уделяют ему большое внимание и говорят о том, что экономическая активность в Интернете невелика: доходы компаний, связанных с World

1 Council of Economic Advisers. Economic Report of the President // Wa^t^n D.C. U.S. Government Printing Office. — 2001. — January.

2 SolowR. Wed BetterWatch Out/ R Sdrw// New York Review ofBooks. —

1987. July 12. P. 36.

Wide Web (WWW), оцениваются в 700 млн. долл., а еще 1,5 млрд. долл. приходится на долю коммерческих компаний онлайновых услуг1. Но с учетом лага эта проблема преодолевается, и данная деятельность окупает себя в гораздо большей степени, если учесть вложения в инфраструктуру WWW, оплату доступа к онлайновым услугам, результат прочих информационных и коммуникационных преимуществ. Существует известное предположение П. Дэвида, получившее название «гипотезы отсрочки Дэвида» (David delay hypothesis) о том, что происходит откладывание во времени выгод от применения информационных технологий точно так же, как это происходило в случае предыдущих технологических преобразований, когда, например, в результате применения электроэнергии воздействие этой отрасли на производительность других отраслей проявилось лишь через сорок лет после начала использования электро-энергии2.

Кроме того, присутствует много сложностей правильной оценки результата от внедрения информационных технологий. Сейчас растет доля промежуточного потребления в сфере финансовых, консультационных, рекламных и т. п. услуг, оптовой торговле, страховании, а современная практика счетоводства не учитывает этого, поскольку результат оценивается по конечному продукту, как это принято в системе национальных счетов. Конечный же продукт не включает промежуточное потребление. В сфере информационных технологий происходит быстрое обесценение основных фондов, и прирост национального дохода оказывается ниже темпов прироста ВВП (или ВНП). Однако, даже с учетом этих поправок, темпы роста эффективности, или общей производительности факторов производства, снижались в конце 1990-х гг.: в США в 1990-е гг. рост этого показателя обеспечил приблизительно 'Д прироста ВВП по сравнению с '/2 в 1950—1973 гг.3

' МелюхинИ.С. Информационное общество: истоки, проблемы, тенденции развития. — С. 93.

2 David P.A. The Dynamo and the Computer: An Historical Perspective on the Modern Productivity Paradox / PA. David // American Economic Review (Papers and Proceedings). 1999. № 80. P. 355-361.

3 Мельянцев В. Информационная революция — феномен «новой экономики». — С. 9.

Начиная с конца 1995 г., показатели производительности начинают расти, причем достаточно быстро. Факты, подтверждающие это, приводит в своем исследовании В. Нордхаус1. По его мнению, начиная со второй половины 1990-х гг., идет рост показателей производительности, причем не только в секторах, связанных с производством компьютеров, но и в экономике в целом, то есть наблюдаются как «прямой эффект», так и «эффект перелива», что свидетельствует в целом в пользу действительного функционирования новой экономики: ускорение производительности в секторах, не связанных напрямую с компьютерной индустрией, составило 0,64 процентных пункта от общего роста ВВП в 1996—1998 гг.2 В. Нордхаус опровергает «гипотезу Гордона».

Среди отраслей, определяющих понятие «новая экономика», особый вклад в рост производительности внесли электронное и неэлектронное оборудование, а среди них — производство проводников и полупроводников: на эти два сектора, которые составляют менее 4\% ВВП, приходится 0,60 процентных пункта из 2,39 роста производительности в год за период 1996—1998 гг.3 Именно полупроводниковую отрасль часто рассматривают в качестве фундамента, на основе которого произошло возрождение экономического роста в США в конце 1990-х гг., поскольку полупроводники используются для производства телекоммуникационного оборудования, компьютеров и многих других высокотехнологичных видов продукции.

Таким образом, «парадокс Солоу» наблюдался скорее на раннем этапе развития современных информационных технологий, и «гипотеза Дэвида» вполне подтверждается.

Что касается перспектив роста производительности, то здесь речь идет скорее о периоде времени, в течение которого должен проявиться рост производительности, а не о качестве экономического роста. М. Мандел — экономический редактор «Business Week» — журнала, который одним из первых предска1Nordhaus W.D. Ptocucti\%Ckwthand the New Eccroriiy/WD. Nordhaus. National Bureau of Economic Research 1050 Massachusets Avenue Cambridge, MA 02138. Working Paper 8096. — 2001. — January. — wwnrJeюrg/papels/W8096'

2 Nordhaus W.D. ProductMyGrowh and the New Economy.—P. 19.

3 Там же.

зывал рост производительности в США, — опубликовал книгу «Интернет — депрессия», в которой он развивает мысль о возможном резком сокращении производительности1. Падение темпов роста производства вызовет падение цен на фондовом рынке, что породит новое снижение производительности. М. Мандел обращает особое внимание при этом на тот факт, что экономические циклы, связанные с нестабильностью инвестиций венчурного капитала, имеют, как правило, значительную амплитуду колебаний, а это ставит под сомнение достижение задачи макроэкономической стабилизации2.

Но сторонники реального функционирования новой экономики полагают, что даже если американская экономика действительно переживает период «экстенсивной фазы постиндустриального развития», то есть количественного наращивания новых технологий без соответствующего рывка в производительности, что случалось и раньше, на ранней стадии индустриального развития (например, Великобритания, США в середине и Япония в конце XIX в.), то в конечном итоге непременно сформируется «критическая масса» технологических изменений, что позволит значительно повысить темпы экономического роста и его качество3. Если высокие темпы роста обусловлены ростом фондовооруженности, то они будут наблюдаться только в том случае, если цены на оборудование для информационных технологий будут по-прежнему продолжать снижаться, а в сохранении данной тенденции уверено большинство сторонников новой экономики.

Итак, мы приходим к выводу, что рост производительности характерен не только для компьютерной отрасли, но и для экономики в целом. По словам К. Келли, «комтютерные чипы и коммуникационные сети создали такой сектор экономики, который привел к трансформации всех других ее секторов»4. Но доказательством наличия роста производительности, несмотря

MandelM.J. The Internet Depesaon The Boom, the Bust, and Beyond / MJ. Mandd — New York: Perseus Book Group, 2001. P. 167.

3 Там же. P. 52-68.

3 Мельянцев В. Информационная революция — феномен «новой экономики». С. 9-10.

4 Kelly К. New RuJes for the New Economy. Ten Radical Strategies for a Connected World. — P. 5.

на то что именно вокруг этого вопроса фокусируется основная волна дискуссий, не заканчиваются доводы в пользу новой экономики.

В условиях новой экономики происходит снижение показателя NAIRU (поп-accelerating inflation rate of unemployment — не ускоряющий инфляцию уровень безработицы). Общеизвестная официальная статистика по США показывает, что, несмотря на падение уровня безработицы с 7,5\% в 1992 г. до 4,1\% в 1999 г., уровень инфляции остается стабильным вопреки всем прогнозам. Этому даются самые различные объяснения: снижение импортных цен в результате укрепления доллара, Азиатского кризиса и других причин сдерживает инфляцию, медленная реакция ожиданий экономических агентов на рост производительности также замедляет инфляционную реакцию и т.д. Снижение NAIRU осуществляется, по мнению британского экономиста С. Вадхвани, главным образом под влиянием двух факторов: реформирования рынка труда и интенсификации рыночной конкуренции1. Оба фактора связаны с новой экономикой: с одной стороны, происходит сокращение фрикционной безработицы за счет упрощения поиска новой работы и увеличения альтернативных возможностей на рынке труда в условиях Интернета, а с другой — нарастающая открытость экономики увеличивает степень конкуренции на рынке, что также действует в сторону снижения NAIRU.

Таким образом, новая экономика не отменяет экономические законы, но она демонстрирует новое качество экономического роста и открывает новые экономические возможности.

Скорее всего ошибаются и фанатики идеи новой экономики, трактующие буквально все изменения в обществе и экономике через призму данного феномена, и яростные противники этой идеи, считающие информационную революцию всего лишь очередным биржевым бумом. Выгоды для общего экономического развития от внедрения Интернета весьма существенны и будут, по всей вероятности, еще более значимы, но тем не менее они не оправдывают головокружительного роста цен

1 WadhwanS.B.The Impact ofthe Internet on UK Inflation/ SB. Wxhvrani Bank of Ergand Quarterly Bulletin. — 2000. — My. — P. 18.

на акции. Индекс NASDAQ, демонстрировавший феноменальные показатели роста, начал падать, и к концу 2000 г. он упал почти до показателя, который был год назад, а средняя стоимость Интернет-компаний упала с 38 до 5 долл. за акцию1. Выгоды компаний от участия в сетевом рынке оказались ниже предполагаемых, сетевая экономика пока не продемонстрировала пока таких долгосрочных стратегий, которые имеет «старая» экономика, и во многом продвигается на ощупь. Анонимность, свойственная сетевой экономике (виртуальные банки, виртуальные СМИ и т.д.), не позволяет в настоящее время осуществлять нормальный контроль за ее функционированием. Тем не менее инвестиции в интерактивные технологии и инфраструктуру растут, и, несмотря на определенные проблемы, можно сказать, что в глобальном отношении мир уже встал на путь, предлагаемый новой экономикой.

Новая экономика не отменяет необходимости регулиру ющей роли государства. Она усиливает конкуренцию на рынке, делает доступ к информации более открытым, но не ликвидирует функцию государства по ее регулированию. Прежде всего речь идет о необходимости государственных инвестиций в образование и нововведения. Общественная выгода от инвестиций в исследования гораздо больше частной, поскольку положительные экстерналии от их внедрения распространяются на другие фирмы. Отсюда следует мысль о том, что частные компании могут недостаточно инвестировать в разработки, не надеясь воспользоваться в долгосрочном аспекте их результатами. Поэтому государство должно участвовать в процессе инвестирования новых разработок, особенно в базовых и передовых отраслях. Для роста предложения услуг научных работников правительство может использовать систему грантов и стипендий. Кроме того, не надо забывать о важности роли государства в защите права интеллектуальной собственности и выработке правового режима регулирования рынка информационных технологий.

Новая экономика не является чисто американским явлением, но носит глобальный характер: никогда еще мир не имел

http://wwwnascaq.com.

такой возможности общения на самых разных уровнях, как сегодня, а следовательно, и возможности использовать это общение для обогащения своей экономической и социальной жизни. В свою очередь современные глобальные процессы немыслимы сегодня без информационных технологий. Высокая скорость распространения информационных технологий позволяет различным странам участвовать в глобальном экономическом и социально-политическом пространстве. Эта взаимосвязь и взаимозависимость информационных технологий и глобализационных тенденций, вполне вероятно, даст больший экономический эффект, нежели предыдущие технологические революции.

Основные понятия:

Новая экономика (new economy)

Общая производительность факторов производства — TFP (total factor productivity)

Многофакторная производительность — MFP (multi-factor productivity)

Средняя производительность труда — ALP (average labor productivity)

Прямой эффект (direct effect)

Эффект перелива (spillover effect)

Гипотеза Гордона (Gordon hypothesis)

Парадокс производительности (poductivity paradox)

Гипотеза отсрочки Дэвида (David delay hypothesis)

Вопросы для самостоятельной подготовки:

Дайте два определения понятия «новая экономика».

Приведите примеры товаров, чрезмерно «насыщенных знанием».

В чем различие «прямого эффекта» информационных технологий и «эффекта перелива»? Как трактовка этого различия влияет на понимание новой экономики?

Гипотеза Гордона — это:

а) утверждение о том, что в конце 1990-х гг. наблюдался общий

рост производительности в экономике;

б) утверждение о том, что в конце 1990-х гг. наблюдался рост производительности в компьютерной индустрии, но при этом никакого

роста производительности в других отраслях не наблюдалось;

в) утверждение о том, что в конце 1990-х гг. отсутствовал рост производительности?

5. Сформулируйте парадокс производительности. Кто автор этого парадокса?

СИТУАЦИЯ ДЛЯ АНАЛИЗА ЭлектроннаяЕвропа

План «Электронная Европа-2002», принятый в июне 2000 г. и объединяющий 15 стран Евросоюза, способствовал реорганизации условий регулирования коммуникационных сетей и привел к росту числа граждан и компаний, подключенных к Интернету. В новом плане «Электронная Европа-2005» больше внимания уделяется экономическим вопросам и ставится задача способствовать развитию защищенных служб, приложений и контента на основе общедоступной широкополосной инфраструктуры. План должен «обеспечить благоприятные условия для частных инвестиций и создания новых рабочих мест, роста производительности, модернизации государственных услуг и предоставления каждому гражданину возможности участвовать в глобальной информационной экономике».

В целях присоединения к инициативе «Электронная Европа» восточноевропейские страны, недавно вступившие в Европейский союз, выдвинули аналогичный план «Электронная Европа+» (eEurope+), который содержит дополнения и изменения в части поставленных задач, действий и сроков, что отражает ситуацию в Центральной и Восточной Европе.

Источник: Информационный бюллетень Microsoft. Государство в XXI веке. Вып. 25. С. 33.

Вопросы по ситуации:

Почему рассмотрение вопросов информационной экономики вынесено на международный уровень?

Можно ли, по вашему мнению, говорить сегодня о формировании единого информационного пространства?

Какое место принадлежит России в этих процессах?